"Знаете, почему тридцатилетние не любят пятидесятилетних?" - сказал мне
чувачок в экспрессе.
"Почему?" - спросил я.
"Потому что они никому не нужны?"
Я попытался возразить, но банка с джин-тоником выпала из его руки,
чувачок полез под кресло, а, наконец вынырнув, подытожил:
"Вон тот лейтенант записывает всё на диктофон!"
...
В любой критической ситуации, есть фишка, которая помогает держаться на плаву.
Лично мне помогают - раньше - ручка и чистый лист, нынче - экран монитора и клавиатура.
Ну а если нет под рукой ни того, ни другого - пишущая машинка в голове.
"Стук-перестук", - и жизнь пишется с нуля.
И это, я должен сказать, большой кайф. В моём понимании бытия.
...
"Я бы мог дать вам в морду, - сказал мне чувачок, - но я не буду делать этого.
Сегодня мне стукнуло тридцать. Не будем портить юбилей".
Неожиданно он забыл про меня и робко двинулся с места.
Шажка через три чувачок обратился к двум бугаям,
заполонившим собой крохотный навес автостанции.
"Ребят, извините, что обращаюсь..."
Я не дослушал. Я пошёл себе в ночной магазин. За сигаретами.
По мокрому тротуару, пропахшему осенью.
...
Не сказав ни единого слова,
промолчав о забытом и должном,
ты простила - тобой околдован.
Ах, тобой околдован я снова.
Околдован вчера и сегодня,
и, быть может, мне завтра - без веры,
тишиной окружённый притворно,
о любви притворяюсь без меры.
Что же делать? Неймётся доверить.
Что сказать, если сказками дышим?
Здесь - не юг, птицам снова на север...
Поседели церковные крыши.
Ах! тобой околдован, и ветер
треплет ветви осин и берёзок,
непослушные прутики розог -
мы не взрослые - снова мы дети.