Письма с Края света. Путешествие в Русскую Америку

ПИСЬМА С КРАЯ СВЕТА:
ПУТЕШЕСТВИЕ В РУССКУЮ АМЕРИКУ


ОБ АВТОРЕ:
Сергей Пашкевич закончил факультет журналистики МГУ в 1998 году, сейчас работает в одном из международных издательских домов в Москве. В 2011 году организовал съемочную экспедицию на Аляску для производства документального фильма, посвященного наследию Русской Америки.

АННОТАЦИЯ:
Произведение представляет собой авторские впечатления о путешествии на Аляску, а также экскурсы в ее историю и современность. Эти путевые заметки появились благодаря съемочной экспедиции по бывшей Русской Америке. Съемки происходили в Ситке, ранее Ново-Архангельске, на Юго-Восточной Аляске, затем продолжились в Анкоридже и на Кенайском полустрове с его русскими деревнями и завершились на острове Кодьяк. Именно сюда, на самый край света, почти три столетия назад в поисках морского зверя и пушнины пришли русские первопроходцы.
Этот травелог – не просто туристические впечатления, Аляска открывается здесь с необычной стороны. Во время экспедиции автор общался с самыми разными людьми – профессиональными погонщиками собак и православными священниками, рыбаками с Берингова моря и сотрудниками музеев, потомками русских колонистов и коренными жителями - всеми теми, кто живет на Аляске сейчас и носит гордое имя аляскинцев.
Этот штат, носящий неофициальное и очень поэтичное имя «Последний рубеж»,- давно уже американская земля… но земля эта бережно хранит память о своем прошлом и порой кажется, что Аляске до сих пор снятся русские сны…

Это произведение может быть интересным широкой части читательской аудитории, не только тем, кто интересуется непосредственно жанром путевых заметок и впечатлений. Оно заинтересует тех, кто любит отечественную историю. И тех, кого интересуют российско-американские отношения. И, конечно же, тех читателей, кто хочет знать больше непосредственно об Аляске, об аляскинском образе жизни и о русском наследии этого американского штата.

Структурно травелог состоит из десяти глав, десяти "Писем". В каждой из глав имеется рубрика "Факты об Аляске", где изложен тот или иной интересный или малоизвестный факт об этой земле. Это произведение будет также богато иллюстрировано фотографиями автора.
Содержание:

ПИСЬМО ПЕРВОЕ:
ПРИБЫТИЕ В НОВО-АРХАНГЕЛЬСК

ПИСЬМО ВТОРОЕ:
ОРЕЛ И ВОРОН

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ:
«ПОСЛЕДНЯЯ ВЕЛИКАЯ ГОНКА» И РУССКО-АМЕРИКАНСКИЕ КОЛОНИАЛЬНЫЕ ПЕВЦЫ

ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ:
"А ИЗ МОЕГО ОКОШКА РОССИИ ВИДНО НЕМНОЖКО!"

ПИСЬМО ПЯТОЕ:
ДАЛЬШЕ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

ПИСЬМО ШЕСТОЕ:
О РУССКИХ АМЕРИКАНЦАХ, О ТОМ, ГДЕ ЖИВЕТ БАБА-ЯГА, И О ГОМЕРОВСКИХ БОГАХ

ПИСЬМО СЕДЬМОЕ:
НИЖЕ СЕВЕРНОГО НЕБА, ВЫШЕ СЕВЕРНОЙ ЗЕМЛИ

ПИСЬМО ВОСЬМОЕ:
ВОСЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ В ВОЗДУХЕ, ПЯТЬ – НА КОЛЕСАХ, НОЧЬ НА ПАРОМЕ И ЕЩЕ ПОЛЧАСА НА КАТЕРЕ!

ПИСЬМО ДЕВЯТОЕ:
ПРОДАЖА АЛЯСКИ: А КАК ЖЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ?

ПИСЬМО ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ:
ПОДЛИННОЕ АЛЯСКИНСКОЕ ЗОЛОТО















ПИСЬМО ПЕРВОЕ
ПРИБЫТИЕ В НОВО-АРХАНГЕЛЬСК
 
…Пол-пятого утра, обширный номер отеля, на полу – раскрытый чемодан, часть вещей уже вытащена и разбросана по огромной “кингсайзовской” кровати. Направо из окна, совсем близко, видно сопку с крутым склоном, а налево – закусочную Subway. Пройдет еще полтора сонных предутренних часа – и завертится новый день…

На столе лежит раскрытый ноутбук. Поглядывая то в его экран, то на зеленую сопку за окном, я свыкаюсь с фактом пребывания в городе Ситка, штат Аляска. Место это отгородилось от Москвы тысячами километров пространства, двенадцатью часами времени и хаотичными обрывками недавнего прошлого… полет над ночной Атлантикой, очереди в паспортный контроль по прилету в Нью-Йорк, светящиеся в темноте цифры будильника в мотеле в Сиэтле… Экспедиция для производства документального фильма о Русской Америке – на низком старте, в ее начальной точке отсчета. Часы на циферблате и часы биологические показывают уже совершенно разное время – и чтобы свести их воедино, я медленно откручиваю события на сутки назад...
 
