Продолжение: Анна Ярославна - королева франков.
34. Норманнская экспансия и политика пап.
Рождение наследника престола.
Королева-мать.
Отношения с императором Священной Римской империи были шатки и непрочны. Приходилось лавировать между противниками императора и самим императором, идя на уступки то одной, то другой стороне. Мир стоил не менее дорого, чем война. Посулы одним, дарения и льготы – другим… где на всё это найдёшь средства? И если дипломатия, подкрепленная материальными стимулами, не срабатывала, опять начинались военные действия. Мятежный Готфрид Бородатый, поклявшись Генриху Чёрному в верности после подавления мятежа в Лотарингии, через непродолжительное время вновь начал борьбу с Империей. Бодуэн Лильский тут же поддержал его, и перешёл на правый берег реки Шельды. Ни Бодуэн, присоединивший, благодаря браку своего сына Бодуэна на Рихильде, вдове графа Германа Монского, владения дома Генегау, ни Готфрид, ставший, благодаря браку с Беатриче Тосканской – сильным и могущественным, не собирались уступать императору ни пяди земли. В лице Бодуэна, франкская знать оказала помощь противостоявшим, Империи, силам, в которой, отказала франкская монархия, в лице Генриха I Французского.
Третьего Капета часто обвиняют в малоэффективном правлении. Отметим: любой другой правитель, попав на его место, был бы также малоэффективен, если, его действия вообще можно охарактеризовать таковыми.
Ознакомившись с большим количеством работ известных медиевистов в области истории Средневековья, и, изучив почти всё, что касается X – первой половины XII веков, я прихожу к выводу, которого, почему-то не хотели видеть, да, и судя по всему, не хотят понять до сих пор, столпы ученого мира. Их отношение к истории Франции XI века выглядит не только пренебрежительным, но и оскорбительным.
В самом деле: событиям, происходившим в Священной Римской империи, Италии, Фландрии, Испании, Венгрии, Польше и других европейских государствах, как и норманнским завоеваниям, уделено намного больше внимания, чем этому же периоду в истории Франции. Периоду невероятно сложному и малоизученному: событиям, искусственно замалчиваемым и подаваемым с пренебрежительным отношением к королю Генриху I и его сыну Филиппу. Что это? Может, опять церковная власть? Не связано ли это с ревнивым отношением наместников Святого Престола к власти французских королей – первых Капетингов, тоже божественной, о чем неоднократно упоминалось? Если, да, то возникает вопрос: Почему, вначале поддержав приход к власти во Франции первого представителя династии Гуго Капета, церковь резко меняет отношение ко второму (Роберт Благочестивый отлучен от Церкви), третьему (Генриху I), четвертому (Филипп I – также отлучен от Церкви). Почему распространяя вещий сон Гуго Капета, о котором упоминалось в первой части, и который, как бы подчеркивает богоугодность прихода к власти новой династии, понтифики впоследствии, так яростно боролись с первыми представителями этой же династии?
Соперничество в борьбе за власть, вот тот червь, который искушал благочестивые умы понтификов. Власть церкви к этому времени достигает небывалых высот. Разветвленный управленческий аппарат Святого Престола охватил Францию, Италию и пытался то же самое сделать с Германией.
Но, Франция, достаточно трудный участок для их деятельности, так как епископов, как упоминалось, вполне удовлетворяло подчинение своему сюзерену, что вовсе не устраивало папскую курию. В связи с эти, мы можем предположить: церкви необходимо было уничтожить не только свидетелей слабости наместников Святого Петра в прошлом, и по милости, которых, произошло её усиление, но уже и соперников, мешавшим её дальнейшему росту. А уничтожив, создать окружение из новых монархических государственных объединений на новой основе подчинения.
Получив огромные земли в Северной Италии от Пипина Короткого и, создав Папское государство, папы решили занять главенствующее место в христианском мире. Ничем не брезгуя, понтифики шли к цели, попирая светские и церковные законы. Предав старую династию Каролингов, папы недолго проявляли лояльность и к новой – Капетингам. Капетинги же отказывались быть послушным орудием в руках наместников Святого Престола. Более того, проявляя дипломатичность и сдержанность, они не уступали папе власть ни на йоту. Не уступали, но и не давали повода понтифику проявлять активные действия в отношении Франции. В этом – мудрость первых Капетингов, в этом, по мнению некоторых историков, и их слабость.
