Буква К - http://www.proza.ru/2011/05/11/326
Надгробие - досадное напоминание о том, кто давно забыт.
Генри Луис Менкен.
I.
- Вовик, смотри! - сдержанно хохотнув и вытаращив от удивления глаза, Колька сунул мне какой-то листок.
- Скачков Валерий Прохорович… Дата рождения… Уче… Учащийся… Ошибок-то, ёпрст… Так, родители: мать - нет, отец - Скачков Прохор… - я, недоумевая и отчего-то стремительно раздражаясь, оторвался от заполненной корявым почерком анкеты и перевёл взгляд на Кольку. - Ну?
- Ты дальше, дальше читай! - ухмыльнулся тот, пряча остальные бумаги в свой донельзя потрёпанный портфель.
- Место проживания… Так, область, город… Что-о? Ха-ха-ха! Да ла-а-адно…
Я не верил глазам своим. Да и как им верить - местом проживания Валерки чёрным по белому значилось «кладбище «Центральное». Ни больше, ни меньше. «Кладбище «Центральное», а не улица-дом-квартира, как у нормальных смертных. Смертных, но пока живых.
- Прикинь, - Колька ядовито хихикнул, ещё раз перечитывая анкету Скачкова, - "Центральное"! Ещё бы номер могилки указал, лошара…
***
Валерка Скачков появился в нашем классе первого сентября, ровно две недели назад.
Нескладный, сутулый и неухоженный, он производил… Ну, скажем так - не очень благоприятное впечатление.
Застиранный школьный костюм был Валерке несколько маловат, бесстыдно являя миру неприлично красные кисти рук, цыпушные аж до запястья. Носки неопределённого цвета, телепающиеся в огромных, криво стоптанных и вечно грязных ботинках, увы, улучшению имиджа также не способствовали, а торчащие во все стороны нечесаные волосы как нельзя лучше ассоциировались с соломой. Одним словом, в профиль или с тылу Валерка давал весьма и весьма веские поводы классифицировать себя пугалом огородным. Чучелом. А вот с фронта… Если бы не жёваный пионерский галстук в странных разводах и сорочка аварийной степени свежести, впечатление было бы совершенно иным. Глаза цвета умытого дождём полуденного июльского неба и щедрая россыпь веснушек на лице необычайно располагали к себе.
И улыбка…
Помните Диму Иосифова, сыгравшего главного героя в фильме «Приключения Буратино»? Вот-вот…
Учился Валерка так себе. С двойки на тройку. И всё больше помалкивал. Оттого его прибытие, а теперь и пребывание в нашем классе проходило незамеченным. Для девчонок Скачков не представлял абсолютно никакого интереса, для нас же, пацанов, тем более…
Да, забыл пояснить - в данный момент мы с Колькой перемещаемся на трамвае в городской спортивный клуб, где со следующего месяца твёрдо решили заниматься борьбой. И везём анкеты. Странно, но обычно молчаливый Валерка, прознав о нашем столь похвальном спортивном намерении, тут же слёзно... Упал на хвост, грубо говоря. И тоже заполнил любезно предоставленную нами запасную анкету, торопясь и потея от напряжения.
Хотя...
Чего тут странного? Все мальчишки хотят быть сильными и походить… Хм, а на кого мы хотели походить в то время?
Задумался...
И тут же в голове услужливо всплыл эклектичный до умопомрачения образ, старательно слепленный из невольно ухваченных мальчишеским глазом черт Фантомаса, танкиста Янека, комиссара Миклована, равно как и из нескончаемой череды киногероев Алена Делона и Бельмондо… Но вершиной образа, его апогеем, так сказать, для нас была гремучая смесь Оцеолы Гойко Митича с "Дедом" Сергеем Сергеичем из «Пиратов ХХ века».
Симбиоз Идеала с Совершенством!
***
- Вы чё тут делаете?
Ё-моё, да разве ж так можно? Я выронил удочку и подскочил от неожиданности аж на полметра, явственно ощутив батальон холодных и остропяточных мурашей, промчавшихся по спине.
