Часть вторая
Глава шестидесятая
Игорь Петрович обдумывал один вопрос: ехать ему в Екатеринбург, чтобы занять комнату
покойной бабы Тани и снова мазать эти копии картин великих художников или остаться здесь, в своей квартире. Пенсия, которую он снова стал получать. позволяла ему плюнуть на нюхание красок, стыдливо прятать глаза от сына Димы, когда он приезжал, как бы, к своему сыну Роме.
В его голове возникает сам собой текст нового произведения. Он не делает для этого никакого усилия, списывая то, что вплывает в голову вместе с потоком воздуха!
"Мир изменился до неузнаваемости. Масоны захватили власть во всех странах. Народ получает столько же радости, сколько получали рабы в римской Империи. Нет, люди, конечно,
получают сегодня больше, едят, пьют и веселятся. Ну а кто с голоду пухнет, их мало кто замечает.
Люди по-прежнему воруют и убивают. Преступники сидят в тюрьмах, потому что справедливость торжествует. Правда, сидит каждый десятый из всего класса воров. Больше на нарах околачиваются неудачники, те, кто мало украл. Укравшие много имеют все возможности стать олигархами преступного мира в камере. Все "шестёрки" вертятся вокруг них. Кто-то стирает, кто-то моет, кто-то подставляет зад для однополой любви.
Начальство тюремное их величает за сочные подачки в виде хруста купюр. Часто они выходят, не досидев. Загадочно из их биографий исчезает судимость, потому что нельзя Члену Думы её выпячивать. Вполне возможно и дальнейшее повышение по службе во благо Родины, потому что, благодаря умному Помощнику растёт ораторское мастерство, исчезают нехорошие слова из речи, приобретённые в коллективе несознательных граждан России.
К удивлению бывших соседей по нарам Олигарх тюремного братства, под бурные апплодисменты
народа карабкается в позолоченное кресло Президента. Кресло тотчас приобретает статус трона! Новый Президент снисходительно смотрит на сидящую там, "внизу", паству и изрекает:
-Ну, вот, я - бог!
Помолчав, добавляет:
-А вы - финтифлюшки!
И никто не смеет это опровергнуть, потому что вся паства прикормлена, всем обеспечена, и это благополучие может не просто потерять, а попасть на те нары, с которых на крыльях ангела взлетел на трон сам Президент. И в каждой стране Президенты стали богами для своего народа, выкарабкавшись из нерестилища Сатаны.
А в это время Бог взирает с небес на этот "пир во время чумы", качает головой, чувствуя, что без его пришествия мало что изменится на грешной земле. Ему снова приходится задуматься над тем, что опять придётся пожертвовать собой, потому что иначе глупый народ понять, что к чему, не может."
Игорь Петрович задумался. Рука с шариковой ручкой повисла в воздухе. Зачем он это пишет?
Для кого? Сытые не уразумеют, голодным не до чтения!
Игорь Петрович встал со стула, решил размять ноги. По привычке, чтобы ускорить ток крови в ногах, взял две гантели, помахал руками. Запнувшись о канадский нордик на полу, стал падать.
Затылком он аккуратно припечатал дужку двухпудовой гири. Кость неприятно хрустнула, вошла в мозг. Игорь Петрович ещё ухитрился спустить голову на пол, скорчил в последней судороге ноги.
К счастью для Игоря Петровича он пролежал в таком положении ровно неделю. Количество крови, вытекшее из его тела, могло только подтвердить, что угрозы захоронения его тела, подобного похоронам Николая Васильевича Гоголя, нет.
В это же время в родной город ехал в поезде Дмитрий Игоревич Горюнов. Он почувствовал неладное после многочисленных звонков, на которые он слышал только длинные гудки.
Сбежалась вся лихоимная родня Игоря Петровича. Похороны были громкими, со скандалами.
Конец