Париж - глазами королевы Анны

Эдуард Лощицкий
Продолжение Анна Ярославна - королева франков. Глава 31.


31. Париж – глазами королевы Анны.
Послание Елизаветы. Миссия в Норвегии.

       О, эти темные и необузданные времена Средневековья, времена загадочные и легендарные! Они пугают нас дикостью и жесткостью нравов, и они же – восхищают таинственной романтикой ушедших эпох. В них люди имели жизненную силу, способную противостоять лишениям, а невзгоды закаляли их, как сталь в горниле печи. Эта жизненная сила, вопреки ханжеству и закостенелости нравов, позволяла мобилизовать внутренний духовный мир многих современников нашей королевы. Мир тот, уже при её участии, из несмелых зеленых побегов зарождающихся правил поведения в обществе, рос и креп, дав впоследствии, дивный буйный лес куртуазности XII – XIV веков. Через столетия, воспетые в легендах и поэмах лучшие представители того далекого времени, будут служить примером чести, отваги и благородства потомкам, то есть нам с вами. Анна Киевская не только могла быть героиней этих сказаний, она была примером, с которого позднее создавались легенды.
       Находясь, большее время с королевским двором в Париже, королева с Марией подробно знакомится с историей Франции, и самого города. Он ещё не получил окончательного статуса, как столица королевства. Прошлое Парижа – занимательно.
      В III веке до нашей эры здесь проживало одно из загадочных поселений кельтского племени – паризии. Оно расположилось на острове Ситэ, омываемом водами Сены (первоначальное название реки Секвана). На этом благодатном месте вырос город Лютеция (вначале Люкотиция – Город Света). Благоприятные условия: удобное местонахождение в центре естественного пересечения водных путей (Боже-Гарнье), способствовало развитию в городе торговли между регионами Средиземноморья и Британскими островами. Это и определило его приоритетность среди окружающих поселений. Пошлины от проезда по мостам, соединяющим берега Сены, и под ними – обеспечивали стабильное поступление денежных средств в казну города. Корпорация лодочников, занимающаяся транспортировкой грузов по полноводной Сене и между её берегами, была настолько значима, что долгие века пользовалась льготами, дарованными ей на заре возникновения Лютеции, а позднее и Парижа.
       Территории, заселяемые паризиями и другими галльскими племенами, имели важное военно-стратегическое значение и были лакомым куском для Римской империи. Завоеванные Юлием Цезарем галльские племена, занимали сдержанную политику в вопросе продвижения полководца к Британским островам. Большое значение для города имела ассамблея галльских племен в 53 году до нашей эры. Она состоялась на равнине Ланди, расположенной между Лютецией и Сен-Дени и определила город, как религиозный центр, что укрепило его стратегические позиции в Средиземноморье.
       Но мир на этих землях был шаток и недолговечен. Не сумев покорить племена карнутов и сенонов в Бретани, Цезарь терпит неудачу и во взаимоотношениях с паризиями. Это племя принимает сторону вождя арвернов Верцингеторинга, возглавившего восстание галлов против римского господства. Цезарь вынужден был отвести войска из Бретани на подавление восстания мятежного вождя. Он поручил своему полководцу Лабиену: взять Лютецию.
       Обороной города руководил Аулерк Камулоген. После длительной осады, в 52 году до нашей эры – Лютеция была взята штурмом и фактически разрушена. Камулоген погиб в бою, а население почти полностью истреблено. Рим получил разрушенный город мятежных паризиев, но это не омрачило Цезаря. Стратегическое назначение Лютеции в Галлии для империи было настолько очевидным, что полководец тут же приказал отстроить оборонительные сооружения.
       Детальные исследования французскими учеными и археологами античных построек I века, позволяют определить две основные направляющие в городских застройках. Главная из них – проходит по улице Сен-Жак в квартале Сен-Мартен с севера на юг, связывая Большой и Малый мосты. Вторая – расположена на месте бульвара Сен-Мишель на левом берегу. Восточно-западное направление главной улицы римского периода, разделяет современные улицы Кожа, Суфло и Эколь. Шириной, около двух метров, улицы, были вымощены крупным тесаным песчаным камнем, а вдоль них – располагались римские строения. Параллельно первому направлению, на правом берегу Сены была построена дорога, ведущая в Руан (нынешняя ул. Сен-Дени). Величественные остатки строений римского периода вызывали чувство гордости у парижан, что не могло не передаться молодой королеве.
