Владимир Высоцкий по паспорту и в душе
Леонид Словин
Скажем сразу: Владимир Высоцкий был наполовину русским, наполовину евреем. От этого факта не отмахнуться. Главный редактор «Дня литературы» Владимир Бондаренко утверждает, что Владимир Высоцкий и его творчество – «это чисто русское явление», и с ним нельзя не согласиться. «Воспитанный в условиях русской культуры и языка Владимир Высоцкий был не просто русским поэтом – он был и остаётся пламенным выразителем души русской и характера, отчаянным народным героем и кумиром нации, гением - наряду с Пушкиным и Есениным, Гагариным и Жуковым, Шолоховым и Шукшиным…» - это мнение весьма авторитетного исследователя творчества Владимира Высоцкого, инициатора и спонсора установки памятника поэту, председателя Фонда памяти Высоцкого Анатолия Олейникова.
А что еврейская половина поэта? Отмерла? Жизнь в Советском Союзе позволила забыть о ней?!
Многое отдал бы я, чтобы узнать, когда именно Владимир Высоцкий, московский мальчишка, сын своего отца - еврея впервые услышал в свой адрес во дворе или вообще на улице сакраментальное «жид» или «жиденок». И даже, если не в свой адрес, а только в отношении кого-то другого бедолаги. Еврею или полуеврею этого вполне достаточно для самоидентификации. «Когда бьют по рогам одну корову, ноют рога у всех коров!» - говорят в таких случаях тувинцы.
А услышать такое или похожее он должен был обязательно!
Слава Б-гу! Ушли годы. В сегодняшней России нет государственного антисемитизма, по Москве ходят люди в кипах, в облачении хасидов, функционирует Еврейский культурный Центр и можно рассуждать об антисемитизме совершенно спокойно.
Но тогда, в детские годы Владимира Высоцкого, до войны, после войны…
Я хорошо знал жизнь московских пацанов из ассимилированных еврейских и полуеврейских семей, рождения довоенных годов. Мы росли, как все, ничем не отличаясь от своих русских сверстников. Каждый из нас был бы в праве написать о себе вслед за Высоцким (в письме к Л.Абрамовой): «по паспорту и в душе русский». Но увы! С паспортом была осечка. Зато в остальном! Нашим единственным языком дома и вне его был русский, наши родители не говорили на идише. Их и наши друзья были русскими. О синагогах, иудаизме никто из нас вообще не слыхал! У кого-то, правда, были дедушки и бабушки, жившие на Украине или в Белоруссии, но за прокладкой поколения наших обрусевших родителей мы не видели в себе их продолжение. Какое нам было дело до них, до их языка, до их смешных имен и интонаций. Они принадлежали прошлому, мы – будущему! Весь мир был открыт для нас. « Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» - лилось с экранов и репродукторов. Официальная советская пропаганда постоянно твердила о дружбе народо: « Нет для нас ни черных, ни цветных!» На нас на всех – русских и евреях - были одинаково повязаны красные галстуки, нас одинаково принимали в комсомол. Со стен школ и детских поликлиник на нас одинаково смотрел портрет окруженного детьми вождя с непременным : «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!»
Так жил и я с моими сверстниками, пока однажды каждый из нас в свой час, в свое время, не услышал за спиной, а то и в лицо все то же, произнесенное порой с угрозой, порой уничижительно презрительное словечко «жид». Иногда это мог крикнуть малолетка, не осознающий смысл сказанного, иногда пьяный сосед или обозленная соседка.
И, оказывалось, что мы не были готовы к этому.
Что-то слышали краем уха, догадывались. Но не ждали, что это может относиться к нам! Ведь мы, как все! Такие же русские! А как чисто произносили слово «кукуруза»!
Но что-то с этого момента происходило в нашем сознании.
«Жид»! Еврей!» Не такой, как все!
