Всё началось с того, как мой компьютер, благодаря дружелюбному Интернету, подхватил уж очень злобный вирус. Кажется, даже червяка. И антивирус, как обычно, пребывал в бессрочном отпуске, из-за чего мне, собственно, пришлось прибегнуть к вмешательству рук. Несмотря на мои бессмысленные уговоры и попытки починить железо, оно пару раз ударило меня током и поспешно свернуло свою активную деятельность по вопросу починки. Поначалу ничто не показалось мне странным…
Первый день болезни.
Солнце стремительно пробивало себе дорогу через чёрные шторы к моему лицу, вынуждая сон отступить вглубь сознания и потихоньку возвращая меня в реальность этого мира. Интересно, а он и вправду реальный или на самом деле настоящим является царство снов? Не хотелось бы, чтоб так оно и было, потому что сегодняшний сон заставил меня умереть от моей же руки. Держа в ней кинжал, я отчётливо осознавала, что с моей загадочной, неизвестно откуда взявшейся, болезнью мне не удастся остаться в живых. Я не могла позволить ей захватить мой разум и выйти из жестокой войны победителем, и потому всадила холодное оружие себе в живот. Странно, я не видела ни капли крови и не чувствовала боль, будто бы являлась роботом или машиной…Нет, наверное, всё-таки реальность находится здесь, в этом солнце, избавляющем меня от смерти во сне и предлагающем вместо неё головную боль.
Иногда мне хочется, чтобы небо стало таким же чёрным, как мои занавески, лишь бы скрыть это ненасытное светило от глаз и не выпускать его до тех пор, пока не почувствуешь в нём нужду.
Еле-еле справившись с нарастающей болью в голове и почему-то во всём остальном теле, я решила отправиться на книжный рынок. Там должен быть диск, который поможет мне вернуть компьютер к жизни после его мучительной смерти от нападок зловещих вирусов. Нельзя было дать ему умереть до конца.
Слава богу, по пути тучи, выполнившие роль тёмных штор, убрали солнце за свои серые туловища и подарили мне ветерок, немного ослабивший недомогание. Голова хоть и гудела как раньше, но ветер всё же приятно освежал.
Дойдя до полупустого рынка, я заметила на себе странные взгляды немногочисленных прохожих, почему-то решивших обойти меня стороной. Их глаза с удивлением буравили мне спину, словно я - инопланетянка или наркоманка, или и то и другое одновременно. Они с неприкрытой опаской смотрели мне в лицо, но встретившись с моими же глазами тотчас переводили свой взгляд куда-нибудь в другую сторону. Словно я - носитель какой-то ужасной болезни и они до ужаса боятся заразиться от меня. Желая убедиться, всё ли в порядке с моим внешним видом (а то, может, от столь странной непроходящей боли в боку меня так скрутило, что я и человека-то не напоминаю), покупая нужный диск, я мельком взглянула на отражение в витрине. Да вроде нет, если не знать о мучительной боли, по моей наружности об этом и не догадаешься. В чём же дело? Может, этого продавца смутил напульсник с черепом на моей руке?
Подходя ближе к дому, несчастный бок заныл с такой силой, что казалось, он сейчас разорвётся на части. Что-то часто боль стала наведываться ко мне в гости. И это только за один сегодняшний день. Уж не больна ли я в действительности чем-нибудь? Хотя вряд ли, в моей жизни не происходило ничего такого, чтобы вдруг заболеть. Никаких сквозняков, никаких чихающих друзей.
Ладно, надо поменьше обращать внимание на боль и она уйдёт. Сейчас самое главное - спасти компьютер, так как срок антивируса благополучно истёк. Интернет, к сожалению, иногда приносил зло в виде неуёмных вирусов. Как раз в тот момент, когда защита на нуле. Насколько помню, со мной всегда срабатывал закон подлости.
Странно, но войдя в квартиру, я резко ощутила нечто неладное. Я точно помнила, что перед уходом выключила железного зверя из розетки. Сейчас же почему-то его экран был залит чем-то чёрным, похожим на растёкшуюся смолу. Такой заставки у меня отродясь не было, хотя зря. Следов пребывания чужаков в своей крепости я не обнаружила, замок в двери не сломан и ни одна из оконных решёток подпилена не была. Значит, за время моего отсутствия с целью ограбления никто сюда не забирался. Любопытно, что тут ещё есть чему включаться. Я думала, червь, поселившийся в компе, сожрал всю операционную систему и сдох, как обыкновенный вирус-камикадзе. Но я, видимо, ошиблась. И это даже к лучшему - легче будет заставить диск работать в нужном направлении.
Но неожиданно, попросив многострадальную машину открыть дисковод для загрузочного лекарства, я получила решительный отказ. Единственный глаз-монитор вдруг выключился, оставив меня в одиночестве разгадывать тайну его пустого экрана. Что бы это значило? Компьютер, погибающий от заразы, внезапно решил зажить самостоятельной жизнью и научился включаться и выключаться без моего ведома, когда ему захочется? Но ведь в розетке по-прежнему нет ни одной вилки, как же тогда…
Хорошо, спишем всё на странность его болезни. Что ж, мои скудные попытки вернуть компьютер в прежнее русло успехом не увенчались. Даже после включения его в розетку он так и не захотел хоть как-то ожить и принять в свой больной организм спасительный диск. Что теперь с ним делать - вопрос на миллион. Не выбрасывать же, в самом деле?! Он столько лет верно служил мне, нельзя предавать преданных друзей.
Боль в левом боку начала плавно перетекать в правый, мучительными наплывами заставляя меня сгибаться в три погибели, практически приветствуя носом пол. Висевшее на противоположной стене зеркало отчётливо твердило, что здоровые люди в моём возрасте к земле так не клонятся. Значит, я и вправду что-то подхватила. Интересно, что же? И с чего бы? Всё сильнее нарастающее недомогание, как враг, сидящий внутри и протыкающий мои почки своим огненным мечом, помогло мне забыть о способности мыслить. И я уже не задавала себе или ещё кому-то, поселившемуся во мне, вопросы о причине недомогания. Мне уже просто было не до этого. Если кому-то взбрело в голову поэкспериментировать надо мной, проверяя, сколько времени я смогу терпеть мучения, знайте: это вернётся к вам бумерангом в качестве моей жестокой мести.
Единственное, что я увидела перед тем, как потерять сознание, это нечто тёмное, слегка мелькнувшее в отражении зеркала…
Очнувшись на холодном полу в скрюченном состоянии, сначала я не поняла, почему это кровать во время моего сна находится где-то в стороне, не радуя как обычно своей мягкостью. И почему мне снились врачи в типичных белых халатах, кативших по коридорам больницы носилки? Кажется, даже со мной…Но, прислушавшись к шумно стучавшему где-то в голове сердцу и присмотревшись к мирно тикающим часам на стене я смекнула, что спала не больше двух минут.
Это был обморок. Странно, обычно мой организм отличался стойкостью ко всякого рода переутомлениям. Раньше у меня не возникало таких проблем, как потеря сознания, а тут такое дело. Видно, во мне что-то прочно засело, раз уж такие последствия сыпятся на голову.
Неприязнь к вселившемуся в меня паразиту возрастала с каждым мгновением. Я представляла себе жуткие изображения ленточных червей, достигающих несколько метров в длину, непоколебимо сидящих внутри и жрущих мои органы. Как обыкновенную еду. От всего этого дико захотелось закричать о несправедливости нашего нечестного мира. Я не хотела осознавать то, что во мне находится что-то чужеродное, пользующееся мной как носителем и медленно, с неотъемлемой частью садизма, убивающее меня. Справедливость всегда обходила меня стороной.
Кое-как поднявшись на ноги и смахнув с щеки устилавшую полы пыль, я немного постояла, приходя в себя и, оставшейся силой мысли попыталась унять непонятную дрожь во всём теле. Через пару секунд я поняла, что всё это время с момента пробуждения меня отчаянно бил зверский озноб, словно бы я чего-то испугалась. Что же могло меня так испугать, я ведь, вроде, не из трусливых?
…Стоп. Зеркало, тихо и недвижимо висевшее справа от меня, привлекло к себе внимание своей скромностью. Воспоминания плавно всплывали перед глазами, и теперь мне было ясно, что не так. Перед отбытием в мир бессознательности я увидела в нём нечто странное, мелькающее. Что-то чёрное, бесформенное появилось на несколько мгновений и исчезло, заставив меня трястись от страха даже после обретения сознания. Или оно вовсе не исчезало, наблюдая за мной те две минуты, что я провалялась на полу? Меня передёрнуло от этой ужасной мысли. Мало того, что внутри меня кто-то сидит, так и снаружи что-то происходит.
Стряхнув с себя налёт оцепенения, я постаралась больше не думать об этом, настоятельно пытаясь вбить в голову мысль, что всё это - обыкновенный глюк перед обмороком. Наверное, что-то подобное случается с каждым, кто через секунды теряет сознание. Не буду утверждать, я в таком состоянии сегодня побывала впервые.
Но как я ни старалась отвлечься от дурного предчувствия, всё же мне отчётливо чудилось неладное. Чужое присутствие эхом отдавалось в мозгу, принуждая заглядывать в свои отражающиеся в зеркале глаза и сомневаться в том, что они мои. Ещё никогда я не видела столько непохожести в своём законном двойнике, будто в него вселилось что-то чёрное.
Медленно приближаясь к самой себе, что в зеркале, я прикоснулась к холодному неприветливому отражению, словно надеясь дотронуться до мягкой и тёплой руки. Чтобы убедиться, что я и моя отражающаяся суть – одно целое, состоящее из плоти и крови, дышащее и думающее, как любое живое и разумное существо. Но тёплой и живой в итоге из нас двоих оказалась только я, находящаяся по эту сторону зеркала.
Интересно, а там, в зазеркалье, настоящая я тоже являюсь всего лишь противоположной копией, как та, что я видела сейчас? Может ли в этом, моём мире, отражение поменяться со мной местами?
Мои мысли со страхом разлетелись в разные стороны в тот самый момент, когда в зеркале почудилось некое движение. Приглядевшись повнимательней, я увидела, как нечто чёрное…Или нет, не совсем так: оно больше походило на воздух, только не прозрачный, а несколько темнее окружающей среды. Так вот, оно словно бы материализовалось из пустоты в подобие человеческой тени, но вопреки законам мира теней это существо стелилось не по земле, а медленно, во весь свой рост, приближалось ко мне откуда-то справа. Неумолимо защипало в затылке, и по спине пробежал неприятный холодок, плавно перерастающий в стремительный озноб. Что же это? Нечистая сила вдруг решила посетить меня или это смерть пришла за мной, чтобы избавить от боли, которой теперь почему-то нет? Или я всё ещё сплю? Нет, это маловероятно, хотя сейчас мне бы не помешало проснуться в мире снов, если бы это было возможно.
Медленно, будто растягивая удовольствие перед жутким обрядом, оно подбиралось ко мне, помогая проснуться животному страху внутри меня. Дрожь поселилась во всём теле и униматься она совсем не желала. Из-за неё я не могла сдвинуться с места, мне даже не удалось толком сообразить, что я должна сделать.
Минутный ступор с появлением в моей душе ужаса вмиг испарился, уступая место адреналину. Именно его действие и подсказало мне, что сию же секунду надо что-то придумать. Иначе мой организм категорически отказывался представлять, что же с ним может случиться.
Ведомая инстинктами, я кое-как взяла себя в руки и, пока не поздно, пулей вылетела в подъезд, а оттуда понеслась по пустой улице. Я ещё до конца не осознала, куда же несут меня ноги, желая спасти от того зловещего существа, что минутой раньше поселилось в моей квартире. Наверное, разумнее всего сейчас было бы укрыться у друзей на несколько дней или хотя бы только на сегодня. Но вдруг оно заявится и к ним в попытках отыскать меня, и тогда я поставлю под угрозу близких мне по духу людей.
Оглянувшись, я поняла, что ожидаемой погони нет. Видимо, это неясное создание осталось в пределах квартиры или покинуло её в поисках новой жертвы. Или, может, мне вообще всё это померещилось. В любом случае надо было немного побродить по улице, даже если случившееся всего лишь плод моего больного воображения. Прогулка всегда делала проблемы менее значимыми.