Внутренняя борьба за Папский престол, не позволяла понтификам долго пребывать на нём и отвлекала значительные материальные ресурсы. Папы менялись чаще, чем короли, поэтому умный правитель, видел перспективу противостояния папской власти в выжидании, а не в активных действиях. Не раз, сожалея о слишком рьяной кампании в прошлые времена по обожествлению власти Меровингов, Каролингов и Гуго Капета, папы в XI–XII веках, действовали уже в обратном направлении, пытаясь всячески дискредитировать власть потомков бывших своих хозяев и благодетелей.
Борьба за приоритетность духовной власти над светской, становится политикой понтификов на несколько столетий. Стереть, по возможности, информативные источники, проливавшие свет на правление родоначальников новой династии, а если, что-то и оставить, то, естественно, несущественное и негативное. Такая установка, видимо негласная, была дана монахам, современникам и создателям хроник из жизни монархов Средневековья, отцами церкви.
Эти усилия имели успех и негативно сказались на информационном материале, освещающем историю развития средневекового общества. Не подозревая о своей немилости у последующих поколений, король Франции, испытывая неимоверное давление со всех сторон, делал всё для того, чтобы любым способом сохранить королевство. Сохранил бы кто-то другой на его месте? Вопрос из вопросов. Король Генрих добросовестно выполнял предначертанную ему судьбой роль на сцене европейского театра. И делал он свою работу, повторимся, меньше всего думая о благодарности потомков. А капризная фортуна, к сожалению, была часто неблагосклонна к королю и мы скоро в этом убедимся.
Между тем, в Средиземноморье было очень неспокойно. День 18 июня 1053 года стал трагичным не только для наместника Престола св. Петра. Разгром войск папы Льва IX, разрушил антинорманнскую коалицию и привёл к укреплению позиций норманнов в Европе.
Если мы вспомним всё ранее написанное о норманнах и их завоевательных походах, то увидим огромную роль северных народов в развитии всей Европы. Их влияние на становление ряда королевств и герцогств во второй половине XI века – исключительна, а последующая история – полна героизма, величия и трагизма.
С 1050 по 1100 годы выходцы из франкского герцогства Нормандия, сумели завоевать Англию и расширили свои границы до Южной Италии и Сицилии. Осуществляя завоевательную политику, они дошли до Испании и далее, вплоть до Шотландии и границ Уэльса. В критический момент для христианства, и в целом, для всей Европы, им удалось, поддержав папство, бросить вызов мощной Византийской империи, громя их армии и уменьшая влияние на громадных территориях. И, наконец, они приняли участие в Первом Крестовом походе на Святую Землю, составив его основные силы. В результате похода этинорманны создали княжество, дав дальнейший толчок к продвижению на север континента.
Обиженный постоянным вмешательством папы в дела королевства, Генрих Французский уклонился от участия в созданной тем коалиции. Он же и пострадал из-за ее развала. Успехи в Южной Италии и создание норманнских княжества Капуи и герцогства Апулия, не только укрепили тех позиции в Европе, но дали возможность отвлечь значительные силы и, перегруппировав их на севере Франции (Бретань), приступить к выполнению плана Вильгельма по завоеванию Англии.
Укреплению позиций Вильгельма способствовал брак в 1054 году, с дочерью Бодуэна V Фландрского, Матильдой, которую герцог любил нежной любовью, сохранив верность даже после её кончины. Всё больше набирая силу, герцог Нормандии стал претендовать на безраздельное влияние в Бретани. Бретань была отдана герцогам Нормандии, ещё в 911 году Карлом Простым, согласно Сен-Клэр-сюр-Эптского договора. Однако, этот договор был несовершенен с юридической стороны и политически спорен. Он не признавался коренными жителями, бретонцами и игнорировался герцогами Бретонскими. Он так и не вступил в полную силу. Бретань в планах завоевания Англии, для Вильгельма играла важное, стратегическое значение. Он много раз пытался подчинить её своему влиянию и со временем преуспел в этом. Не окончились стычки норманн и с графом Анжуйским за Мэн.
Обеспокоенный вмешательством в дела герцогства и графства король Франции, занялся созданием коалиции против Вильгельма. Возможно, это была одна из причин, из-за которой, он не смог отвлечь военные силы королевства в поддержку Папы? Может быть! Завоевательная политика герцога Нормандии в отношении Англии, беспокоила не меньше, чем притязание на Бретань.
Осуществляя планы по возвышению своего герцогства, Вильгельм открыто потребовал от Бретани военного участия в захвате Англии. Возросшее могущество вассала, заставило короля ускорить создание антинорманнского альянса.