Впрочем, оказывалось, что кое-какое представление о евреях у нас уже было. Создать его помогла, конечно, литература. Причем рекомендованная, классическая. Продажный жид Янкель в « Тарасе Бульбе» Н.В. Гоголя, не стоящий и мизинца благородного Остапа Бульбы и его отца, еврей, думающий лишь о том, как бы подзаработать, окруженный такими же, как он, не заслуживавшими доброго слова безликими сородичами… А еще воспитатель карманных воришек, грязный еврей Феджин в «Оливере Твисте» Чарлза Диккенса…
Жадное до денег, алчное трусливое племя. С ними связано все, что стыдно и недостойно. « Ко мне постучался презренный еврей…» - А.С. Пушкин. Литературную классику дополнял отечественный фольклор. Как бы случайно исполненная в твоем присутствии переделанная популярная песенка: « Что ты Вася загрустил, голову повесил? Или в булочной Абрам хлеба не довесил…» Или это? «Несу я курочки, кусочек булочки. Я никому не дам, пусть кушает Абрам, сегодня у Абраши выходной…» Иногда достаточно было только напомнить мотив. Все ясно! Разговоры, анекдоты: « В Ташкенте воевали…»
И нигде! Ищи, не ищи - не найдешь о них доброго слова! Ни в книге, ни в газете.
Разве только в кино. В старом фильме «Искатели счастья» евреи, выглядевшие как не от мира сего, а в «Ошибке инженера Кочина» дегероизированная жертва шпиона –диверсанта, наивный старик, уходя на смерть слышит от жены трагическое, а на самом деле смешное: «Абрам! Ты забыл надеть галоши!» «Абрам»! Да лучше бы она молчала, старая!
Лучше бы уж вообще не напоминали! Делали бы вид, что их нет! А то – в центре Москвы на улице Кирова на всеобщее обозрение черная доска – «Редакция журнала «Советише геймланд»! А то еще – « Горско- еврейский молельный дом»! Зажмуриться и чтоб глаза не видели!
Другое дело русские: «Русская душа», «Русский характер», «Русская красавица»… Тогда, как к слову «еврейка» всего два эпитета - или «старая», или «больная».
И вот мгновенное прозрение городского пацана: «он тоже из этих, еврей!»
И это за несколько лет до получения паспорта, когда еще национальность твоя официально не подтверждена, не заполнена ни одна анкета! Незнакомый малолетка на улице уже сказал тебе , кто ты ! И от этого уже никуда не деться!
Г-споди! Как хотелось многим из нас стать русскими! А, если точнее, не хотелось оставаться евреями! Думалось, за что мне это! Ведь я абсолютно такой же, как Колька, Витька… Но они русские, а я еврей! Стыдоба! Во дворе все узнают! А, может, уже знают и только делают вид?! Доходило до абсурда. Десятилетний соседский мальчик по имени Адик во время войны выдавал себя за… немца, намекая на своего бесноватого тезку Адольфа. Ему казалось быть немцем менее позорно и более безопасно нежели евреем!
Даже между такими же, как мы, бедолагами, мы избегали об этом говорить.Каждый сам решал для себя, как ему быть!
Справедливости ради надо отметить, что было немало молодежи, которую бытовой и официальный антисемитизм, напротив, только сплотил. По рассказам моих близких, так было в Риге, в Прибалтике. А в Москве?
Я вспоминаю распределение молодых специалистов, закончивших в 1952 году Московский юридический институт. Распределяли на последнем курсе заранее, келейно, всех, кроме евреев и тех, кто проживал во время войны на оккупированной территории. Вызывали в спецотдел прямо с семинаров, предупреждали о неразглашении предмета разговора. К началу работы государственной комиссии по распределению с ними все было уже известно. В день распределения они просто подписывали уже известные назначения и расходились. Все! Кроме изгоев. Этим предложили явиться через десять дней. Не забуду тот день, когда мы явились на повторное распределение. В коридоре практически стояли только евреи. Помню реплики. « И ты тоже?! Никогда бы не подумал!» - «Г-споди! Кого я вижу!» Часть из них позднее я мог встретить в Израиле! Многие в тот день поняли, с кем они, а ведь большинство из нас считали себя «русскими в душе». Правда, не «по паспорту».
Никого из нас не послали на работу в суды, в прокуратуру, в милицию. На много лет пролегла тогда трещина между нами и нашими товарищами по студенческим группам, с которыми мы проучились все годы.
Но это было уже потом. А тогда, еще мальчишками, получив первый удар…
При получении паспорта возникали проблемы с отчеством, о котором прежде не думалось. « Шлоймович», «Пинхасович», «Гершевич»… А если имя отца – «Сруль»?! «Мойша» или «Хаим»?! А фамилия?! «Рабинович», «Абрамович»?! Нарочно не придумаешь!
Никаких сомнений в том, из каких ты!
Коснулась ли эта проблема и поэта тоже?
