Безмолвен рот его, углами вниз,
Мучительно-великолепны брови.
В его лице трагически слились
Две древних крови.
Он тонок первой тонкостью ветвей
Его глаза — прекрасно-бесполезны! —
Под крыльями раскинутых ветвей —
Две бездны.
1911 год. Гимназию заканчивать не стала. (Остановилась на седьмом классе). Уехала в Крым. Сначала в Гурзуф. Здесь — книги и прогулки. Причем, книг — больше. А ещё больше — одиночества. И она едет в Коктебель: к Максу, к шуму (моря и беспокойных обитателей “башни”). И здесь, под солнцем Коктебеля, у Макса, произошла главная встреча в её жизни — с Серёжей Эфроном. Ему — семнадцать, ей — восемнадцать. У них впереди — вечность. Это была Любовь. Не мечтательная, стихотворная, а настоящая, разделённая. Была — созданность друг для друга, обречённость друг другу. Такое бывает раз в жизни и — навечно. Это было счастье: солнечное, безоблачное, коктебельское... (А не встреть она Макса!?).
Потом — едут вместе: пить кумыс. Серёжа болен — чахотка. И, наконец, возвращаются в Москву. И скоро — в январе 1912 — женятся. Этот год ознаменован ещё двумя большими событиями: выходом книг — её «Волшебного фонаря» и Серёжиного «Детства» — и рождением дочери.
«Я назвала её Аридной, — вопреки Серёже, который любит русские имена, папе, который любит имена простые (Ну, Катя, ну, Маша, — это я понимаю! А зачем Ариадна?), друзьям, которые находят, что это “салонно” <....>. Назвала от романтизма и высокомерия, которые руководят моей жизнью. <....>. — Ариадна. — Ведь это ответственно! Именно поэтому».
Глава 7 - http://www.proza.ru/2012/10/19/2049