В 93-ем году я, бежал из МХАТа, и оказался с теми, кто нес на себе несмываемое клеймо позора насильственного раздела коллектива на два независимых театра, как говорили тогда, «мужской» и «женский». В труппу О. Ефремова стремились попасть только потому, что после ремонта возвращались в родные стены, пусть перестроенного до неузнаваемости, изуродованного, но родного старого дома, где до сих пор обитает дух основателей и корифеев-актеров великого русского театра. Тех, кого отвергли – не взяли, растерянные, униженные, спотыкаясь о воспоминания, нашли в себе силы и мужество, начать жизнь заново.
Уходя, я был уверен, что ухожу навсегда, унося щемящую любовь к театру и к людям, с которыми прожил долгие годы, трудные и самые счастливые. С тех пор минуло девятнадцать лет, ровно столько я проработал в театре, и не было дня, чтобы я не вспоминал о прошлом. Я жил полной жизнью, работал, писал, у меня появилась новая семья, но странное, беспокойное чувство не покидало, словно где-то в прошлом застряла часть меня, и держала, не пускала. Я чувствовал себя так, словно у меня вырвали бок, виновато улыбался, будто бы оправдывался, когда спрашивали, «как такое могло случиться», стыдливо отмалчивался, думая про себя: «это оттого, что я бросил театр». Я покинул свой несчастный, разоренный дом, предал учителей, оставил друзей и соратников. Я раскроил себе сердце. Искал свободы - получил изгнание. Мечтал о творчестве – достиг забвения. Все долгие девятнадцать лет я возвращался узкими вратами, и будущее не открывалось мне, а прошлое не пускало. Один продюсер, предпринявший множество попыток вернуть меня в профессию, как-то сказал: «актер, подобен недвижимости, чтобы продаваться, на него вначале должен вырасти спрос, а после поднимется цена».
«Не уходите! - хотел бы я сказать молодым актерам, - наберитесь терпения, и «цена ваша» обязательно поднимется».
Мне было наплевать на рейтинг популярности, все равно, сколько я «стою», как выгляжу, и что обо мне подумают, я мечтал только, чтобы Господь простил мне то, как я уклонился дара Божия и начертанный Господом путь не признал. Я молился, чтобы Бог даровал мне терпение, дал силы и вернул, наконец, туда, откуда я сбежал, куда был призван, для чего предназначен. Услышаны были мои молитвы или терпение у Господа заканчивалось, но только я, ступил на подножку вагона (не без ангельской поддержки, разумеется) и поезд Москва – Пермь унес меня туда, где прошлое есть устремленное в будущее настоящее.
Чудеса Господни случаются каждый день, только мы не способны это замечать. Я спросил Марину: почему она мне позвонила? «Нужен свой человек», - ответила она.
Меньше, чем через месяц, я как прежде, был среди «своих» в доску любимых и родных и мы катили на гастроли в Пермь.
Марина Добровольская – мужественная женщина везет по жизни не один «толстовский возок», воспитывает детей, растит внуков, помогает всем, кому только может помочь, одиноких и забытых, пропадающих в нужде, жаждущих справедливости – каждого готово принять любящее сердце.
После трагического раздела труппы МХАТ в 1987 году М. Добровольская вместе с М. Горюновым – неуемным балагуром-весельчаком, всеобщим любимцем театра, создают «Товарищество артистов МХАТ». Это «гастрольная труппа» - ковчег, приют несчастных актеров, спасающихся бегством с расколовшегося пополам, гибнущего исполина русского театра. Спустя годы «Товарищество» стало настоящим родным домом для актеров из других театров, таких же обреченных на забвение и одиночество в нищете доживать свой век, становится счастливым прибежищем «неспокойной старости».
В «Товариществе» актеры получают второе рождение. Просыпаться с мыслью о том, что ты жив, служишь искусству театра и зрителю – подлинное счастье! «Товарищество» для многих, нашедших здесь спасительный приют превратилось в плавильный котел, где яко бы «старое отработанное», «выброшенное за ненадобностью», словно «у времени в плену» побывавшее, соединяясь, преображается в особый сплав, сверкающий блеском новизны талант, по крепости сродни старому вину, от которого дух захватывает и пьянит.
Нине Валентиновне Веселовской восемьдесят лет! Прекрасная актриса театра Станиславского, в бытность худрука М. Яншина - прославленного актера МХАТ. На гастролях в Перми Нина Валентиновна блестяще сыграла три спектакля, один из них на выезде в городе Воткинске, что в трех часах езды от Перми. Там же, в Воткинске, после спектакля, на дне рождения А. Горюновой, пропустила стопочку, перенесла легко в душном вагоне два переезда туда - обратно, помолодевшая, посвежевшая, как ни в чем не бывало, вернулась в Москву.
К стати о дне рождения Анны Горюновой. С Анютой нас связывает большая творческая дружба. В «Синей птице», я играл папу Тиль-Тиля и Мити-Ля, а Анна малыша Мити-Ля. В спектакле «Муж и жена снимут комнату» (пьеса М. Рощина) Анна Анатольевна играла мою мать. Незабываемые репетиции, изнуряющие, порой невыносимые, приносили нам иногда настоящую творческую радость от повседневной театральной рутины с молодым, тогда мало кому известным в Москве, режиссером Ромой Виктюком. Это было весело и забавно! Мы вспоминаем Рому. Анна смеется. «Детка», - так Рома ласково называл нас. - Теперь у тебя свой «кружок»!- хохочет Анна. - Привет из Перми»! Нам с Анной весело потому, что мы снова вместе! «Присоединяйся, детка»!
Я знал, что Анне много лет потому, что мне уже шестьдесят три, но когда Марина Колесниченко вышла поздравлять и сказала, что Анне Анатольевне Горюновой исполнилось семьдесят девять лет, зал взорвался аплодисментами и встал.
Эти чудные женщины, кажется, не прожили и половины своей творческой биографии. «Товарищество» живет и продлевает этим замечательным актрисам жизнь на сцене.
Жизнь, полная азарта и творческого огня, продолжается. Мы встречаемся, вспоминаем прошлое с надеждой о будущем, заглядываем туда, где ждет всех нас покой и воля, где каждому у вечности место уготовано, и мы, не торопясь, без суеты готовимся сыграть свой последний, быть может, лучший в этой жизни спектакль. Храни всех Христос.