При всех сложностях, жизнь шла своим чередом. Зачав ребенка, Анна благополучно выносила его к концу осени. В предродовых схватках, зажав губы от боли, она лежала на просторной кровати. Не отходившие от неё Генрих и Мария, ободряюще улыбаясь, пытались поддержать роженицу. Держа её руку, подруга гладила бледные пальцы и рассказывала о своих родах дочурки Ирины.
Супруг не скрывал волнения, но это не очень удавалась. Каждые две-три минуты он справлялся у Анны, о том, как та себя чувствует и не нужно ли что-нибудь принести. Улыбаясь вымученной улыбкой, она жестом показывала, что всё нормально.
Привезли двух монахинь из аббатства Св. Женевьевы, которые начали читать молитвы. Появились и Евдокия с Любавой. Шепнув на ухо королеве несколько слов и, получив утвердительный кивок, Мария сказала:
– Ваше величество, оставьте нас, роды вот-вот начнутся.
Увидев, как Анна утвердительно опустила веки, Генрих вышел из спальни. В соседней зале, стараясь не шуметь, близкое окружение мерили огромный зал шагами. Мстислав, Сигурд, Роман, Глеб – несли службу у покоев королевы. Галеран и Монморанси, о чем-то тихо беседовали, а де ла Риш покусывал усы, разглядывая огонь, жарко пылавший в камине.
Оставшись одни, Анна сказала:
– Я не боюсь родить девочку, но ему так хочется наследника! Что будет, если родится не мальчик?
– Будешь любить её, как первенца, а, затем, подаришь и мальчика. Глупо обсуждать кого ты родишь. Кого Господь пошлёт, тот и будет любимым дитяти.
Анна согласно кивнула – сил говорить уже не было. Боль сковала живот и становилась всё нестерпимей. Упрямо стиснув губы, она изредка постанывала. Наступил момент, когда королева уже с трудом понимала, что происходит. – Я не должна кричать. – Упрямая мысль пульсировала в голове. – Я славянская принцесса! – Сознание готово было покинуть ее, но она всё понимала. Мария вместе с монахинями готовилась принимать первенца.
– Держись родная, у тебя родится мальчик, который прославит Францию. – Нашептывала подруга, приободряя её. – Ну, давай! Давай! Тужься! Любимая моя Аннушка!
Через силу улыбнувшись, та прошептала:
– Твои слова от Бога! – и, закусив до крови губу от нестерпимой боли, застонала. Потеряв на мгновение сознание, она внезапно пришла в себя, почувствовав огромное облегчение. В ту же секунду раздался детский крик.
– Господи! – только и произнесла, увидев в руках смеющейся Марии, маленький розовый комочек. Где-то издалека услышала:
– Мальчик! Наследник!
Малыша укутали в чистую льняную пеленку.
– Скажи Генриху! Скажи сейчас же!
Она лежала бледная и обессиленная, но счастливая.
Евдокия и Любава сменили простыни и привели в порядок королеву, умыв её и расчесав. Отдав ей ребенка, Мария вышла в соседнюю залу и радостно объявила:
– У королевы родился сын!
Королева услышала за дверью радостные крики. Слышались возгласы:
– Да здравствует наследник престола! Да здравствует королева Анна! Многие лета нашей королеве и наследнику!
Затем, все ненадолго стихло, и в комнату вошёл бледный и счастливый Генрих.
– Где он? Покажите! Покажите мне моего сына, мое дитяти!
Она лежала с младенцем в руках, укрытая по пояс теплыми одеялами. Лицо светилось неземной радостью и... и гордостью.
– Словно Дева Мария с Младенцем. – Сказал Гослен, выглядывавший из-за плеча короля. Лицо его сияло. Любимица подарила престолу наследника. Слезы радости накатывали на глаза, а он их даже не пытался смахнуть.
Генрих смотрел на любимую женщину, дважды подарившую ему счастье, и не мог отвести взора от обеих, таких дорогих ему людей.
– Дорогая! – Он запнулся, не находя слов. – Дорогая, я тебя!.. – Что-то запершило у него в горле и мешало говорить. – Наконец-то! – мысленно констатировал он. – Наконец-то, я могу спокойно вздохнуть. Моя Анна! Моя королева! Мой цветочек! – В слух же произнес: – Господь внял нашим молитвам и послал моей Анне и мне сына!
Она протянула ему маленькое божье творение, а он, не зная, что делать, помедлив, нерешительно взял его в руки. Малыш не плакал – он спал! Удивительно, но вместо криков, раздавалось едва слышное посапывание.