       Седая старина столетий! Нет, это не ложный пафос и не для красного словца, присутствует в этой книге. Созерцание мощи былых времен, вызывает трепет перед величием ушедших цивилизаций. И вместе с тем, развалины их навевают щемящую грусть о бренности бытия. Ничто не вечно в этом мире. Сколько видели эти руины с первых дней своего существования? Сколько радости и горя безвозвратно кануло во тьму веков? Если бы камни могли говорить!.. Если бы!..
       Воображение королевы рисовало героев минувших эпох, их любимых женщин и счастливые семьи.
       Романская культура и понятие слова, романтизм – схожи между собой. Их корни питает один источник – древнеримская культура, сумевшая объединить лучшие традиции античного мира. Анна соприкоснулась с цивилизацией, правопреемницей которой, являлась Византия. В свою очередь, эта властительница половины мира, стала источником, питающим христианскими традициями Киевскую Русь.
       Не все придворные, сопровождавшие Анну в её частых выездах к римским строениям, могли понять, что же так влекло королеву к этим руинам. Анна с Марией, Этьеном Монморанси, с графом Валуа, Мстиславом и Сигурдом подолгу созерцала их, вспоминая Гомера, Овидия, Катулла.
       Неплохо знавший историю граф Рауль, много рассказывал о прошлом города:
     – Лютеция к третьему веку достигла пика расцвета. – С готовностью пояснял он, глядя на воды Сены. – Тогда, это был уже развитый город, жители которого, активно занимались торговлей на Сене и Йонне. Суда плавали от Санса до Лильбона. Развились торговые отношения и с соседними городами: Шартром, Руаном, Бовэ, Санлисом, Меленом и Орлеаном. К этим городам вели великолепные, почти неподвластные времени римские дороги. Эти дороги, собственно, и сейчас годны для передвижения. После первых набегов алеманов, в конце третьего века, где-то в 275 году, центр города окружили каменными укреплениями. В это же время Лютеция была переименована в город паризиев («Civitas Parisiorum» прим. авт.) – Паризии: отсюда – возникло название Париж.
       Анне приятны эти минуты – минуты вечернего заката, когда огненный диск, опускаясь за горизонт, озаряет небо багряным заревом. Сквозь зубцы крепостных стен Лютеции, он слепит глаза восхищенных наблюдателей волшебной красоты. Но вот Анна опять слышит голос графа:
     – Наличие порта способствовало процветанию города. В четвертом веке, его посещали императоры Констанций Хлор, Константин Великий, Константин II и Констант II. В триста шестидесятом году в Париже был провозглашен императором Юлиан Отступник. Перед походом в Персию, Юлиан написал несколько сочинений, прославляя любимый город.
       Таких прогулок у королевы множество. Из каждой, Анна и Мария узнают новое о Париже.
       Однажды, при встрече с королевой, Роже преподнёс ей кодекс, в который были тщательно записаны сочинения Юлиана Отступника: о нём рассказывал граф Рауль. Просматривая его, Анна обнаружила интересную запись императора Цезаря. Она прочитала Марии:
      – Так оказалось, что эту зиму я провёл в моей любимой Лютеции: так кельты называют город паризиев. Это небольшой остров, расположенный посередине реки и со всех сторон окруженный крепостными стенами. На остров ведут деревянные мосты, переброшенные с каждого берега. Течение самой реки плавное и равномерное. На воду очень приятно смотреть, настолько она прозрачна. Она также приятна на вкус, поэтому жители города пьют ее прямо из реки. Зима здесь не суровая, а климат так милосерден, что можно выращивать виноград.
       Как говорится: остановись мгновение! Дальнейшую историю Парижа, Анне рассказал Роже.
     – Хочу вам поведать, моя королева, о первых христианских подвижниках Парижа, – как-то во время вечерней беседы, начал прелат. – В третьем веке, во времена императора Деция, впервые упоминается о христианстве. Известно, что первым евангелистом Парижа был Святой Дионисий. Он – один из семи епископов присланных для обращения галлов…
       Епископ сделал паузу, а, затем продолжил:
     – Григорий Турский в «Жизнеописаниях святых» описывает его трагическую смерть в 250 году на горе Мучеников. Она, моя королева, известна нам, как Монмартр. Именно на этой горе римляне обезглавили Святого Дионисия и его двух сподвижников. Останки перенесены в 625 году в монастырь Сен-Дени.