* * *
...прилетев в Нью-Йорк рейсом 31 авиакомпании Delta из Москвы, мы скоротали первые пять американских часов в транзитном зале аэропорта Джей-Эф-Кей, с канадским пивом Moosehead и водой со льдом. Как и любой хаб мира, где переплетаются маршруты десятков авиакомпаний, Международный аэропорт имени Джона Кеннеди похож на далекую межгалактическую базу. С разных концов света сюда прибывают удивительные инопланетные персонажи – говорящие на диковинных наречиях, разных цветов кожи, высокие и низенькие, худые и толстые, в шортах и в арабских галабиях, в строгих бизнес-костюмах и в развевающихся пестрых одеяниях... Перекресток цивилизаций... Дождавшись, наконец, нашего следующего рейса, мы покинули этот межпланетный транзитный узел и совершили шестичасовой перелет с Восточного побережья на Западное, оказавшись в Сиэтле, который американцы произносят как "Сиатл". На карте он расположен в левом верхнем углу континентальных Соединенных Штатов, на берегах Тихого океана.
 
Сиэтл знаменит целым рядом вещей. Отсюда родом великий гитарист Джими Хендрикс. Здесь же зародился стиль грандж, наиболее ярко представленный "Нирваной". Еще в нем располагаются штаб-квартиры и производства таких культовых корпораций, как Boeing, Microsoft и Starbucks. У Сиэтла есть три неофициальных названия: “Город дождей”, “Джет Сити” (“Город реактивных самолетов”, что созвучно Детройту, “Городу моторов”) и, наконец, “Врата на Аляску”. Именно для того, чтобы распахнуть эти врата, наша съемочная группа и прилетела сюда в двенадцатом часу ночи по местному времени.

На выходе из здания терминала к автобусным остановкам постоянно подруливают шаттл-басы, забирая клиентов. Это настоящие агрегаты, хромированные, с шумными моторами. Чтобы обеспечить трансфер в свой отель, надо со специального стенда у остановки позвонить туда, найдя номер своего временного пристанища в длинном списке на табло. Наш Travelodge оказался под 26-м номером. Уже через несколько минут после звонка к остановке подкатил видавший виды минивэн "Шевроле", с тетенькой-полячкой средних лет за рулем.
 
Сам Travelodge оказался типичным мотелем из американских фильмов, двухэтажным. Примерно в таком боксер Бутч, герой Брюса Уиллиса из "Криминального чтива", скрывался от своих недругов.
 
Сказать, что вся группа была измотанной после двух перелетов в девять и шесть часов, пяти часов ожидания в Нью-Йорке между ними и разницы во времени в одиннадцать... это не сказать ничего! Но и это было еще не все! В мотеле этом мы остановились всего на четыре часа, чтобы перекантоваться ночью и самым ранним утренним рейсом вылететь в Ситку, согласно программе, первый пункт назначения на Аляске. Поэтому уже в пять утра та же полька отвезла нас обратно в международный аэропорт Сиэтл-Такома. Здесь-то, в зоне вылета, мы впервые почувствовали Вкус Севера.
 
Во-первых, там располагался, как предвестник, бар Alaska, где все было выдержано строго в джеклондоновском формате: стены, стилизованные под бревенчатые срубы, рога лосей и портреты эскимосов в мехах на этих стенах и, для пущего колорита, даже картины старых винтовых самолетиков,..
 
Во-вторых, на летном поле размещалось множество уже настоящих самолетов, белоснежных, разных размеров, с изображением какого-то то ли индейца, то ли алеута на хвосте и гордой надписью Alaska Airlines на фюзеляже. Некоторые из самолетов были турбовинтовые, но вполне современные при этом. А на иных были надписи Horizon - это подразделение "Аляскинских авиалиний".
 
Полет в Джуно, столицу Аляски, занял около полутора часов на реактивном Boeing 737-400. Хорошо, что не винтовой пепелац, - подумалось мне. Только потом, полетав на таком аэроплане из Кодьяка в Анкоридж, я узнал, что в воздухе они гораздо мягче реактивных и от взлетной полосы отрываются совершенно незаметно! 

Уже на подлете стало понятно, что происходит прибытие на Другую Землю. Ниже линии облаков обнаружились покрытые снегами горные хребты. Затем самолет начал заходить на посадку и оказался в долине, слева и справа были видны лесистые склоны и закрывающие их облака. Необычное чувство, когда самолет снижается в горной долине – как будто погружаешься в огромную чашу!
 
По приземлении Другая Земля открылась нам по полной. На летном поле - множество маленьких самолетиков и вертолетов. Причем некоторые из них - это гидросамолеты с поплавками вместо колес, их называют тут float planes. Они приземлялись на особую ВВП в виде длинной узкой полосы, заполненной водой. Очень необычно. Аэропорт маленький, атмосфера расслабленная. Других рейсов мало, из тех, что были, направления оказались следующими: Анкоридж, крупнейший город Аляски, и какое-то место под аутентичным названием Якутат (Yakutat). Окружающий нас местный народ был все больше в высоких резиновых сапогах шоколадного цвета и белыми подошвами, походных штанах, непромокаемых куртках и бейсболках, с разноцветными рюкзаками. Кое-кто имел при себе зачехленные винтовки. Наша группа выглядела примерно так же – только у нас не было резиновых сапог, а вместо оружия имелись кофры, где находились камеры и сложенные штативы.
 
