Суждения обо мне людей будут многоразличны, ибо почти каждый говорит так,
как внушает ему не истина, а прихоть, и нет меры ни хвале, ни хуле.
Ф.Петрарка (1)
Петрарка, из уст которого что слово, то блаженство...
К.Батюшков (2)
В непростое время довелось жить певцу Лауры:
Жестокая звезда — недобрый знак —
Отражена была в моей купели,
В жестокой я качался колыбели,
В жестоком мире сделал первый шаг.
Сонет 174, пер. Е.Солоновича (3)
XIV век. Крупнейшие итальянские города-коммуны достигли своего экономического расцвета. Однако, хотя свободные городские коммуны и господствовали в это время, рост капиталистических отношений не мог не привести к их разложению и, как следствие, усилению монархических тенденций, усилению влияния церкви. Ряд крупных городов перешел от республиканского строя к монархическому — принципату. Между ними постоянно шли междоусобные войны.
В такое противоречивое время довелось жить одному из первых гуманистов итальянского Возрождения, ученому и поэту Франческо Петрарке. Этот период — период перехода от развитых феодальных отношений к нарождающимся капиталистическим и определил некую раздвоенность творческого существования Петрарки. С одной стороны, для него характерно понимание естественных человеческих отношений, с другой — стремление к платонической любви. Это противоречие он примирить не мог, и на протяжении всех сонетов на жизнь Лауры это заметно.
Так повелось, что, утоляя жажду,
Из одного источника живого
Нектар с отравой вперемешку пью.
Сонет 164, пер.Е.Солоновича (4)
И еще одно противоречие всю жизнь решал Петрарка — стремление к свободе и нежелание и невозможность уйти от несвободы страсти и веры.
Но душу угнетать дано каким законом?
Душа — она вольна, здесь плоть в тиски взята...
Сонет 122, пер.А.Ревича (5)
Я сам в его ярме <бога любви> влеку свой воз,
Освобождаться поздно — труд напрасный.
Сонет 197, пер.А.Ревича (6)
У страсти и привычки в поводу...
Сонет 211, пер.А.Ревича (7)
А у меня из песни в песню тема
Ярма кочует. Сколько под ярмом
Еще ходить?
Канцона 50, пер.Е.Солоновича (8)
На протяжении всей «Канцонере» звучит мотив страсти, с которой поэт вынужден всю жизнь бороться и борьба эта не давала покоя его душе. Он пытается примирить эти непримиримые начала — страсть и греховность любви. В «Моей тайне» это находит свое воплощение. Страстно спорит Франциск с Августином о том, что любовь к прекрасной женщине вовсе не безумие, не заблуждение, но благо.
«В моей любви никогда не было ничего постыдного, ничего непристойного, вообще ничего преступного, кроме ее чрезмерности. Будь она еще в меру, нельзя было бы придумать ничего прекраснее.» (9)
С этим мнением он и остается, хотя и говорит Августину, что согласен с ним, но что нельзя требовать немедленного перерождения. Надо сказать, что тут Петрарка оказался близок к истине. Ибо к концу его жизни, о чем можно судить по сонетам на смерть Лауры, он приходит к тому, что страсть его и любовь, в общем-то, были напрасными, мешали думать о более высоком. Видимо сказались и перемены в жизни общества — усиливались клерикальные настроения, и конечно возраст поэта и неизбежное ослабление страсти, особенно после смерти Лауры.
Зачем я жил? На что растратил дни?
Сонет 364, пер.Вяч.Иванова (10)
В слезах былые времена кляну,
Когда созданью бренному, беспечный,
Я поклоняться мог и жар сердечный
Мешал полет направить в вышину.
Сонет 365, пер.Е.Солоновича (11)
К сожалению, русский читатель, не владеющий языком оригинала, может судить о красоте созданий Петрарки только в переводах, доверяясь вкусу и таланту переводчика. Как отмечает Н.Томашевский, лишь трое из русских переводчиков смогли более или менее верно воссоздать сонеты Петрарки, хотя и в небольших количествах. Это К.Батюшков и И.Козлов, а в ХХ веке — Вяч. Иванов. (12) Однако, если первые привносили в свои переводы, соответственно со своими взглядами на поэзию, элементы романтизма, то Вяч.Иванов приближал сонеты Петрарки к русскому символизму. В обоих случаях собственно Петрарка как поэт нам представляется лишь приближенно. А например К.Батюшков считал, что его сонеты вообще не поддаются переводу, ибо очень многое теряют.
