Третий день Алина маялась, никак не могла найти себе места. Не лежалось ей и не сиделось, не елось и не спалось. Шагала она из угла в угол, точно зверь в клетке. Может, как енот, может, бурундук, но скорее, как белый медведь, какого она видела в Петербургском зоопарке, где этот самый медведь числился символом. Однажды Алина долго стояла у стеклянного ограждения и наблюдала, как огромный белый зверь методично перебирал лапами по узкому бетонному карнизу, сдвигаясь то вперед, то назад, сохраняя ритм движения и ступая строго на те же места. А еще он мотал головой, будто отгонял назойливый морок. Словно не мог понять, куда делась его родная снежная пустыня, и как он умудрился очутиться в каменных джунглях северной столицы.
Так и Алина наклоняла голову то влево, то вправо, пытаясь найти равновесие между двумя противоположными обуревавшими ее желаниями. С одной стороны, она мечтала о том, чтобы отыграться на обидчиках, из-за которых оказалась без работы и в долгах. С другой – прекрасно понимала, что жажда мести – эмоция не конструктивная, разрушительная. Именно об этом писали во всех новомодных книжках по психологии. Эти самые книжки советовали простить абсолютно всех и попросить прощения, особенно у тех, кого, наоборот, хотелось наказать.
Ну как, скажите на милость, произносить слова понимания и благодарности, если оппоненты этих слов не заслуживали? Если сами они не собирались проявлять по отношению к Алине ни уважение, ни благородство? Может, психологи, авторы позитивных течений, не Алинин случай имели в виду, когда составляли свои рекомендации?..
Алина пять лет отдала риэлторской компании. Изначально владелец приглашал ее на должность секретарши. Но впоследствии ей пришлось исполнять работу и агента по недвижимости, и компьютерного дизайнера, и даже помощника бухгалтера. Хоть официально и не числилась Алина заместителем директора, но фактически являлась его правой рукой. Понимая всю ответственность положения, всячески доказывала, что заслуживает подобного доверия. И в немалой степени благодаря ее усердию фирма набирала обороты, увеличивала число клиентов, количество сделок и, соответственно, прибыль. Дошло до того, что хозяин мог месяц напролет нежиться на Мальдивском пляже или вкушать прелести отдыха в Тайланде, уверенный в том, что не вернется к «пустому корыту». Чтобы корыто, образно говоря, не опустело, Алина ночами не спала. То заполняла базу данных, то верстала рекламные альбомы. Бывало, засыпала в сидячем положении под серебристое мерцание компьютерного экрана, уронив голову на папки с документами.
Нередко неслась Алина с утра пораньше с фотоаппаратом к желающим продать квартиру. Изощралась и так, и эдак, стараясь представить скромную «хрущевку» в наилучшем виде. Лично снимала, зная из опыта, что ни один фотограф не станет ползать по полу или карабкаться под потолок, чтобы комната в рекламе выглядела просторнее, чем была на самом деле. Ему, фотографу, от этого никакой выгоды не имелось. Его вознаграждение от качества работы не зависело. Впрочем, Алине за фотосессии вообще никто не доплачивал. Просто она надеялась, что ее хлопоты о процветании фирмы будут вознаграждены в целом. На это не раз намекал владелец, нахваливая Алину в присутствии всего коллектива, ставя ее всем остальным в пример. Она смущалась, краснела, но была уверена, что заслужила поощрение честным трудом.
Ее удивляло, что некоторые коллеги думали иначе. Кое-кто даже высказывался шепотом об интимных связях Алины с шефом, и на скрывавшиеся у нее дома дорогие подарки от него. Иные сплетники шли еще дальше, укладывая Алину в постель то с начальником налоговой инспекции, то с прокурором окружного суда. Когда ее заболевание гриппом совпало с визитом губернатора области, то все единодушно решили, что ее пригласили на неофициальное застолье, переросшее в грандиозную пьянку в загородном доме отдыха. Алина появилась на работе с распухшим красным носом, мешками под глазами и страшной слабостью во всем теле, какая обычно бывает после высокой температуры. Сотрудники переглядывались и приговаривали ехидно у нее за спиной, что это, мол, следы похмельного синдрома.