Пока лёгкий летний ветер каким-то чудом пробрался в мой мозг и плавно склонял мысли к тому, что всё увиденное настоящим быть не может, я наслаждалась видом почему-то опустевших улиц. Нигде не было ни одного прохожего, не видно было и обычно несущихся машин. Бродячие коты и собаки тоже куда-то исчезли, хотя они-то просто обожали валяться в каком-нибудь огороде. И самое странное: местные пьяницы, каждый день занимающие лавочки и орущие песни на непонятном языке, тоже сквозь землю провалились. Мне казалось, у них и сил-то не найдётся дойти до другого места…
За размышлениями я даже не заметила, как вернулась к своей двери. Хм, быстро же я ходить научилась. Протянув руку к дверной ручке, я несколько помедлила, поддаваясь одолевающим сомнениям. Оно там или уже нет? Страх перед тем, что «нечто» может наброситься как только дверь откроется, сковал меня в своих объятиях и мешал до конца поверить в игру моего воображения. Не так-то просто, оказывается, подавить в себе сомнения, когда твоей жизни угрожает опасность. Вдруг что.
Что ж, кое-как на самой поверхности распрощавшись с ними, я вошла внутрь.
Сделав шаг в родной коридор, я прислушалась, но никаких посторонних звуков мне так и не удалось различить. Их просто не было. Тишина и покой царили в окруживших меня стенах и, самое удивительное, даже за ними никто не прятался с целью напасть на меня в неподходящий момент. Должно быть, оно и вправду покинуло это пространство, не желая дожидаться меня, и пошло искать себе другую ничего не подозревающую жертву. Хотя, и это скорее всего, у меня просто начинают появляться галлюцинации от вновь появившейся боли, накатывающей на новую цель – желудок. А в действительности никакой чёрной тени и не было вовсе. Я же не в фильме каком-нибудь. Как бы не свихнуться от всего этого – наверное, самая сложная задача.
Когда же эти неясные боли закончатся? Как бы что-нибудь серьёзное не случилось…Завтра однозначно надо доползти до врача.
Второй день болезни.
Сегодняшний день явно был придуман не для меня. Походы ко врачам никогда ничего хорошего мне не приносили, абсолютно бестолковое занятие для людей, которым не на что больше потратить время. Вот и я сегодня уподобилась им, хотя у меня, в отличие от некоторых, были на то причины. Я чётко ощущала, что со мной что-то происходит, что-то ненормальное и непохожее ни на какую известную мне болезнь. Хоть я и не врач, но все те простуды, которыми я переболела в детстве, ничего общего с этой заразой не имели. Поэтому я всё-таки решила попытать счастье, авось человеческие доктора найдут у меня какое-нибудь знакомое им недомогание и помогут мне побороть его.
Какая же я наивная! Иногда мне кажется, что все, с кем я так или иначе сталкиваюсь, абсолютно меня не понимают, словно они свалились с одной планеты, а я – с совершенно другой. Русским языком поведав о своём не самом лучшем состоянии, мне пришлось выслушать пятиминутную лекцию врача о том, что негоже без каких-либо симптомов простуды отлынивать от обыденных дел. То есть, по его словам, я была здорова как бык. И это несмотря на боль во всех органах и появившиеся в последнее время обмороки. «Нечего вам тунеядить, у вас даже в крови ничего нет.» - сказал он, видимо, имея в виду то, что мой иммунитет никак не пострадал. Наверное, ему просто жуть как не хотелось возиться со мной, заставив целый час сдавать анализы и, в конце концов, объявив меня совершенно здоровой.
Честное слово, иногда я так жалею, что у меня под рукой нет динамита.
Довольно неожиданная мысль меня посетила: я, никогда толком не заботившаяся о своём здоровье, сейчас почему-то боялась. И все, кого я просила помочь мне советом или ещё чем-то действенным, либо говорили: «не вешай нос, это всё ерунда и она скоро пройдёт», либо решали, что я схожу с ума. Или же умело придуриваюсь сумасшедшей, хотя зачем бы мне это делать? Поэтому о моей проблеме моментально забывали и снова занимались своими важными делами.
Интересно, если я вдруг умру, они тоже будут думать, что я притворяюсь?
Хорошо, что я никому не стала рассказывать про увиденное в зеркале. Кто-нибудь точно принял бы меня за умалишённую и вызвал бы психушку. Правда, я думаю, врачи намного ненормальнее меня, но в эти мои доводы, конечно же, не поверят.
Странно, но я не помнила, что было сегодня утром до того, как очутилась в поликлинике, прямо перед кабинетом нужного врача. Не помнила, как дошла досюда, как переходила дорогу, чудом не оказавшись сбитой какой-нибудь машиной - вообще не помнила, как выходила из дома. Словно моя память плавно начала угасать, оставив место только давнишним воспоминаниям. Кто знает, может и визит к доктору, и все мои нынешние размышления тоже впоследствии сотрутся и безвозвратно исчезнут из головы.
Возможно, я просто преувеличиваю.
Поликлиника не блистала особой здоровой атмосферой, её бледные бежевые стены кричали мне в уши, что нужно поторопиться и убраться отсюда поскорее. Не представляю, с чем это связано, быть может, с царящей здесь, как и везде, всеобъемлющей пустотой: ни одного пациента за всё это время я так и не увидела. Только врач. Но останавливаться и спрашивать у стен о странности происходящего я не решилась, вдруг ответят.
Время близилось к полудню, когда я, наконец, покинула пустынную поликлинику и направилась к своему дому. Пересекая шоссе, я так и не смогла понять, куда же делись всегда неугомонно несущиеся машины, то сталкивающиеся друг с другом, то устраивающие пробки, в которых они, подобно живым организмам стояли в нетерпении и гудели, что есть сил. Такое ощущение, что город за вчерашний день мгновенно вымер, забрав с собой на тот свет животных, столь близких человеку, и машины, что были ещё ближе животных. И почему-то только я одна ходила по улицам.
Подходя ближе к дому, я увидела картину, заставившую меня остановиться в очень неприятном чувстве. Возле зелёного железного забора, обычно охраняющего уснувшие во дворе машины от заросших травой огородов, лежал разорванный труп знакомого мне кота. С вывернутой под невероятным углом передней лапой. Зверёк, видимо, убегал от того, кто всё равно его настиг и так зверски изуродовал. Наверное, утром этого ещё не было, потому что по пути к врачу я бы обязательно, несмотря ни на что, не смогла бы забыть такое.
Жаль, что нормальные живые существа за эти два дня мне не встретились, потому что доктора, обозвавшего меня здоровой при таком букете болезней, нельзя считать нормальным. Друзья вообще слушать не хотели, у них всегда находились проблемы поважнее. Ну и мёртвый кот. Вот и все мои знакомые на данный момент.
Вернувшись домой я обнаружила, что мой недобитый вирусами компьютер снова пытался подать сигнал из своего загробного мира, на этот раз окрасив экран в ярко-алый цвет. Мне бы следовало привыкнуть к его импровизациям, но меня до сих пор пугала его способность самовольно включаться в моё отсутствие без чьей-либо помощи и без единой вилки в розетке. Откуда у него берётся энергия, чтобы включиться? Он что, живой?
Словно почувствовав, что я пришла, железо вырубилось, так и не дав мне ни оной подсказки к происходящему. Такое ощущение, что поведение заражённого компьютера как-то было связано с тем, что случается в моём, реальном мире. Ведь пустота на улицах появилась тогда, когда по сути умерла операционная система и сейчас, подавая некие признаки разума, комп будто подкидывал мне такие сюрпризы, как дохлый соседский кот. То есть, у умершего устройства железного зверя появилось подобие ума и он, когда меня нет, показывает кому-то чёрные и красные картинки, а система моего мира в это время показывает мне мёртвых кошек.
Если бы это не было столь фантастично, можно было бы поверить и в конце концов признать себя сумасшедшей. Впрочем, кто знает…
Боль. Она опять вернулась, практически в тот же момент, что и вчера. Да, эта дамочка, к моему сожалению, ничего не забывает и никуда не опаздывает, а зря. На сей раз она оставила в покое мои бока и желудок, взяв под свою опеку сердце и лёгкие, резко и бесцеремонно. Полоснув по ним лезвиями своих когтей, она заставила меня содрогнуться в конвульсиях, и я неожиданно почувствовала, как воздух с каким-то трудом начал проникать в лёгкие. Будто они уже чем-то переполнены и такую мелочь, как живительный кислород вместить совершенно некуда. Была ещё одна проблема – выдохнуть я тоже не могла. Как бы я ни старалась, но в них словно залили бетон. Отчаянно пытаясь втянуть в себя воздух, я свалилась на пол, уже привыкший к моему вечному падению. И, как будто пробив в забетонированных органах малюсенький туннель, по мельчайшим крупинкам стала вдыхать частички жизни. Хрипя, словно изнемогая от старости, я сильно закашляла, надеясь тем самым избавить организм от появившейся в нём гадости, но это удалось мне только наполовину. Что ж, этого должно было хватить для поддерживания жизни, теперь в силу вступило сердце, о боли которого я забыла на некоторое время, боясь задохнуться. В него определённо воткнули нечто острое, похожее на иголку, бесспорно пропитанную каким-нибудь медленнодействующим ядом. Меня поразили отравой прямо в сердце. Я даже ощущала, как она рассекается по всем кровеносным сосудам, жадно заражая мой и так нездоровый организм. Против ожиданий колики в самом главном органе покинули меня довольно быстро. Наверное, единственной целью этой боли было отравление неизвестным ядом кровеносной системы и, конечно же, самого сердца.
Поднявшись с линолеума я, однако, заметила ещё одну немаловажную странность: свалившись на пол с высоты моего роста, болевший вчера бок должен был дать знать о себе по той простой причине, что вся сила удара пришлась именно на него. Но вопреки этому он как будто совершенно онемел, не пропуская в себя молекулы боли. Интересно, это так у больных органов после болезни вырабатывается иммунитет? Путём бесчувствия? И это совсем не то ощущение, когда ты здоров и ничто тебя не беспокоит, здесь я просто не чувствовала бок как часть себя. Он был какой-то холодный, словно кровь за сегодняшнее утро отлила от него в любое другое место, и все нервные окончания в нём взяли и мгновенно зачерствели. Может, я его отбила? Другого объяснения у меня не было, потому как отморозить я его никак не могла. Я же не ночевала в холодильнике.
В любом случае, труп растерзанного соседского кота, появившийся откуда ни возьмись в ящике письменного стола, удивил меня намного больше, чем отсутствие боли. Что-то не припомню, чтобы я забирала его с улицы и притаскивала в свою комнату. Чертовщина какая-то! А главное – нет тех, кто мог бы так надо мной подшутить. Здесь вообще никого не было, кроме меня и железяки-компа.
Кровь из разорванного живота протекла на лежавшие стопками тетрадки и уже запеклась на них, словно тело находилось тут целый день. Но как такое возможно, если несколько минут назад он, дохлый и без каких-либо признаков жизни, валялся на улице, истерзанный злобным зверем? Почему труп мохнатого брата нашего меньшего вдруг решил преследовать меня?
Не решившись прикоснуться к нему и выбросить куда-нибудь, я закрыла дверь стола и понадеялась, что через некоторое время это видение исчезнет. Предчувствуя что-то ещё, я обернулась на мирно висевшее в коридоре зеркало. Что-то в нём меня насторожило, показалось неладным. Должно быть, тени, снующие в нём туда и сюда в количестве, явно превышающем единицу. Значит, несчастное зеркало оккупировали эти тёмные силуэты, которые на самом деле, скорее всего, ходили по моей квартире. Только я почему-то не могла их увидеть собственными глазами без помощи отражения. Господи, что же им всем нужно от меня?! Почему они поселились именно у меня, а не у кого-нибудь другого? Чем соседская квартира им не понравилась? Да и вообще, где вечно избегающая меня справедливость?