«Стихи Петрарки... не должно переводить ни на какой язык; ибо ни один язык не может выразить сладость тосканского и особенной сласти музы Петрарковой.» (13)
Может быть потому современному читателю русских переводов и не совсем понятна та высокая оценка творчества Петрарки, которая принята в мировой литературе. Ведь Петрарка и его любовь к Лауре существуют в человеческом сознании уже помимо его сонетов и канцон, и знакомство с ними (сонетами) оставляет двойственное впечатление.
С одной стороны ощущается сила страсти поэта, потрясение, испытанное от встречи и дальнейшего мучительного осознания недоступности предмета любви. Ведь как раз недоступность и распаляет страсть, и чтобы меньше страдать от этой страсти, поэт обожествляет Лауру, особенно после смерти.
А с другой стороны, постоянно чувствуется какая-то приторность такой любви, ее ненастоящесть, придуманность. Иной раз это похоже просто на игру, особенно, когда он называет ее «моя врагиня» и т.д. Чего стоит такое, например, высказывание:
Коль скоро я предвидеть был бы в силе
Успех стихов, где я вздыхал о ней,
Они росли бы и числом скорей,
И большим блеском отличались в стиле.
Сонет 293, пер.Е.Солоновича (14)
Иногда возникает мысль, что Петрарка использует любовь уже как литературный прием, т.е. под этим предлогом говорит обо всем, что угодно. Как пишет К.Батюшков: «...ни одно чувство, ни одно духовное наслаждение, ни одно огорчение не было утрачено для муз...» (15) Приходит на ум также мысль о привычке. Кстати, Петрарка и сам не отрицает этого: «У страсти и привычки в поводу...» (7), «...мой дух привык ей удивляться, глаза привыкли смотреть на нее...» (16) Быть может, это от несовершенных переводов, быть может от того, что потомки Петрарки канонизировали его создания. Во всяком случае, то обстоятельство, что поэт писал сонеты на итальянском языке, а не на латинском и называл их безделушками, не может не наводить на мысль о некоторой лукавинке, с которой сонеты и канцоны создавались. Конечно, не все, но почему создается такое впечатление? То ли от чрезмерной серьезности, выспренности стихов, то ли от сказочности, нереальности самой любви. Ведь Петрарка с таким наслаждением и самоотдачей погружался в античный мир, что его не могло не коснуться античное понимание любви, не отделяющей чувственную любовь от «головной», высшей. Ибо античный культ человека, красоты его тела и чувств был противен средневековым понятиям о греховности чувственной любви. Петрарка писал в «Письме к потомкам»: «Время, в которое я жил, было мне всегда так не по душе, что, если бы не препятствовала тому моя привязанность к любимым мною, я всегда желал бы быть рожденным в любой другой век и, чтобы забыть этот, постоянно старался жить душою в иных веках». (17)
Петрарка не испытал нужды — он был обласкан и принят богатейшими людьми Италии, ему покровительствовали многие знатные семьи. Однако, он никогда не льстил никому, ибо больше всего на свете любил свободу:
Напевам, сложенным кому-нибудь в угоду,
Я стоны предпочел во имя той, одной...
Сонет 296, пер.А.Ревича (18)
А в «Письме к потомкам» это выражено еще более определенно: «Столь сильная была мне врождена любовь к свободе, что я всеми силами избегал тех, чье даже одно имя казалось мне противным этой свободе». (19) Он так привержен был свободе, что страдал и от своей любви, хотя и считал ее высшим чувством. После смерти Лауры он пишет:
И я опять свободою владею
И сладостной и горькой...
Сонет 363, пер.З.Морозкиной (20)
И еще один Петрарка встает из его произведений — поэт, болеющий душой за счастье своей страны, за мир, за справедливость.
Обжорство, леность мысли, праздный пух,
Погубят в людях доброе начало:
На свете добродетелей не стало,
И голосу природы смертный глух.
Сонет 7, пер.Е.Солоновича (21)
Три сонета — 136,137,138 направлены против папского двора в Авиньоне. Петрарка страстно желает, чтобы папский двор снова был переведен в Рим, столь чтимый и любимый им, великий Рим, чьи поэты так близки были Петрарке. Велик его гнев против новой столицы:
Исток страданий, ярости притон,
Храм ересей, начетчик кривосудам,
Плач, вопль и стон вздымаешь гулом, гудом,
Все — ложь и зло; был Рим, стал Вавилон.
Сонет 138, пер.Ю.Верховского (22)
Его тревожат междоусобные войны между городами, областями Италии. Он просит бога:
И над священной смилуйся страною,
Охваченной резнею
Без всяких оснований для резни.
В сердцах искорени
Жестокое начало...