Вокруг аэропорта Джуно – горы с заснеженными шапками и низкими облаками - одно из них висело буквально на высоте метров тридцати, вытянувшись над землей тонкой линией. Моросил дождь, было туманно и очень сыро.
 
Не прошло и получаса, как мы загрузились в другой "семьсот тридцать седьмой" и полетели в Ситку, которая находится от Джуно всего в девяносто пяти милях, то есть в ста пятидесяти километрах. Это был очень короткий перелет. Он занял около тридцати минут. Взлетели, только набрали высоту – и уже через несколько минут начали снижаться. Летать так много и так по-разному, – то с континента на континент через океан, то на расстояние полутораста километров – кажется уже забавным.
 
Посадка в Ситке - это вам не посадка в Джуно!

В Джуно мы садились в долину среди гор. В Ситке же казалось, что самолет приземляется прямо в море! Слева была бескрайняя гладь Тихого океана, справа - берег с горами и примыкающими к нему островами. В аэропорту Джуно показалось, что это изолированный от внешнего мира город, расположенный в долине где-то среди Кордильер. А вот Ситка предстала как открытое всем ветрам и миру место, обращенное на океан.

Именно здесь двести лет назад Александр Баранов основал Ново-Архангельск, столицу колониальной Русской Америки.
 
Ради того, чтобы попасть из столицы России в столицу Русской Америки, расположенную на другом конце земного шара, наша съемочная группа из пяти человек – dream team, "команда мечты", как мы иронично называли себя, провела шестнадцать с половиной часов в воздухе, плюс стыковочное время в Нью-Йорке и короткая ночевка – с двенадцати ночи до четырех утра – в Сиэтле. В общей сложности больше суток! Причем это еще не предел. До нашего следующего пункта назначения, Анкориджа, еще полтора часа лета из Ситки. Чтобы попасть оттуда на остров Кодьяк, надо ехать пять часов на машине и потом всю ночь идти на пароме. Ну, а до самой дальней точки экспедиции, Елового острова, добираться еще полчаса на катере из кодьякской бухты!

Так я понял, что на самом деле означает словосочетание "далеко-далеко". Это – путешествие на Аляску, край света. Вот это и есть: "далеко-далеко". Однажды появившись, такое ощущение не покидает тебя до самого окончания экспедиции. Причем этот вариант края света оказался невероятно красивым и очень комфортным и еще... каким-то крутым по ощущениям. Во всех смыслах.
 
В крохотном ситкинском аэропорту первое, что бросилось в глаза - это длинное панно, вытянувшееся вдоль конвейера, по которому ехал наш объемистый багаж. Центральное место в панно занимал российский герб - двухглавый орел. Слева от него - портреты каких-то заслуженных эскимосов и индейцев, справа - фото Баранова.
 
На выходе из аэропорта, выделяясь в небольшой толпе, нас встречал высокий, спортивного вида мужчина на вид чуть за пятьдесят. Он стоял без всяких табличек в руках, однако, сразу было ясно, что этот человек ждет именно нас, хотя видели мы его впервые, только переписывались по электронной почте и общались по телефону.

Это и был Джон Маркел, наш проводник по Аляске. Впоследствии, кстати, выяснилось, что Джону – шестьдесят один год! Спокойный северный человек. Доброжелательный, подтянутый, сдержанный. Хозяин компании Alaska Film Locations, одновременно ее единственный работник. Альпинист, горнолыжник, специалист по экстремальным съемкам на ледниках, горных реках и в океане с тридцатилетним стажем. Приехал на Аляску, когда ему было около тридцати, работал здесь инженером по логистике в нефтяной компании. Затем сменил сферу деятельности и начал применять свои знания при планировании съемочного процесса, поиске и выборе мест для съемок. Эти области кинопроизводства профессионалы всего мира называют production support и location scouting.

Ему удалась редкая в жизни вещь – совместить свою специальность с любовью к аляскинской природе и аляскинскому образу жизни. На протяжении своей карьеры в этой области Джон работал на множестве проектов – документальных фильмах, включая фильмы об экстремальных видах спорта, американских и международных рекламных роликах, а также на нескольких художественных картинах, включая "Спасатель" с Кевином Костнером в главной роли, снятом в 2006 году.

Джон стал первым из повстречавшихся нам на Аляске категории людей, кто соответствовал термину "человек героической судьбы". У такого человека должна быть нестандартная биография, необычный род деятельности, и он должен обладать особыми чертами характера. Нам посчастливилось общаться с целым рядом таких людей.

Именно благодаря Джону все десять дней экспедиции все работало как часы, в строгом соответствии с планом, который мы совместно удаленно разработали еще до приезда на Аляску.
 
Мы познакомились, получили багаж, погрузились в арендованный Джоном белый минивэн - и сразу же отправились на Sitka Seafood Festival. Ехать в Ситку из аэропорта, прямо сказать, недолго. Минут пять. Попутно переезжаешь с острова Японски на остров Баранова.
 
Вообще, бывшая русская столица Аляски - городок небольшой. Народу тут проживает немного, как нам сказал Джон, всего девять тысяч человек. Основное занятие – рыбалка и связанные с ней виды деятельности. Город расположен на берегу океана, рядом - хребты и сопки Кордильер. На местной карте сплошь и рядом русские названия: острова Makhnati и Baranof, гора Verstovia... Первыми из белых людей сюда пришли именно русские, в поисках пушнины и морского зверя.