Мы с Колькой рыбачили на Ольховке. Розовеющее солнце неуклонно клонилось к закату, норовя поджечь щетину деревьев, которой обросли престарелые Уральские горы. Здесь, за кладбищем, испокон веку отменно брала сорожка, осторожная и фантастически крупная. В зарослях камыша лениво барражировали горбато-полосатые окуни и время от времени вздрагивали в полусне двухметровые щуки, вынуждая и без того насмерть перепуганную уклейку то и дело выпрыгивать из воды, отчаянно сверкая зеркальными спинками. Сквозь тёмную, но прозрачную воду отчётливо просматривались щипучие клешни суматошных раков, прячущихся под камнями.
- Надо было ведро взять, - проворчал Колька, - хотя бы раков наловили… Вовик, а давай один садок освободим…
- Некогда уже, Колян, с раками возиться, - я, сощурившись, посмотрел на закатывающееся солнце, - стемнеет скоро…
Колька, хмыкнув, оглянулся.
Повторюсь - метрах в десяти позади нас начиналось городское кладбище, самая старая его часть. Самая старая и самая жуткая. Покосившиеся кресты-голбцы, полупровалившиеся и заросшие травой могильные плиты в сочетании со скрипом покачивающихся вековых елей, среди которых было сумрачно и прохладно даже в самый солнечно-жаркий полдень, странно щекотали спинной нерв. Ни на мгновение не оставляло ощущение, что оттуда, из полумрака, кто-то непрерывно следит за тобой. Следит, ясен пень, не с самыми благими намерениями. Возможно, такое чувство порождали огромные чёрные вороны, время от времени зловеще перелетающие с одной ели на другую, а возможно…
Я и сам оглядывался иногда. В те моменты, когда давление неведомого и недоброго взгляда на затылок становилось в буквальном смысле невыносимым…
***
- Вы чё тут делаете?
Тьфу! Приходя в себя, мы с Колькой ошарашенно уставились на Скачкова, подкравшегося сзади. Вот же ж… Сволочь!
- Мы-то рыбачим, - угрожающе начал Колька после минутной паузы, - а вот некоторые придурки… О, забыл, ты ж из местных... Так это правда, здесь живёшь?
- Здесь… - невесело кивнул Валерка. В драной телогрейке, одетой на голое тело, мешковатых штанах и калошах, катастрофически изгвазданных глиной, он выглядел… Ммм, комично. Комично и ужасно одновременно. - Отец-то у меня смотритель кладбища…
- А-а… - хором протянули мы с Колькой, быстро взглянув друг на друга.
- Поймали чего, нет? - Скачков, присев, рассматривал наши самодельные садки. - Не густо…
- Да, сегодня как-то… Вхолостую... - мы с Колькой торопливо сматывали удочки. Нам ещё кладбище обходить. Идти напрямик в сгущающихся сумерках было выше наших мальчишеских сил.
- Здесь с утра клёв путёвый… - Валерка поднялся, едва заметно улыбнувшись. - Приходите на рассвете, я вам и наживку правильную приготовлю. Кто ж сейчас на хлеб-то ловит?
- На рассвете… - хмыкнул Колька. - Ага, а добираться как? Проще прямо тут заночевать.
- Так ночуйте у нас, завтра ж не в школу, - Скачков, судя по всему, не шутил, - места хватит.
- У вас? - я заинтересованно смотрел на Валерку. - В сторожке?
- Ну да.
- Ночуйте, места хватит… - передразнил Скачкова Колька, забросив свои удочки на плечо и привязав к поясу садок. - Легко сказать, а мать завтра так всыпет, что… Места уже не хватит… На жопе.
- Дык... У нас телефон есть. Предупредите… - Валерка сплюнул и достал из кармана мятую пачку папирос. - Ну, как? Или струсили?
Кто струсил? Мы с Колькой снова переглянулись и…
Согласились!
***
К сторожке мы, естественно, двинулись наикратчайшим путём, через кладбище.
Тьма, клубясь, выползала из-под елей, словно подбираясь к нам и норовя ухватить за ноги. Я, замыкая цепочку, старался не отставать, внимательно смотря, куда ступаю. Не поверите, но я до сих пор физически не могу наступить на любую, пусть даже давно заброшенную могилу. Да хотя бы из уважения…
Сколько я себя помню, меня всегда потрясала энергетика погоста. Не пугала, а именно потрясала, ведь даже воздух над кладбищем ощутимо гуще обычного… Небывалая концентрация людского опыта и горя. Концентрация истории.