У Алины не было ни сил, ни желания спорить и доказывать их неправоту. И она никак не могла им объяснить, что проверяющие органы не придираются к их компании вовсе не благодаря Алине, а только потому, что хозяин исправно носит пухлые конверты в администрацию и в несколько уважаемых национальных обществ. Это не являлось тайной за семью печатями, но лично Алина не имела права вслух об этом говорить.
Молчала она и о многом другом. Даже о том, что двадцатилетний сын хозяина, нигде не обучавшийся и не работавший, периодически наведывался в офис в отсутствие папы. То клянчил деньги, жалуясь на строгость воспитания и умоляя не сдавать его родителям, то машину служебную брал, девочек покатать. Все покрывали юношу, и Алина берегла нервы начальника, искренне надеясь, что мальчик перерастет хулиганские замашки. Но тот становился все более наглым. Дошло до того, что начал Алину лапать. Она сторонилась и сердито шлепала по шаловливым рукам. Молодой человек, хоть и отскакивал, но казалось, воспринимал происходящее, как некую игру с возможным продолжением. Как-то раз появился в офисе в нетрезвом виде, убедился в отсутствии отца, подошел к Алине, наклонился и процедил развязно:
– Задержись сегодня на работе. Я приду. Устроим бордельчик.
Мерзкие слова подкрепились вонючим запахом дешевых сигарет и кислого пива. Алина еле сдержала рвотный приступ. Переведя дух, постаралась ответить максимально вежливо и понятно:
– Пожалуйста, без меня и в другом месте.
– Чего выпендриваешься?! – тут же отреагировал юнец, повысив голос. – Цену себе набиваешь?!
Последняя реплика заставила всех, находившихся в офисе повернуть головы с любопытством. Даже те, кто работал в дальних комнатах, высунулись в коридор, чтобы лично быть свидетелями представления.
– Я пожалуюсь твоему отцу, – попыталась урезонить молодца Алина.
– Только попробуй! – угрожающе отозвался тот. – Я скажу, что видел, как ты деньги тырила из сейфа. И уверяю тебя, мне не составит труда доказать, что ты обманывала фирму много лет.
– Пошел вон!!! – громко и смело отрезала Алина.
Ей нечего было бояться, ведь у нее за плечами насчитывалось пять лет добросовестного труда без единой подставы, какими пестрела риэлторская среда. Алине казалось, что именно благодаря своей порядочности, она и являлась такой весомой фигурой для хозяина. Но проклятия его сынка, покинувшего офис с гримасой ярости на лице, долго еще звучали у нее в ушах. Весь день, до самого вечера. Когда уже стемнело, и настала пора с работы уходить, возникло у Алины нехорошее предчувствие, оформился вопрос: «А что собственно имел в виду мальчик, говоря, что сможет обвинить ее в воровстве?»
Размышляя и прикидывая, Алина не спеша подошла к сейфу, который стоял в кабинете шефа. Сам кабинет не запирался, но железный сейф имел надежный замок. К этому замку прилагалось при покупке два ключа. Один шеф взял себе, второй отдал Алине. Алинин ключ благополучно лежал в кармашке ее сумки. Проверить, где другой, не представлялось возможным, по причине очередного пребывания хозяина в дальних странах. А вот провести ревизию в самом сейфе Алина могла. Более того, имела полное право это сделать.
С щелканьем хитрых затворов провернулся ключ в глубокой скважине, после чего дверца отворилась, и показались две полки со следами суетливого обыска. Ассоциация с обыском пришла на ум Алине из-за беспорядочно разбросанных по всему внутреннему пространству сейфа ценных бумаг, которые обычно были сложены стопочками. Не слишком аккуратными после вмешательства шефа, и идеально ровными после поправки их Алиной. То, что она теперь увидела, было сущим кошмаром, истинным вандализмом.
– Боже мой! – испуганно воскликнула Алина, беспомощно взмахнув руками.