Присмотревшись к отражению, меня вдруг осенило: ни одна из теней не стоит рядом со мной, сжимая в руках косу и готовясь нанести моей душе единственный решающий удар. Они все куда-то шли по своим делам, напоминая обыкновенных людей в небольшой толпе, и абсолютно не замечали моего присутствия. Значит, их цель – не моя душа. Может, они просто-напросто нашли себе пристанище в моей когда-то непроницаемой крепости. Интересно, что же их держит в материальном мире, ради чего они здесь ходят?
Я так увлеклась их созерцанием, что чуть не подпрыгнула до самого потолка, когда форточка на кухне со скрипом распахнулась и впустила резкий порыв ветра, обхвативший меня своим крылом. К сожалению, не только ветер стал моим новым гостем. Как следует вглядевшись в мельтешащее отражение, я смогла рассмотреть среди своих новых тёмных соседей нечто светлое, находящееся как раз в кухне и приближающееся прямиком ко мне. Правда, такое проявление света не показалось мне дружелюбным, каким оно могло бы быть. Остатки перепуганного напрочь разума вдруг выдали невероятную мысль – это было лицо. Гримаса существа, некогда бывшего человеком, чью суть перед смертью исказило нечто ужасающее. И теперь, неумолимо сокращая и так небольшое расстояние, оно словно бы пыталось передать мне через свой печальный образ те жуткие муки, что выпали на его долю.
Странное создание решило поплакаться мне в жилетку и показать все круги ада, чтобы я точно всё знала об истинной боли. Но я не желала даже хоть чуть-чуть прикоснуться к его предсмертным страданиям и потому повторила свой вчерашний побег. Открыла входную дверь и мигом вылетела в сырой подъезд.
Вопреки взлелеянным надеждам, здесь отнюдь не было лучше. Лестничную площадку и половину спасительной лестницы, будто по какому-то коварному плану загородил распростёртый в луже собственной крови труп моего соседа. Распахнув глаза в желании увидеть лицо той самой, что носила в руках избавительную косу, он запечатлел её образ на своей сетчатке и так и остался созерцать этот мир умершими глазами. Весь его живот был обильно утыкан столовыми приборами, в том числе и ложками, которым по чьему-то злобному замыслу захотелось вдруг отведать своего хозяина. Липкая багровая кровь, когда-то несущая этому человеку жизнь, стремительно покидала его, медленно подбираясь к моей двери и разнося по всему подъезду невыносимый трупный запах. Задержав дыхание и пытаясь удержать в желудке то немногое, что мне удалось съесть на завтрак, я зажмурилась и осторожно перешагнула через руку умершего. Я в страхе ожидала от мертвеца такого подвоха, как движение и готова была разораться диким воплем, лишь бы ничего подобного не произошло. Его рука, преграждавшая путь, немым жестом указывала на мою дверь, будто обвиняя в чём-то. Я знаю, это простое совпадение, но сейчас мой мозг был весьма суеверен.
Как же это, оказывается, страшно – видеть мёртвого и в то же время чувствовать в нём некую тайную жизнь, что может подарить ему ненадолго силу движения. Так, ради весёлой и милой шутки надо мной.
Та самая безвольная рука, что секундой раньше я оставила позади, неожиданно обрела волю и резко, как в агонии, взметнулась вверх, в направлении потолка. Истратив всю свою силу, она в тот же миг шлёпнулась в растёкшуюся красную жижу с препротивным хлюпаньем. Именно это и помогло мне преодолеть мертвеца одним-единственным прыжком и выбежать на родную улицу, почти вышибив дверь подъезда.
Я не знаю, как я утихомирила рвущийся наружу крик.
«По-моему, сегодня точно не мой день.» - истошно подавляя истерику, с несуществующей долей спокойствия, твердило моё недавно болевшее сердце, сейчас разрывающееся от страха. Этот мир, пусть и не полностью известный мне, как-то слишком быстро превратился в некое подобие издыхающего заживо инвалида, распространяющего вокруг себя тошнотворный запах разложения. Со всех сторон света, из всех уголков знакомой ранее Вселенной на меня, как на звезду экрана, уставились немигающие мёртвые глазницы. Уши умерших людей внимали каждому моему восклицанию, порождённому удивлением при виде такого пейзажа. Люди зачем-то решили покинуть свои квартиры, выбросившись из окон и повиснув на увесистых ветках деревьев.
Теперь они молчали и немо внимали.
Я, будучи единственной живой среди легиона умерщвлённых, словно оказалась на сцене, разыгрывая спектакль перед не дышащими зрителями. Или как животное за клеткой в зоопарке, на которое все эти мертвецы специально пришли посмотреть. Они явно ждали моего появления.
Груды тел, когда-то кипящие жизнью и сознанием, отныне не издавали ни звука. Вот что называется могильной тишиной. Но гораздо страшнее было то чувство, что если подойти и спросить, например, почему вот этот человек решил сломать себе позвоночник об железный забор, то он вдруг посмотрит на тебя и начнёт рассказывать, как всё это произошло. Во всех жутких подробностях.
Вся моя реальность с когда-то голубым небом неумолимо становилась одним мёртвенно-бледным пятном. Свысока на меня непрестанно лился кровавый дождь от тех людей, что мерно раскачивались на ветвях над головой. Делая неуверенные шаги вперёд, не зная, нужно ли теперь вообще идти куда-то и где безопаснее – в квартире или здесь – я ощутила, как в мой кроссовок мягко, почти ненавязчиво, проникла ещё неостывшая жидкость. Я даже не заметила, что по колено погрузилась в бегущую влево красную реку. Поняв, что от всего этого к горлу плавно подступил комок, я выпрыгнула из кровавого водоёма и попыталась хотя бы на секунду отречься от осознания происходящего. Мой разум отчаялся от ужасных событий и медленно отступал в далёкую пустоту. Глупо думать и гадать, что могло послужить причиной для массового убийства моих соседей. Ещё бессмысленней было задаваться вопросом, почему это сумасшествие обошло меня стороной. Думаю, оно в любом случае меня коснулось.
Например, как этот чей-то вырванный глаз, который я случайно раздавила кроссовком.
В моей голове немедленно поселилась мутная темнота мира бессознательности. Я не могла больше выдержать.
Третий день болезни
Открыв сонные глаза после долгой дрёмы, я твёрдо и сразу же решила, что всё вчерашнее мне попросту приснилось. Почему-то это была первая мысль после пробуждения. Эта финальная сцена удавшегося самоубийства людей из моего двора казалась мне обыкновенным плохим сном и ничем больше. А причиной подобного заблуждения стала некая дощатая крыша над головой, которую я поначалу приняла за собственную, многие годы оберегавшую меня от непогоды.
Иногда мне как хочется, чтобы та наивность, с которой в окружении чего-то страшного свято веришь в хороший исход, хотя бы раз оправдала себя.
То, что мозг ещё не до конца проснувшись принял за потолок, оказалось лавкой, обычно ломившейся от пятых точек старушек у подъезда или, на худой конец, служившей пристанищем для пьяниц. Н-да, спасаясь от вчерашних кошмаров своего воображения, я не так уж далеко смогла отдалиться от дома. Что поделать, родные стены крепко держали меня в своих бетонных руках. Но вот что странно: если кровавое сумасшествие мне приснилось, почему тогда я всю ночь провела здесь, под лавкой? Если опасаться было нечего…Но может получиться так, что жуткие события и вовсе сном не являлись, а были самой что ни на есть реальностью. Той, что всю жизнь окружала меня. Неужели все, кто днём раньше умер, вдруг осознали свою ошибку и, решив жить дальше, спустились с райских небес на землю обетованную? Вдобавок прибрав за собой все свои кишки и реки крови, желая сосуществовать в чистоте и порядке?
Да так быстро и тщательно, что не осталось ни единого следа кровавого потопа, даже если искать с микроскопом?!
Понимая, что от таких рассуждений шарики в черепной коробке скоро бесспорно заедут за ролики, да ещё и на голодный, но почему-то бесчувственный желудок, я попыталась выползти из-под лавки. Спасибо ей огромное, что она так любезно приютила меня на ночь.
Заметив валявшуюся рядом мелочь, сверкающую в лучах утреннего солнца, представилась неутешительная картина. Трупы, снова обретшие способность двигаться, думать и говорить, сползли с тех штырей заборов, на которые они попрыгали. И увидели меня, спящую под лавочкой как несчастный бомж. Сохранив в себе человечность, они решили пожертвовать завалявшиеся в карманах монетки.
Человек, спасённых и обогретый мертвецами. Заманчиво.
Загребая щекой землю, упираясь ногами в основание лавки я, треснувшись плечом об деревяшку, вдруг заметила, что мои руки совершенно не слушаются приказов мозга. Я абсолютно не чувствовала их, как вчера не ощущала свой бок. Так, будто они стали отдельным от меня органом, захотевшим покончить с движением раз и навсегда. Видя, как они безропотно валяются на почве и упорно не желают выполнять то, что от них требуется, я посильнее оттолкнулась от лавки. Распробовав землю на вкус, наконец, избавилась от досок над головой.
Быстрее, пока ещё и ноги не стали не моими, я побежала к недалёкой двери подъезда, как обычно закрытой от нежданных гостей. Но вот незадача, мои руки по-прежнему висели в онемении, а без их помощи мне никак не вытащить ключи из кармана.
Сезам так и останется закрытым.
К счастью, как по щучьему велению, дверь с домофоном запищала и медленно открылась, пропуская на улицу соседа, спешившего на работу. Того самого, что вчера истекал кровью в подъезде от вилок и ложек, торчащих у него в животе. Нервно сглотнув, я мельком взглянула на его одежду, но никаких кровоподтёков мною обнаружено не было, так что скорее всего это действительно был просто сон. Сон бродячего по улицам лунатика.
Уже решив поблагодарить соседа за как нельзя вовремя открытую дверь, я подняла глаза на его лицо и желание заговорить мигом отпало. Нижняя челюсть человека находилась где-то справа, будто кто-то не совсем добрый врезал по ней арматурой. Один глаз смотрел высоко вверх, наполовину закатившись и обнажая покрытый порванными сосудами белок. Другой глядел в землю, стремясь рассмотреть под слоем асфальта и земли придуманный человечеством ад. Нос с чьей-то чудовищной мощью был аккуратно впечатан в лоб и, как ни странно, казалось, что именно там ему и место. Вкупе со всем этим существо мило улыбалось, больше напоминая гротескную карикатуру на фотографию человека, изувеченную какой-нибудь компьютерной программой вроде Фотошопа.
Отведя от него взгляд, чтобы совсем не рушить свою и так неизлечимо больную нервную систему, я толкнула ещё не закрывшуюся дверь ушибленным плечом и прошмыгнула в образовавшуюся щель. Руки, так и не вернувшиеся к жизни, болтались мёртвым грузом. Они представлялись мне неким рудиментом – бездельные обрубки, неизвестно зачем пришитые к остальному телу. Поэтому, открывая дверь в квартиру, пришлось прибегнуть к помощи других оставшихся костей, заботливо подаренных природой.
Четыре стены знакомого пространства никоим образом не изменились за моё отсутствие. Духи, когда-то захватившие это место, как ни странно, ничего не сломали, не украли и даже не расписали матерными откровениями обои. Хорошо работают эти ребята, никаких следов после себя не оставили.
Моя догадка насчёт скорого онемения нижних конечностей тотчас же решила воплотить себя в жизнь, из-за чего я ввалилась в свою комнату как какой-то мешок с картошкой.
Привет, пол.
Падение на противоположный потолок, за три дня ставшее традицией, обернулось для меня, как всегда, неслабым ударом. На этот раз должны были пострадать рёбра и в меньшей степени голова, но по ощущениям получалось наоборот. Удар, что пришёлся по животу и рёбрам, никак не подействовал на меня. Ударилось что-то не моё, а какой-то чужой кусок мяса. К бесчувственности своих органов, что раньше разрывались на части от боли, я уже успела привыкнуть. Но вот по голове мне стукнуло достаточно сильно.
Уж лучше бы болели рёбра.
В глазах закружились чёрные снежинки, но вместо того, чтобы вырвать меня из реальности (как это постоянно случается в последнее время) и выкинуть за грани сознания, они оставили мне боль. И пока ещё бегающие мысли. Чтобы я могла осознать эти муки, прочувствовать, перетерпеть, как какое-то подопытное животное.