Я старался, но всё же отставал. Перспектива остаться одному среди безмолвных могил не радовала...
Хорошо-хорошо, пусть будет "пугала". Любой наш страх - всего лишь дитя собственного воображения. И чем богаче воображение...
Видите ли, то время - самый разгар моего периода запойного чтения. Чтения всего, что попадало в руки. И так случилось, что на прошлой неделе я случайно выкрутил в районной библиотеке супердефицитные фолианты Эдгара Аллана По и Говарда Лавкрафта… Они были отложены для кого-то, но я так умело актёрствовал... Представляете, на какое раздолье вырвалось моё воображение, разбуженное вышеуказанными авторами и катализированное сумеречным кладбищем?
Хы, к слову, а я-то, наивный, до последнего времени почитал за вполне достойный ужастик «Полосатый сундук» из отцовского восьмитомника сэра Артура Конан Дойля. Детская сказочка…
Тропинка неожиданно пошла в гору. Споткнувшись о какой-то корень и встрепенувшись, я огляделся.
Старое кладбище уже сменилось более современным, а почерневшие кресты - выкрашенными или каменными памятниками. Стало гораздо светлее, хоть и теснее из-за оградок, временами полностью перегораживающих путь. Не знаю, одобрили бы подобное хапужество покойники, все эти столики-скамейки… Не последний приют словно, а бескрайняя столовая.
Как бы то ни было, мрачные ели досадливо качались позади, теперь над нами помахивали пушистыми лапами стройные сосны, в отличие от ёлки несущие положительную энергию и готовые делиться ею со всяким страждущим. Но при всём при этом совершенно неспособные освободить человека от отрицательной. Как та же ель.
Где-то над головой весело застучал дятел. В следующее мгновение, уловив краем глаза смутное движение, я притормозил и резко повернул голову. Довольно упитанная белка, не обращая на меня никакого внимания, деловито перебирала горку могильных карамелек, по очереди крутя их в маленьких лапках.
"…оригинально, наверное, выглядят зимние запасы кладбищенской белки, - моё настроение заметно улучшилось, ведь нет ничего позитивнее осознания наличия окружающей тебя жизни, тем паче в таком месте, - один угол дупла под конфеты, другой…"
В следущую секунду я уткнулся в спину неожиданно остановившегося Кольки.
- Ну вот... Прибыли… - Валеркин голос где-то впереди.
II.
Кладбищенская сторожка оказалась бревенчатым домом среднего возраста, небольшим, но добротным. Обычным деревенским пятистенком. О причастности жилища к столь скорбному месту свидетельствовал лишь десяток-другой разномастных намогильных крестов, прислонённых к боковой стене. Кресты не были новыми, но и опознавательных знаков на большинстве из них не имелось. Колька задумчиво потрогал один.
- Зачем они?
- Дык… Памятники же устанавливают со временем.
- Понятно. А кресты-то зачем хранить?
- Кого-то и за счёт государства хоронят… - туманно пояснил Валерка, вынимая огромный висячий замок из проушин. Без ключа, просто дёрнул.
- Не закрываете? - полюбопытствовал я.
- Не-ка… - Валерка, толкнув сколоченную из тщательно пригнанных толстенных досок дверь, вошёл внутрь. - Заходите, чё встали?
- А отец где? - поставив удочки в уголок, озирались мы в просторном, но безнадёжно захламленном дворе - россыпи разнокалиберных лопат, парк каких-то кривобоких тачек, куски металлоконструкций, поленница, криво сложенная в центре…
- Могилы копает.
- А разве он обязан это делать?
- Нет… Дык… Попросили помочь.
- Дык, дык… Так он придёт, нет?
Валерка пожал плечами, наваливаясь на дверь плечом и пытаясь закрыть её. Нелёгкая, прямо скажем, задача - довольно массивный брус образовывал что-то вроде вертикального засова, а поверх него накладывался засов горизонтальный. И чтоб закрыть дверь, необходимо манипулировать двумя брусьями одновременно, придерживая один и двигая другой.
