Спать.
Вожделенное, благостное время.
Время, когда младшие накормлены и уложены, сказки прочитаны, а посуда вымыта.
Когда вернулись домой старшие: кто с работы, кто с учёбы, кто из гостей.
Когда всё самое важное сказано и услышано, и можно выключить телефон.
Когда уже написано всё, что просилось на бумагу. Или ещё не всё…
Но и компьютер я выключаю. И в комнату к себе не беру его. Спокойной ночи.
А комната уже ждёт меня. Небольшая, но светлая и… просторная, потому как всей мебели в ней — кровать и две тумбочки, даже комод не влез. Правда, висит ещё зеркало на стене. В маленький телевизор, на ней же, я не «смотрюсь» — так что вроде как и нет его.
Кровать застелена, аккуратно накрыта мягким покрывалом. Совсем недавно, потому что весь день было некогда: то одно, то другое… Но люблю, когда кровать убрана (хотя бы и к вечеру), тогда перед сном мне кажется, что она ждёт меня (весь день ждала) и рада мне, моя комната. Такой вот каприз.
Лёгкая белая занавеска. Подхожу и, отдёрнув её, открываю окно.
Не для того, чтобы проветрить. Окна во всём доме и так весь день открыты, и всё что только можно уже давным-давно проветрилось. Закрываются они только к вечеру, когда из сада начитает тянуть сыростью. А на ночь, перед самым сном, снова открываются.
Сплю я у самого окна, укрывшись, укутавшись в одеяло. Занавеска задёрнута, но не до конца, а чуть отведена в сторону, чтобы воздухом веяло прямо в лицо.
Даже зимой. Зимы здесь тёплые.
Но сейчас не зима, а осень. Дивное, любимое мною время! Ещё тепло, но уже не душно, как летом; по ночам уже тихо: не гуляют допоздна в саду, не плещутся в бассейне, не прыгают, взрывая воздух брызгами, криками…
В узкую вертикальную форточку наполовину высовываюсь наружу. Темно. Но не той бархатной южной чернотой, которая «хоть глаз выколи», нет. А какой-то густой, почти плотной, невероятно нежной тёмно-серой дымкой, почти предрассветной…
Луны не видно. Кажется, облаками затянуло небо… И не горит синим, неоново-новогодним светом бассейн… Видимо, совсем поздно уже.
И тихо-тихо…
И… о воздух!..
«Воздух чист и свеж, как поцелуй ребёнка…»*
Мягкий, ласковый, влажный, он пахнет… он действительно пахнет маленьким ребёнком! — младенческой этой сладостью: гладкою нежностью щёк, шелковистых волос, золотистых, тоненьких… Тёплым шёпотом тайны, сообщённой на ушко… Молоком и крошками печенья… Пахнет детскими снами… Мечтами, надеждами… Веет удивлённым, удивительным! — взлётом ресниц, открывающих такой круглый, такой голубой взгляд.
«…Жасмин…» — скорее догадываюсь, нежели пытаюсь объяснить себе и запах этот, и эти чувства.
Воздух ласкает лицо… руки… тело… делая их почти невесомыми…
Целует…
И как будто извиняется за что-то… За свою чистоту, за эту наивность, детскость…
За доверчивое тепло в середине, да нет — в конце уже октября месяца…
За это — на всю ночь, на весь день и на всю жизнь — отворённое окно…
За то, что на всю жизнь мы, наверное, так и останемся маленькими…
Милый мой… милая… милые…
Спите…
Спокойной ночи.
Октябрь 2012
Из книги «Убанга мбонго. Рассказы о детях, стихи».
_______________
* Воздух чист и свеж, как поцелуй ребёнка; солнце ярко, небо сине — чего бы, кажется, больше? — зачем тут страсти, желания, сожаления?.. (М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»)