Я даже не могла протянуть руку и потереть ушибленный лоб. Или просто сесть на диван и попытаться привести себя в порядок. Из всего, что у меня имелось, двигаться могла только туманная голова, и лишь благодаря этому я краем глаза уловила знакомое свечение.
Всё тот же неизменный признак жизни мертвого компьютера, подающий сигналы через монитор. На сей раз показываемая неизвестно кому и с какой целью картинка отличалась от предыдущих невиданным разнообразием красок. На экране словно был рассыпан песок, добавляя изображению некоторую старомодность и зернистость, а за ними скрывался вид той самой лавки, под которой мне довелось ночевать. Было несколько похоже на колодец из фильма «Звонок». Из него по сюжету выбиралась мёртвая девушка. Значит, по закону жанра, монитор должен был показать, как из-под лавочки выползаю сонная я.
Но вместо этого он отключился и застыл в немой темноте. Я осталась наедине со своей кровью, почему-то начинающей вытекать небольшими струйками из носа и ушей. Лужицы, собравшиеся возле того места, где находился мой нос, увеличивались с каждой секундой. Неужели я так сильно ударилась головой?
Пытаясь хоть как-то пошевелить руками, я хотела остановить этот потоп, и снова потерпела неудачу. Я увидела, как живительная красная жидкость проявила инициативу и потекла стройными ручейками их пор пальцев. Что же это за зараза такая, если врачи не нашли во мне ни одного вируса? И почему, кстати, компьютер показал мне то место, где я не так давно спала? Получается, что он либо устроил за мной слежку, либо его болезнь каким-то образом связана с моей.
Пару раз постонав от надоевшего бездвижия, мне довольно быстро пришлось прекратить свои наивные попытки помочь себе голосом. В мою квартиру, по новой, но уже прижившейся традиции, снова наведались незваные гости. Против обыкновения они больше не мельтешили в зеркале, оставаясь невидимыми в моей реальности. Теперь всё было наоборот. Похоже, они каким-то чудом нашли способ перебраться из мира ограниченного зазеркалья в мой мир, населённый материальным безграничьем.
Удивительно, но почему-то именно в такой дикий, по сути, момент я вдруг вспомнила, что мне обязательно нужно сходить на рынок за морковкой.
Они сновали взад и вперёд как обычные люди, встречаемые на улицах города. Духи точно также проходили мимо меня, ведомые своими потусторонними заботами, не замечая ничего и никого. Должно быть, призраки умерших не так уж отличались от тех двуногих, что ещё были живы. Что ж, тем лучше для меня: оставаясь незамеченной, у меня появлялся шанс снова научиться двигать онемевшими конечностями и уйти отсюда. Избежав непрошенного спиритического сеанса и его последствий. Уйти, пока всё это не закончилось, как обычно, какой-нибудь травмой или потерей сознания.
Но моим мечтаниям не суждено было сбыться. Ни одна из рук или ног так и не отличилась умом и сообразительностью. Поэтому мне, медленно истекая кровью, пришлось тихонько мычать в немой молитве о благоразумии организма.
Одна из снующих теней неожиданно, словно заметила во мне кого-то знакомого, отделилась от общей массы и уверенными шагами, на которые вообще способны духи, направилась ко мне. Остановись, я тебя не знаю! Не подозревая, чего ожидать от его подобных действий, я снова тихонько застонала. Да, я слепо надеялась, что в такой экстремальный момент конечности точно должны ожить и унести меня подальше от этого хаоса. Ведь, по словам знакомых друзей моих друзей так обычно и происходит: стоит тебе только столкнуться с шокирующей ситуацией, как безграничные возможности мозга вдруг начинают проявлять себя и вовремя приходят на помощь. Так почему бы сейчас им не сделать то же самое?
По мере приближения тени во мне всё больше нарастал ужас, который обязан был послужить на всеобщее благо, просто потому что хуже уже некуда. Как в каком-то таинстве, тёмное существо неведомо для каких целей протянуло ко мне руку. Точнее то, что скорее всего являлось рукой, так как этот сгусток больше всего на неё походил. Несмотря на мои протесты, выраженные лишь отчаянным мотанием головы из стороны в сторону и режущим ухо криком, оно своим могильным холодом коснулось моего сердца.
Интересно, почему кто-то сидящий сверху позволяет мёртвым прикасаться к живым? Может, это знак, и время самодовольной смерти неумолимо приближается к моей хрупкой жизни?
Меня поразил истошный вопль этой несчастной души. Наверное, с самой её смерти до нынешнего состояния что-то терзало её, какие-то туманные и болезненные воспоминания. Перед глазами промелькнули странные картинки, показывающие острые ножи, режущие кого-то на части, отрубленные конечности и лужи крови. Должно быть, что-то подобное сотворили с телом этого духа.
И именно его крик боли, разорвавший на части и так шумевшую голову, привёл в действие мой онемевший организм. Руки и ноги, секундой раньше не подававшие никаких признаков жизни, как по команде налились силой. Я тотчас же поднялась с родного пола и понеслась за пределы переполненной квартиры. Пока ещё какой-нибудь призрак не решил прикоснуться ко мне.
Вспомнив про кровь, вытекающую из ушей, носа и пальцев рук, я вдруг заметила, что этот поток прекратился, оставив при мне живительную красную влагу. Авось ещё пригодится. Но вместо этого я неожиданно потеряла зуб, ранее не жалующийся на свой местоположение. И вдобавок значительный клок волос, безболезненно отделившийся от головы как абсолютно ненужный. Как будто я получила приличную дозу радиации, на пару с компьютером.
Решив разобраться с этим позже, если мне всё-таки удастся выйти на улицу, пробегая мимо уже проявившего себя зеркала, я в недоумении остановилась. Бывшее око потустороннего мира и в этот раз отличилось, показывая вовсе не меня, а какого-то Франкенштейна. Нет, я конечно понимаю, что не красавица, но ведь не совсем уж уродина. По крайней мере, не настолько страшная, как твердило отражение. Одежда на этом существе определённо была моя, тапочки вроде тоже, даже след от вырванных волос, как и полагается, на месте, а вот лицо…Оно было слишком уж похоже на ту гротескную физиономию, что сегодня утром премило впустила меня в подъезд. Видя в зеркале глаза, смотревшие в противоположные стороны, нос, повернувшийся ровно на 180 градусов и челюсть, знакомо отъехавшую вправо, я впервые в жизни задумалась о возможном родстве с умершим вчера соседом. Хотя, может, я уже настолько сильно свихнулась, что все люди, в том числе и я сама, будут казаться мне такими вот ошибками природы, совершенно одинаковыми.
Н-да, как воспоминание старой табуретки: все люди на одно лицо.
Налюбовавшись вдоволь на свою отныне неземную красоту, всё ещё с открытым ртом от изумления, я кинулась прочь от своей железной двери. Быстрее, на свежий воздух.
Впрочем, я уже не ожидала от него чего-то лучшего. И правильно.
Интересно, куда запропастилась моя легендарная наивность?
Улица прямо-таки кишела гротеском серых «лиц» вчерашних самоубийц, словно все они, воскреснув, собрались на некий только им известный праздник. Сверкая своим изувечием, тем, что минутой раньше красовалось в моём же отражении, люди-уроды будто бы заполнили весь белый свет, доказывая тем самым, что вчерашних убиений вовсе и не было. Но было одно «но»: они не просто сновали по тропинкам, задумавшись над своими искорёженными проблемами. Они кромсали друг друга столовыми ножами, топорами, били молотками по и так вывернутым носам и челюстям, оставляя где-то позади слово «соседи» и примиряясь с новой участью врагов.
Время, наверное, нашло такую шутку забавной, представив моему обозрению сегодняшние события как начало сцены, финальным этапом которой оказались вчерашние трупы. То есть, сегодня они подрались, а вчера они от этого умерли. Неслабо.
Я видела, как те, кто назывался семейной четой, выбрасывали друг друга из окон пятого этажа и, смиренно улыбаясь кривыми ртами, прыгали за ними вслед. Видела, как старушки, ранее мирно болтавшие обо всём на свете, хватали здоровенные топоры и дубасили ими своих соседей с такой дикой ненавистью, словно встретили фашистских нацистов. А также через открытую дверь подъезда мне выпала честь увидеть то, как вчерашний злополучный сосед был зверски убит своей собственной дочерью, с остервенением втыкающей в него вилки и ложки.
Делая неуверенные шаги по улице, медленно заполняющейся кровью убитых и их же выпотрошенными кишками, я пыталась не удивляться увиденному. Даже если время вдруг решило показать причину после следствия. Система – она такая, стоит какой-нибудь мелочи выйти из строя, как всё летит кувырком. И время, наверное, тоже в таком случае пойдёт в обратном направлении.
По мере приближения к заветному рынку с целью купить морковку, я заметила, что ни трупы, ни их убийцы почему-то не кидаются на меня, желая отправить к праотцам. Они мирно расправлялись друг с дружкой. Что ж, мне это на пользу: может быть, всё-таки удастся вернуться домой живой и с покупкой. А ещё я свято верила, что к моему приходу все незваные гости-тени уберутся из квартиры, оставив родное пространство на моё пользование, и больше никогда туда не вернутся.
Кажется, моя наивность снова при мне.
Переходя вдруг ожившую дорогу, до недавнего времени будто бы вымершую и закопавшую где-то в себе трупы автомобилей, я еле успела увернуться от бешено сигналящей маршрутки. Мгновением позже она врубилась в фонарный столб, предварительно впечатав в него же уродливого пешехода. Существо, ранее бывшее человеком, даже не смогло вскрикнуть, его моментально разрубило на части, и он с угасающей жизнью в кривых глазах как-то пообмяк. Стало противно от этого зрелища, и я поспешно отвернулась. Хотя, если честно, все последние происшествия перестали казаться мне реальными. Моя болезнь упорно прогрессировала и с каждым днём делала моё сумасшествие всё более похожим на нечто жизненное и настоящее. Чем и взращивает в и так утомлённой душе сомнения по поводу подлинности происходящего. Но что-то подсказывало мне, что с наступлением завтрашнего дня ничего этого не будет, какими бы реалистичными не показались сегодняшние события.
Завтра я, наверное, увижу ссору, из-за которой частички мира-люди решили поубивать друг друга, вследствие чего вчера я видела их многочисленные останки.
Добралась до цели я довольно успешно, если в нынешней обстановке удачей приходится считать то, что меня не сбила машина. Как ни странно, лоток с заветной морковкой находился на своём прежнем месте и, словно приготовившись к моему приходу, увёл из жизни продавца. Этот представитель человечества преспокойно покоился на коробке с капустой, оставив след застывшей крови на несчастном овоще. Трудно поверить, но он был убит морковкой. Если говорить откровенно, мне было больше жалко эту рыжую убийцу, оказавшуюся в животе двуного существа не в качестве пищи. Мертвец рано или поздно оживёт, например, завтра, а она теперь основательно испачкана кровью и сырым мясом.
Набрав сородичей оранжевого оружия сколько нужно и даже больше, я немедленно отправилась домой, вооружившись уже показавшей себя с лучшей стороны морковкой. На случай, если в моей квартире остался какой-нибудь недоброжелатель. Правда, вряд ли овощ как-то поможет мне в борьбе с тенями.