Появилось ощущение, что пол накренился, и если бы не ковер, то соскользнула бы она к чугунной батарее.
А что?.. Может, и стоило бы удариться о нее головой, чтобы не отвечать за беспредел, который учинили тайные визитеры. Интересно, кто это был? Рекетиры или сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями? А как они смогли открыть сейф без видимых следов взлома? И закрыли ведь потом, будто ключом.
Почему-то далеко не сразу Алина вспомнила про угрозы сынка хозяина, из-за которых и взялась за внеплановый осмотр хранилища. Неужели он сам совершил кражу и действительно намеревается опорочить ее имя? А ключ, наверное, умыкнул у папы перед его отъездом в очередной отпуск. И в офис вполне мог пробраться, когда никого не было. Если он утащил ключ, то вполне мог прознать и код снятия помещения с сигнализации. Покидая офис, мог опять сигнализацию включить. Ведь был юноша, хоть и нечистым на руку, но не идиотом.
И тут только Алина подумала, а зачем, собственно, сын хозяина перешерстил все бумаги, если деньги, как правило, лежали, на верхней полке с краю так, чтобы их можно было быстро взять. Но и денег никогда в сейфе не хранилось слишком много. Существовало правило, по которому в офисе не следовало хранить больше ста тысяч рублей. Чаще всего оставляли тысяч десять на неожиданные сиюминутные расходы, а все остальное сдавали в банк.
После тщательного осмотра и раскладывания документации, Алина не досчиталась именно этих десяти тысяч. И даже не заметила, что не хватало еще одной папки с информацией о людях, желавших приобрести жилье, и не какое-нибудь, а непременно новое, из разряда элитного. Это были особенные клиенты, общаться с которыми шеф предпочитал сам, не доверяя никому из своих менеджеров. Пропажа ценной информации всплыла через неделю. А в тот момент, Алина, так и не поняв всего замысла молодца, решила, что лучше всего будет, если она возместит украденные деньги из собственного кошелька, поскольку не имела желания открывать хозяину глаза на вороватость его родного сына. Они бы потом все равно помирились, а осадочек бы остался, и навсегда оказался бы связан именно с ней, с Алиной.
Наведя порядок в сейфе, она позвонила в охранную компанию и попросила сменить код сигнализации под предлогом того, что потеряла листок, на котором был записан прежний шифр. Предприняв все возможные меры по защите фирмы и собственного достоинства, уехала домой. И даже забыла о происшедшем, благодаря обилию работы, свалившейся на нее в следующие дни.
Через неделю вернулся загорелый хозяин. Вид имел довольный. Шутил, отвешивал комплименты и даже сувенирами сотрудников одарил. Одному агенту достался блокнотик с символикой отеля, в котором останавливался шеф. Остальным перепали карандаши и ручки с такой же картинкой. Алину хозяин удостоил кусочком мыла в картонной упаковке всё с тем же рисунком. Обещал угостить экзотическим ромом в конце рабочего дня. Попросил Алину купить подходящую закуску. Но до застолья дело не дошло. На номер шефа начали поступать странные звонки с требованиями объяснений раскрытия конфиденциальности. Через час к звонкам добавились возмущенные посетители, подъезжавшие к офису на крутых иномарках, скорее похожих на боевые танки, чем на гражданские легковые автомобили. Посетителями были те самые особо ценные клиенты, контактные данные которых и кое-какая дополнительная информация, исчезли из сейфа вместе со злополучной папкой. Хозяин становился все злее и, в конце концов, потерял контроль над собой. Плюясь и матерясь, призвал к ответу не кого-нибудь, а Алину.
Нехотя поведала она всё, как было. Шеф слушал, сдвинув брови и постукивая кулаком по столу, после чего вызвал сына.
– Мне очень жаль, – сочувственно произнесла Алина, искренне сопереживая хозяину, как родителю.
– А уж как мне жаль, – сурово отозвался он. И тут же сменил тон на ласковый при виде отпрыска: – Здравствуй, дорогой! Не хочется мне верить в то, что о тебе рассказывают.
