У небольшого, но добротно отделанного деревенского домика, с палисадником и двумя большими кустами сирени. На скамеечке, сделанной из морёного дуба и с любовью украшенной замысловатыми завитушками, и по центру спинки скамейки вырезанным орлом, летящим над высокими горами, сидел старик. На вид, ему уже было за восемьдесят, но в нём ещё проглядывались черты, сильного коренастого мужчины, с длинными крючковатыми жилистыми руками, морщинистым сухим лицом с карими ещё горевшими искорками глазами. В руках он зажимал, выполненную также из морёного дуба, палку-трость, с мелкой витиеватой резьбой виноградной лозы, удобно подогнанной под свой рост с закруглением, на конце которого была вырезана голова орла, с хищно раскрытым клювом.
Он сидел ровно и задумчиво смотрел на раскидистые вековые дубы, растущие на берегу озера, через кроны которых серебрилась прохладная и прозрачная гладь. Лицо его выражало какую-то устремлённость, и он даже перестал слышать щебетание птиц шнырявших по веткам. Он, не обращал никакого внимания на проезжающие по дороге, вдоль берега озера, мимо старых корявых дубов, грузовых и легковых автомобилей.
Мысли его перенесли далеко-далеко, в его раннее детство, когда он был отчаянным семилетним мальчуганом, с огромной фантазией и мальчишескими проказами. Постоянно боровшимся за лидерство среди сверстников со старшим на один год его другом Витьком Дубининым, по - кличке «Дубина».
Вдруг ему вспомнилось, как он пустился в самостоятельное путешествие, тайком приготовившись, чтобы добраться до большого города и там посмотреть на автомобили в которых ездили важные господа. В городе этом жила тётя Вера, сестра матери, которую он видел всего один раз, когда она приезжала со своим важным мужем на пролётке, и которую он хотел разыскать и немного погостить у неё. Никого, не предупредив из родственников, только сказав одному Витьке, что он завтра отправится в город, на что Витёк злорадно только хмыкнул.
И утром - встав, пораньше двинулся в путь, он вышел на просёлочную дорогу, когда солнце только краешком уже раскалённого диска поднимался ему навстречу и так ярко слепило в глаза, к которому привыкли лишь только тогда, когда поднялось выше горизонта. Он шёл уверенным подпрыгивающим шагом, с лёгкой котомкой за плечами, в которой кроме небольшого количества еды, лежали ещё не сношенные красные ботинки, в которых он должен пройтись по большому городу. Первый день он прошёл достаточно большой путь, прошёл, третью деревню, в которой ещё никогда не был.
И когда солнце спустилось за горизонт, Ваня свернул с дороги на луг, где стоял огромный стог с прошлогодней соломой, и недалеко от него на земле лежащую рассохшаяся бочку с вырезом посередине, Ваня с досадой пнул её, она загудела и задрожала,- хотелось пить.
Ваня знал, что недалеко в распадке возле леса есть родник, но потерплю до утра подумал он и ловко вскарабкался на стог, раскопал небольшое углубление до свежей шелковистой соломы, скушал одну варёную картошку с чёрствым куском хлеба и уснул.
Проснулся он от вкусного запаха, поначалу подумал, что приснилось но запах костра с вкусным варевом и доносившиеся до него голоса, заставил его приподняться и он осторожно выглянул из своего укрытия.
Недалеко от стога он увидел костёр, с треногом над которым висел огромный котёл, от которого разносился вкуснейший аромат варева. Люди копошились возле костра, возле повозок и возле коней, стреноженных и пасущихся на лугу, это был цыганский табор.
У Вани мгновенно проснулся не страх, а чувство голода, он вертел головой во все стороны, а цыгане ходили внизу и отрезали ему все пути отступления.
Цыгане, почти что заученными движениями, получив порции ужина у пожилой растолстевшей старухи, хлопотавшей у костра, спешно покушав, укладывались подстелив соломы вокруг стога.
Лишь одна молодая пара, забросив на стог подушки и одеяла, стали взбираться на стог, и тут они увидели Ивана и закричали, Ваня шмыгнул вниз и тут - же, был пойман за ногу, старым цыганом с огромными седыми усами и густыми седыми бровями в синей длинной атласной рубахе с широким поясом в темных брюках заправленных в хромовые сапоги, из голенища которого, торчал короткий скрученный витиеватым плетением кнут, Ваня попытался вырваться, но старый цыган, крепко держал его за ворот рубахи. Он подвёл его к костру и стал разглядывать, ощупал его котомку и строго спросил:
- Ай, ты беспризорник бездомный? Или что?
- Нет, я дяденька к тётке иду в город.
-А кто тебя послал одного?
- Я сам, тётка моя может меня на учёбу там пристроит.
-А, значит ты не воришка, а хочешь учиться.
- Кушать хочешь?
- Угу! Махнул головой Ванька.
Старик открыл, крышку котла, достал кусок мяса, а из мешка отрезанный ломоть хлеба и подал это Ване.
Ваня, поблагодарил старика и мгновенно проглотил, вкуснейшую еду, мясо которое он давно не кушал.
