Игорь неровным шагом шел по немноголюдной улице, где что есть силы разгулялась метель. Колючий северный ветер во все стороны развевал полы его грязной, местами прохудившейся куртки, то и дело подкидывая за воротник стайку холодных снежинок, а кусачий утренний мороз нападал на и без того замерзшее лицо и задубелые красные пальцы. Несмотря на ранний час мужчина был не совсем трезв. После вчерашней посиделки жестоко давало о себе знать похмелье. Раз за разом словно молотом ударяя в гудящей, от недавних возлияний, голове, оно немедленно требовало утоления жажды. Ух… Вот и заветная дверь магазина. Игорь толкнул ее плечом и почувствовав обволакивающий теплый воздух помещения, одним шагом протиснулся внутрь. В вино – водочном отделе работала пожилая Ильинична, которая знала его еще с пеленок.
- Игоряша, опять ты с утра пораньше? – пробурчала она и не дожидаясь заказа подала пол-литровую бутылку, наполненную прозрачной жидкостью. – Что же ты с жизнью своей делаешь, а? Совсем ведь докатился. Дочек-то давно небось видел? А какие красавицы стали, невесты уже настоящие.
Упоминание о дочерях заставило Игоря встрепенуться, в глазах даже успел зажечься огонек, но он быстро угас, как только на прилавок стало пол-литра. Он быстро расплатился и не сказав ни слова вышел, стараясь не оглядываться на качающую головой Ильиничну.
От трескучего мороза снег звонко скрипел под ногами. Игорь мерно, раскачиваясь, словно маятник, шел вперед. Вот и его дом, если теперь этим словом можно назвать то место, где он жил. От былого уютного очага не осталось и следа. Повсюду царила грязь и разруха, а белая пелена снега хоть не надолго скрывала их. Мужчина мутным взглядом посмотрел на дом и невольно залюбовался танцующими пушистыми снежинками. Пройдя круг своего необычного вальса, они медленно опускались вниз, укрывая все вокруг толстым белым одеялом. Он устало опустился на облезлую полуразрушенную скамейку. Горькая улыбка коснулась еле заметных под трехдневной щетиной губ. А ведь когда-то он с такой любовью сооружал эту самую скамейку и все остальное здесь, во дворе, что за отсутствием хозяйской руки теперь приходит в негодность. Он вспомнил такое же зимнее утро, только пятнадцать лет назад. Тогда дома его ждали любимая жена и ненаглядные дочки, а теперь друган и ярый собутыльник Пашка. К горлу Игоря подкатил комок. Даже если бы ему и предложили вернуть прошлое, он вряд смог исправить свои ошибки, у него на это просто не было сил.
А начиналось все, как у всех, до противного просто. Водку Игорь впервые попробовал в пятом классе. Чем-то он тогда заболел и отец, сказав, что лучше всего болезни лечит водка, дал ему выпить пятьдесят грамм. На вкус, конечно, противно было, но в памяти осталось приятное ощущение какой-то невесомости, забытья и полета. Вот это-то приятное ощущение, как он теперь понимал, и стало отправным моментом его сползания вниз, в пропасть. Теперь он это понимал, да только сил остановится уже давно нет. Игорь устало закрыл глаза. Вся жизнь как один миг пролетела перед ним.
Где-то в восьмом классе он начал потихоньку, но уже осознанно выпивать. Хотелось приобщиться к миру взрослых, самоутвердиться. К выпускному классу это уже вошло в привычку. Без пары бутылок винца не обходился ни один совместный вечер. Если и бывали исключения, можно сказать, что встреча прошла зря, ведь выпивка порождала такое веселье! Родители с утра до ночи пропадали на заводе и смотрели на это сквозь пальцы. Не хулиганит, не дерется, в милицию не попадает – ну и ладно. Закончил школу он не то чтобы плохо, а как и большинство – на удовлетворительно и хорошо. В институт, конечно же, не попал.
Зато попал в армию. Вот там-то и прошел полный «курс повышения алкогольной квалификации» и вернулся домой уже закоренелым «выпивохой». На «гражданке» Игорь почти сразу женился и водкой до поры до времени не очень-то увлекался. Были лихие девяностые, он учредил свое дело. Занимался вторсырьем, что приносило неплохой доход. Появилась машина, дом с приусадебным участком. С какой любовью и рвением они с женой обустраивали его…
- А ведь я люблю ее до сих пор, - внезапно подумал Игорь. – Только она никогда не вернется ко мне, законченному хроническому алкоголику. Ведь даже дочери стесняются поздороваться со мной.
Дело, которым занимался Игорь, было довольно прибыльным, поэтому и конкуренты росли как на дрожжах. А в бизнесе как известно выживает сильнейший. После каждой новой неудачи Игорь машинально стал прикладываться к рюмке, но еще держался. Когда же фирма рухнула, вместе с ней в пропасть рухнул и он. Только в бутылке теперь виделось спасение. Ни слезы жены и дочек, ни уговоры матери, на него не действовали. А через год с небольшим жена не выдержала и уехала с дочками на съемную квартиру. Как он озлобился тогда! Без водки он и спать перестал ложится. Хотелось и забыть, и забыться. Только получалось это как-то плохо. Чем сильней стремился забыть, тем хуже и хуже становилось. В пустующем доме быстро обосновались друзья-собутыльники. А он стал похож на настоящего бомжа, часто после продолжительной пирушки засыпал во дворе, а то и вовсе на улице под чужими заборами.
- А мама… Бедная, сколько пришлось ей пережить. И морально, слушая, что обо мне говорят люди, и физически, надрывая свое хрупкое здоровье таская меня домой на спине. Ведь это и свело ее раньше времени в могилу, - горькие мысли словно железными тисками сжимали голову Игоря.
Он уже лежал на скамейке и снежинки теперь и его укрывали теплым одеялом. Холода он не чувствовал, жизнь давно стала для него настоящей пыткой и теперь ему хотелось просто исчезнуть, растворится, будто его и не было никогда.
- Игорь! Братэло, ты чего разлегся тут, я уже все глаза проглядел! – Игорь с трудом разлепил замершие ресницы. Пашка вновь и вновь тормошил его за плечи, пытаясь привести в чувство. Наконец он сел тупо глядя на собутыльника.
– А пузырь-то где? – Пашка приплясывал от мороза. Игорь перевел взгляд на стоящий рядом сугроб.
– Ну, ты баратуха, даешь, - разглагольствовал Пашка роясь в снегу. – Заморозить что ли захотел? Ну ни че, замерзнет будем грызть, как в том анекдоте. Зато и выпьем, и закусим сразу, - загоготал он, затаскивая Игоря в дом.