Анна счастливо сказала:
– Устал, наше чадушко! Ему необходимо отдохнуть.
С разрешения Марии, король допустил всех присутствующих. Сигурд первый подошел и, молча взяв руку королевы, поцеловал долгим поцелуем. В этом поцелуе было всё: благодарность за вмешательство удивительной и прекрасной женщины в его судьбу, признательность за счастье, которое она подарила ему и Марии, за время, проведенное вместе с ней при дворе, и за то, что она есть, за то, что рядом. Да! Рядом и дарит им уверенность в жизни своим присутствием.
Не произнеся ни слова, он сказал так много. Сказал то, что не смог бы рассказать даже сладкоголосый трувер и, Анна поняла его. Она погладила его руку и слегка пожала.
– Благодарю тебя, мой рыцарь! Благодарю за твою преданность!
Гослен не скрывал чувств. Слезы капали у министра из глаз. Поцеловав королеве руку, он произнес растроганно:
– Бог с нами, раз вы моя королева в здравии! Я знал, что будет только так!
Она улыбнулась и кивнула ему:
– Если б не вы, я бы многое не поняла в этом мире!
Следом подошёл Мстислав. Глаза его были туманны. Но неподдельная радость за любимую, за счастье, ради которого он пожертвовал всем, отправившись охранять её на чужбину и оберегать от будь кого для чужого человека – эта жертва казалась ему ничтожно малой платой, за те минуты, которые она ему дарила своим присутствием. Он тихо вымолвил лишь два слова:
– Моя королева!
Их услышала только она. Со стороны всем было понятно, что преданный слуга из Рабастии, молча, поздравляет взглядом свою госпожу. Он взял худые пальцы любимой женщины и поцеловал.
Анна благодарно кивнула, но глаза сказали ему всё, о чем кричало её сердце. Они понимали друг друга, и этого было достаточно.
Монморанси, поцеловав пылко руку, поклялся до гроба защищать королеву, наследника и трон.
Много был милых, трогательных слов, звучавших из уст обветренных северными ветрами Франции, воинов, слов готовности служить ей до конца дней своих.
Рауль де Валуа, зная, что королева вот-вот родит, прискакал сам, без охраны и без плаща. Его торопливые шаги гулко зазвучали в соседней комнате и вот, стараясь как можно тише, он вошёл, удивлённый, что никого не встретил по дороге.
Увидев короля с младенцем на руках, он преклонил колено:
– Клянусь верой и правдой служить моему сюзерену, королю Франции, Генриху Робертину, его очаровательной супруге королеве Анне Киевской и наследнику королевского трона Франции, их сыну.
Граф не мог назвать имени наследника, но данная им клятва верности – говорила о многом. Подойдя к, наблюдавшей за ним, королеве, он произнёс с чувством:
– Моя королева выглядит еще прекрасней, чем до родов! – Анна улыбнулась, ответив негромким голосом:
– Вы, граф, как всегда учтивы и любезны.
– Я говорю о том, что видят мои глаза! А, видят они перед собой Деву Марию!
Земная Мария, извинившись, попросила дать королеве отдохнуть и поправить силы, да, и малышу необходимо было уделить внимание. Король с придворными удалился, пообещав к вечеру прийти, чтобы выбрать сыну имя.
Замечательный факт рождения наследника престола, разительно изменил жизнь Анны. По настоянию королевы, сына при крещении нарекли в честь македонских предков киевской принцессы – Филиппом. По-гречески – «Любитель коней». В истории Франции это имя прозвучало впервые, став впоследствии именем многих представителей королевской династии Франции. Македонские корни достались молодой королеве, как уже упоминалось, по отцовской линии. Причём, не по кровному родству, а в результате брачного союза.
Дед Анны Ярославны, князь Владимир, как упоминалось ранее, для принятия христианства на Руси, сочетался браком с византийской принцессой Анной. Дочь покойного императора Романа II и сестра двух византийских императоров-соправителей Василия и Константина, была родом из македонской династии. Известно, что Ярослав – сын Владимира и Рогнеды (дочери полоцкого князя Рогволода). Таким образом, родство является косвенным, хотя церковь приравнивала его к кровному.
Известный французский историк Мишле, считает, что через принцессу Анну Рюриковичи связали себя с македонской династией, ведущей свой род от Филиппа Македонского, а, следовательно, и от его сына – легендарного завоевателя Александра Македонского. Не умаляя значимости родства с македонской династией, отмечу, что она никакого отношения к великому завоевателю не имела.