Отец Владимира Высоцкого – Семен Владимирович Высоцкий прежде именовался Семеном Вольфовичем, поскольку его отец значился как Вольф Шлиомович, а дядя, родной брат отца, - Лейбиш Шлиомович . Позднее они изменили свои имена-отчества. Первый тоже стал Владимиром Семёновичем, а его брат - Леоном Соломоновичем. Буква «Ш», с которой начинались их отчества, при замене на русский аналог, как водится, изменилась на «С». В данном случае «Семен» и «Соломон». С той же буквы начинается и имя отца Владимира Высоцкого - Семен. Зная еврейскую традицию - давать имя ребенку по первой букве имени умершего деда - естественно предположить, что имя Семену Вольфовичу Высоцкому – отцу поэта - дано в честь его деда «Шлиома». Можно даже предположить, что первоначально он был тоже записан как «Шлиом» или «Соломон», поскольку мальчика, родившегося в еврейской семье в 1916 году, в Киеве, вряд ли назвали бы русским именем «Семен». Но это лишь предположение.
Как в действительности был записан отец Владимира Высоцкого в свидетельстве о рождении сына в 1936 году, мне неизвестно. Между тем , это был главный документ, определявший записи национальности будущего поэта и его отчества при получении им паспорта. Что касается национальности, то в данном случае это не было важным, поскольку мама Владимира – Нина Максимовна Серёгина - была русской, и было невероятным, чтобы при таком раскладе юноша в СССР просил записать его евреем.
Напротив, «записаться русским» было мечтой многих, и находились «счастливчики», кому всякими правдами и неправдами это удавалось, и они уже с полным правом вслед за Володей Высоцким могли написать о себе: «по паспорт у и в душе русский».
Кстати, этнически русскому человеку вряд ли придет в голову произнести эту фразу! « По паспорту и в душе!» Фраза эта для еврея или полуеврея! Это его ответ всем, кто оспаривает его право считаться русским при его семитской внешности или происхождении.! Впрочем популярная приговорка – «бьют по роже, а не по паспорту!» - говорит сама за себя.
А, когда не получалось с паспортом, существовали еще другие способы откреститься от своего еврейства. Обращаю внимание на глагол «откреститься». Насколько глубоко отображает он смысл и историю своего происхождения! Можно было принять христианство. По религиозной традиции еврей, принявший христианство, перестает быть евреем.
Не этим ли объясняется ставшее весьма модным в последующие годы принятие христианства, в том числе известными деятелями российской культуры?!
На эту мысль наводит публичная демонстрация своего православия, которая бросилась в свое время в глаза посетителям очередной Международной иерусалимской книжной ярмарки со стороны несколько прибывших на ее открытие московских литераторов, о чем писали израильские русскоязычные газеты. А вот прошлогодний пример. Популярный писатель, бывший секретарь Союза писателей РСФСР, живущий ныне в Израиле, отвечая на вопрос корреспондентки «Московского комсомольца» о его прежнем московском адресе, счел необходимым присовокупить: « Там за углом стояла церковь, я, еще будучи комсомольцем, ходил в нее. И секретарь комсомольской ячейки меня спросил об этом! А я сказал: “Да! Я хожу и буду ходить в церковь!” Потом мама сказала мне: “Так же нельзя, так смело, у тебя же будут неприятности!” Но никаких неприятностей мне за это не было. И сейчас в Израиле я хожу в православную церковь.»
Так и слышится в его устах то самое, сформировавшегося в далекое советское время: « В душе я –русский! Я с вами! »
Если так еще случается сегодня, можно представить, что было тогда!
В Советском Союзе все толкало евреев к ассимиляции. Я еще ни слова не сказал о государственном антисемитизме. О замалчивании роли евреев-офицеров, солдат и генералов в Великой отечественной войне, о закрытии для евреев дверей престижных высших учебных заведений, не говоря уже о правительственных учреждениях и прочее. Сколько раз я слышал истории, когда человек приходил устраиваться на работу и накануне ему говорили: « вы нам нужны, завтра приходите с паспортом и приступайте», а, когда на следующий день он приходил и кадровик видел его паспорт, он разочарованно разводил руками: «знаете, вы нам не подходите…»
Думаете, живя в Москве, Владимир Высоцкий мог ничего об этом не знать!
Все мои еврейские друзья, одноклассники, знакомые женились на русских девушках, ни один не женился на еврейке. Некоторые потом развелись , но и снова женились на русских. Часть этих семей с детьми репатриировались затем в Израиль.