- Помочь? - мы с Колькой тоже навалились на дверь, придерживая вертикальный засов. Валерка же ловко задвинул горизонтальный. - Система…
Скинув башмаки, мы робко вошли в избу. Изба как изба, таких на Урале, да и вообще по России пруд пруди. В центре, как водится, печь, белая и пузатая. Со стороны печного шестка традиционно образовывалось что-то типа современной кухни, а со стороны противоположной, как правило, ставилась широченная кровать. Некрашеный пол местами покрывали давно не стиранные деревенские половики, в красном углу красовалась накрытая салфеткой радиола, а на стене висели громко тикающие ходики с навеки вывалившейся кукушкой. Громоздкий шкаф, комод со слониками и доисторическим телефонным аппаратом, сундук, длинная лавка вдоль стены, стол и несколько стульев - вот, пожалуй, и всё убранство… Нет, ещё бочка для питьевой воды подле печи, кухонный стол со спиральной электроплиткой, пара ухватов да груда чугунков… Вот теперь точно всё, не считая разве что некоторых мелочей.
Хм, странно, на первый взгляд - обычное жилище, но чего-то явно не хватает... А вот чего?
- Вовик! – обернулся ко мне Колька, хватая телефонную трубку. - Я скажу, что у тебя остался.
- Ты спятил? - поразился я. - А кто моим родителям сообщит? Придумай-ка что получше…
- Тогда надо правду сказать, - почесав трубкой в затылке, заключил Колька, - что мы у Валерки.
- На кладбище?
- Да кто кроме нас в курсе, что он на кладбище живёт? Просто - у Валерки. И кранты.
***
- Слушай, Валерон… - Колька за обе щеки уплетал жареную рыбу из нашего с ним совместного улова. - Мы когда шли, там могилка была… Такая… Наклонённая, со здоровенной щелью под плитой. Оттуда что - вылазит кто-то по ночам? А может, ведьмина могилка-то?
- Это где крест, высеченный из серого камня? Без надписей…
- Угумс.
- Нет, там-то точно не ведьма… - усмехнулся Валерка, отводя глаза.
- Ты что, все могилы помнишь? - я даже закашлялся, едва не подавившись.
- Дык… Не все, конечно… Наелись? - Валерка, привстав, снял с электроплитки закопчённый чайник. - Вам шиповниковый или морковный? Жаль, к чаю ничего нет.
- Набрать надо было конфеток по дороге, делов-то… - ухмыльнулся Колька.
Я пнул его под столом ногой, заметив, что Валерка слегка вздрогнул, и не преминул торопливо добавить универсальное:
- Да ладно.
- Нам ничего и не надо… - торопливо поддакнул мне Колька.
***
- Мама умерла три года назад… - Валерка, шмыгнув носом, ловко стряхнул пепел с папироски. - Быстро, за месяц. Заболела и умерла… А мы с отцом тогда уехали… Вернулись, а… С тех пор я не могу в квартирах жить. У нас на Девятом посёлке однокомнатная была, но здесь лучше. Бате на работу мотаться каждый день не надо, сюда добраться - проблема… И не торчу один целыми днями… Ночами… Один!
- Слушай, - Колька аккуратно загасил сигарету (…каюсь, мы с ним тоже покуривали время от времени, а тут сама ситуация вынуждала быть на равных с Валеркой…) и закрутил головой, осматривая скудно освещённый двор, - а туалет у вас где?
- Пойдёмте… - Скачков свернул куда-то за поленницу. - Вот дверь, видите? А свет включается здесь…
- Валерка! От… Отворяй! – забарабанил кто-то с улицы.
- Чёрт… - Валерка быстро вынул изо рта папироску и бросил её в толчок. - Батя.
Проделав обратные манипуляции с засовами, мы совместно с Валеркой открыли дверь. В чёрном дверном проёме возник мужик с лопатой на плече, нетрезвый, небритый и изгвазданный глиной не как Валерка, слегка, а уже с ног до головы.