Византийские хроники говорят о следующем: Основатель македонской династии, правившей в 867–1056 годы, Василий I происходил из крестьянской фемы в Македонии. Корни его идут от переселенцев из Армении. Попав в молодости ко двору византийского императора, благодаря незаурядным природным данным, он из простого конюха быстро превратился в одного из приближенных правителя Михаила, точнее, стал фаворитом.
Такое продвижение и высокое положение породило массу сплетен и наговоров со стороны завистников. Тем не менее, судьба благоволила к молодому македонцу, и он стал в 886 году соправителем императора Михаила III. Угроза со стороны ревнивых царедворцев вынудила его свергнуть императора с престола. Захватив в 887 году императорский трон, Василий стал единоличным правителем Византийской империи.
Решительность, целеустремленность и незаурядный государственный ум – вот качества характера, которые позволили молодому императору значительно укрепить империю и остановить продвижение арабов. Потеряв Сицилию, Василий сумел сохранить и защитить земли южного региона Италии. Византийская империя в двухвековой период правления македонской династии, добилась небывалого расцвета и могущества.
Императоры Роман I, Константин VII, Роман II, Василий II, умело используя настроение народных масс, контролируя и направляя их в нужное русло, довольно успешно противостояли упадку общинного землевладения и сокращению количества свободных крестьян. Тем самым, они приостановили уменьшение налоговых поступлений в казну государства.
Императоры Никифор I и Иоанн I, выражая интересы крупной военной аристократии и землевладельцев, умело и дипломатично лавировали во внутренней политике империи. Впрочем, это не исключило противостояния народных масс и часто приводило к конфликтам представителей общинных и крупных индивидуальных землевладельцев. Однако, несмотря на внутренние противостояния, императоры македонской династии непрерывно наращивали военную мощь империи и сумели не только ликвидировать арабскую опасность, но значительно расширить границы государства, создав внутри экономически стабильное положение. Правление этой династии называют «золотым веком» византийской государственности.
Крестили Филиппа через несколько дней после рождения. Столь поспешное проведение ритуала в Средневековье связано было с высокой детской смертностью, поэтому родители старались ускорить проведение христианского обряда, вручая дальнейшую судьбу ребенка Божьему провидению и церкви.
Современники в хрониках XI – XII веков сохранили ряд описаний этого обряда. Попробую воссоздать ритуал крещения первенца короля и королевы Франции, наследника французского престола.
Понтифик поручил церемонию крещения Филиппа, молодому кардиналу Стефану: в миру – Фридриху Лотарингскому. Представитель папы уже некоторое время находился при дворе французского короля. Обряд мог произойти в Сен-Жермен-де-Пре или в аббатстве Сен-Дени.
Кардинал Стефан, архиепископ Реймский Гюи де Шатильон и большое количество епископов для проведения церемонии прибыли в Париж.
В назначенный день из дворца двинулся кортеж по направлению Сен-Жермен-де-Пре. Впереди шло около двухсот человек с факелами, за ними духовенство со святыми Евангелиями, крестами и хоругвями. В пути следования распевались гимны и духовные песнопения. Возле церкви было расставлено ограждение. В неё внесли двадцать пять факелов. В храм вошли первые сановники королевства: начальник дворцовой охраны, граф-палатин, сенешаль, канцлер, коннетабль. За ними следовали родственники короля: Бодуэн Фландрский, герцог Бургундский, герцог Аквитанский, граф Анжуйский, граф Рауль Валуа, графы Шартрские и Блуа и вассалы французской короны, способные разместиться в церкви.
Один из родственников, предположим, граф Рауль де Валуа, Крепи и Вексена, нёс соль. На шее у него была салфетка, накрывавшая эту соль. Далее шла королева Анна Киевская, она несла на руках младенца.
Малыша ожидал кардинал Стефан и архиепископ Реймский Гюи де Шатильон с рядом епископов и аббатов. Стефан облачён в кардинальское одеяние без дорогих риз и украшений. Архиепископ Реймский держал в руках ампулу со святым миром.
Обряд крещения заключался в погружении младенца в купель, окропленную святым миром. Окунул его со словами молитвы кардинал Стефан, а вынул из неё, возможно, брат короля Эд. Он стал крёстным отцом принца. Нарекли королевского первенца при крещении, как уже упоминалось, греческим именем Филипп.
