С украинского http://www.proza.ru/2012/10/17/1271
Прохладный утренний воздух касается рук и лица. Вокруг молодая травка, покрытая сияющей росой, и светло-зеленые молодые листочки на деревьях. Из густого терновника раздается тихий голос синицы.
Ты идешь по узкой тропинке меж бугорков древних могил. На этой части кладбища не хоронят уже лет сто. Деревянные кресты сгнили, кусты сирени и деревья постепенно захватывают захоронение. И только извилистая тропинка деликатно обходит старые захоронения в слаломной спешке.
В начале весны здесь всегда сжигают густую прошлогоднюю траву. Тогда могилки на открытых полянах окрашиваются черным, покрываясь слоем пепла. А вытоптанная годами тропинка не горит. Остается белеть несколько недель светлой полотняной лентой на фоне пепелища. Тропа будто напоминает нам, живым, откровенно демонстрирует, что судьба не бывает прямой и гладкой.
«Не обойдешься без собственного кладбища из друзей, любимых и близких. Не проживешь без потерь, без жестокого оскала или мрака чьей-то души. И какими бы черными ни мерещились те пути - и пройдут, и забудутся. Молодая трава в буйном прорастании и разрастании спрячет жуткое пожарище вдоль тропки. И пепел развеется ветром...»
Вот уже впереди просматривается территория нового кладбища. Яркие красочные венки на крестах, разнообразие искусственных цветов. Удивительное сочетание цвета и формы на отдельных цветах привлекает сюда пчел. Они упорно пытаются получить хоть каплю нектара из этих соцветий. Все вокруг убрано, выровнено, посыпано песком. Стойкий аромат свежей краски и сожженных листьев.
Ты останавливаешься перед тремя пирамидальными елями. Их вершины еще украшены прошлогодними высохшими шишками. Под елями упокоились родные. На черной отполированной поверхности выбиты портреты. Фотография сделана сразу после свадьбы. Отец в меховой шапке на холостяцкий манер и в сером пиджаке. И мать, в темном костюме, повязанная белым платком с кистями. Совсем юная, лет 18.
Их пальцы переплетены в нежном касании, держат веточку цветущего клена. Так близко сидят. Плечом к плечу, и головы, склоненные навстречу, едва касаются друг друга. Впереди еще целая жизнь вместе. Позади же - пережитые тяжелые голодные 33-й и 47-й годы и война. Пережитые одиночества.
А тут они искренне улыбаются в унисон, потому что счастливы, потому что вдвоем. Сорок четыре года прожили в согласии, правде и любви. Дружно, не подминая другого, а помогая...
Каждый раз, когда приходишь сюда, не можешь оторвать взгляда от этого сплетения пальцев и нежного прикосновения светлых лиц. Верность и теплоту излучает холодная мраморная плита. Она сама словно светится на глазах.
Тишина на кладбище. За час-два сюда сойдется много народу. Помянуть родных. Тогда кладбище наполнится голосами. А сейчас только певчий дрозд упорно отмечает свою территорию. Сидит на верхушке вяза и поет. Он безразличен к смерти и человеческой памяти. У птицы собственный мир, свой жизненный цикл и своя реальность. И стоит ли их сравнивать или противопоставлять нашим?
Яблоки, конфеты и печенье осторожно раскладываешь на холмике. Кажется, родители при жизни так и не отведали вволю сладостей. Зажигаешь две тонкие свечи перед плитой. Садишься на скамеечку в задумчивости. Но не проходит и минуты, как легкий порыв ветра гасит пламя. Срываешься как ужаленный. Опять зажигаешь огонь. Передвигаешь свечи в якобы тихое место.
Через несколько секунд хитрый порыв снова их гасит. Гасит без сожаления. И тогда еще теплые свечи ты крепко соединяешь вместе, сжимаешь в ладони и зажигаешь еще раз.
Отныне два огонька танцуют, гнутся, качаются и трепещут только в унисон. И даже когда один внезапно гаснет, то мгновенно другая свеча помогает. Она восстанавливает парное свечение. Заворожённо смотришь на этот тандем.
Озаренные лица родителей выглядят немного загадочными и счастливыми. Дружный трепет пламени кажется тебе олицетворением их жизни, какой-то величественной метафорой любви.