– А ты и не верь, – заявил тот. – Правда в том, что она, – юноша пренебрежительно указал на Алину, – мне мстит.
– Я?! – оторопела Алина. – Мщу?! За что?!
– За то, что не захотел с тобой встречаться, – заявил парень, нагло глядя прямо ей в глаза.
В этом взгляде было скрыто злорадное превосходство. Но сама ложь выглядела столь смешно, учитывая разницу в возрасте и в интеллекте, что Алина прыснула в ладонь. Только смех тут же застрял у нее в горле, после того, как шеф неожиданно высказал доверие сыну:
– Так я и думал. – Помолчал многозначительно и добавил: – Давно ожидал чего-то подобного. Знал, что риэлторы верными не бывают.
– Но я – не риэлтор, – напомнила Алина, которой такой поворот событий показался фантастическим.
– Да, ты – не риэлтор, – согласился шеф. – Ты – больше, чем риэлтор, и это гораздо хуже. Змея!
Алина не верила тому, что слышала. Стояла растерянно, переводя удивленный взгляд с хозяина на его сына, и назад. Неизвестно, сколько бы она так стояла, если бы не очередной рык шефа:
– Сдала меня с потрохами?! Небось, и раньше меня обманывала, скидывая информацию на сторону?! Признавайся, сколько тебе конкуренты платили за предательство?! Сколько теперь заплатили за папочку?!
Алина слова не могла вымолвить в свою защиту. Обида сковала все ее существо. Шеф продолжал напирать:
– Хотя, неважно, сколько ты получила! Главное, сколько я потерял! Миллиона два, не меньше! Возместишь сама! Зарплаты не хватит, продашь собственную квартиру. Ты это делать умеешь.
– Но, я ни в чем не виновата, – взмолилась Алина, перед глазами которой встала картина возможной бездомной жизни на пару с любимым котом.
– Ключи от сейфа были только у тебя, – отрезал хозяин.
– И, кажется, у него.
Алина дрожащей рукой показала на сынка, который к тому моменту развалился в кресле для посетителей, закинув ногу на ногу и делая вид, что сосредоточен исключительно на носках своих ботинок.
– Ты хочешь сказать, что родной сын, самый близкий мне человек, сделал мне гадость исподтишка?! – прогремел шеф.
– Но ключи-то он мог у вас позаимствовать… – пыталась гнуть свою линию Алина.
– Ради того, чтобы деньги вытащить, да! – пролаял хозяин, встав из-за стола и надвигаясь на Алину. – Но папка ему, нафиг, не нужна. Он не знает, что с ней можно сделать, в отличие от всезнающей тебя! И кстати, деньги-то как раз и не пропали.
Закончил шеф свою речь, нависая над Алиной, как лезвие гильотины над приговоренным к смерти. Ничего не знавший его сын при этом выглядывал с бесовской ухмылкой из-за спины отца. Алина поняла, что пропала. Слезы хлынули у нее из глаз. Не в силах вынести навалившуюся на нее несправедливость, она еле стояла на ногах.
– Нечего мокроту тут разводить! – закончил разговор шеф. – Два месяца даю тебе для погашения долга. – И повторил: – Два месяца! Два миллиона!
Вышвырнутая за дверь под радостное перешептывание сотрудников, Алина направилась домой и там продолжила биться в истерике. Остановить рыдания не помогали ни «Корвалол», ни «Пустырник». Пришлось воспользоваться коньяком, который был куплен давным-давно на какой-то праздник, но так и не употребленный по назначению, остался в серванте для кулинарных надобностей. Полбутылки свалили Алину замертво. Утром, с больной головой и коликами в животе, она продолжила мучительные метания.
Три дня ходила по квартире из угла в угол, кидая взгляд то на окно, то на дверь, и пытаясь собраться с мыслями, нащупать пути к решению проблемы.
