До этого дня я не был Убийцей. Или был ? Возможно, это первое и последнее мое убийство. Вы бы не поняли меня, но когда я совершил его, в глубине моей старой иссохшей души,где никогда ничего не было, расцвели цветы
Небо смывало акварель багряных красок на черные силуэты домов. По обеим сторонам улицы высились черные стены жилых домов со светящимися четырехугольниками окон. В конце квартала из дома вышла женщина в платье с черными цветами
Так я представлял себе эту картину, когда она вошла в автобус. На самом деле я мельком увидел ее ноги в черно-белых босоножках, она посмотрела по сторонам, лишний раз убеждаясь, что в вблизи нет никого, с кем стоило бы водить знакомство. Она оглядела автобус и села на скамейку рядом со мной, затем достала телефон из сумочки и принялась нажимать на кнопки
Я был поражен… Как она наклонялась, поправляя ремешки на туфлях. Я бы с радостью поговорил с ней о чем угодно. А о чем с ней говорить? И как начать?
Ее губы были налиты кровью, от них пахло сладкой водой, очарование от сжатой до предела страсти – вот что сделало меня Убийцей. Возможно, закат солнца и медленное взятие в плен алыми лучами тоже сделали свою работу. Я забыл о встречах, автобусах, строениях, городах, переменчивых судьбах и бесследно исчезающих мыслях. Я вообще перестал думать
Автобус остановился, она легко поднялась и спустилась вниз
Асфальт был залит закатным солнцем, черные лепестки струились по ее следам. Я шел за ней
- Девушка, подождите!
Она обернулась, и через плечо бросила на меня взгляд. Она заметила мою неловкость, но не воспользовалась ею и ничего не сказала. Взгляд у нее оставался укоризненный и сердитый
- Вы не могли бы помочь мне?
- Чем?
- Тут адрес… - сказал я и начал шарить по карманам
- Я плохо знаю эту станцию, - и отвернулась от меня
- Вы бывали здесь восемь раз, - неожиданно для себя произнес я, - Я даже помню, какие цвета Вы носите. Первый раз - черное в горошек, второй – желто-красное, третий – белое, четвертый – белое, пятый – синяя клетка, шестой – морские рыбки, седьмой – белое, восьмой…
- Думаю, Вы лучше меня все тут знаете, - она неожиданно улыбнулась, - Так что же Вы действительно хотите?
- Поговорить.
- Поговорить? Просто поговорить? - голос у нее был низкий, будто всплеск тяжелой волны, - Вы ненормальный.
Она отвернулась и быстро зашагала прочь. Мне вдруг показалось, что в сложившихся обстоятельствах погоня – идеальный вариант для нас обоих, что делало разговоры совершенно ненужными , отрицало горечь разочарования, остужало жар страсти. Мне хотелось сказать – остановись, я же знаю тебя… Я же вижу тебя - Ты снишься мне. Остановись, сука!
И она остановилась - развернулась, неуклюже на согнутых ногах, пытаясь восстановить дыхание – сейчас она была настоящей, без ужимок и уловок, и удивленно спросила:
- Кто ты такой ?
Она смотрела на меня полными влаги глазами, будто уже вступая в тайный сговор с Убийцей – Жертва, бросающаяся прямо в бурлящий поток собственной гибели. Она закрыла глаза, не было ничего более загадочного, чем это спокойное белое лицо с сомкнутыми веками. Сердце неистово застучало, воротник сжал шею. Я хотел прижаться к ее губам, это был миг самозабвения. Наши тела сейчас были для меня единым целым, словно перетекали одно в другое, сливаясь подобно ртути. Внутри бурлила и возрастала необъяснимая тревога раствориться в этих теплых глубинах рта
Я взял пальцами ее подбородок. Это ясно убедило меня в реальности присутствующего рядом существа, и я с ужасом понял, что провал между нами был неизбежен. Он существовал изначально, поскольку с провала он начинается. Наше соединение произошло в ночной темноте, когда расцветают самые красивые цветы. Я коснулся ее шеи, и так мы соединились – Убийца и Жертва
Когда я держал ее шею, мне казалось, что она почти не сопротивляясь, удивляется и не верит происходящему, где-то внутри она уже была мертва, поэтому я не смог добраться до самого сокровенного, спрятанного в глубине. Какое-то странное задумчивое спокойствие появилось в ее глазах, похожее на счастье.
Я ослаблял хватку и смотрел в ее глаза - они все еще были налиты красками, а потом она умирала – сотни, тысячи раз. Я дышал ароматом рыбы, вырывающейся из плотины. И тем больше она избавлялась от преград, чем сильнее я сжимал ее, ближе к смерти. Умирая, она билась, подобно бабочке на горящей лампе, и уснула в бездействии. Она отбросила свое тело и стала вещью, неповторимой в своей чистой красоте, словно высохшая роза.
Как приказать цветку сохранить красоту в смерти ? Лепестки чернели, темнота покрыла город, мои руки пусты, ты только что была, а теперь … Смерть – изнанка любви, и невозможно изменить порядок распада мгновений нашего счастья…
И я всегда буду возвращаться к этому. Или скажу, что уже не могу вернуться? Чтобы избавить себя от сознания своего несовершенства внутри, когда я постигаю все глубинки, трещинки этого запретного леса
Огни, горевшие впереди, уходили тем дальше, чем быстрее я бежал. Мысленно я повторял слова, снова и снова, приближаясь в мир скорби и раскаяния….
… горы равниной станут, валы морские окрасятся в пурпур, земля напитается кровью, долины и пустоши, где цветет вереск, холмами станут, прежде, чем ты узнаешь страданье, черная моя роза…