       Преисполненный важностью своей миссии, Роже знакомит Анну с распространением христианского учения среди народов, заселявших Западную Европу Раннего Средневековья. Проникаясь состраданием к ревнителям веры, она  невольно сравнивала их с жизнью мучеников Восточной христианской Церкви. В становлении христианства Западный мир прошёл более тернистый путь, чем народы Восточной Европы. Путь этой веры, был перевоплощением духовного мира античного времени, в недрах которого, ей и суждено было зародиться.

 
Хдодвиг I
       Первый епископ Парижа Викторин приложил немало усилий в распространении христианского вероучения среди паризиев. В 360 году в Париже был собран церковный собор, посвященный вопросам веры. В IV веке – в городе была построена первая церковь, посвященная девятому епископу епархии св. Марселю.
       Много, очень много нужно знать королеве и её славянскому окружению о новой Родине. Вносит в это свою лепту и Готье. Страстный библиофил перечитал множество свитков и кодексов. Об истории Галлии – больше всего.
       Канцлер интересно повествует о судьбе Галлии и Парижа после прихода из-за Рейна многочисленных германских племен.
       В 406 году племена вестготов, франков, алеманов и бургундов вторглись в её пределы. Около 80 лет длились завоевательные кампании варваров вокруг Парижа, щадя от разрушения и захвата сам город. Простая пастушка и знахарка Женевьева (422 – 502 гг.), сыграла важную роль в судьбе города. Она убедила парижан оказать сопротивление свирепому и беспощадному врагу, пришедшему в Галлию, Атилле – вождю гуннов. В последний момент перед решающим боем, тот по неизвестным причинам повернул на Орлеан. После смерти Женевьева была канонизована и объявлена хранительницей города. Об этом свидетельствует хроника «Жизнеописание святой Женевьевы».
       Множество трудов известных и малоизвестных историков античного времени и авторов средневековых хроник, показывают путь государственного становления в Западной части Европы. Путь длинный! Длинный, и усеянный бесчисленными военными конфликтами.
       Неведомые цивилизации, имена людей и доблестных героев ушедших эпох, легенды о них – перед королевой раскрылся новый мир. Мир этот: через несколько лет уже не казался ей таким мрачным и тоскливым. Он принял её, принцессу, внёсшую свой вклад в формирование государственности и становления новой династии Капетингов.
       Масса информации, анализ услышанного и прочитанного в рукописях, наверное, это занимает у Анны большую часть свободного времени.
       Загадочный и воинственный Хильдерик (436 – 481 гг.), его сын, мудрый Хлодвиг, занявший без боя в 486 году Париж и сделавший его столицей государства – это вожди, жизнеописания которых, заставляли трепетать чувствительную душу королевы. Они уносили воображение во времена первых Меровингов, создавая иллюзию былого величия.
       Часто, смеясь над недоумевающим Генрихом, удивлявшимся её повышенному интересу к прошлому Франции, королева не раз говорила:
     – Чтобы знать настоящее и строить будущее – необходимо хорошо изучить прошлое.
       Хорошая рассказчица, она и сама подавала супругу занятные истории не только из жизни народов Галлии, но и Древней Греции и Рима. Бог Прометей, принявший муки за людей, Подвиги Геракла, легендарный Ахиллес и его друг Патрокл, приключения хитроумного Одиссея: в ее устах это превращалось в волшебный мир, будораживший воображение королевского двора.
       Влюбленный король слушал супругу, не отводя о неё пылкого взора. Питающая те же чувства к супругу, Анна, с удовольствием открывает ему всё, что знает сама. Любящий и любимый, любящая и любимая – королевская семья, наконец-то, обретает счастье. Я же позволю себе закончить экскурсию в прошлое Франции.
       В правление Хлодвига в Галлии произошло важное политическое событие. Оно определило в дальнейшем Париж, как административный и духовно-религиозный центр государства первых Меровингов. Под влиянием жены Клотильды, христианки по вероисповеданию, Хлодвиг в 496 году, в Реймсе принимает христианскую веру. Обряд крещения был проведён в церкви Св. Реми. Это первое государственное образование в Западной Европы, принявшее христианство, как официальную государственную религию. Центром – стал Париж.