Материнство существенно повлияло на характер королевы Анны. Не имея продолжительное время детей, она чувствовала себя неловко при дворе. Ответственность за продолжение династии, серьёзно влияла на взаимоотношения королевской четы. Можно предположить, что все средства, от молитвы до ворожей и знахарей были задействованы в полной мере. Злые языки недоброжелателей, которых при дворе было немало, распространяли всяческие небылицы. Трудно было и королю. Искренняя любовь к красавице жене, гнала прочь мысли о возможной ошибке при выборе невесты. Став матерью, Анна не только обрела уверенность при дворе, но и внесла душевное спокойствие в сердце короля. Теперь, перед ней стояла уже другая ответственная, но приятная задача: воспитать любящего сына – достойного преемника короля на французском престоле.
Генрих, всегда доброжелательный и внимательный, после рождения наследника – возблагодарил судьбу за долготерпение и приказал во всех соборах служить здравницу первенцу, наследнику престола и его матери, королеве Анне.
На протяжении нескольких недель горожане Парижа толпились возле королевского дворца, либо в аббатстве Сен-Дени, в котором королева находилась некоторое время после рождения первенца. Они искренне поздравляли королеву-мать и славили королевскую чету. Было преподнесено множество трогательных и полезных подарков. Для народа были выставлены обильные угощения. Праздник длился несколько недель, предположительно, как и свадьба, три недели. Пир, устроенный по случаю рождения первенца и продолжателя королевского рода, превзошёл все ожидания. Несколько лет, омраченных отсутствием детей, ушли в небытие.
Рождение наследника Французского престола имело большое политическое значение во всей Западной Европе. Поздравления понтифика Льва IX, императора Священной Римской империи Генриха III, правителей других государств, поздравление Великого князя Киевского, вассалов короля Франции – следовали одно за другим. Правители европейских держав понимали значение появления наследника французского престола. Династия Капетингов получила своё продолжение. Значение королевы Анны при французском дворе значительно возрастает. Она приобретает статус королевы-матери наследника французского престола.
Затем рождаются Роберт и Гугенон (Юг). Через несколько лет (предположительно между 1063 – 1064 гг.) по неизвестным причинам Роберт умирает. Напомню: условия жизни в Средневековье были таковыми, что треть из них не доживала до пятилетнего возраста. Те, кто выживал, могли прожить до глубокой старости.
Мишель Пастуро, известный французский ученый, архивист и палеограф, в труде: «Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей круглого стола короля Артура» – приводит интересные цифры, относящиеся к XII—XIII векам в Англии. Опираясь на хроники и церковную регистрацию при крещении и смерти, он указывает: в средневековом обществе из 1000 детей, рожденных в один год, 650 доживали до 10 лет, 550 – до 30 лет, 300 – до 50 лет, 75 – до 70 лет. Надо предполагать, что в XI веке ситуация с выживанием детей была еще неприглядней. Связано это было с недостаточным развитием медицины, в особенности, профилактики заболеваний. В ранний период развития ребёнок, имея слабую, формирующуюся иммунную систему, был беззащитен перед массой инфекционных эпидемических заболеваний (чума, холера, оспа и др.). От какого заболевания умер средний сын королевской четы Роберт, неизвестно.
Жизнь королевского двора идёт своим чередом. Есть предположение, что в эти годы Анне удается окончательно примирить двух братьев: герцога Бургундского и своего супруга. Это благотворно сказалось на внутреннем и внешнем положении Франции.
Забегая вперёд, скажу: в 1055 году у Анны рождается дочь. Вопрос до недавнего времени, спорный и документально не подтверждён. Но было предположение, точнее легенда, которая помогла расставить некоторые факты из жизни Анны на свои места. Легенда гласит следующее: своей дочери королева Анна дала имя Эмма или Эндига (возможно, Эднига). Эмма росла умной и красивой девушкой, похожей на мать. В 1074 году, брат, король Филипп, задумал выдать Эмму замуж против воли сестры. Девушка воспротивилась и убежала из королевского дворца. Долгое время она пряталась, ходила по странам, пока, вконец, обессиленную, её не приютили жители пригородного селения Пух (окрестности Мюнхена). В этом местечке она прожила всю жизнь, зарабатывая на жизнь знахарством и воспитанием детей. Умерла в 1109 году, пережив брата Филиппа на один год. В XVII веке Церковь объявила Эмму блаженной. Печальна судьба внучки Ярослава Мудрого, но и здесь проявляется характер и несгибаемая воля бабушки Ирины, унаследованные ею через мать Анну. На эту тему существует отдельное исследование – вниманию читателя оно будет представлено
Продолжение следует.