Увидев невдалеке родной уголок жёлтого дома, моё сердце забилось несколько чаще в преддверии уже привычных не самых приятных происшествий. Но одна приличная новость всё-таки была: массовая драка соседей к моему приходу завершилась и, по обыкновению, следы от этого действа незаметно испарились. Будто бы ничего и не было. Тем лучше, есть шанс дойти до своей квартиры целой и невредимой, к тому же по чистому асфальту, а не по дороге, устланной потрохами убиенных. Но, почти добравшись до спасительной лавки, я резко ощутила что-то неладное, слишком уж зачастившее посещать мой несчастный организм. Только на этот раз болезнь подарила мне нечто абсолютно новое. Остановившись на полпути, я в омерзении почувствовала, как что-то или кто-то ползает под моей кожей. Медленно, словно вгрызаясь в каждый миллиметр пульсирующих вен, оно ползло в разных направлениях, напоминая про существование таких чудовищ, как опарыши. Мелкие мельтешащие червяки, личинки мух, пожирающие стухшее мясо. Но ведь я ещё не протухла, чтобы стать домом для детишек летающей цокотухи, в чём же тогда…Кажется, они залезли в мозг, судя по тому, как всё поплыло перед моим вконец удивлённым взглядом. Я нутром чуяла, система серьёзно повреждена, как и ждущий возвращения своей заплутавшей хозяйки компьютер. Ведь и его электронный разум бесцеремонно мучил вирус-червяк. Как же это символично: я, он и черви. Мы с железным другом, похоже, породнились, изнывая от совершенно одинаковых жутких симптомов: мы оба неумолимо увядаем, но загадочный вирус оставил нам сознание, чтобы умирая, мы могли почувствовать смерть на вкус. Некий призрак разума, иссякающий, поражённый заразой, но ещё живой и карабкающийся наверх из пропасти, что рано или поздно всё равно настигнет его.
Лучше бы нас убило сразу.
Отвернувшись от домофонной двери подъезда, почему-то твёрдо решив сегодня не возвращаться в квартиру, где в меня и вселилась эта гадость, я направилась к ближайшему магазину. По довольно странной причине: утопить горе в вине, по истинной русской традиции. Может, хоть мозги на место встанут после покинувших меня червей. Интересно, откуда они взялись и куда в итоге делись? Не могут же они просто взять и появиться из воздуха, да ещё и такими реальными, под кожей, чтобы потом мгновенно исчезнуть. Скорее всего, под влиянием болезни моё воображение стало материализовывать свои страхи и воплощать их в жизнь. И это не просто моя буйная фантазия. Я уже давно поняла одну простую истину: зараза проникла в меня в тот злополучный день, когда желая помочь умирающему компу я неожиданно подверглась жестоким ударам тока. Хоть это почти и невозможно, всё же такое произошло – нечеловеческие болезни существуют и проникают-таки в людей. Доказано мной. И даже если сейчас придти на приём к врачу, он всё равно обзовёт меня абсолютно здоровой и обвинит в тунеядстве. Это- нечестность моего мира, но не дай бог никому испытать то, что в данный момент творилось со мной.
Пространство, с неизменным постоянством окружавшее меня, стало как-то двоиться в глазах. Как картинка в испорченном телевизоре, да ещё и в сопровождении характерного хрустящего звука. Моё человеческое сознание медленно, но верно сливалось с компьютерной реальностью, будто я вселялась в железного зверя, либо наоборот. Было довольно неприятно чувствовать себя наполовину машиной, как некий терминатор без надлежащей силы и здоровья, у которого к тому же села батарейка в мониторе. Кажется, зрительный мир вот-вот померкнет и оставит за собой лишь чёрный след, заполняющий всё вокруг, и заставит меня навеки ослепнуть.
Но, как ни странно, этого всё же не случилось, и в мелькающем пространстве я смогла добраться до заветного пустующего магазина и бесцеремонно ввалиться внутрь. Как и следовало ожидать, продавца на месте не было. И он, между прочим, не был убит таким подручным средством, как шоколадный батончик. Он просто испарился. Значит, на моём пути больше не было преград.
Я перевалилась через невысокий прилавок, умудрившись зацепиться за него одной из ног, и свалилась из-за этого на жёсткий деревянный пол. Но даже не столь неуклюжее падение так развеселило меня, как бутылка вина, на которую в полёте я успела положить глаз. Она вдруг сорвалась с места и плавно подлетела ко мне, прямо в руки. О, отныне я ещё и телекинетик, впервые за последнее время теряющий сознание исключительно по собственной инициативе, упиваясь алкоголем.
Четвёртый день болезни
Как ни странно, очнулась я в очень неплохом настроении и без малейшего намёка на какой-либо похмельный синдром. Я знала: в моём поколении каждый второй жаловался на него с завидным постоянством. Хоть что-то злополучный вирус сделал мне на руку: голова, нечувствительная к боли после целой ночи жестокого пьянства радовала намного больше, чем голова, к боли чувствительная. Как будто всё мной выпитой и вовсе алкоголем не являлось. Что ж, если обстоятельства не решают измениться, что может быть проще и лучше, чем изменить своё отношение к ним? Вот и я в данный момент даже попыталась найти некоторые плюсы в своей нерадивой болезни.
Развалившись поперёк магазинного прилавка, я напоминала всем своим видом какую-нибудь опытную пьяницу с многовековым стажем. Разбросав руки в диаметрально противоположные стороны и заметив в одной из них часть не совсем целой бутылки, я увидела на полу мирно покоившиеся опустошённые стеклянные тары вокруг разбитой вдребезги стойки с жвачками. Кажется, именно я её и скинула. Н-да, пятнадцать бутылок спиртного, когда-то наполненные целительной жидкостью доверху, отныне немо вопрошали, глядя на меня снизу: куда же в меня столько влезло? Мы со стеклянной розочкой в руке тоже вдруг задались этим вопросом, потому что ни я, ни мой организм никоим образом не ощущали такое количество выпитого. Словно всё было как обычно, не учитывая того, где я ночевала. Стоило ли тогда пить, если нет никакого результата, даже самого незначительного?
Интересно, а если я останусь здесь на некоторое время, те тени, уже привыкшие посещать мою квартиру, и это место примутся осаждать в желании прикоснуться ко мне и показать свои мучения?
Пытаясь спрыгнуть на свободный от бутылок кусочек пола, я неожиданно почувствовала, как что-то торчащее в руке стремительно зацепилось за прилавок и препротивно заскрежетало, пронзив мой слух резким звуком. Как жаль, что уши не умею зажмуриваться. Загадочным предметом, вцепившимся в мою переднюю конечность, оказался осколок той самой разбитой бутылки, розочку которой я почему-то держала при себе. Но больше всего меня поразила не ставшая традиционной невосприимчивость к боли, а то, что я так и не смогла найти на стекле или ещё где-то следов своей же собственной крови. Ни капелек запёкшейся жидкости, ни мерно вытекающих струек из пореза, где обычно самоубийцы театрально режут себе вены. Ничего, будто вчера она вся покинула меня, заструившись из носа, пор пальцев и ушей. Но ведь, по логике вещей, во мне не может быть всего пол-литра крови, куда же она тогда спряталась?
Говорят, когда организм долгое время находится в холоде, кровь, стремясь сохранить в тепле самые важные органы (такие, как сердце и мозг), отливает от второстепенных органов, из-за чего они неизбежно немеют. Может, даже и отмирают. Но в моём случае этого произойти никак не могло. Ведь единственный холодильник в приютившем меня магазине стоял в четырёх метрах от нас с бутылками. Я не спала рядом с ним.
В любом случае, даже при охлаждении, кровь при порезе должна выливаться или, по крайней мере, вываливаться кусками, но не исчезать неизвестно в каком направлении. И почему со мной вечно происходит что-то ненормальное?
Я аккуратно избавила свою руку от нагло вцепившегося в неё стекла и снова убедилась в отсутствии на нём и в ране крови. Пустота. Невольно начинаешь ощущать себя то ли инопланетянкой, то ли роботом, наглухо лишённым жидкости, несущей жизнь. Но, трижды обозвав себя сумасшедшей, я (не будучи поклонницей модных течений самоубийц) решилась истерзать стеклянным оружием ни в чём неповинную ногу. Авось кровь спряталась там. Осколок бутылки, ведомый волей моей руки, плавно разрезал кожу, по ощущениям больше похожую на резину. Края новой ранки медленно разошлись в разные стороны, как бы хвастаясь тем, что в их владениях так и нашлось искомого. Красной влаги и след простыл, будто я всю жизнь так и существовала без неё. «Наверное, я умираю»- с завидным спокойствием констатировал мозг, вдруг решивший разорвать уши истошно завопившей болью во всей черепной коробке. Было похоже на незваное вторжение в мою голову шпионов, жестоко включивших внутри неё ультразвуковое оружие массового поражения. Сказать, что боль была невыносимой - слишком сухо и безжизненно, но лучшего описания я не смогла подобрать в таком состоянии. Если голова в буквальном смысле ещё не раскололась, то в недалёком будущем ей это точно предстоит. Схватившись за неё обеими руками, желая спасти носительницу моего мозга от неведомой злой силы, я тихонько, насколько хватило возможностей, застонала. И в этот миг дверь одинокого холодильника ожила, сорвавшись с петель, и с неимоверным грохотом повалилась на пол. Ах, ну да, у меня же появился неконтролируемый телекинез. Вот так: всю жизнь о нём мечтала, а появился он только теперь. Значит, всё действительно не совсем хорошо, потому что если он так нежданно-негаданно объявил о своём существовании, то, стало быть, лишь в качестве компенсации за утерянную кровь и потерявшие чувствительность органы. Даже не знаю, что лучше - ощущать боль или нет. Ведь коробка с мозгами осталась пока при чувствах, и эта шумящая боль явно не отголосок моей фантазии. От ноющих ощущений я бы с удовольствием отказалась. Возможно, завтра болеть уже будет нечему. В том смысле, что вездесущее онемение, поразившее почти все органы, доберётся и до головы.
Мясо, некогда прятавшееся за отвалившуюся дверь холодильника, сверкнуло собранными в кучку кристалликами льда и резко вспыхнуло в языках жаркого пламени. Это что, самовозгорание или у меня открылся новый дар под названием «пирокинез»? Скорее всего - второе. Ведь в последнее время у меня постоянно что-то открывается.
Кое-как приноровившись к немного успокоившейся боли, я схватила первую попавшуюся бутылку газировки и обильно полила загоревшиеся тушки. На мою голову только пожара не хватало. Удачно затушив огонь я, держать за больную голову обескровленной рукой, несмело вышла из магазина. Мне трудно было представить, чего на сей раз ждать от сошедшей с ума реальности.
Как только мне удалось переступить порог здания, оказавшись на ещё не прогревшемся утреннем воздухе, я сначала не очень поняла, где в итоге очутилась. Прежние знакомые улицы и окрестности, либо немо вопиющие о своей безлюдности, либо кишащие убийцами и трупами, сегодня, как по мановению волшебной палочки, наполнились аж двумя видами существ.
Интересно, кому вдруг захотелось такого разнообразия?
Первыми были уже знакомые не понаслышке тени, всё также носившие на себе легко различимые человеческие черты. Они, как и раньше, безмолвно шли по свои делам, не обращая внимания ни друг на друга, ни на других существ.
Вторые напоминали людей несколько больше, чем призраки. По крайней мере, поначалу мне так показалось. Но приглядевшись, я отметила, что лишившись ужасных масок вчерашние убийцы приобрели для себя нечто новое. Например, руки в тех местах, где должны быть ноги и наоборот. Они передвигались по земле с такой уверенностью, какую годами вырабатывают у каких-нибудь фотомоделей, словно их конечности и вовсе не менялись местами. Но, как оказалось чуть позже, их прежняя враждебность отнюдь не покинула руконогих. В отличие от спокойно снующих теней, они отрывали от соплеменников значительные куски плоти своими заострившимися за ночь зубами. Надо отдать им должное: сегодня они умудрялись обходиться без драк и без махания топорами. Просто каждый прохожий с некоторым подобием мира в глазах подходил к другому прохожему и оттяпывал от него кусочек мясо. На что обкусанный отвечал тем же, если прежде не оказывался съеденным заживо. Всё происходило будто бы в порядке вещей, словно так и надо жить. Никто не нападает, никто не протестует и не кричит. Но самое главное, что они не набрасывались на меня, потому как своё мясо, пусть и лишённое чувств и обескровленное, мне как-то не хотелось им отдавать.
Итак, детки, сегодня у нас по расписанию встреча с массовым каннибализмом уродливых людей и масштабным пофигизмом мира теней. Добро пожаловать в наш дурдом, не пытайтесь скрыться, мы везде вас найдём. Честно, в такой безмятежной и сытой компании невольно начинаешь чувствовать себя выжившей из ума маразматичкой. Будто бы мечтой всей моей жизни являлось как можно более быстрое свихивание.