Старик наблюдал за ним, а потом сказал:
- Ладно, давай спать, а утром решим, как нам с тобой быть.
Он расстелил, кусок брезента, возле спящего пожилого цыгана и указал пальцем спать будешь здесь а сам расстелил тулуп и лёг рядом.
Ваня долго не мог заснуть, его что-то беспокоило, да еще не давало покой мясо которого много ещё осталось в котле.
И когда все его соседи захрапели, Ваня встал, достал из котла два больших куска мяса и спрятал в солому стога.
Утром, Ваня вскочил от крика и сильного удара кнутом, табор уже собирался и готовились позавтракать перед дорогой, но обнаружив пропажу, сразу заподозрили Ивана, так как у них в таборе никто никогда не крал.
Старик был в гневе, он отстегал Ивана так, что ему запомнилось на всю жизнь и он всегда на себе ощущал такие побои, когда был виноват или на прямую или по неосторожности, уже во взрослой жизни.
Но побоями дело не закончилось, старый цыган засунул Ваню в ту злополучную бочку, которая им служила столом у костра и заколотил отверстие решёткой, из свеже нарубленных палочек клёна.
Табор быстро выстроился по ранжиру, им только известному и ушёл в обратном направлении, по той дороге откуда шёл Иван.
Ваня первым делом попробовал вырваться из своей темницы, но его руки не могли ни сломать ни вырвать деревянную решётку.
Хотелось пить, а ещё хуже было для него то, что он поступил неправильно и вот за это ему придётся помереть с голоду в этой рассохшейся бочке.
Целый день, он просидел в бочке под палящим солнцем, наступила ночь, на небе выступили звёзды, Ваня сначала смотрел, через решётку, своего заточения за звездами, потом уснул прислонившись к боковой стенки бочки.
Вдруг Ваня проснулсь от того, что рядом что-то хрустело, он осторожно взглянул через решётку и увидел большую собаку, но потом он догадался, что это был волк. Волк подбирал кости и с громким хрустом раскусывал их, и подходил всё ближе и ближе к бочке. Ваня, не опасался волка, и когда волк встал задом возле отверстия бочки, Ваня вдруг ухватил волка за хвост и стал крепко держать его двумя рукам, волк с испугу, дернул так сильно, что бочка подлетела с места и понеслась по направлению к лесу, который начинался сразу за дорогой.
Волк рвался, выл оглядывался на волочащуюся за ним бочку, но страх гнал его от этого гремящего каким то пустым утробным звуком внезапно прицепившегося предмета. Ещё больше страха навели разлетавшиеся в разные стороны обручи бочки, в кювете бочка немного застряла, но сделав невероятные усилия, волк рванул так, что бочка перекосилась, потом вылетело бокове дно и Ваня пустил хвост, волк кубарем перелетел через дорогу, и не ощущая ног скрылся в лесу.
Ваня освободился из своего заключения, ноги и руки его тряслись от страха, кровь сочилась из оцарапанных пальцев, тело его плохо слушалось, но он все же сначала потихоньку, а потом так же резво добежал до стога, уже неуклюже взобрался на стог.
Постепенно он успокоился, и накрывшись свежей соломкой уснул.
Утром он проснулся от уже поднявшегося почти в зенит солнца, осторожно высунулся из всоего укрытия, осмотрелся и спустился вниз со стога. В соломе под стогом Ваня нашёл свою котомку с ботинками, раздавленными картошками и сухарём чёрствого хлеба. Обрадовался, а потом он засуну руку в солому стога, где ночью прятал мясо, и к удивлению своему обнаружил его в том же месте, оно ещё не успело испортиться, он очистил его от налипшей соломы, и стал аппетитно уплетать, вместе с твердым засохшим сухарём.
Постояв немного, он оглядел место своего приключения, поморщился и покачал головой и твердо произнес:
- Всё, теперь домой! И будь, что будет, за его побег из дому.
И перепрыгнув через холодные угли, цыганского очага босыми ногами, заспешил по дороге, куда вчерашним утром ушёл табор.
Первыми, увидели его друзья и Витька Дубинин, который сразу своим видом подал, что он его не выдал, ребята сразу бросились его расспрашивать, где он был, и почему весь поцарапанный и в синяках, но Ваня им сказал:
- Потом.
Так-как, увидел своих родителей спешивших, за бежавшем впереди них, младшим братом Витьки Дубинина – Митенькой, который показывал пальцем на ватагу ребят и запыхаясь, что-то рассказывал.
Ваня ожидал трагическую сцену на глазах своих товарищей, но подбежавшая первой мать обняла его и стала умоляющим взгядом рассматривать его ссадины. Подошедший отец, громко но без злобы скомандовал:
- Марш домой!
Старик медленно поднял глаза, на сверкавшее под ярким солнцем зеркало озера, оно было такое же, каким он его помнил в мальчишеское детство. Ему даже послышались звонкие мальчишечьи голоса его товарищей, но на эту картину наплывали уже другие воспоминания связанные с этим озером.
А, потом было взросление, учёба, служба в Красной Армии и война…
Про которую, он хорошо помнил, но не хотел вспоминать.