ФАКТЫ ОБ АЛЯСКЕ.
ОТКРЫТИЕ АЛЯСКИ РУССКИМИ.

Еще Ломоносов провидчески писал:

«Колумбы Росские, презрев угрюмый рок,
Меж льдами новый путь отворят на восток,
И наша досягнёт в Америку держава...»

Так оно и случилось.
Задача по поиску прохода в Америку через Дальний Восток была поставлена еще Петром Первым. Интересно, что первыми русскими на Аляске – не считая легенд о новгородцах и казаках Семена Дежнева – оказались члены экипажа небольшого корабля "Святой Гавриил", геодезист Михаил Гвоздев и подштурман Иван Федоров, участники Чукотской экспедиции. Они высадились на берег Аляски 21 августа 1732 года у места, получившего позднее название мыс Принца Уэльского. Гвоздев определил координаты своей высадки и нанес на карту около 300 км побережья.
Однако, лавры открытия Аляски принадлежат не им. Здесь, увы, присутствовал политический момент: моряки эти действовали в рамках другой экспедиции, исследовавшей Чукотку, они не были дворянами, в общем, не годились эти люди по тогдашним понятиям в первооткрыватели Аляски.
Поэтому уже официально, окончательно и бесповоротно, Аляска была открыта во время Второй Камчатской экспедиции под командованием Витуса Беринга, исследователя, чьим именем были впоследствии названы остров, море и пролив между Чукоткой и Аляской.
Два корабля этой экспедиции, “Святой Петр” под командованием Беринга и “Святой Павел” под командованием Алексея Чирикова вышли из Авачинской бухты в Петропавловске-Камчатском 4 июня 1741 года. А через полтора месяца, 15 июля, с борта “Святого Павла” увидели землю, и отправили к ней шлюпку. Эта земля и оказалась Аляской, а, если точнее, островом, впоследствии получившем название Принца Уэльского. На следующий день берега юго-восточной Аляски увидели и с борта “Святого Петра”.
Считается, что первым на землю Аляски вступил знаменитый естествоиспытатель и ботаник Георг Стеллер.
 
Приехав в центр городка - он же побережье океана, мы сразу, с колес, начали снимать события, происходящие на этом Фестивале морской еды. Ровно так, как мы с Джоном и договаривались еще до нашего приезда сюда. Было около полудня.
 
Фестиваль уже шел пару часов. Моросил дождь. Наш оператор успел заснять окончание местного парада и мы двинулись на берег бухты, где планировалось выступление двух танцевальных групп. Сначала отплясывали индейцы, а затем те самые знаменитые "Новоархангельские танцоры",  или же New Archangel Dancers.
 
Но до того мы отведали вкуснейших креветок и крабов! Тут же, под тентом, свежеотваренные здоровенные креветки и клешни крабов раскладывались по бумажным тарелочкам, сервировались соусами – острым томатным и тартаром - и подавались всем желающим! Вкуснятина! И очень дешево! Пять порций этих деликатесов стоили всего шестьдесят долларов, по двенадцать баксов за порцию. В Москве каждая бы из них обошлась бы под сотню, без гарантии свежести.
 
Сразу чувствуется, как сильно в Ситке пахнет морем. Особенность этих мест – мощнейшие приливы и отливы, и как раз во время отливов на обнажающемся дне остается много водорослей. Поэтому и стоит здесь такой крепкий, пряно-соленый, настоящий океанский аромат.
 
Одним из основных элементов шоу-программы фестиваля стала демонстрация спасательной операции Береговой охраны (US Coast Guard). Береговая охрана США – это одновременно морские пограничники и спасатели. Оранжевый вертолет завис над поверхностью моря на высоте двадцати метров. В волнах плескался человек - тоже в оранжевом костюме, "жертва". Сверху на тросе спустился еще один оранжевый человек, подцепил болтыхающегося и поднял его на борт. Зрелищно, а главное, как рассказал Джон, актуально.

– Дело в том, – пояснил он, – что маленькие самолеты и гидросамолеты – очень важный транспорт здесь, на Аляске. У каждого пятого жителя есть пилотская лицензия, самолеты используют тут вместо машин, потому что дорог мало. А так можно садиться на воду, на короткую взлетную полосу, зимой – прямо на укатанный снег или лед. И порой – всякое бывает – эти самолеты терпят аварии на море.

Поэтому народ со знанием дела наблюдал за спасательной операцией, увлеченно снимал процесс на видео и громко аплодировал по завершении.  Между прочим, через несколько дней, уже на острове Кодьяк во время Крабового фестиваля происходило то же самое: местные жители с таким же неподдельным интересом смотрели за учениями Береговой охраны.

Служить в Береговой охране на Аляске – это все равно, что ловить крабов в Беринговом море. Уважаемая мужская профессия, которой занимаются крутые – в лучшем смысле этого слова – ребята. На том же Кодьяке расположена крупнейшая во всех Соединенных Штатах база Береговой охраны, с несколькими взлетными полосами. Очень часто, несколько раз в год, Береговой охране приходится эвакуировать рыбаков с терпящих бедствие судов во время штормов в Беринговом море.
 