       После смерти Хлодвига (511 г.) королевство было поделено между четырьмя сыновьями, и Париж – стал столицей владений Хильдеберта I. С 567 года, город превратился в общую столицу меровингских королей. Никто из них не имел права проживать в городе, без согласия двух других. Три королевства: Австразия, Нейстрия и Бургундия считали своим административно-политическим центром Париж. Их правители: Хильдеберт, а затем, и его сыновья Хлотарь и Хариберт – укрепляют и застраивают город. В это время, политическое влияние его, как столицы государства, особенно усиливается.
       В Париже строится ряд зданий и множество церквей. На холмах правого берега возведены церкви Сен-Жан-де-ла- Бушри, Сен-Жерве и Сен-Жан-де-Грев. В каролингское время Париж, как и вся Нейстрия, не пользовался вниманием королевского двора. В крепости парижского Сите размещалась резиденция графа.
       В 845 году, у стен Парижа появились первые норманны, бравшие штурмом город в 856, 865, 866 годах. А в 885 – 886 годах, как упоминалось, долго его осаждали. Защита Парижа от норманнов графами Конрадом, Эдом и аббатом Сен-Жермен-де-Пре, Госленом во 2-й половине IX века, способствовала росту их влияния в политической жизни Франции. После избрания королём западных франков графа Эда, Париж вместе с Орлеаном стал одним из самых укреплённых королевских доменов и излюбленной резиденцией королей Эда, Гуго Капета, Роберта Благочестивого, Генриха I и его супруги Анны Киевской.
       В XI веке Париж выглядел, как крепость с оборонительными стенами, башнями и естественными неприступными рубежами – рекой Сеной. Изнутри город состоял из высоких домов, каждый из которых, походил на двух, и трехэтажные башни. В те смутные времена любое строение, прежде всего, служило убежищем для семьи, за стенами которого можно было выдержать долгодневную осаду неприятеля. Кривые, не везде мощенные камнем, улочки – были настолько узки, что два едущих на лошадях навстречу друг другу всадника, не могли разъехаться. Карет ещё не было, поэтому широкие улицы были не нужны. Да и с военной точки зрения, вернее, обороны: для средневекового города узкие улицы – гораздо выгоднее. Взяв крепостные стены, неприятель еще длительное время получал отпор со стороны защитников, именно в таких улочках. Истории известны случаи, когда неприятелю, захватившему городские стены, так и не удавалось до конца покорить город.
       Конечно, в середине XI века сюзерен был силен настолько, что неприятель, уже не штурмовал Париж, как это было в IX веке, но риск все же оставался. Город, к тому времени, уже выделялся не только своим приоритетным положением в сети торговых и политических центров в королевстве, но и возрастающей славой своих школ. Духовно-культурное значение города в государстве возросло. Не будем забывать тот факт, что здесь находилась гробница легендарного короля Хлодвига. Здесь же – возвышался и самый крупный в Галлии, после церкви в Треве (Трире), кафедральный собор Сент-Этьен, построенный в VI веке. На левом берегу расположен ряд монастырей: Сен-Жермен-де-Пре и Сен-Жак; на правом – Сен-Виктор, Сен-Лазар, в которых с разрешения короля в праздничные дни проводились ежегодные торговые ярмарки. На них слышались говоры народов со всех концов света, в том числе, и с далекой Руси.
       Встречи молодой королевы с соотечественниками были приятны и волнительны. В такие минуты Анна мысленно переносилась в родные края и становилась задумчивой и молчаливой. Но не безысходность уже её мучила – это все в прошлом. В эти минуты пытливый ум королевы, скорее всего, анализировал превратности судьбы, давая им логическое объяснение. Выводя определенные закономерности в развитии окружающего мира, она была склонна видеть многое в жизненной философии не так, как это понимали её близкие. Анализ хаотичных закономерностей, помог определить собственное положение при дворе франков и, наверное, частично понять своё место, статус, а главное, роль, которую придётся сыграть на театральной сцене мировой истории.
       А роль была значительна. Мы можем её предположить, хотя бы в вопросах налаживания первых, хрупких культурно-экономических взаимоотношений, основанных на торговле между двумя странами. Приглашая во дворец торговых людей из Руси, Анна интересовалась не только новостями из родной стороны, но, при необходимости, оказывала тем реальную помощь. Со временем, эти встречи превратились в своеобразный этикет, и многие торговые гости, прибыв в Париж, спешили во дворец засвидетельствовать своё почтение русской княжне – французской королеве.