- Ммм… - промычал Прохор Скачков, меланхолично смеряя нас мутным взглядом. Наверное, он решил, что у него троится в глазах. - А ну… Посто… Посторонись… С-с... Спать!
Валерка подхватил качнувшегося отца и, пыхтя, ловко потащил того в избу.
- Ворота закройте! – крикнул он нам, оглянувшись.
- Это ж надо, - проворчал я после минутной возни с засовами, - придумать такую х…
- Дурак, - равнодушно и чуть слышно резюмировал Колька, - это крест.
- Снаружи, значит, не закрывают, а… - я обернулся к приятелю. - Что? Что ты сказал?
- Крест… - вздохнул Колька.
Открыв рот, я тупо уставился на дверь. Точно!
Взаимоперпендикулярные засовы образовывали крест, полностью перекрывающий периметр входа.
***
- Колька, спишь? – прошептал я.
Тишина… И как он может спать под такой сочный храп Скачкова-старшего? Сурок...
Я сполз со скамьи и на цыпочках направился к выходу, не забыв прихватить сигареты из Колькиной куртки.
- Ты куда? – сонно шевельнулся Валерка, дрыхнувший в куче телогреек на полу.
- В туалет… - прошипел я, перешагивая через него, благо - лунный свет не просто светил, а натурально вливался в окна. И даже занавески не были для него помехой.
- Там ведро за печкой…
- Ага… Маленький я, что ли? Журчать тут… Спи!
Закурив и устроившись в вонючем туалете поудобнее, насколько это возможно, я вытащил из ящичка для бумаги, притороченного к стене, первую попавшуюся газету.
- «Уральский рабочий», - деловито прочитал я, – годидзе…
Увы, просвещаться в скачковском туалете было несколько затруднительно. В основном из-за тусклой, засиженной мухами лампочки. И из-за того, что выцветший текст уже не контрастировал с пожелтевшей от времени газетной бумагой.
- Экономят… - досадливо проворчал я, задирая голову в попытке оценить источник света. - Ну и жмотьё…
Хрр!
Я насторожился. Звук неизвестного происхождения доносился со стороны входной двери, той самой, которую Валерка называл «воротами». Сунув газету обратно в ящик, я толкнул дверь туалета. Не, не видно, поленница как раз между мной и…
Хррр!
Сигарета выпала из моих враз онемевших пальцев. Что это? По характеру звук походил на треск рейки, когда проводишь ею по частому штакетнику, быстро шагая. Но здесь-то… В двери ни одной щёлочки, я ж видел. Да и кто рискнёт болтаться вокруг кладбищенской сторожки среди ночи?
Хрррр!
Мамочки… Я, кое-как застегнув штаны, испуганно выглянул из-за поленницы. О, боже… Дверь беззвучно дрожала, что было заметно даже в полумраке и невооружённым глазом. Как такое вообще возможно? Глюки? Или то самое разыгравшееся вообра…
- А ну! - звонко выкрикнул Валерка, выбежав во двор босиком. Наверное, тоже услышал и проснулся. Дверная дрожь прекратилась.
- Это что? - одними губами спросил я Скачкова.
- Ветер! - громко ответил Валерка, проверяя засовы. Мне показалось - излишне громко. Неоправданно громко, словно желая, чтобы его ещё кто-то слышал кроме меня.
- Ага, ветер… - недоверчиво пробурчал я.
- Ты всё? Пошли спать.
***
Снилась безобразная непотребщина, какие-то сумбурные отрывки. Словно кто-то, желая рассказать мне как можно больше, начинал повествование и тут же бросал, начиная другое, ещё ужасней. И снова бросал…
Фуф! Я проснулся в холодном поту.
Что конкретно снилось, забылось моментально, осталось лишь послевкусие крика. Знаете, когда кричишь во сне, а не кричится, словно громкость отключена. И вдруг просыпаешься, чувствуя реальную сухость во рту и усталость в мышцах лица. Словно и вправду час-другой орал что есть мочи, широко разинув рот.
Начинало светать. Лунный свет, проецирующий квадраты окон на некрашеный пол, был уже не голубым, а с основательной примесью серого и довольно тусклым.
Упс, мы рыбалку не проспали?
