Поздние сумерки. Стамбульское небо уже почти завершило свой неизменный обряд облачения в пахнущее свежестью одеяло ночи. Свечи, открывающие взору богатое убранство покоев султана оттеняют темный бархат небосвода, и свет их выглядит особенного теплым на фоне последних искр, угасающего дня. Рядом с султаном Сулейманом повелителем мира, возлежит на роскошном ложе его жена-прекрасная Хюррем Султан. Головка ее покоится на его могучих коленях. Пряди огненно-рыжих волос, обрамляют красивое, волевое лицо славянки, в котором угадывается сильная натура.
-Как странно произнес Сулейман.
-О чем ты, повелитель? спросила Хюррем чуть приоткрыв, тронутые любовной негой глаза.
Султан не ответил и наклонившись к жене коснулся губами ее локонов.
Между тем мысли его в этот момент посещали весьма любопытные.
Он, Султан Сулейман, повелитель мира перед которым трепещут народы, который разрушает вражеские крепости как пылинки покорен перед любимой женщиной будто котенок.
Как не странно Сулеймана такие чувства не пугали. Это нежная покорность, любовь к его единственной Хюррем была ему желанна как желанен родник в пустыне уставшему путнику. Говорят, что у русского царя такого же жесткого как правитель Османской Империи тоже была жена, которая значила для него столь же много, сколько значит Хюррем для него, Сулеймана.
Кажется, эту женщину звали Анастасия.
Поговаривали, что ей было достаточно лишь погладить русского государя по руке, чтобы смягчить его гнев. Сулейман читал, что она была впоследствии отравлена окружением русского государя. Глаза Сулеймана на мгновение посуровели, утратив тепло.
"О несчастный русский царь Иван как должно быть терзалось твое сердце, когда ты понял, что потерял свою голубку. Но Сулейман не повторит твоих ошибок. Он не допустит, чтобы хотя бы волос упал с головы его Хюррем."
Сулейман вздрогнул, освобождаясь из плена раздумий ощутив в своей ладони руку любимой женщины. Она сама поднесла его длань к губам, целуя каждый палец.
Султан едва заметно улыбнулся и прошептал:
"Когда прекрасная славянка ведет любовную игру
За родинку ее отдам я и Самарканд и Бухару"
-Как это прекрасно отвечала девушка. Ты давно это сочинил?
-Только что, но стихи эти не совсем правдивы. За тебя я отдал бы много больше.
-Расскажи мне, что такое любовь, мой повелитель-прошептала Хюррем, примостившись к его плечу.
Вздохнув Сулейман отвечал:
"Любовь это когда радость и боль родного человека ты ощущаешь как свою собственную.
Любовь это когда из тысячи шагов ты узнаешь походку любимой женщины
Любовь это когда ее нет рядом ты не можешь думать не о ком кроме нее
Любовь это когда ее ангельский голос не оставляет тебя и во сне и когда явь тебе милее ночных видений потому, что наяву есть она, а во сне ты чувствуешь одиноким."
Ах, Сулейман- только и смогла произнести Александра. "Я часто думаю, за что мне такое счастье любить тебя и быть любимой тобой. Чем я его заслужила?"
-Счастье нельзя заслужить или заработать. Его можно только подарить. И я счастлив, что могу сделать тебе такой подарок любовь моя.
"Может быть, так и должно быть-вновь подумалось ему. За великими мужчинами всегда стояли сильные и красивые женщины. У Александра Македонского была Таис, у Цезаря Клеопатра, а у меня моя Хюррем."
Притихшая Роксолана поцеловала султана в плечо.
Да, это был мужчина. Ее мужчина ради любви, к которому она устраняла все возможные преграды и которого любила больше чем собственную жизнь.
С ним она испытывала такие ощущения от которых не только она, но и любая другая лишилась бы рассудка от страсти.
С ним она впервые почувствовала себя женщиной. Любимой. Желанной.
Сквозь туман обволакивающей нежности она различила слова своего повелителя:
"Если бы пришел ко мне даже Иблис и сказал бы мне: "Я тебе даю все сокровища мира, поклонение сотен народов и вечную жизнь я ответил бы: "Ничего мне не нужно дай мне лучше мою Хюррем".
От произнесенного сердце девушки затрепетало как горлица в силках.
"Спой мне - попросил ее султан.
Красивым, нежным голосом Хюррем запела песню, которой когда-то баюкала ее мать. Вместе с нею султан уносился в края, о которых ничего не знал, но представлял их так ясно, будто родился там.
Из- за кромки пойменного луга встает солнце. Оно окрашивает синеватое, предрассветное небо в яркие цвета наступающего дня. Пастушок, присматривающий за табуном гнедых коней играет на своей чудесной флейте. Утренний ветер чуть пошевеливает ветви деревьев, которые славяне зовут березами.
Свет восходящего солнца отражается в прозрачных водах тихой реки.
Над уютными домиками близлежащего села появляется дымок. Начинается новый день.... О, это счастливый край! И люди здесь очень счастливы, потому что тихо и мирно живут на своей земле, холят и защищают ее.
Как же далеки они эти люди от тяжкого бремени нивы правления от многотрудных государственных дел.
И как хорошо было бы жить со своей Хюррем вот так вдвоем в хижине на берегу ручья. Это и есть счастье для него, к сожалению недоступное. Он правитель империи и лишь на миг может сбросить властные элегии и просто быть рядом с любимой.
-Знаешь, говорил Сулейман. Часто по ночам я просыпаюсь, слушаю, как ты дышишь и как бьется твое сердце. Я стараюсь попасть в такт твоего дыхания и.... попадаю.
Если я не буду слышать, как ты дышишь рядом со мной я просто не смогу жить.
Ты должна понять меня. Я знал многих женщин, но никогда, никому не говорил ничего подобного.
-Ты говоришь мне такие слова я просто не знаю, что на них ответить - шептала Хюррем
-Ничего не говори. Молчи. Твои глаза, говорят более сотни слов.
Меч ношу я в правой руке, знаки власти в левой, а нашу любовь у сердца. Хранит она меня и от сабли и от яда и от наветов лучше полка янычар.....
Александра приникла к его губам, и поцелуй их в тот момент был поистине священен.
И были они не султаном и его женой, а лишь двумя любящими душами ничего кроме любви не алкавшими.
Любовь, нахлынувшая на них бурным потоком обжигает губы, опаляет живительным жаром каждым дюйм, разгоряченных любовью тел.
Глубокой ночью уставшие лежат они, тесно прижавшись к друг другу и отдаваясь во власть сна Хюррем еще слышит голос Сулеймана: "На всю жизнь... Моя единственная..... Моя жена.