После учений начались съемки выступления "Новоархангельских танцоров". Интереснейшее зрелище! Во-первых, “в джазе только девушки”. Поэтому кто-то в красных сарафанах и кокошниках, а кто-то в мужских казацких костюмах, фуражках, черных шароварах, сапогах на каблуках и синих косоворотках. Во-вторых, танцуют неплохо. "Казачок", "Березка", "Белолица круглолица" и еще целый ряд других, названия которых мы даже не знали! А после выступления две девушки из ансамбля дали нам интервью для фильма.
 
Джон познакомил нас с Анджелой, одновременно исполняющей функции пресс-секретаря, с платком и в сарафане, и Линдой, одетой в мужской костюм, в высоких сапогах с каблуками. Девушек мы разместили так, чтобы за ними открывался вид на живописный ситкинский порт и горы.
 
Наши “архангелы” оказались веселыми и общительными, как все американки. Анджеле - лет за тридцать, Линде - за сорок. Она вообще-то живет в Филадельфии. Приехала сюда в том числе и для того, чтобы выступить на этом Фестивале.
 
Этот коллектив, "Новоархангельские танцоры", существует с 1969 года. Весь состав исключительно женский, существует несколько трупп. Как объяснила Линда, дело в том, когда ансамбль только формировался, никто из мужчин не захотел туда идти.

– Они заявили тогда нашим основательницам, – сказала, улыбаясь, Линда, рассказывая о времени становления, – что они – крутые аляскинские ребята и танцы-шманцы им ни к чему! Но потом, когда все раскрутилось и пришел успех, уже наши женщины сказали своим мужчинам, пришедшим проситься на поклон: вы нам уже не нужны! Раньше надо было думать!
 
Поэтому так уж исторически сложилось, что мужские роли здесь исполняют женщины, переодетые в мужские костюмы. Все участницы - любители, точнее, полупрофессионалы, так как бесплатные выступления у ансамбля чередуются с платными. "Новоархангельские танцоры" очень популярны на Аляске, в год дают до двухсот представлений, разными составами. Пусть даже их танцевальные перфомансы - это небольшие, локальные события, но факт остается фактом: это – настоящее русское наследие, которое возродили сами американцы. Между прочим, труппа гастролировала и в России! Для фильма о русском наследии на Аляске - материал в самый раз. Очень зрелищный. Я много о них знал заочно, через интернет, когда разрабатывал идею фильма, а потом уже попросил Джона связаться с ними, чтобы пригласить на съемки. И все же было очень необычно наблюдать, как здесь, в Ситке, самые настоящие, стопроцентные американки лихо отплясывают на сцене русские танцы за тридевять земель от России, аж на другом берегу Тихого океана! "Новоархангельские танцоры" – это настоящая местная достопримечательность.
 
Затем мы совершили небольшой ознакомительный тур по Ситке. При том, что сам город крохотный, можно даже не ездить по нему, а просто ходить. Джон показывал те места, где нам предстояло, согласно плану, снимать в два последующих дня. Мы съездили к “Дому епископа” - резиденции Святителя Иннокентия, апостола Аляски, и единственному из сохранившихся до наших дней памятников русской колониальной архитектуры в Северной Америке. Затем осмотрели памятник Александру Баранову, Музей коренных жителей, и, разумеется, тотемный парк – хвойный лес, где стоят огромные деревянные столбы, расписанные яркими красками, высотой метров десять. Эти величественные памятники – одно из самых ярких впечатлений об Аляске!
 
Вечером Джон повез нас ужинать огромными стейками подлинно аляскинского размера с великолепным местным элем, называющимся Alaskan Amber – "Аляскинский янтарь". За время экспедиции мы узнали и о других местных сортах - North Pacific Ale, Liquid Sunshine, Sara Pale Ale и, наконец, Alaskan Stout, любимый сорт Джона, совсем не дурака выпить пинту-другую доброго пива, особенно если это – горький стаут. В России некоторые "знатоки" критикуют американское пиво, считают его водянистым. Думаю, по незнанию. Возможно, классический Bud действительно водянист, но это дело вкуса, его сделали таким легким специально. Но все эти свежесваренные на небольших местных пивоварнях эли – совсем другое дело. Это плотные и густые напитки, созданные по британским традициям на чистейшей и вкуснейшей аляскинской воде.

После ужина Джон объявил, что завтра вечером, по завершении основного съемочного плана, мы едем снимать местную пивоварню под названием Baranof Island Brewery! Он выразился следующим образом: 

– Вы же снимаете фильм о русском наследии на Аляске, так ведь? А эта пивоварня – тоже часть русского наследия!

На что мы подумали: перед тем, как снимать и рассказывать о пиве с русским названием, необходимо предварительно хорошенько его распробовать!
















ПИСЬМО ВТОРОЕ
ОРЕЛ И ВОРОН

Второй день в Ситке начался с посещения службы в храме Михаила Архангела, или St. Michael’s Cathedral, если по-местному. Храм – главная архитектурная достопримечательность города, изображение его купола можно увидеть на различной сувенирной продукции – тишотках, кружках, значках... Купол даже присутствует в логотипе местного музыкального фестиваля.

