Расцветали каштаны, их в Париже огромное множество. Весна преобразила природу и радовала не только взгляд, но и душу. Дождя не случилось, тучи пролетели мимо, и снова засияло ласковое солнышко. Владимир задремал на скамейке прямо у входа в метро, прижав сбоку аккордеон, тихо посапывал. Я долго вглядывался в это лицо, пытаясь понять, что за человек предо мною, стоит ли мне уйти или всё-таки разбудить его? Что так сосёт у меня под ложечкой, заставляя быть настороже рядом с ним? Но разве могу я обмануть его ожидания? Человек нуждается в откровенном разговоре, а я из-за каких-то нелепых предчувствий сбегу, словно последний трус?
Я прикоснулся к его плечу, он вздрогнул как-то по-детски, ведь сколько бы нам ни было лет, ребёнок в нас никуда не уходит и время от времени проявляется.
- Кажется, заснул... Солнце пригрело, так его перетак, аж слюнку пустил. А ты молодец, не прошёл мимо! - улыбка его показалась мне не вполне искренней, за ней притаилось что-то горькое, безрадостное, безысходное.
По мне прошла холодная волна, я испытывал подобное в присутствии смерти, когда провожал умирающих. Возможно, ему угрожает какая-то опасность?
Мы спустились в метро. Владимир молчал, насупив брови, весь погружённый в себя. "Возможно собирается с силами для исповеди?" - подумал я и решил не мешать ему, но тревога усиливалась. Взывая к Богу за помощью и благословением для этой покрытой шрамами души, я невольно всматривался в его хмурое лицо и не знал, чего ожидать.
- Ты сегодня не заработал, на что жить будешь?
Он потёр пальцем нос и посмотрел на меня таким взглядом, что подозрения только усилились. Но за что ему ненавидеть меня? Что я сделал не так, чем мог его обидеть? Мы ещё несколько остановок ехали молча.
"Видимо, он намеревается увидеть, где я живу. Стоит ли его туда вести, ведь я его совсем не знаю и намерения его мне неизвестны."
- Давай поговорим?
- Здесь люди кругом.
- И что? Они всё равно не понимают по-русски.
- Найдём место поукромнее.
- Может в церковь зайдём? Я знаю одну неподалёку, она открыта сейчас.
- А можно вот без всего этого? Или ты боишься меня?! Я что такой страшный и вонючий, что недостоин войти в твои покои? Не беспокойся, долго не задержусь.
Поговорим, и я исчезну раз и навсегда. Хочу увидеть, как попЫ живут, - в его голосе прозвучал сарказм.
- Ну, что ж, будь по-твоему. Мне нечего скрывать.
Мы вышли на следующей остановке и прошли пешком два квартала.
- Почему ты решил стать священником? - вдруг спросил он.
- Потому что искал Бога, хотел приносить людям пользу.
- Пресловутое "Возлюби ближнего своего как самого себя"?
- Да, именно так.
- Посмотрим... - он нахмурил брови и стал ещё более суровым.
- Вот здесь я живу.
Мы остановились возле бара мадам Пельтье, я показал на самый верх, где по подоконнику, распушившись в лучах уходящего солнца, важно расхаживали мои друзья-голуби.
- Именно так я себе это и представлял, - Владимир невесело улыбнулся.
- Можем посидеть в баре, поговорить, если хочешь?
- Не откладывай на потом то, что должен сделать сейчас. Без свидетелей, пожалуйста!
От этих слов стало совсем как-то нехорошо, но отступать было поздно и некуда.
- Пойдём!
"В конце концов, мы все под Богом ходим. В руки Твои, Господи, предаю дух мой!" - я открыл перед Владимиром дверь. - Прошу, на самый верх, я за тобой, тут вдвоём тесно.
Он ничего не ответил и тяжёлыми решительными шагами стал подниматься.
"Физически этот человек больше и намного сильнее меня. Случись что, не смогу ему противостоять. И зачем эти глупые мысли лезут в голову? Мы ведь просто идём поговорить. Я прижал к груди портфель с дневником Агнешки, словно он мог стать мне защитой от внезапно нахлынувшего страха.
"Эх, Агнешка, ты бы его давно раскусила, а я не могу, что-то не даёт мне пробиться к его мыслям".
Он остановился наверху, тяжело дыша, подождал меня. Открыв ключом дверь, я пропустил Владимира в свои "хоромы". Он огляделся, словно ища, к чему бы придраться. Положил на кровать аккордеон.
- Да, не густо, но у тебя ещё всё впереди, да, поп?! - он подошёл к окну.
- Меня зовут Эрик. Чай или кофе будешь?
- А спиртного не найдётся?
- Прости, не держу. Есть минералка, если хочешь...
- Давай воду, в горле пересохло.
- Ты сегодня что-нибудь ел? Я могу сделать бутерброд.
Он повернулся ко мне, словно удивляясь, зачем мне всё это?!
- На рисунке кто? - спросил он вместо ответа.
- Моя семья.
- Все дети твои?
- Двое.
- Везунчик, мне вот так и не довелось.
Я поднёс ему стакан. Он жадно его осушил несколькими большими глотками.
- Ещё?
- Спасибо, хватит.
- Хочешь, я спущусь в бар, возьму что-нибудь для тебя.
- Если хочешь, иди сам поешь, я подожду.
- Пока нет аппетита.
- Тогда хватит тянуть резину, давай приступим к главному.
Мы сели друг напротив друга. Я выдержал его тяжёлый бронебойный взгляд.
- Как ты уже понял, не люблю я вашего брата. Но голос мне сказал, что это - ты. Ты ему нужен, и за всех ответишь!
- В каком смысле?
- В прямом. Я долго тебя искал... Однажды ночью мне приснился сон, странно, но в нём ты был в чёрной рясе с белым воротничком, как католики облачаются.
С этой минуты мне стало совсем "весело", и я с трудом сдерживался, чтобы не проявить своего волнения.
Он продолжил:
- Ты - тот, кто мне нужен.
- Когда-то я был католическим священником, - подтвердил я.
- Подожди, как это, ты же сказал, что учишься?!
- Скорее переучиваюсь. У меня уже есть сан, он даётся на всю жизнь, но вернуться в католическую церковь я больше не могу.
- Значит, ты можешь исповедовать?!
- Я ещё отстранён от служения.
- Кажется, догадываюсь, из-за неё? - он метнул взгляд на тумбочку, где стояла фотография Наташи с детьми.
- Да.
- Из-за любви, значит... - он заходил по комнате, и шрамы задёргались на его лице, словно от нервного тика. Владимир вновь подошёл к окну и что было сил стукнул кулаком по подоконнику. Голуби испугались и, сорвавшись с насиженных мест, улетели. Я не знал, чего ожидать дальше. Боль, душившая его изнутри, проедала и меня серной кислотой.
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/10/20/1027