«Поезд триста семьдесят шестой «Воркута-Москва» прибывает на вторую платфор…» - объявила неизвестная женщина через селектор вокзала.
Двенадцатый вагон готовился к следующей остановке. В голове оставались отголоски свадьбы Димона, на которой я был свидетелем, жутко хотелось свежего воздуха и пить. Бывшая, будучи подругой невесты и неудивительно, что и свидетельницей с той же стороны, пыталась споить, не стесняясь присутствия Лены.… Не вышло – ни на первый день, ни на второй, но с Леной все же поругался, надеюсь, поостыла к середине дороги, а эта дура, так до сих пор смс шлет, пришлось телефон выключить.
- Может, сходим, продышимся, двадцать минут стоим.- Предложил я Лене, уткнувшейся в книгу, слезая с соседней полки.
- Сходи один, я вставать не хочу. – Ответила она мне, не отрывая глаз от книги.
- Ну, прости, что пришлось тебя тащить на север из-за того, что я свидетель на свадьбе. И за Аську извини – напилась, вот и без тормозов. В магазине надо чего-нибудь?
- Перестань, это мой выбор. А если еще раз она тебя накачать попытается, я ей голову откручу.… А потом и тебе. Возьми попить чего-нибудь.- Потом, оторвавшись от книги, улыбнулась и добавила,- только не долго, а то я волноваться начну, будто твоя курица в соседнем вагоне едет.
- Хорошо, я потороплюсь.
Я вышел в тамбур, где в давке покинул вагон. Глубокий вздох заставил забыть о затхлости душного вагона. Второй добавил в палитру обоняния еще и напоминание о вокзале – запах мазута и рельс. Чтобы купить сок, пришлось идти через пути к привокзальной палатке.
О том, что я загулялся, оповестил меня поезд своим очередным гудком. Уже, было поспешив к вагону, меня остановило то, что удивило бы всякого. На перроне стоял клоун. Заурядно-обычный, но в тоже время жуткий клоун. Ужасно напоминавший тех, что в хоррорах детей убивают.… А еще.… А еще его взгляд, томный хищный взгляд, обращенный в мою сторону. В руке удерживает два желтых шарика с летучим газом, рвущихся к небу. Другая рука приветливо машет. Клоун машет мне.
Поезд тронулся с места и резко остановился – наверно, кто-то дернул стоп-кран в одном из вагонов. Пассажиры и проводники запаниковали, пришлось бежать к вагону. Хлынувшая толпа побежала по своим местам, закрыв работника цирка собой. Видны были только шарики, которые поплыли в небо. Проводница на меня даже не обратила внимания – в вагон запускались все.
Взявшись за поручень, с пачкой сока под рукой, я поднялся в тамбур и пошел к Лене. Когда шел к своему месту, виднелся лишь коридор меж полок, и покоящихся на них, свернутых матрацев. Большинство пассажиров вышло на предыдущей станции. Но придя на свое место, Лены там не обнаружил. В вагоне вообще никого не было. Я остался один.
«Поезд триста семьдесят шестой Воркута-Москва отправляется со второго пути. Пассажиры двенадцатого вагона начали расходиться по местам. Все. Кроме одного…
А где Леша? Лена начала волноваться. Как поезд тронулся – прошло пять минут, а его все не было. Взяв телефон и набрав номер по памяти, она услышала его любимую песню, игравшую из Лешиной куртки.
Волноваться она начала неспроста: ее молодой человек не курил, а туалеты из-за санитарной зоны были закрыты. Она встала и пошла к проводнику.
- Здравствуйте - обратилась Лена к молодой проводнице, проглатывая уже второй раз ком в горле – Мой молодой человек после отправления поезда не пришел.
- То есть, как не пришел? – не отрываясь от раскладки билетов, бросила проводница.
- Он не курит, и в туалете его нет, вагона ресторан закрыт и знакомых в этом поезде тоже нет. Ноты истерики начали складываться в сонату. Еще чуть-чуть и Елена сорвется.