Храм был построен при участии выдающегося русского просветителя Иннокентия в 1848 году, о котором уже говорилось, и всегда был центром местной духовной – читай, православной, - жизни. У храма весьма драматичная судьба: в 1966 году, за год до годовщины столетия перехода Аляски от России к Америке, в магазинчике по соседству случился пожар, который перекинулся на церковь. Здание сгорело дотла, но благодаря тому, что ситкинцы образовали живую цепь, практически все иконы и утварь удалось спасти.

Вскоре храм был восстановлен в точном соответствии с первоначальным зданием. И вот мы оказались в нем, на встрече с отцом Майклом, местным настоятелем.

Сначала была воскресная служба, с пол-десятого утра до пол-двенадцатого. Прихожан было не так много, десятка полтора, в основном, местных жителей, совсем местных, живших здесь еще до прихода белых. Индейцев-тлинкитов. Как говорят сами аляскинцы, во времена До Контакта.  Хотя был там и пожилой белый американец, поставивший свечку иконке…

Среди икон и церковной утвари, выставленной здесь же, в застекленных стендах, мы обнаружили полусгоревшую, спасенную во время того памятного пожара книгу без обложки, где было написано: «Краткая история Ветхого завета». Ее в середине девятнадцатого века специально для тлинкитов («клинкетс», как это произносится по-английски) написал Святитель Иннокентий, метрополит Всея Аляски в то время. Иннокентий изучал и освоил тлинкитский, чтобы говорить со своей паствой на родном для нее языке.

Поэтому на форзаце этой обгоревшей книги было написано, в частности, «Екуятлэ Шкальтныкъ Чаку, Атвускуу», что по-тлинкитски означало то же самое, что и по-русски – «Краткая история Ветхого завета».

Отец Майкл, добрый и общительный дядечка с окладистой седой бородой, служит здесь всего два с половиной месяца. Сам из Lower 48, «Нижних 48-ми», как тут называют континентальную Америку по количеству штатов, составляющих основную территорию США. Он очень давно хотел служить на Аляске, где православие по-прежнему является крупнейшей отдельной епархией – и вот, совсем недавно, словно бы по повелению свыше, архиепископ Сан-Францисский и Западно-Американский назначил его служить здесь, в Ситке, где он всегда мечтал оказаться.

– Моя паства насчитывает сейчас примерно шестьдесят пять человек, из которых большинство составляют коренные жители, индейцы-тлинкиты. А остальные – это те, кто обратился в православную веру, как я, например. Сегодня у нас нет русских прихожан, хотя в прошлом все было по-другому. Большинство прихожан – тлинкиты, и служба практически полностью идет по-английски. Ведь здесь говорят только по-английски. Но при этом у нас есть некоторые тропари и псалмы, которые мы исполняем на тлинкитском и церковнославянском языках.

Как мы поняли, ныне уважаемый местный батюшка с большим опытом служения, отец Майкл когда-то был… калифорнийским хиппи. Затем он обратился к православию, после чего уже принял решение пойти дорогой служения.

После службы отец Майкл разрешил нам подняться на самый верх, где по его просьбе нам показательно устроили перезвон колоколов. Колокола были отлиты из старых, расплавившихся при том памятном пожаре. Звонарь, кстати, был из Румынии. Местных звонарей в Ситке уже не осталось, поэтому храм пригласил этого человека сюда на работу. Малиновый звон раздавался над американским по сути городом, тек наверх, в прилегающие горы со снежными шапками, и вниз, в студеное синее море…

* * *
Затем мы поехали в Sheldon Jackson Native Peoples Museum – Музей коренных народов имени Шелдона Джексона. В нем милая пожилая смотрительница по имени Лиса Биконен рассказала нам про тех самых индейцев-тлинкитов, злейших врагов русских промышленников во время существования Русской Америки. Оказывается, алеуты, жившие, соответственно, на цепи Алеутских островов, и алютики с острова Кодьяк были союзниками русских, а заодно – замечательными охотниками и рыболовами. А тлинкиты, наоборот, были врагами, не способными смириться с русскими и не желавшие уступать им ни пяди своей родной земли.

Вообще-то говоря, алеуты и алютики тоже стали союзниками русских колонистов отнюдь не по своей воле. Наши предки устанавливали свои порядки огнем и мечом. Просто у тлинкитов было огнестрельное оружие, купленное у британцев и американцев-янки, а у островитян – не было… Покорить их было гораздо проще, чем вооруженных до зубов тлинкитов, чувствовавших себя в дождевых лесах Юго-Восточной Аляски, как у себя дома. Да, собственно, это и был их дом! Такие вещи не всегда в учебниках истории прописываются...

Музей был полон каяков, байдарок – оба этих слова имеют алеутское происхождение, – а также изображений тотемных животных, меховой одежды, ножей и гарпунов, всего, что свойственно культуре аборигенов. Но самое интересное – это организация тлинкитского общества. Оказывается, это племя делит себя на тех, кто происходит от Ворона, и тех, кто происходит от Орла. Орел – это тот самый белоголовый орлан, символ Америки.