Сначала она думала, что хозяин обвинил ее сгоряча. Он всегда отличался взрывным характером. Бывало, что шумел, не разобравшись. Извинения, правда, все равно никому не приносил, просто делал вид, что ничего не произошло и, якобы, он ничего не помнит. Учитывая это, Алине следовало переступить через свою обиду и явиться на работу, как ни в чем не бывало. Ну, или хотя бы позвонить и спросить, когда можно показаться в офисе? Десять раз Алина брала в руки телефон, но так и не позвонила, осознав, что в этот раз шеф обидел ее столь серьезно, что она никак не может через это переступить без его извинений. Если бы он, хотя бы в кругу сотрудников, вслух сказал, что ошибся... Уже было бы другое дело. Но никто не спешил сообщить Алине о подобном повороте событий. Выждав день, она сама позвонила бухгалтеру. Та шепотом ответила, что шеф продолжает извергать громы и молнии, и что Алина – наивная дура, если намеревалась его перехитрить.
– Да не обманывала я никого! – в отчаянии произнесла Алина. – Более того, я предотвратила возможный грабеж! Это его сынок все учудил!
Из трубки послышался тяжелый недоверчивый вздох, за которым последовали короткие гудки.
Стало ясно, что шеф не собирался проявлять милость. Тогда Алина начала усиленно думать, как она может доказать свою непричастность. Но, чем больше размышляла, тем отчетливее понимала, что шансов практически не имелось. Ну, разве что, директор того агентства, в которое папку продали, признался бы, что сделку совершил молодой человек. Рассчитывать на это никак не стоило, потому что источники информации в сфере недвижимости выдаются лишь под угрозой пыток. Алина мысли не допускала о том, чтобы обращаться к бандитам. Во-первых, не имела на это средств. Во-вторых, подобный шаг мог усугубить и без того трагическое ее положение. Даже с официальными органами связываться было опасно.
Оставалось надеяться на чудо, что шеф согласиться растянуть два месяца, например, на два года и, может быть, хотя это маловероятно, уменьшит сумму взыскания. А еще надо было молиться, чтобы срочно нашлась работа, которая поможет Алине, если и не выплатить повешенный на нее долг, то хотя бы, не умереть с голода. Разговор с шефом Алина отложила на пару недель, рассчитывая, что к тому моменту он остынет и подобреет. Сосредоточилась на поисках работы. Усердие вознаградилось. В скорости ее приняли в диспетчеры такси.
А еще через десять дней до нее долетел слух о неожиданном полном крахе конторы, из которой ее так бесчеловечно выгнали. Поговаривали, что сын хозяина вступил в сговор с одним из риэлторов и постепенно распродал конкурентам всю базу данных, лишив агентство доверия и кредитов. Алина снова оказалась обуреваема противоположными эмоциями. С одной стороны, она испытывала злорадное удовлетворение, с другой – жалость к человеку, с которым проработала много лет. Она набралась смелости и позвонила ему.
– Сочувствую, – произнесла, как можно искренне. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Да чем же ты мне поможешь? – отмахнулся шеф и запричитал: – За что он меня так?..
– Вы его таким воспитали, – осторожно высказала свое мнение Алина.
– Я не про сына, – отозвался хозяин. – С ним все понятно. Я его разбаловал с пеленок. Знал, что хулиганит, но не мог допустить, чтобы это знали и другие. А риэлтор мой, почему с ним связался? Вот этого понять не могу. Что я такого плохого этому человеку сделал? Ни разу его ни в чем не упрекнул. Многие могут на меня зуб иметь, даже ты, но не он.
И тут Алину осенило.
– Наверное, его выбрало само Провидение, чтобы вас наказать за всех остальных. Остальные, как я, были слишком тихи и миролюбивы, потому вы нас и топтали. Пришлось использовать непричастного.
Шеф замолчал. Видимо, глубоко задумался. То ли согласился с объяснением, то ли искал слова возражения.
Так и не узнала Алина, сделал ли шеф соответствующие выводы. Но она после этого точно знала, что все в жизни происходит не случайно, более того – заслуженно. Покопавшись в собственном прошлом, она и для себя нашла причины, казалось бы, несправедливого к ней отношения шефа. Но, это уже другая история…