Несмотря на то, что в данный момент из всех увиденный существ я единственная была нормальная, как внешне, так и психически, всё равно в шумевшей от боли голове непрестанно рождались мысли о моём сумасшествии. Быть может, не стоит так быстро от него отмахиваться?
Пробираясь между искусанными рукоходцами, пробивая себе дорогу к дому, несомненно ждущему меня, мне снова посчастливилось лицезреть странную раздвоенность пространства. Уж не знаю, к чему она мне. Но в какой-то мере благодаря ей я заметила, как шумы в голове начали обретать некий смысл. Несмолкающий ни на минуту гул, стоявший в ушах, медленно стал проявляться и обрастать ранее незамеченными деталями. Так что вскоре в моих мозгах появились слова и предложения, больше походящие на голосовые сообщения. Они звучали чисто и звонко, будто слушаешь радио; иногда смешиваясь, фразы сменяли одна другую, и после такой систематизации боль в голове немного улеглась. Так вот значит как: все эти прохожие, мёртвые или просто уродливые, они неумолимо молчали, как бы хорошо или плохо им не было, но их неизбежные мысли атаковали мой разум. Теперь я ещё и чтец чужих мыслей. Здорово! Если бы хоть кто-нибудь работающий в секретной службе случайно узнал о моём существовании, сейчас меня бы пристально изучали под самыми мельчайшими микроскопами. Как это во мне одной поместились телекинез, пирокинез и чтение мыслей? А всё очень просто, товарищи: заразитесь от своего компьютера неведомым вирусом - и всё готово. И ещё одна мелочь: не обращайте внимание на такую ерунду, как умирание клеток вашего организма, ради такой цели можете и потерпеть.
Большинство снующих сограждан, как ни странно, думали о еде. А после того, как они её получали, их мысли вовсе не менялись коренным образом. Ходорукие восхищались вкусом сырой человечинки и страстно желали продолжения банкета. Собственно, им в этом никто и не отказывал, но было здесь нечто удивительное. Ни у кого из каннибалов даже еле заметной тенью не промелькнула мысль о боли от отрываемой от них плоти. Должно быть, не я одна приобрела в этом новом мире бесчувственность.
Их галдящие рассуждения о разнообразии мясных деликатесов словно бы сделали не слишком далёкую дорогу до дома растянутой как резина. Мне показалось, что расстояние в несколько десятков метров я смогла преодолеть лишь спустя полчаса. Впрочем, торопиться мне было некуда: учитывая то столпотворение, что заполонило все улицы, глупо было бы рассчитывать на отдых в одиночестве в квартире, где тени начали блуждать ещё раньше, чем за её пределами.
Но войдя в помещение, я не обнаружила какого – либо постороннего присутствия. Даже зеркало не притягивало к себе сомнительного внимания привычным глазу мельтешением. Похоже, найдя выход из зазеркалья в пространство моей квартиры, тёмные призраки и из неё решили выбраться. Конечно, наверное, через окошко им удалось рассмотреть просторы мира, ограниченного разве что небом и землёй. Чем-то это похоже на обычных людей. А потом они открою фабрики для производства еды и кока-колы для теней.
Комната была обильно наполнена ярким мерцанием монитора восставшего из мертвых компьютера. На сей раз он решил показать мне не просто картинку, а целый фильм из моей же жизни. Точнее, из самых последних событий. На экране, удивительно хорошо показывающем для раненого железного зверя, я смотрела на нынешний мир, каким пару минут назад я его и видела. То есть, те ногорукие и призраки, попавшиеся мне на пути, сейчас красовались на мониторе. Создавалось впечатление, что во время этой небольшой прогулки по улице к моему лбу была приклеена снимающая всех и вся видеокамера. Спасибо вам, товарищи тени и нелюди, что не помахали до кучи ручкой в камеру и передали привет маме. Картинка в точности показывала то, что предстало моему взору по дороге к дому. Единственным существом, не попавшим в объектив, являлась я сама. Оно и к лучшему, потому что звездой я становиться не собиралась.
На экране посредством моих действий начала приоткрываться дверь, ведущая в эту самую комнату. Как полагается, монитор резко прекратил своё вещание и превратился в угрюмый чёрный ящик. Что ж, это уже прогресс: настойчивый вирус, поразивший и комп, и меня, начал показывать киношки из событий моей жизни. Того гляди и блокбастер какой-нибудь покажет аки Останкинская телебашня. Но мне показалось, что просмотр этих кадров несколько странно повлиял на меня, а точнее - на мои глаза. Из них что-то стремительно полилось, словно пару секунд назад я лицезрела душещипательную мелодраму. Вытерев текущий по щеке ручеёк, я с удивлением обнаружила, что это слезами не являлось. Из глаз, как подсказало зеркало, красных как спелые помидоры, обильными потоками лилась кровь. Значит, в моей голове она ещё осталась на какое-то время. Боюсь, только ненадолго. Выплакав приличное количество бурой жидкости, я заметила, как пространство вокруг задёргалось из стороны в сторону. Будто оператор моей жизни решил основательно потрясти видеокамеру. Всё заходило ходуном, показывая мне, что такое настоящие землетрясение. Картинки реальности без всякого подтверждения стали меняться на нечто незнакомое, и какое-то неведомое доселе изображение ворвалось в моё сознание. Тряска тотчас же исчерпала себя, и воцарились покой и тишина.
Озираясь по сторонам в поисках хоть какой-нибудь знакомой вещи, я неумолимо терпела неудачу. То, что раньше было квартирой, таковым отныне не являлось. Место, где когда-то висел спасительный потолок, теперь заполнилось чем-то серо-чёрным, напоминающим тёмное небо во время набегов злых туч. Его, наверное, существующие границы плавно сливались с точно такой же землёй, где-то там, куда мой взор проникнуть не смог бы. А всё потому, что в этой странной пустыне вместо привычных городских построек высилось всего одно вопиющее об одиночестве дерево. Оно никоим образом не загораживало горизонт, как это делали дома в моём прежнем мире. Его скрюченный ствол и переплетённые между собой ветви с гниющими листьями напоминали о том, что и природа умеет шутить. Да так, что только ей одной ведомо, где именно нужно смеяться. Любому проходящему мимо путнику скорее станет жутковато, представив, как сухие ветки вдруг оживают и, оплетая с ног до головы, тащат куда-то под землю.
Иногда я ужасно жалею, что не хожу по улицам с топором.
Не понимая до конца, для чего я здесь оказалась, мне пришлось направиться вперёд, проходя мимо дерева. Видимо, по сюжету я должна была с ним поговорить. Ну нет, друзья, я ещё не настолько больная, чтоб говорить с растениями.
Но вот незадача, пройдя всего пару шагов по дороге, убегающей в бесконечность, я увидела злостную ухмылку на уродливом стволе дерева. И тут же куда-то провалилась, пребывая какое-то время в полёте. Как жаль, что я не птица. Перед тем, как окунуться в уже привыкшую ко мне тьму, мне было бы чем помахать.
Пятый день болезни
Неласковый утренний ветер сорвал с меня покрывало сна и упрямо заставил мои веки содрогнуться от неожиданного резкого порыва. Даже ненавистный будильник меня бы сейчас больше обрадовал, чем холодная стихия, убивающая во мне сновидения.
Как странно, что в поисках ночлега меня в очередной раз потянуло на природу. Встретив туманное утро в каким-то странном положении, я так и не смогла припомнить, каким же образом меня сюда забросило. И какое в итоге чудо меня так перекрутило? Перегнувшись через оконную решётку, я висела одной половинкой себя на улице, практически уткнувшись носом в стену дома. Другой половиной - в комнате с непрерывно мигающим монитором. Решётка, наверное, больно упиралась в живот, помогая мне принять позу висячей тряпки, но из-за потери чувствительности боль милостиво обошла меня стороной. Кстати, в сложившейся ситуации бесчувственность неукоснительно приобретала ещё один плюс: двойное стекло окна, видимо, выбитое моей же головой, никоим образом не оставило на мне ни одного нового синяка. Удивительно, кто и с какой силой швырнул меня в стеклянную стенку дома, что даже в оконной раме не осталось ни малейшего намёка на торчащие осколки?
Вцепившись в деревянный подоконник, я попыталась приподняться с решётки, и потихоньку начала припоминать историю этой странной ночёвки. Вчерашняя двойственность пространства превратила вид моей квартиры в тёмную безлюдную пустыню с одним-единственным уродливым деревом посреди неё. Я смиренно шла по тропе, что предлагала мне та реальность. Но, наверное, настоящий мир всё же никуда не делся, и потому тот путь и привёт меня к полёту из окна. Н-да, глюки никогда до добра не доводят.
Оттолкнувшись от батареи, я, наконец, очутилась в стенах родной комнаты. Мысли о том, как скоро она снова станет немыслимым порождением странного вируса, невольно появились в голове. Судя по поведению чуть-чуть умершего компьютера, ждать осталось не так уж долго. Потому что нервно мерцающий монитор вдруг остановил свой выбор на фильме, показывающем машину, стремительно несущуюся на того, кто это снимал. Удивительно, но скорая помощь на экране железяки отнюдь не внушала доверие, какое должна была. Даже наоборот, вселяла что-то мрачное. Словно она непременно жаждала кого-нибудь переехать и именно для этого, собственно, и была поставлена на колёса. Конечно, ничего потрясающего в этом не было. Ведь все те, в кого свято верят и чтят, редко когда оправдывают эти ожидания.
Поселив в моём трепещущем сердце сомнения насчёт лояльности скорой помощи, комп по обыкновению ослеп на свой единственный глаз и заснул сладким сном. До завтрашнего вещания, скорее всего. Как ни странно, я уже успела привыкнуть к его неожиданных вспыхиваниям из мёртвого мира, случавшимся будто по расписанию раз в день. Но меня очень смущало то, что после этих фильмов-картинок постоянно что-то случается. Непредсказуемость пугала больше всего, я не знала, что будет дальше. У кого бы спросить, что ожидает меня сегодня? Какими уродами непонятная болезнь наполним мир на этот раз? И что, в конце концов, должна значить эта мчащаяся машина?
Желая докопаться до ответов, мой мозг немного перенапрягся, и я случайно подпалила новоиспечённым пирокинезом пустой цветочный горшок, чудом уцелевший после моих полётов из окна. Глина воспламенилась резко и неожиданно для меня самой и потому, подпрыгнув на месте, я мигом ринулась спасать несчастную утварь, во имя добра и зла. Но лишь прикоснувшись к горящему горшку, пламя тут же прекратило своё существование, и глина, со звуком бьющегося стекла, разлетелась вдребезги. Мелкая черепица осыпала подоконник и часть пола. Хм, а то выбитого окна мне мало…Хорошо ещё, что эта посудина не была наполнена землёй с воткнутым в неё цветком, иначе пыль, покрывшая мхом пол комнаты, была бы не единственной грязью. Ну и ладно, тем лучше: одной бесполезной вещью, занимавшей место под солнцем, стало меньше.
Мельком взглянув на улицу, подчинявшуюся агонизирующей системе моего компьютера, я, мягко говоря, застыла в изумлении. Тротуар, пробегавший между соседним домом и моим, исчез навеки веков, уступив месте неведомо откуда взявшейся бездонной расщелине. Словно огромный шов от смертельной раны на теле земли, она лежала посреди двора явно с какой-то целью. И позже, оглядев полностью то, что раньше было улицей, я начала понимать, что это за цель. Кажется, она делила мир пополам. Пространство от моего дома до этой жестокой границы всё ещё оставалось реальностью, пусть и изрядно потрёпанной и сильно преобразившейся. Голубое небо, некогда любовавшееся на всех нас сверху, кардинально изменило своё положение и поменялось с землёй ролями. Отныне твёрдая и чудом не осыпавшаяся почва висела где-то высоко над головой, в то время как привычный небосвод исполнял функции того, по чему можно ходить. Интересно, что будет, если наше новое земляное небо вдруг решит заплакать проливным дождём?