Таким образом, общество тлинкитов делилось и по-прежнему делится на два главных тотема. Во все времена – как и по сей день – действовал и продолжает действовать строгий закон: люди из одного тотема не могут заключать браки между собой. То есть девушка из тотема Орла никогда не выйдет замуж за мужчину из тотема Орла. Мужчина-Ворон не женится на девушке-Вороне. А вот противоположное притягивается: юноша из Орла с удовольствием женится на девушке-Вороне. С давних пор идет непонятная посторонним и древнейшая борьба с кровосмешением. Причем принадлежность к тотему передается по материнской линии: если ваша мать принадлежит к Ворону, то и вы принадлежите к Ворону. И в этом случае неважно, кто ваш отец – Орел или Ворон.

А внутри каждого из тотемов есть уже отдельные кланы – Волка, Медведя, Лягушки и даже Древесного червя!

Поэтому сюжеты с изображением Ворона и Орла – будь то одежда или коврики – очень популярны на Юго-Восточной Аляске, там, где и расположена Ситка, бывший Ново-Архангельск. Это – земля тлинкитов. Она была такой испокон веков и такой же по духу и останется. Отныне и присно, несмотря на нынешнее преобладание бледнолицых.

Вечером того же, второго дня, в перерыве между съемками мы зашли выпить по чашке чая в некий Ernie’s Old Times Bar, замечательное кинематографично-американское место, все обклеенное рекламой пива, с длинной барной стойкой, двумя телевизорами со спортивными каналами и кучей белых аборигенов, сидящими за этой стойкой, потягивающими пиво и смотрящими спорт по обоим телевизорам. В тот вечер по первому ящику показывали хоккей, финал Кубка Стэнли, «Бостон Брюинс» против «Ванкувер Кэнакс», а по второму – бейсбол. У каждого экрана сидела своя аудитория. Ванкувер, кстати, не так далеко от Ситки, поэтому, вероятно, в этом финале аляскинцы болели за соседей-канадцев, а не за далеких отсюда соотечественников-бостонцев, живущих на другом берегу континента, у другого океана...

День закончился посещением той самой крохотной пивоварни Baranof Island Brewery, о которой говорил Джон. Она затерялась среди складов и автосервисов индустриального квартала Ситки. Великолепное красное пиво и темный стаут! Все варится за стенкой и тут же разливается по кегам. Можно купить майки, пивные бокалы и бейсболки с местной символикой. Джон был очень рад, что довез нас сюда, в это созвучное тематике экспедиции место: вечер прошел непринужденно, и наш американский гид был доволен.

* * *
…А следующим утром мы оказались в потрясающем свой красотой Национальном историческом парке Ситки – Sitka National Historical Park. Этот парк и расположенный на его территории музей находятся там, где в 1804 году произошла знаменитая, решившая судьбу Аляски битва между русскими и алеутами, с одной стороны, ведомыми Александром Барановым, и индейцами-тлинкитами, во главе с верховным вождем Катлианом, вооруженным кузнецким молотом, с другой. За два года до этого тлинкиты вырезали нашу факторию, расположенную на этом самом месте, и вот русские пришли мстить.

Теперь уже они осадили тлинкитов и, при поддержке орудийного огня с фрегата «Нева», специально пришедшего сюда с Гавайских островов, где тогда была русская база, одержали решительную победу. Остатки воинственных тлинкитов скрылись в лесах, а их укрепления были срыты и сожжены дотла, как и их деревня Ши Аттика. Вскоре в этом районе был заложен первый камень в основание крепости Ново-Архангельск, будущей столицы Русской Америки.

Так русские обосновались в Аляске.

Все это нам рассказывали два местных гида-рейнджера, Кларенс и Том. Кларенс – мулат, что довольно редко для Аляски, а Том – это настоящий индеец, тлинкит, с татуировкой Ворона на левом запястье. Он ее закрывал от камер – как выяснилось, сотрудникам парка запрещено носить татуировки. Однако, Том был тлинкитом и эти знаки его народ наносил себе на кожу с незапамятных времен... В общем, такой оказался юридический казус: работать рейнджером он мог, но свой тотемный знак на всякий случай перед камерой не афишировал.

Во время интервью Кларенс водил нас по всему парку, показывал расположенные в его разных местах тотемные столбы и места боев русских с тлинкитами. Он также рассказал нам интереснейшую вещь о трансокеанской торговле, которую осуществляли Россия и… Китай во времена Русской Америки. Кларенс взял с собой два экспоната из музея – шкуру калана, похожую на шкуру бурого медведя, и большую плитку спрессованного зеленого чая. Держа эти экспонаты в руках, он буквально на пальцах показал, как Русско-Американская компания, добыв мех этого морского зверя, обменивала его на чай из Поднебесной, причем посредниками в этой торговле были британцы, осуществлявшие перевозки товаров с Аляски в Китай и обратно на своих торговых кораблях!

– Русские узнали о морских выдрах на Аляске во время первой экспедиции Витуса Беринга. Когда Георг Стеллер вернулся из своей полной приключений экспедиции, он привез с собой в Россию несколько шкур. А в то время мех калана чрезвычайно ценился. Например, китайцы просто сходили от него с ума! Они использовали мех морской выдры как в одежде, так и для украшения головных уборов. И русские хорошо знали, что на торговле мехом можно заработать очень большие деньги. Поэтому русские промышленники хлынули сюда рекой и объектом их промысла был не только мех морской выдры, но и любая другая пушнина, которая ценилась у перекупщиков. Шкуры каланов обменивались на китайский чай, в виде таких вот брикетов. Этот брикет выглядит немного необычно для чая, однако, это самый настоящий чай. Если поскрести брикет, то на руках у вас останется чайная крошка. Посмотрите сами!