- Какое место? - спросила проводница, разворачивая чехол для хранения билетов из коричневого кожзаменителя с оттиском РЖД.
- Чье? – простой вопрос при такой душевной нагрузке казался не решаемым.
- Мое, блин – не без хамства рявкнула проводница, начиная срываться. - Его конечно.
- Седьмое,- тихо произнесла Лена, продолжая выглядывать через руку проводницы лежащие в чехле билеты. И то, что она увидела, заставило забыть даже о Леше. В кожаном кармане для билета с пометкой «7» билета не было. Вообще.
- Девушка, вы в порядке? – проводница обернулась. – Боюсь, вы ошиблись, на седьмом месте никто не едет.- С вами точно все хорошо?
- Как не едет, посмотрите, там вещи его лежат, документы.- Голос сорвался, а слезы покатились из глаз.
- Пойдемте, посмотрим – сказала проводница, громко захлопывая дверь своего купе. Ее можно понять – пришла пассажирка, ревет, говорит с ней ехал молодой человек, которого в помине нет, проводнику реальных пассажиров хватает, еще и за вымышленными следить.
- Видите – пустое!!! – на седьмом месте даже не лежало матраца,- девушка, вы наркотиками не балуетесь? Где вы тут парня то видели?
Лена побледнела. Она даже в студенчестве не пробовала ни легких, ни тяжелых средств достижения кайфа, да и не это ее заботило – где он?
- Вам может врача позвать? – неожиданным сочувствием прониклась проводница, предполагая, что ее пассажирку бросил молодой человек прямо в ее вагоне. Будет, что рассказать дома. Да и вообще много чего будет дома рассказать – например, о том, какого жуткого клоуна она увидела на вокзале и посоветоваться с мамой, стоит ли заказывать клоуна на день рождения дочке, пусть и растущей без отца. Итак спит плохо, а после такого аниматора вообще глаз не сомкнет.
А Лене пришлось притворяться неопасным для общества психом, ведь вызванный проводницей врач мог оказаться и терапевтом из психоневрологии.
- Извините, пожалуйста, мне просто приснилось, что я с бывшим еду в поезде, вот и не различила сна и реальности,- натягивая улыбку, Лена лгала в лицо проводнице, и от этого становилось еще больнее,- у меня с детства такое бывает.
- Ничего, и не такое видела, может чаю? – а что, проводник конечно человек, но все-таки при исполнении, почему бы и нет.
- Нет, спасибо – ответила Лена, садясь на свое место, и как все подумали с интересом начала изучать пейзажи отпускающего поезд города, вытирала катящиеся из глаз слезы. Не поворачиваясь, достала телефон из кармана и начала вызывать последний исходящий. Она его помнила наизусть, поэтому и не записывала – ей доставляло легкое мазахистическое удовольствие его набирать, промахиваться на телефоне с сенсорным экраном, и набирать еще. «Абонент в сети не зарегистрирован» - только не реви, не реви, смотри в окно…
На автомобильном переезде стоял клоун…Рыжий парик, и Лешины, да, да, Лешины вещи – он был одет в его куртку, а в руке был его чемодан…. Он махал ей рукой и исчез в области обзора окна вагона. Лена потеряла сознание…
Невозможно, невозможно, чтобы вагон был пустым, но здесь никого нет – я стоял ошарашенный возле места Лены, что же происхо…
-Эй, есть здесь кто? – крик с перрона заставил меня выйти из оцепенения, никогда я еще не был так рад слышать чужой голос – я побежал к выходу, а голос все приближался.
- Есть, есть, здесь я – спрыгивая со ступенек вагона, я натолкнулся на источник крика – машиниста, идущего вдоль поезда. Кто он такой, я понял по форме, в которую он был одет, и уже было собирался спросить, куда все подевались, но он меня опередил:
- Ты кто такой? – голос машиниста дрожал, а в глазах была паника, он схватил меня за плечи и начал трясти.- Куда все делись, ты кого-нибудь видел? Где все люди, где они, где?