То, что находилось по ту сторону пропасти, удивило меня несколько больше, чем «ад»,потеснивший «рай».Хотя бы потому, что там не было даже намёка на что-то светлое. Представляя собой иную, виртуальную реальность, противоположный дом, раньше очень похожий на мой, за сегодняшнее утро как-то постарел, напоминая древний полуразрушенный замок. Его ранее жёлтые стены заметно посерели и местами потрескались, будто здание существует уже несколько столетий. Некоторые оконные рамы и вовсе покосились на бок, повиснув неизвестно на чём. Дверей, охранявших тёмные подъезды от непрошеных гостей, не было и в помине, остались только пустынные дверные проёмы. Небо, находившееся на своём законном месте, являло собой огромную, чёрную как смоль тучу, с попеременно сверкающими молниями, но без последующего грома. Словно ночь с яркими продолговатыми звёздами. И ко всему этому примешивалась двойственность, благодаря которой и дом, и небо раздваивались и резко мелькали, то появляясь, то снова исчезая. Чтобы уследить за всеми этими перемещениями, приходилось стрелять глазами во все стороны, будто следишь за чьей-нибудь игрой в пинг-понг. В общем-то, эта красочная картинка и подсказала мне, для чего же так необходима бездонная пропасть, пересекающая двор. По-моему, наш хитроумный вирус показывает то, чего он смог достичь, вырвавшись из компьютера. Такое ощущение, что он, без малейшего понятия о скромности, нагло хвастался своей победой надо мной, и теперь эта его победа сопровождается слиянием моего мира с его извращённым царством. А чудовищная расщелина служит некой границей между беспределом и моим теперь наполовину настоящим миром. Я почему-то была уверена: ей недолго осталось сдерживать гнетущие силы жуткой болезни. Рано или поздно уже не столь далёкая сторона чужой реальности вопьётся своими адскими когтями в мягкую плоть моего, пусть и не идеального, мира. И, похоже, мне это уже не остановить.
Интересно, неужели всё это происходит по вине всего лишь одного малюсенького компьютерного вируса?
Я заметила кое-что странное: в то время, как вся ведомая и неведомая нечисть беснуется за бетонными стенами квартиры, моя комната, с которой всё началось, вдруг опустела, оставив меня и уснувший комп в гордом одиночестве. Хотя в данным момент и на улице пока не было найдено признаков разумной жизни, судя по всему, отчаиваться не стоит. Ещё не всё потеряно, оптимистично подсказывал мне мозг, надо немножко подождать и кто-нибудь страшный и непонятный обязательно появится.
Не зная, чего ожидать, я вдруг поняла, что абсолютно не помню, как меня зовут и какая у меня фамилия. В том числе и сколько живу на этом свете, кто мои родители, друзья и то, почему я не отражаюсь. Замерев на месте, я вглядывалась в пялящееся на меня зеркало, вдруг испугавшееся показывать меня, и не смогла припомнить, отношусь ли я к живым существам или уже нет. Подойдя к незатейливой вещице, я ни на секунду не отрывала взгляд от исчезнувшего отражения, надеясь, что оно одумается и вернётся. Но сколько бы я ни ждала, ничего не менялось, и мне на какое-то мгновение показалось, что отражающее стекло всё последнее время потихоньку высасывало из меня силы. И однажды я, не заметив этого, просто поменялась со своим отражением местами. И теперь настоящая я где-то там, на другой стороне сверкающей глади.
Я так и не вспомнила, как выгляжу.
Мне почему-то захотелось покинуть родные стены и выйти на сошедшую с ума улицу, посмотреть из первых рядов на тот кошмар, что в скором будущем бесцеремонно ворвётся на ещё живую территорию. Толкнув домофонную дверь, я немного помедлила, не зная, провалюсь ли, если решусь наступить на это слово, которое я тоже забыла. Короче, на то, что стало землёй. Может ли оно быть таким же твёрдым, как почва, чтобы выдержать мой вес?
Правда, через пару мгновений я поняла, что терять мне решительно нечего, и ступила на нечто голубое с бегущими облаками, когда-то недосягаемо парившее над головой. Как ни странно, по ощущениям оно и вправду напоминало привычную землю и, сделав первый шаг, мои сомнения насчёт прочности этого голубого…как его…в общем, развеялись.
Недолго погодя, я заметила, как что-то длинное и спутавшееся слезло с моей головы. На этот раз небольшим клочком волос не обошлось. Сейчас я потеряла не меньше четверти всех волос, что укрывали меня зимой от холода. Как говорится, умные волосы покинули дурную голову. Наверное, так и есть: испугавшись страшной болезни, они большущими пучками решили капитулировать. Скоро я так совсем лысой останусь.
После этого я мгновенно забыла название того пятиэтажного гиганта, в котором жила…
Или не жила?
Подняв глаза с клочка валявшихся волос на голубой штуковине, я осознала, что ожидания моего разума всё-таки оправдались, и увидела главных героев сегодняшнего дня. Паря над землёй, что на другой стороне расщелины, словно птицы в безграничной вышине, белые как хорошенько промороженные трупы, без каких-то явных физических уродств, эти существа определённо были людьми. Только очень уж походили на самых настоящих призраков. Таких, которых зачастую показывали по телевизору во имя устрашения подростков. Возможно, и меня кто-то пытался всего лишь испугать, но для чего почему с таки огромным размахом, навеки останется загадкой. Во всяком случае, если мой страх и был чьей-то целью, она бесспорно была достигнута.
Впервые за последние дни тени не появились. А ведь им так понравились просторы города, что они заполонили его почти под завязку. Но только не сегодня. Либо эти тёмные товарищи взяли отпуск, либо произошло то, до чего я додумалась далеко не сразу.
Кажется, моя бешеная мысль била прямо в цель.
Люди, успевшие побывать и убийцами, и убиенными, каннибалами и масками, полными гротеска, как в довершение ужасных событий просто-напросто срослись с тенями, освобождёнными моим зеркалом. И превратились в молчаливых гибридов, наполовину живых, наполовину не очень. В их сознании теперь даже мыслей не было, так что моя голова не разрывала на части от их умозаключений. Хотя, может, я всего лишь утеряла дар этого чтения.
Их белые, будто светящиеся, лица не выражали никаких чувств, никаких эмоций и, похоже, даже забыли, как элементарно шевелить губами. Каменные изваяния, плавающие в воздухе, старающиеся не сталкиваться друг с другом, напоминали пешек, коих умело переставлял увлечённый игрок. Его единственной целью являлось их стройное передвижение без каких-либо пробок и случайных напоминаний о толкающейся толпе. Не престало полупризракам-полулюдям распихивать соотечественников локтями, желая сделать пару шагов по невидимой поверхности воздухе.
В своём ещё существующем сознании, неумолимо теряющем память, я успела отметить, что летающие создания плавают исключительно в атмосфере той, виртуальной части мироздания, не заходя на пропасть-границу. Быть может, голубая облачная земля вредна для их здоровья? Хотя судя по тому, сколько их столпилось у самого края расщелины, им было всё равно, где путешествовать. Просто что-то не давало им пройти на пока ещё мою территорию, какая-то призрачная стена заставляла их летать взад и вперёд в ожидании пропуска. Было ощущение, что они даже стремились как можно скорее проникнуть сюда и, пусть мне и не ведомо для чего, кажется, ничего хорошего это не принесёт. Вряд ли можно ожидать приветственных возгласов от тех, кто прошёл путь от массовых убийств и поедания своих соплеменников до субстанции, отнюдь не блещущей жизнью.
Сделав несколько нерешительных шагов по направлению к пропасти и увидев её чёрную бездонную пасть, я какой-то частью себя осознала, что их время пришло. Прямо сейчас. Видимо, незримый барьер между граничащими реальностями снял своё заклятие и превратился в ничто. Потому что под вспыхивание нервной молнии живые призраки плавно полетели к обрыву.
Вот и всё, их больше ничто не держит. Неизвестный игрок пробил слабую оболочку моего мира и повёл в атаку на умирающее пространство своих пешек, измазавшихся мелом. Они двигались прямо на меня, словно я больше не существовала и эти «люди» не могли меня увидеть.
Вскоре я поняла, что всё совсем не так. Приблизившись ко мне на довольно близкое расстояние, они начинали меняться: их глаза закатывались, обнажая белёсые белки, и в такие жуткие моменты создания корчились будто бы в приступах сильнейшей боли и даже отлетали на несколько метров назад. Неужели призраков с примесью человеческих качеств можно чем-то испугать? Неужто я настолько страшная? Может, даже эти неведомые зверюшки боятся того, что пять дней назад поселилось во мне и стремительно пустило корни? Во всяком случае, хоть они не сделают мне ничего плохого.
Но моим надеждам, как всегда, не суждено было сбыться. Я заметила, что не все из них в истерике отскакивают от меня, некоторые делали всё абсолютно наоборот - пытались наброситься, при этом издавая какие-то странные звуки. Нечто похожее на тихое ненавязчивое пение, только зациклившееся на одной ноте, как некое унылое подвывание. Надо же, они ещё и воют!
То шарахаясь в сторону, то наскакивая на меня, они невольно или же с недобрым умыслом подталкивали меня к краю обрыва. Иногда я жалею, что детстве не поддалась на уговоры родителей и не записалась в секцию каратэ. Хотя не уверена, что рукопашка чем-то помогла бы в борьбе с непонятным поведением призраков.
Как оказалось, самое действенное оружие против гибридных созданий всё время находилось при мне, а я даже не догадывалась об этом, пока не дотронулась до одного полумёртвого налётчика. Оттолкнув настырного противника с закатанными глазами, я ощутила резкий противный запах разложения, появившийся, казалось бы, совершенно беспричинно. Глаза недочеловека вернулись в нормальное положение и, в последний раз сверкнув свои наполовину человеческим взглядом, создание дёрнулось в агонии и невесомым прахом посыпалось на голубую землю. Прах к праху. Значит, я одним своим касанием могу истребить всю эту нечисть и не позволить дальнейшее осквернение моей реальности? Так вот почему случайно воспламенившийся цветочный горшок раскололся на сотни частичек при моей попытке дотронуться до него. Я - мутант.
А я-то думала, он сам.
Спокойный ход моих мыслей был жестоко прерван. Закатив кверху очи, белолицые целыми стайками ринулись на меня, ещё ближе подталкивая к голодной пропасти. Перед моим взором медленно пробежала рябь, будто я очутилась в компьютерной игре, проживая свою виртуальную жизнь на явно подпорченном экране. Наверное, вот оно, то чудовищное действо вируса, повлекшее за собой слияние двух прямо противоположных миров. Всё-таки добралось до сердца моего сознания.
Падая в чёрную пасть расщелины, скинутая туда белёсыми полуживыми мертвецами, я поняла, что совсем не могу вспомнить название своего города и имя моей планеты.
Шестой день болезни
Несмотря на всё ранее произошедшее со мной, было немного страшновато проснуться на крыше своей же пятиэтажки уже находясь в вертикальном положении. И при том абсолютно не помня, что за неведомая сила сумела забросить меня сюда. Кажется, я потеряла сознание в тот самый момент, когда получеловеки с неистовой злостью зачем-то столкнули меня в глубины пропасти-границы миров. Может, падая, я научилась влетать так высоко, что достигла жилища Карлсона?
