Всклокоченные деревья удивленно смотрели на меня, хлопая пожухлыми ресницами:
- Как? Она ещё не улетела? Все наши сожительницы давно отчалили на юга! А эта – цокает своими каблуками, как клювом, машет фисташковым плащом как крыльями, а выше нижних сучков не подымается!
Рябой голубь в курчавых тапках, выпятив нижнюю губу, ворчал:
- Да, она не из наших. Ходят тут всякие, перья свои раскидывают. Дешевка! Перья- то все искусственные – бумажные!
-Ну, есть грешок – не донесла фантик до урны. Но чтоб дешевкой обзываться?! Не позволю!- вспылила я и грозно шыкнула на зазнавшуюся птицу.
Голубь испуганно встрепенулся, коротко взлетел на изгородь и от туда гордо закурлыкал:
- Фр! Чужачка!
- А что это Вы, милочка, грустите?- заурчал знакомый котофей, трясь своей поношенной шубейкой о мои замерзшие ботиночки,- пернатые донимают? Так я мигом разберусь, только слово молвите, красавица!
- Нет, нет! Не стоит беспокоиться! Мы уж сами…так сказать… А вообще, я просто устала, уважаемый! Не стоит беспокоиться! Наверное, они правы… надо бы… с народом… на юг… в теплые края…
Я плавно подтолкнула котофея под пушистый зад, расчищая себе путь, путь на юг. Я расправила полы фисташкового плаща, прощально цокнула каблуками и, призывно ухнув, взмыла в сизое прозрачное небо. С народом, на юга!
Повисла шуршащая тишина.
- Наша,- выдохнули деревья.
- А то! – подтвердил голубь,- наша, наша! Вон с неё какие красивые перья летят!