       Согласно договору с Ярославом Мудрым, Генрих благоприятствовал торговле с купцами Рабастии. Интересуясь далекой славянской страной, давшей ему столь необыкновенную жену, он и сам участвовал в беседах супруги с торговыми гостями из Рабастии.
       Король задавал множество вопросов, интересуясь удивительными людьми, проживающими на краю Ойкумены. Вызваны они были, безусловно, легендами, вымыслом и неправильным пониманием жизни народов населявших Восточную Европу. Ответы на них были необычны даже для франка. Часто смеясь их наивности, Анна терпеливо разъясняла супругу, что и тавры, населявшие некогда земли, на которых расположен древний Херсонес, и скифы, и сарматы – это люди, то есть, двуногие существа, а не рогатые чудища. Долгими вечерами они посвящали друг другу свои знания, и, наверное, уже и тайные мысли. Беседы сближали, помогая лучше понять, друг друга.
       Генрих, как и первые месяцы совместной жизни, продолжал знакомить королеву с историями о Франкии, которых не знали ни Роже, ни Гослен, ни Готье.
       Разговор велся о тайных интригах, которые плетутся вокруг него недоброжелателями. Он говорил об этом неохотно, но, понимая, что заботы королевства касаются и супруги, подробно посвящал в них. Анне приходилось запоминать особенности строптивых вассалов, и, в дальнейшем, при общении с ними, учитывать их.
       Непростой задачей было и общение с духовенством. Я упоминал, что в Древнерусском государстве существовала непростая система веры. Возвращаться к понятию двоеверия мы не будем, но и забывать о том, что Ярослав Мудрый, по неизвестной причине доверил жемчужину своих книгохранилищ, руническую библиотеку, Анне, – не можем. О занятной судьбе этой библиотеки разговор впереди, сейчас же отметим, что содержание дощечек, в том числе и Велесовой книги, которую, многие считают фальшивкой – она знала. А если знала, значит и вера предков для неё, по всей вероятности, была не безразлична.
       Не раз, сравнивая христианские каноны с явлениями природы, обожествленными пращурами и записанными руническими письменами, она искала ответ в истине жизненного бытия. Отрывки из повествований о древних северных народах, о первых вождях, стоявших во главе загадочных племен населявших территорию далекой Родины, вера тысячелетий – все это ставило перед королевой массу вопросов, которые она могла обсуждать, разве что с Марией и никем более.
       История и обычаи пращуров… – не вносили ли они смятение в душу славянской королевы? Не стояла ли перед нашей Анной, еще и эта проблема? Ответить трудно. Когда несколько лет живешь на чужбине, когда эта чужбина постепенно становится повседневной, привычной жизнью – внутреннее духовное состояние человека, претерпевает изменения. Посещая храмы, так шокировавшие её поначалу сумрачной неприглядностью, бывая в монастырях и слушая молитвенные песнопения, присутствуя на каждодневном ритуале с утренней, вечерней молитвами и при отходе ко сну – она, девушка из совсем другого мира, получает возможность ощутить христианскую идеологию латинского обряда.
       Пройдя хорошее воспитание в отчем доме, великолепно ориентируясь во многих книжных постулатах христианского учения, Анна определяет свои приоритеты в вере. По её глубокому убеждению: благочестие не подчинено определенной вере, ибо есть суть всех религий. Добронравие – не имеет определенной веры, ибо оно суть поведения в обществе, и в неё входит терпимость к инакомыслящим, живущим рядом с тобою. Милосердие – также, вне веры, ибо ни одна вера не отказывает в помощи страждущим. Эти понятия, характеризуют уровень развития и духовное состояние человека, независимо от принадлежности к той или иной вере. Находясь в христианском королевстве с латинским обрядом, Анна, в силу своего положения и независимо от убеждений, должна была принять обычаи этой страны.
       Во время посещения монастырей и храмов, королеву сопровождает епископ Роже. Он всегда к услугам Анны. Прежняя размолвка давно забыта. Прелат с увлечением рассказывает об особенностях церковного служения. Занимательный и интересный собеседник, епископ знакомит королеву с многовековой историей соборов, дает исчерпывающую информацию о святых Жермене (Георгии), Дионисии и других покровителей Парижа и Франции.