Канцона 128, пер.Е.Солоновича (23)
В тревожное и жестокое время жил Петрарка. Переломные этапы истории, в один из которых довелось жить Петрарке, всегда отличаются и неустойчивостью, и стихийностью, но и определенной свободой, независимостью от сложившегося положения вещей, потому что оно как раз рушится, а что будет — того никто не знает. В этом смысле Петрарке выпала судьба завидная, хотя и тяжелая. Петрарке не пришлось отказываться от своих произведений, как Боккаччо от «Декамерона», правда и такой степени реалистичности, как у Боккаччо, Петрарка не достиг. Все же он был поэтом и только возвышенные чувства считал достойными пера.
...Мир свидетель,
Что красота и чистота — едины.
Сонет 154, пер.Вяч.Иванова (24)
Спустя столетья кто-нибудь вздохнет:
«Несчастный, что он пережил, страдая,
Но как любовь его была светла!»
Сонет 205, пер.А.Ревича (25)
В то же время он вполне реалистичен в своих вещах, писанных на латыни, скажем, в письме к Гвидо Сетте о том, как меняются времена. Стремление же в стихах к художественности, в тогдашнем понимании и не давало ему более трезво, реалистично подходить к изображаемым чувствам.
Все же судьба Петрарки и его любви, запечатленная в его сонетах, и до сих пор остается символом истинной любви, и в этом смысле он был прав, считая только такую, высшую любовь истинной, безгреховной. С восхищением воспринял поэзию Петрарки романтик К.Батюшков, он в восторге от его стихов, но уже Пушкин в одном из писем брату Льву замечает: «...роль Петрарки мне не по нутру.» (26) Хотя речь в данном случае идет о поэме «Бахчисарайский фонтан», романтической поэме Пушкина, которую он не хотел показывать как раз оттого, что там речь шла о любви к женщине, «в которую я был очень долго и очень глупо влюблен» (26). Пушкин, видимо, не ценил высоко поэзию Петрарки как раз потому, что ее ценили романтики, а Пушкин уже освобождался от романтизма. С сонетами Петрарки можно сравнить и «денисьевский» цикл Тютчева. Насколько, однако, ненастоящими кажутся стихи Петрарки перед этими шедеврами. Как бумажные цветы перед живыми. Хотя и тютчевские стихи насыщены античностью.
Приходится снова пожалеть, что сравнивать приходится лишь переводы и поверить на слово К. Батюшкову, что сонеты Петрарки действительно «не должно переводить», по крайней мере так, как это сделано.
Как известно, Петрарка довел до предельного совершенства жанр сонета, ставший достоянием всех литератур. (27) Сонет требует жесткой дисциплины слова, строки, метрики. Точно так же можно сказать, что и жизнь свою Петрарка дисциплинировал так же, как строчки в сонете. «Важно хорошо прожить жизнь» — пишет он в «Письме к потомкам» (28) , и он заботится об этом. Хотя ему приходится бороться со своими страстями, однако он никогда не поддается им и не лает им воли. Все строго, все размеренно, как в сонете. В известной степени Петрарка сделал свою жизнь так же, как делаются сонеты — по вдохновению, но со строгим расчетом.
Роль же великого итальянского гуманиста и поэта Франческо Петрарки в истории литературы и культуры человечества бесспорна, как бесспорно и то, что на плечах таких гигантов, какими предстают деятели итальянского Возрождения, стоит и великая русская литература, до сих пор ставящая возвышенное в человеке на первое место.
Обресть в молчанье силы мудрено,
Но было говорить запрещено,
И я кричал — кричали песен строки.
Канцона 23, пер.Е.Солоновича (29)
1987
1. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины, баллады, автобиографическая проза. М. Правда. 1984. стр.394
2. К.Н.Батюшков. Нечто о поэте и поэзии. М. Современник. 1985. стр.252.
3. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.164.
4. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.154
5. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.209
6. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.187
7. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.199
8. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.354
9. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.510
10. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.340
11. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.341
12. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.12-19
13. К.Н.Батюшков. Нечто о поэте и поэзии. М. Современник. 1985. стр.146
14. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.276
15. К.Н.Батюшков. Нечто о поэте и поэзии. М. Современник. 1985. стр.151
16. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.525
17. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.396
18. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.279
19. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.396
20. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.339
21. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.30
22. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.130
23. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.371
24. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.144
25. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.195
26. А.С.Пушкин. Собрание соч. в 10 томах. т.9. М. ГИХЛ. 1962. стр.70
27. М.П.Алексеев и др. История зарубежной литературы. Средние века и Возрождение. М. Высшая школа. 1978. стр.228
28. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.396
29. Ф.Петрарка. Сонеты, канцоны, секстины... М. Правда. 1984. стр.349