Подойдя к краю крыши, я окинула взглядом избавившийся от трещины двор, снова ставший пустынным, спрятав куда-то своих странных обитателей. Многое вернулось на свои места, например, моя память, что вчера благополучно избегала со мной встреч. И небо привычно сверкало там, где оно и должно было быть. Улица опять омертвела, забросив меня на такую большую высоту, словно пытаясь укрыть и защитить от того, что теперь властвует на твёрдой земле. Или наоборот - решив уничтожить меня раз и навсегда, поместив как можно ближе к тому, что находилось в небе. Ведь именно оно грозной тучей нависало надо мной, учтиво помогая осознать, что моего мира больше нет. Вероятно, слияние реальности с компьютерной вселенной, заражённой вирусом, всё же произошло и небосвод, побывавший на месте земной тверди, ныне представлял собой чернь, что вчера царила по ту сторону расщелины. Значит, мой мир окончательно исчез…
Я поняла это по закручивающейся воронке из темных туч, напоминающей водоворот в бурном океане или начинающийся смерч. И это чудо вдруг, ни с того, ни с сего появилось прямо над моим домом. Мало того, над тем самым местом, где находилась я. Наверное, чужой реальности я совсем не понравилась, раз на меня обрушилось такое буйство стихий. Стремительно набирающий силу тучевой водоворот начал жадно, будто по заранее высчитанным секциям, втягивать в своё раздевшееся пузо мой дом. Взлетая вверх по кусочкам, здание быстро превращалось из цельной конструкции в летающую груду кирпичей, плит и всего, что минутой раньше пребывало в квартирах. Так оно и до меня доберётся. Хотя, скорее всего, это событие произойдёт в любом случае. Не обладая скоростью света или, на худой конец, звука, мне никак не спуститься до первого этажа по лестницам уцелевших подъездов. Странно, но я чётко ощущала, что мне ни в коем случае нельзя попадать на чужие небеса, необходимо было любым способом этого избежать. Будто самое страшное ещё не произошло, и смерть всего мира по значимости не идёт ни в какое сравнение с затягиванием меня в тучку.
Перешагнув через шаткую ограды крыши я, решив ни за что на свете не отдавать свою жизнь чуждым чёрным небесам, медленно шагнула вниз, к асфальту родных улиц…
Открыв глаза, я почувствовала, как грубая дорога моего двора больно впечаталась в правую щёку, поселив на ней пару свежих царапин. Незаметных, но ощутимых.
Всё казалось каким-то приниженным и маленьким. Только зелёный забор, опоясывающий огород, походил на некую громадину, возвышающуюся над всем находящимся в поле зрения. Валяясь на сером асфальте, я внимательно разглядывала всё, что было выше меня. Судорожные воспоминания моего падения с крыши пятиэтажки болезненно отозвались в голове. Я удивлённо задалась вопросом, отчего я всё ещё жива? Либо в этих переплетениях миров теперь невозможно умереть, либо вирус сделал меня резиновой. Либо всё это мне попросту приснилось.
Интересно, а сейчас я тоже сплю?
Как оказалось, сил подняться на ноги у меня не нашлось, но оставаться на переменчивой улице было неуместно. Отлепив щёку от жёсткой дороги, я неуверенно поползла в сторону своего подъезда. Наверное, любая нормальная змея, увидевшая меня сейчас, захлебнулась бы от смеха. Ну или на крайний случай, от страха. Хорошо, что таких зверюшек рядом замечено не было, и я спокойно добралась до цели. Угрюмо помычав на железную дверь, я еле-еле дотянулась до домофона и сумела-таки распахнуть врата, охранявшие тёмное пространство подъезда от губительного света. Проникнуть внутрь, однако, получилось несколько сложнее, потому как невысокий порожек, и раньше мешавший нормально жить, зацепился за мою коленку и потянул за собой. Вот так мой нос и познакомился с холодным неприветливым полом подъезда. Что ж, ни крови, ни боли мне ощутить не удалось.
И только увидев, как по лестнице с намерением выйти на улицу спускалась чья-то оторванная рука, я вдруг отключилась.
Моё сознание подало первые признаки жизни только тогда, когда я отчётливо поняла, что больше не валяюсь в сыром подъезде рядом с ожившей рукой, а куда-то стремительно бегу. Судя по местности, находящейся довольно далеко от моей улицы, на ногах я уже не меньше получаса или даже больше, хотя причин для побега я так и не нашла. С таким же успехом провалилась попытка вспомнить всё до этого момента, в том числе и просыпание под лестницей. Неужели я стала лунатиком? Хотя, наверное, это рано или поздно должно было случиться, учитывая свалившиеся на меня приключения. Ну что ж, пусть разбегаются в страхе враги мои, что остались в живых. Не видать им пощады от лунатика, обладающего неконтролируемым телекинезом и пирокинезом, а также редко просыпающимся чтением мыслей. Даже Стивену Кингу не снилось такое чудовище.
Я остановилась перевести дух возле высокой старой берёзы и почему-то решила обернуться назад, посмотреть на проделанный мной путь. Я не ожидала, что всё так плохо. Мир, мой мир, где царили солнце и трава вопреки злому умыслу болезни, терял свои живительные соки и умирал практически на моих руках. Там, где были мои следы, земля превратилась в гниющие ожоги с копошащимися в них довольными опарышами, будто тело Матери-Земли было протухшим мясом. Деревья сбрасывали с себя увядающий ковёр листвы, и не успев долететь до мёртвой почвы, он рассыпался как невесомый прах. Птицы замертво валились с неба, примерив на себя роль снарядов, несущих смерть, но не всем и вся, а свою собственную смерть. Все эти разрушения принесла с собой я, всего лишь ступив рядом с теми, кто минутой раньше расцветал в букетах жизни. Как оказалось, не все мои новоиспечённые таланты несут красоту и покой это Вселенной, значит это от них я так упорно пыталась убежать. Удрать от себя самой, от той, кем стала. Немудрено, что мои детские мечты рухнули как спиленная ёлка, сделав всё ещё хуже, чем было.
Дотронувшись до иссыхающей берёзы, я увидела, как полусгнившая за пару мгновений ветка умирающе потянулась ко мне в надежде перед смертью обвиться вокруг моей шеи и придушить меня, пока я одним-единственным движением не погубила весь мир. Но застывшая на полпути ветвь безжизненно повисла и отвалилась как отрубленная рука. А потом дерево лопнуло.
Земля была повсюду, когда мне, наконец, удалось разлепить глаза. Сверху, снизу, по бокам- везде, где только можно было себе представить, красовалась коричневая масса. Она сомкнулась вокруг меня, на первый взгляд, плотным кольцом. Может, кто-то недобрый решил похоронить меня заживо и без единого намёка на гроб? Нет, так только казалось, потому как окончательно придя в себя, я ощутила, что мне довелось лежать на ровном холодном полу. В могилах так не бывает. Несмотря ни на что, пространство моего заточения превышало размеры захоронения и я могла свободно двигаться в разные стороны, да и недостатка в воздухе не чувствовалось. Пнув ногой стену земляной пещеры, было ясно, что пнула я явно не землю, а нечто более прочное и довольно-таки высокое. Что ж, значит меня ещё не похоронили, а просто засыпали глаза зернистой почвой. Нащупав рядом небольшой выступ, мне пришлось ощутить его неприятный холод, больше подходящий к каменным породам. Прикрыв глаза, чтобы не видеть больше землю, до меня неожиданно дошло, что это- лестница, ведущая наверх. Ну хоть что-то созданное усилиями человечества.
Итак, я осторожно поползла наверх, не зная, куда приведёт этот путь. Мне повезло: разгадку ждать пришлось совсем недолго. Не сориентировавшись толком в неизвестной обстановке я, кажется, попала на небольшую площадку и, потеряв нужное направление, упёрлась во что-то высокое и гулко звенящее.Должно быть, стена, но с чего бы ей издавать такой протяжный металлический звук? Как только я протянула руку в поисках странной преграды и почувствовав уж очень знакомый поцарапанный дермантин, в мою голову вселилась разгадка. Это - моя дверь, она приведёт меня в тёплую, уютную квартиру. Значит, всё это время я ползала по своему несчастному подъезду.
Интересно, что бы подумали соседи, увидев меня сейчас на карачках перед собственной дверью?
Найдя ручку, я отворила железный пласт и, проникнув в коридор, в надежде распахнула глаза. Но нет, мой взор различал только землю, которой здесь на самом деле и в помине не было. Чудеса, как всегда.
По наитию добравшись до своей комнаты, я кое-как забралась на диван и моментально уснула, впервые за последние дни в нормальной кровати.
Послесловие
Рёв галдящей под окном вороны противно вцепился в мой сон своими когтистыми лапами и резко заставил меня проснуться, проклиная пернатое чудовище на чём свет стоит. Несчастное животное даже не догадывалось, какое злобное создание оно разбудило сегодня. Хотя, как ни странно, даже солнце, за всё время болезни приносящее неприятные ощущения, светило как-то по-особому мягко и приветливо, словно было искренне радо моему существованию. Странно, мне абсолютно не хотелось прятаться от него, наоборот, что-то тянуло улыбнуться утреннему светилу, в ответ приветствуя его тёплые лучи. Со мной редко случаются радостные пробуждения, с чего бы сегодня такой неожиданный сюрприз?
Сообразив через пару минут, что мои глаза больше не застилает покров земли, я с интересом подошла полувыбитому окну и взглянула на преобразившуюся за ночь улицу. Да она просто переродилась! То, что предстало перед моим взором, удивило меня гораздо сильнее, чем каннибалы и духи, сросшиеся с людьми, жившие по соседству ещё вчера. Несмотря на все те ужасы, подаренные миру вирусом, каким-то образом связавшим заражённую систему компьютера и реальность, улица находилась в самом прекрасном виде. Небо над головой вернуло свой прежний цвет и бегущие облака, деревья перестали лопаться и возвратили свежие краски свих листьев. А что ещё более удивительно - люди, самые обыкновенные, не изуродованные чьим-то извращённым разумом, непривычно спокойно шли по дороге двора. Изумительно, у них даже руки находились на своём законном месте! Премило беседуя друг с другом, они ничем не напоминали тех уродцев, что пару дней назад без зазрения совести поубивали своих же близких. Эти двуногие создание словно восстали из своего жуткого рая и, решив дать самим себе ещё один шанс, вернулись к нормальной жизни и перестали так загадочно валять дурака. Честно говоря, возрождения реальности из пепла я ожидала меньше всего.
Повернувшись к компьютеру, мне стало понятно: здесь тоже произошли перемены. Спящий монитор против обыкновения не включился с желанием показать мне какую-нибудь презабавную картинку или фильм. Сегодня всё выпадало из новоустановленных правил, из чего следовал один просто вывод: они мало кому понравились. Улыбнувшись вдруг вернувшемуся, казалось бы, навсегда потерянному миру, я заглянула в зеркало и оно подсказало мне, что в моём внешнем виде никаких отклонений нет. Даже потерянные клоки волос и пара выпавших зубов оказались на месте.
Радуясь каждому прохожему, удивлённо смотрящему мне вслед, я вышла на знакомую с детства улицу и, чувствуя безграничное счастье в любом шорохе, я просто решила проведать, как там поживает выздоровевшее пространство. Видимо, ничуть не хуже меня самой. Больше ни один орган не вопил о мучающей его боли. Значит, я каким-то образом смогла вылечиться, победить загадочную заразу, пережить болезнь как какую-то наижутчайшую ломку. И вместе со мной выздоровела и вся моя Вселенная. Что ж, значит, это я всё время являлась связующим звеном между поражённым компьютерным мозгом и планетой Земля. Хорошо то, что хорошо заканчивается.
Но переходя дорогу, я вдруг увидела, что на меня с огромной скоростью несётся машина. Было ясно, что такое мелкое препятствие как я не заставит её остановиться. Я настолько испугалась и растерялась, что не смогла даже двинуться с места, мне было непонятно, в какой стороне моё спасение.
Что-то мелькнуло в голове, и я неожиданно вспомнила, как однажды обезумевший монитор в качестве фильма выдал мне изображение как раз этой самой скорой помощи. Ещё тогда она не внушила мне доверия и вот теперь, подчиняясь чьей-то злой воле, она упорно мчится вперёд. Как жаль, что потеряв всякую надежду на счастливый конец, но всё-таки победив болезнь и поверив в чудо, я так и не сумела вовремя отскочить, попав под колёса героически несущейся скорой…
Через несколько минут, сбитая машиной, существующей разве что в моём умирающем разуме, я, вылетая из окна, увидела своё свалившееся с дивана тело. Его медленно обхватил кольцом огонь. Как оказалось, компьютер точь-в-точь в то самое время, как я умерла, вдруг заискрился и, издав истошный вопль, больше похожий на взрыв, выпустил на волю жгучее пламя.
Получалось так, что сегодня я вовсе не просыпалась и уж тем более не избавилась от вируса, который меня, собственно, и убил.
Люди, жившие по соседству, ещё долго говорили о том, как какая-то ненормальная шарахалась от всех в разные стороны и, подобно бомжихе, ночевала на улице, под открытым небом…