Я не был знаком с Высоцким, хотя у нас с ним и были общие знакомые: братья Вайнеры, Владимир Акимов, Утевский. Я не анализирую его тексты под известным углом зрения, как это основательно сделали Геннадий Брук и Виталий Хазанский в статье под названием «Высоцкий и еврейский мир», опубликованной в альманахе «Еврейская старина» за 2009 год, не цитирую воспоминаниям сестры поэта Ирэны Высоцкой, Анатолия Утевского и других. Просто я был его современником, мы варились в общем для всех нас котле…
Не все, вроде упомянутых выше Владимира Бондаренко и Анатолия Олейникова видели в Владимире Высоцком стопроцентного русского человека. Кроме авторов статьи в альманахе «Еврейская старина» имели на это свою точку зрения на этот вопрос и весьма популярные в России авторы, известные как ярые антисемиты.
Так главный редактор журнала «Наш современник» Станислав Куняев писал:
«…Он (В.Высоцкий -ЛС) хватался за все, что его окружало. Что интересовало народ, то входило в его артистическое сознание. Он мог быть и русским патриотом. Мог быть русским диссидентом. Можно какие-то его песни включить в обойму, обязательную для еврейской (выделено мною – ЛС) либеральной элиты…»
Ему вторит главный редактор журнала «Молодая Гвардия» Валерий Хатюшин, известный своим скандальны стихотворением, посвященным событиям 11 сентября 2001года ( не могу не процитировать: « С каким животным иудейским страхом с экранов тараторили они. Америка, поставленная раком, единственная радость в наши дни. И не хочу жалеть я этих янки, в них нет к другим сочувствия ни в ком. И сам готов я, даже не по пьянке, направить самолет на Белый дом»). Возвратившись через 20 лет к написанной им в 1988 году статье «Приглашение к сомнению», остро критической в отношении Владимира Высоцкого, Валерий Хатюшин добавляет:
«Сейчас, конечно, я написал бы ее по-другому, но так же критически и даже с большей убедительностью, т.к. за прошедшее время стало известно много других фактов по государственной раскрутке Высоцкого аналогично с раскруткой Солженицына, Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной, А.Дементьева и т.п. Непосредственно занимались этим Андропов и его ведомство… Свою роль Высоцкий сыграл умело для той власти, потому-то его теперь и славят на всех каналах еврейского ( выделено мною - ЛС) ТВ.»
Оставим это на совести присяжных антисемитов и перейдем к еще одному аспекту проблемы.
Итак, кто- то озаботился тем, как бы поскорее расстаться с еврейским отчеством, с еврейской фамилией ( взять фамилию русской жены!), «не высовываться»… Другой, напротив, стал сионистом, подал заявление на выезд. Получив отказ, прикрепил к лацкану пиджака шестиконечную звезду – Щит Давида – «магендавид». В конце-концов приехал в Израиль, сохранив при этом российское гражданство.
Но были и другие!
Те, кто в условиях бытового и государственного антисемитизма стремились доказать, что они еще более русские, чем сами русские. Смелее, бесшабашнее, отчаяннее. Или, по крайней мере, такие же! Они не вспоминали о своем еврействе публично. Их девиз был –быть первыми! Так было до разгрома Израилем арабских армий в Шестидневной войне. Потом в России уже не надо было ничего доказывать. Но тогда! Это принимало порой совершенно неожиданные формы – от праведных до наиболее уродливых.
Еврей – лётчик-испытатель, еврей – казачий атаман, еврей – гроза криминального мира… Еврей – чемпион по боксу, еврей – квартирный вор, вор в законе из числа коронованных…
Их было немалое число, вынужденных непрестанно демонстрировать окружающим, что вопреки всем юдофобским бредням о нас, еврей – это человек, на которого можно положится . С ним - хоть в разведку, хоть в горы, хоть в забой, а хоть в притон! Он не струсит, не подведет– ни в работе, ни в любви, ни в драке, ни в пьянке…
Евреи и полуевреи, они утверждали свое равенство с электоратом демонстрируемым повседневно экстримом, преодолением опасности, стремлением постоянно поддерживать в себе обострённое чувство жизни.
Иногда думается, не отсюда ли удаль нашего героя, которая покоряет в его песнях, в его поступках, в том, как он жил и как погиб?!
«Окна» приложение к газете «Вести» Тель-Авив 1 сент. 2011