- Так, мужик, успокойся, я-то, откуда знаю? Я сам зашел в вагон – а там никого, потом тебя услышал и вы…- вырываясь из рук машиниста, я посмотрел на здание вокзала и замолчал. Оно было полностью украшено желтыми шарами, они тянулись к небу отовсюду – в кривой ряд по краю крыши и даже с громоотвода.
- Как у клоуна – едва слышно прошептал машинист.- Клянусь, перед тем, как подъезжать к остановке, я видел клоуна с точно такими же шариками, как сейчас помню, аж в груди закололо. Все, больше ту дурь, что брат дал, за машиной не приму.
- Не в дури дело. Я его тоже видел, когда вышел на остановку, – сквозь белые ленточки, которые сдерживают гелий в шарах, а сами шары от полета в небо, я увидел острые плечи. Голова человека скрывалась за очередной желто-золотистой сферой, ровно висящей в несвойственном вокзалам безветрии. Теперь уже я схватил машиниста под руку и потащил его через пути. – Смотри, там, на крыше, там кто-то есть.
Лена приехала в Москву. Она не забыла об исчезновении из ее жизни Алексея, ведь его нельзя было назвать бесследным.… Помнила, как познакомились в институте, как он у нее списывал, а она ему все объясняла. Помнила, как это у них началось все почти по школьному, по-детски, помнила, как всегда его ревновала, но не показывала виду, а он реально тупил и думал, что она его не ревнует. Он вообще много чего не замечал, но именно поэтому она любила Лешу – он не замечал именно зла, и оставался всегда добрым и светлым. Он всегда верил ей, и никогда бы ее не оставил. И вместе с этим ее душу отравляло многое другое. Помнила она и о клоуне в его одежде.… Помнила как на нее посмотрела проводница, помнила как на нее смотрели общие с Лешей друзья, когда она пыталась доказать, что он жил, был вместе с ней, говорил с ними... Помнила, и руки опускать отказывалась. В сумке лежит билет от Москвы до этой чертовой станции и десятки листовок с Лешиным изображением, сделанным в программе-фотороботе, наспех скаченной из интернета, ведь ни одной фотографии так и не нашлось.
После расклейки листовок ей звонили, но ни один из поступавших звонков не был тем нужным. Но она ждала, ждала и дождалась, когда из динамика мобильного телефона, разрывая тишину гостиничного номера, чей-то голос сообщил, что найден человек с листовки, чтобы пришли в отдел полиции и забрали его…. Она пришла, хотя нет, она примчалась, ее разрывало все, что в ней скопилось от скептицизма и безверия окружающих, и всем этим она хотела поделиться с ним, только с ним. Но его она не нашла – сотрудники отдела попросили ее остаться для беседы…. Когда спросили, почему она клеит листовки, не обратившись в полицию, она начала лгать, что его не стали бы искать…. Хотя какая это ложь – искать человека, которого нет, они точно не будут. По запросу правоохранительных органов пришел результат - его нет, ее Леши нет в этом мире и, судя по всему никогда не было….
Ее жизнь потеряла звук и цвет – это даже было не кино, а какая-то дешевая презентация из слайдов, сменяющих друг друга по прихоти ее собственных век – большой двухэтажный дом, длинный и непропорциональный, с решетками на окнах, с паршиво серой железной дверью, лишенной блеска металла безвкусным выбором маляра. Светлый коридор, очередь людей, то и дело странно косящихся на стальную дверь с форточкой, в центре противоположной стены. Большой желтый ключ, палата, дни, похожие один на другой, вечера, ничем не примечательные, порции таблеток, старательно упрятанные под матрац – поток серо-желтой жизни в дурдоме до встречи с ним…
Он появился, как только санитар захлопнул дверь за пределами палаты. Лешина куртка ему была по размеру, загримированное лицо казалось жутко растущей из шеи аппликацией, наделенной гнилыми зубами:
- Я хочу предложить тебе выбор. Не задавай вопросов, так как времени решать у тебя останется меньше. Надеюсь, ты меня внимательно слушаешь? – клоун провел несколько раз ладонью по пробивающейся через грим щетине на подбородке и продолжил, как только Лена кивнула. – Тебя никогда не мучил вопрос, что чувствует человек, когда от его выбора страдают невинные люди?