Я сел на скамье и посмотрел на Валерку. Вернее, на кучу телогреек, где тот должен был спать. Валерки в телогрейках не наблюдалось. Он сидел на стуле у окна, сложив руки на узком подоконнике и уронив на них голову. Я, стараясь не скрипнуть, подошёл и выглянул в окно, осторожно отодвинув занавеску. Всё то же - горы. Чёрные стволы сосен. Никакого ветра нет и в помине. Интересно, а что тогда…
Ё... Я отпрянул от окна, оборвав мысль. От одного из стволов на мгновение отделилась чёрная женская фигура, а через секунду пропала. Словно вышла из-за дерева, чтобы взглянуть на что-то, а потом шагнула обратно.
- Валерка! - дёрнул я Скачкова за рукав, ощущая быстро бьющееся сердце где-то у горла. - Валерка, там кто-то есть.
- Где? - Валерка, резко выпрямившись, ошалело таращился на меня.
- Там, - указал я рукой в сторону окна, до рези в глазах всматриваясь в утреннее марево, - между сосен.
Валерка, устало вздохнув, поднялся и задёрнул занавеску.
- Никого там нет. Собираться пора. Пшёнку для подкормки брать?
III.
- Валерон, слушай, - я наконец-то осознал, что именно было в сторожке не так, - а почему у вас ни одного зеркала?
- Ни к чему нам зеркала! - торопливо отрезал Валерка. Отрезал, даже вопрос не дослушав. Словно заученно повторил чьи-то слова.
Мы шагали вечерним маршрутом к реке. А может и не вечерним, все кладбищенские тропинки на одно лицо. Короче - шагали, доверившись Валерке и всё. Он-то тут сродни рыбе в воде.
Светало. Утреннее кладбище не было таким неприветливым, как ночное. А если бы не клочья тумана, цепляющиеся за памятники, выглядело бы абсолютно умиротворённым. Самое сладкое время для сна…
В том числе и вечного.
Потягиваясь на ходу, я взглянул вверх. Стволы корабельных сосен сходились и терялись в иссиня-чёрном небе, а мощные ветви слились в вечном рукопожатии, задерживая тускнеющий свет полной Луны… Че-его? Какой ещё луны?
Я даже остановился, чётко помнив, что Луна должна остаться за спиной. В обратную сторону, что ли, идём?
В следующее мгновение я впервые за эту ночь решил, что свихнулся - сквозь ветви сосен, оставшихся позади, проглядывала… Ещё одна Луна!
- Эй! - бросился я вдогонку за шагающими впереди парнями. – Эй, вы видите? Вторую Луну видите?
Чуть ли не бегом, отклоняясь от маршрута, то и дело зацепляясь за оградки с риском оставить на них карманы, мы поспешили на открытое место. Увиденное нас поразило. И это ещё мягко сказано. Мы были ошеломлены.
На востоке, примерно на таком же расстоянии от горизонта, на каком находилась и настоящая Селена, ярко светила ещё одна Луна. Разве что чуть невзрачней первой по причине отсутствия ярко выраженных лунных морей, но… Определённо - Луна!
- Никогда такого не видел… - выдохнул Валерка.
- Фантастика… - согласился с ним я, переводя взгляд с одного светила на другое. Кладбище, освещённое светом двух лун - достойный образчик визуального сюрреализма.
- Да читал я про такое… - пренебрежительно хмыкнул Колька. - В полнолуние случается, хоть и очень редко. Очень-очень редко... Оптическое явление, обман. Ложная луна, вот! Или... Как же... А, параселена!
В таких вопросах Кольке можно было верить. Его любимым разделом в журнале «Техника - молодёжи» была рубрика «Антология таинственных случаев» и всё, что только было известно советским журналистам о «Летучем Голландце», Бермудском треугольнике, Огнях святого Эльма, «Мэри Селест» или об эксперименте с «Элдриджем», всё хранилось в шишковатой Колькиной голове. Равно как и информация о созвездиях, планетах и пришельцах. Хранилось надёжно, как в сберегательной кассе.
- Вы только посмотрите… Она растёт! - воскликнул Валерка.