       К монастырям Анна и Мария проявляют особый интерес. Их пытливый ум стремился обнаружить за мрачными величественными сооружениями, сокровенное прошлых времён, понять суть латинского христианского обряда Западного Мира. Не находя существенного различия между хорошо знакомой Церковью Восточной, то есть, византийской, и Западной, королева вскоре определяет своё отношение к, так называемому, латинскому обряду. Положение обязывает принять обряд Западной Церкви.
       У нас нет сведений, в какой момент жизни Анна, приняв латинский обряд, стала именоваться Агнес. Ранее упоминалось, что в момент бракосочетания – это остро не стояло. Современники мало уделили данному вопросу внимания, точнее обошли его стороной в хрониках, но историки позднего периода, почему-то весьма этим озабоченны. Единого мнения – нет. Ряд медиевистов, выходцев из стран Восточной Европы, отстаивают версию принадлежности Анны Ярославны к греческому обряду и указывают на серьёзные проблемы, возникшие для принцессы, в связи с этим. Вместе с тем, исследователи из стран Западной Европы, придерживаются версии перехода королевы к латинскому обряду, не видя в этом ничего особенного.
       Остановимся на этом поподробнее. Не стоит драматизировать ситуацию вокруг королевы в связи с её принадлежностью к тому или иному христианскому обряду. Король с королевой – не только государственные деятели, управляющие страной, но и ревнители христианской веры. Король, власть которого освящена елейным маслом и миром, иначе говоря, была божественной, должен был соблюдать обряды церкви, как никто другой. Нарушая их, он  давал бы папе лишний повод для нападок в свой адрес, что, в связи с и так натянутыми отношениями, было крайне не желательно. Он мог быть лоялен к греческому обряду Анны, как супруг, любящий жену, но не как король.
       Анна, натура деликатная, дипломатичная и очень рассудительная, в тот момент нашла правильный выход из создавшейся ситуации, и приоритеты королевства поставила выше собственных. На такое решение, в значительной мере повлияло знакомство с историей галлов, франков и в целом всей романской культуры, так негативно встреченной ею вначале.
       Воспринимая новый мир, королева не делала скоропостижных выводов и не всегда верила в то, что видели глаза. Она больше полагалась на свой разум. Но этот мир стал нравиться ей и чем дальше, тем больше. Настало время: Анна восприняла его, как свой. Поняв величие ушедшей цивилизации, названной позднее античной, остатками которой изобиловала земля галлов, она восприняла и своеобразную грандиозность и величие романской архитектуры. Незаурядные способности восприятия окружающего мира, помогли молодой славянской девушке, не только по достоинству оценить новую социально-культурную среду, но найти в ней свое место. А найдя – участвовать в дальнейших созидательных процессах. Поэтому, своим долгом в новой ипостаси, Анна считает, прежде всего – выполнение возложенных на неё судьбой обязательств перед новой Родиной и народом, королевой которого она стала.
       Многие историки не отказывают ей в прагматичности ума и рациональном осмыслении окружающего мира. Логично было бы предположить, что выполняя обязанности королевы Франции и, не впадая в противостояние вере с несущественными различиями, Анна приняла латинский обряд, без особых колебаний.
       В этой полемике, не следует забывать о главном: о чем не любят говорить некоторые подвижники веры – не сформировались еще канонические, надуманные различия в обрядах обеих Церквей, так рьяно ими, отстаиваемые. К тому времени, представитель константинопольского двора грек Ефрем, сменивший на посту митрополита Киевского, епископа Иллариона, ещё не вступил в полемику с латинянами по вопросам веры. Его известный антикатолический трактат получил распространение в средневековом обществе и в византийской и русской литературе, лишь в третьей четверти XI – XII веков. Ещё не произошел раскол Церквей 1054 года, навсегда обозначивший в реальном христианском мире, расхождение в обрядах. Можно с уверенностью отметить, что полемика вокруг вероисповедания славянской принцессы, возникла значительно позже. Скорее всего, спустя несколько столетий. Видимо, какой-то монах, ревнитель веры, возможно, тот же Нестор, читая хронику об Анне, отбывшей в варварские, по его мнению земли, возмущённо отметил, не учитывая состояние веры в середине XI века: «Како то стало, бысть в вере латинян?». Может как раз из-за этого, он в своих исторических фантазиях и не упомянул дочь Ярослава Мудрого? Кто знает?


Продолжение следует.