- Кто ты? Или что? – Лена встала с кровати и подошла к клоуну на шаг ближе.
- Казус… Рок… Судьба, да какая разница. Сейчас важен твой выбор – именно от него зависит, умрут ли те люди, которые умереть не должны. Их всегда жалко, а представь, если теряешь близкого и в результате такой случайности. Через несколько минут зайдет твой врач и предложит тебе признать, что ты больна и все-таки нуждаешься в лечении, и тогда тебя отпустят отсюда через месяц, и ты заживешь обычной жизнью.
- А Леша? – Лена подошла еще на шаг. Запах хвойного резкого аромата одеколона смешивался с чем-то еще более резким, но безжизненным. «Наверное, так пахнет смерть» - подумала она.
- А его судьба так и не пересечется с твоей – в его мире не будет тебя, но ты так и будешь о нем помнить,- грим делал рот шире, поэтому гнилые зубы казались мельче и острее.
- А если я откажусь? – она встала так близко, что она чувствовала его дыхание, полное смрада, но даже когда он отвечал, она не искривилась, хотя от запаха ее выворачивало наизнанку – она буквально дышала каждым его словом, пропускала через себя не только ментально, но и физически.
- Тогда из-за тебя умрут те, кто умереть не должен. Судьбы этих людей не будут вверены в их собственные руки, их сердца будут стучать не до тех пор, пока могут, а пока не остановится чье-то. – Его накрашенное лицо изредка касалось Елены, обдавая холодом чего-то неизведанного, открывающегося простому человеку только раз в жизни, обдавало тем, чем нельзя поделиться никак и ни с кем,- В этой ситуации даже я не могу управлять судьбой другого человека, но мне это и не надо – за меня это прекрасно сделают другие люди, ты например. Вот только сможешь ли ты после этого жить?
Ключ в дверях начал поворачиваться с характерным скрежетом, приевшимся Лене за время нахождения в больнице, после чего открылась дверь, разогнавшая дымку от исчезновения клоуна. Это был ее лечащий врач:
- Елена, я хотел бы Вам предложить очень важный для нас с вами выбор…
Мы с машинистом поднялись на крышу вокзала – по всему периметру крыши были привязаны шары – создавалось ощущение, что все здание вот-вот поднимется в воздух. На краю, спиной к нам стоял он, тот самый клоун, держа в руках большие садовые секаторы. Он заговорил:
- Вы уже поняли, что с вами произошло что-то странное и это связанно со мной, – клоун пошел по периметру крыши, разрезая каждую ленточку и выпуская каждый следующий шарик на волю, неуклонно вверх, и продолжал говорить, - Так вот, я условие выбора. Один из вас умрет здесь, и окажется там, откуда вы пришли, а другой умрет там и останется здесь навсегда.
Не успел я опомниться, как машинист, разбежался и, задев плечом клоуна, прыгнул с крыши вниз головой. Услышав звук хруста костей, я впал в ступор, а клоун заулыбался еще таинственнее, продолжая пополнять небо желтой резиной:
- Мне вот было интересно, кто из вас быстрее среагирует, – потом он повернулся в сторону, откуда спрыгнул машинист и закричал. – Ну как, страшно умирать? И поверь, в этот раз тебя так вштырило, что больше не отпустит.