И точно, лже-Луна начала увеличиваться в размерах. Не то, чтобы быстро, но довольно заметно. Особенно если на полминутки отвести глаза, а потом опять взглянуть на неё, словно апокалиптически приближающуюся к Земле.
- Так и должно быть? – обернулся я к всезнающему Кольке.
Тот промолчал, пожав плечами.
***
Когда мы добрались до Ольховки, растущая как на дрожжах параселена занимала уже полнеба, неуклонно теряя яркость с увеличением. И даже настоящая Луна теперь попала в её ореол, потускнев. Предельно странное зрелище - по сторонам, над линией горизонта чернильное небо с яркими звёздами, а над нами огромный мутно-серый и беззвёздный колпак с бледным пятаком Луны. Нет, не колпак, скорее бездонный провал... Куда-то в недра Вселенной.
- Чудеса… - пробормотал Колька, положив на землю удочку. - Эх, фотоаппарата нет… Вовик, а сигареты ещё остались?
Я кивнул, стоя с задранной головой и, наверное, подсознательно радуясь тому, что столь дивное зрелище оттеснило на второй план все переживания минувшей ночи.
- Вы чё-ё?
Мы с Валеркой неохотно перевели взгляды на Кольку. Тот стоял, удивлённо рассматривая что-то в кулаке. Нижняя губа его заметно дрожала. Колька медленно поднял на нас испуганные глаза и так же медленно протянул в нашу сторону руку.
- Я же пошутил вчера… Вы чё делаете, а?
- Что случилось-то? - я шагнул к Кольке и увидел на его ладони несколько грязных карамелек. Вперемешку с землёй, шишками, жёлтыми сосновыми хвоинками и полуперепревшими листьями. Всхлипнув, Колька брезгливо бросил кладбищенские конфеты на землю и, запустив руку в другой карман куртки, с ужасом обнаружил в руке то же самое.
- Уроды! - истерично швырнул Колька содержимое кармана в нас, стоявших с отвисшими челюстями и едва успевших увернуться. - Н-ненавижу!
Он, ещё раз всхлипнув, бросился бежать вдоль берега в сторону автобусной остановки. Я, очнувшись, в упор уставился на Валерку.
- Вовик… Я не… Это не я… - забубнил Скачков, отодвигаясь на всякий случай.
- Ты - того? - выразительно и зло покрутил я пальцем у виска, поднял Колькину удочку и кинулся за приятелем. И нисколечко не похож этот придурок Скачков на Диму Иосифова, с чего я взял?
Границы ложной луны тем временем достигли горизонта. Наступил новый день.
***
С Валеркой Колька больше не общался. Дулся. Я метался между ними, пытаясь примирить, но…
- Может, это в самом деле не он?
- А кто? - Колька негодовал. - Бухущий Прохор? Или ты?
- Да пошёл ты… - теперь надувался я. Может - хоть это подействует? Отнюдь. Ладно, торопиться не буду, время всё исправит.
Не исправило. Его, времени, просто-напросто не хватило. Валерка, проучившись у нас до конца сентября, исчез. Поговаривали, что он перешёл в другую школу, ближе к месту жительства... А лет через пятнадцать один знакомый с юмором рассказывал, как когда-то у них в училище прикладных искусств учился на плотника странный паренёк с записью в паспорте о кладбищенской прописке.
И на том месте мы больше не рыбачили. Хотя Колька и посмеивался, слушая мои рассказы о жутковатых ночных непонятках. Да чего там посмеивался, ржал. И даже называл меня одно время Эдгаром Во... Фома неверующий!
Ну и пусть каких-либо разъяснений странных событий той ночи я так и не получил, более того - уже и не уверен, что всё случилось именно так, как описал, что мне это не приснилось. Ведь ложными бывают не только луны... Воспоминания, знаете ли, тоже имеют свойство видоизменять психоокраску картинки, наподобие того, как старая киноплёнка теряет с возрастом зелёный цвет.
Зато потрясающую необычность параселены я прекрасно помню до сих пор.
Почти убеждён - вряд ли доведётся увидеть подобное, столь сходное с волшебством зрелище ещё раз…
Тем более - уже видел.
* иллюстрация из Интернета.
** Буква М - http://www.proza.ru/2011/01/20/1415