С привокзальной площади были слышен хрип, разрывающий тишину вокзала. Так, наверное, дышал бы человек, если бы мог дышать со сломанной шеей. Клоун повернулся ко мне, и, продолжая резать ленточки сказал:
- Может я и условие выбора, но выбираете не вы, а она. И она уже сделала свой выбор – потом он подошел к желтому шару – к такому же, как все, но не такому, потому что это мой шар, я это чувствовал, я чувствовал, как он кладет на него мертвую ладонь, как он его сжимает, растягивает каждым пальцем, сжимая запястье, как сопротивляется резина, как пропечатывается в ней рисунки его фаланг, я чувствовал, чувствовал, он сдувается, а я теряю примесь чего-то важного, родного, близкого…
- Девушка, я же вам сказала, санитарная зона, туалеты закрыты – потерпите до остановки несколько минут, – громко, на весь вагон проводница ругалась с пассажиркой, которой срочно требовалось по нужде.
Но проснулся я раньше, не от крика проводницы, а от ощущения, будто на меня кто-то смотрит. Голова немного гудела – свадьба друга, на которой был свидетелем, потребовала мобилизовать все силы организма. Как меня Аська накачать ни пыталась, но у нее ничего не вышло, хотя судя по самочувствию сражение не без потерь… Открыв глаза, я понял, что ощущение оправдано – на моей полке сидела симпатичная девушка и пристально на меня смотрела. Увидев, что я проснулся, она заговорила:
- Леша, прости меня, он меня обманул, он сказал, что я спасу того, кто ехать не должен, пожалуйста, я не знала, я не знала, что выбираю только за себя, я побоялась, ответственности, думала, что не смогу с этим жить, а оказалось, что цена вопроса – жизнь моя, всего лишь моя, ты меня слышишь, я люблю тебя, люблю тебя, прости! – Заплакав, девушка резко встала и побежала в конец вагона.
Я поднялся на полке, посмотрел в сторону, которую она направилась – ее не было видно…
- Проводник, а почему мы проехали остановку, – закричал один из пассажиров. Действительно, поезд не останавливался, люди на перроне бросали удивленные взгляды в окна вагона на не менее шокированных пассажиров, в вагоне поднялась паника, проводница дергала стоп-кран, но ничего не происходило, и состав продолжал набирать скорость….
«Сегодня, у главной железнодорожной станции области произошла катастрофа: пассажирский поезд «Москва-Воркута» на полном ходу сошел с рельс. Все пассажиры и бригада поезда погибли. По предварительным данным причина крушения состава – человеческий фактор. Эксперты говорят об ошибке машиниста…» - врач выключил телевизор в палате Лены. Ее сюда перевели недавно, так как ее состояние стало заметно улучшаться, и теперь ей полагалась такая роскошь, как ТВ.
- Не стоит Вам такого смотреть, а то итак плохо спите. Хотя, хочу заметить, наши с Вами дела начали продвигаться значительно лучше, после того как вы признали у себя недомогание…. Знаете, этот выбор – единственно верный,- говорил доктор, заботливо накрывая одеялом Лену.
- Это выбор чистой совести… Выбор ответственности.… Только после этой ситуации я поняла, насколько мы, люди сильны в мире чужих судеб, и ничтожны в мире судьбы своей, – ответила Лена, внимательно разглядывая с кровати ножку стула около противоположной стены.
- Елена, это очень по-философски мудрое и интересное суждение, вам стоило бы его записать, но только завтра, а сейчас вам пора засыпать. Спокойной ночи. – Попрощался доктор, выходя из палаты…
- Спокойной ночи,- ответила Лена, оторвала взгляд от ножки стула, подняла угол матраца, собрала в пригоршню все лежавшие там таблетки, и запивая их водой начала их глотать по одной, а когда закончила, прошептала, закрыв свои глаза в последний раз – Это мой выбор, Леша, я с тобой, с тобой до конца…
За окном ее палаты пролетел полный гелия желтый шарик.