Кларенс протянул нам эти брикеты, мы их поскребли – и действительно, на пальцах остались зеленоватые разводы с чайным ароматом.

– Обратная сторона брикета, – продолжал он, – поделена на секции. Обычный листовой чай измельчался в порошок, смешивался по тогдашним обычаям с кровью буйвола и из образовавшейся пасты делался вот такой брикет. На обратной стороне по-китайски написано название компании-производителя. Так как брикет можно было разделить на равные фрагменты, то его использoвали в виде денег, его можно было обменять на что угодно. Таким образом, мех морской выдры обменивался на китайский чай.   

Получается, сделал вывод я, глобализация проникла сюда, на край света, еще в девятнадцатом веке!

Затем Кларенс вынес нам еще два экспоната, считающихся ценнейшими в музее. Первым была веха – прямоугольная бронзовая табличка с крестом и надписью “ЗЕМЛЯ РОССIЙСКАГО ВЛАДЕНIЯ”, ниже надписи имеется порядковый номер – 12. По приказу Баранова здесь было оставлено двадцать шесть таких вех, и этот экземпляр – единственный из сохранившихся. В те времена такие таблички были чем-то вроде пограничных столбов, знаками принадлежности этих краев российской короне.
Второй экспонат оказался еще более любопытным. Это был ритуальный тлинкитский головной убор, представляющий собой шлем самобытной формы, похожий на шляпу с полями и высоким узким цилиндром характерной формы, увешанный чем-то вроде бус. Он называется Шлем мира. Тлинкиты с такими шлемами часто встречаются в виде барельефов на тотемных столбах и на исторических картинах. Шлем был сделан из меди. Оказывается, это был подарок Александра Баранова вождю тлинкитов Катлиану в знак примирения после битвы 1804 года, став чем-то вроде знакомой всем трубки мира. Он приказал сделать этот шлем из самовара, что особенно потрясло тогда индейцев. Самое интересно, что этот Шлем мира не принадлежит музею, а является собственностью тлинкитских кланов, и они по-прежнему периодически используют его в своих ритуальных церемониях. В музей же шлем сдается периодически, так сказать, на временную экспозицию.

ФАКТЫ ОБ АЛЯСКЕ:
В ПОГОНЕ ЗА МОРСКИМ ЗВЕРЕМ.

Как известно, сам Витус Беринг, как и многие моряки из Второй Камчатской экспедиции, скончались от цинги на обратном пути. Уцелевшие участники рассказали, что прибрежные воды Аляски буквально кишат морскими выдрами, еще называемых каланами. Высочайшее качество меха этих животных, а он считался тогда самым ценным в мире, и послужило стимулом к освоению Аляски русскими промышленниками.
Они заставляли алеутов и алютиков, прирожденных рыболовов, охотиться на каланов и основали базы, куда свозились шкуры, на островах Прибылова в Беринговом море, а также на Кодьяке.
Между прочим, глядя на карту Русской Америки, приходишь к выводу, что ее территории почти точно совпадали с ареалом обитания каланов!
В восемнадцатом столетии ареал этого морского зверя напоминал гигантскую дугу, вытянувшуюся в северной части Тихого океана от Сахалина и японских островов Хонсю и Хоккайдо далее на Курильские острова и Камчатку, затем, через Алеутские острова, на Аляску и вниз по тихоокеанскому побережью Северной Америки – вплоть до самой Калифорнии!
А территории Русской Америки, как известно, простирались от Командорских островов (крайней западной части Алеутского архипелага, оставшихся затем в составе России), затем по всей цепочке Алеутов, далее ¬– по южному побережью континентальной Аляски вплоть до Калифорнии, где стояла тогда фактория Форт-Росс. И лишь десятилетия спустя, уже в первой половине девятнадцатого века, русские исследователи, такие, как Отто Коцебу и Глеб Шишмарев, обследовали аляскинские территории к северо-востоку от Чукотки, на берегах Северного Ледовитого океана, а также углубились в земли континентальной Аляски.


Вообще, Ново-Архангельск в период его расцвета, уже в середине девятнадцатого века, годы спустя после побед Баранова, прозывался "Парижем на Тихом океане". Это был крупнейший на то время город тихоокеанского побережья, соперничавший только с Сан-Франциско. Русские колонисты построили здесь факторию для добычи меха морских выдр и другой торговли с местными коренными народами. Одновременно возник форт, чтобы охранять факторию. Затем верфь, чтобы строить торговые и военные суда, причем не только парусные, но и паровые! В Ново-Архангельск привозили плоды хлебного дерева из Океании, здесь звенело испанское серебро, жены колонистов пекли хлеб из калифорнийской муки, а их мужья радовали себя вином и ромом из Чили и Перу, пили бразильский кофе, курили табак из Вест-Индии. Сюда везли соль с Гавайских островов, тропические плоды из Филиппин, шелка из Китая. А русские продавали... лед в Калифорнию! В те времена там уже началась Золотая лихорадка и местным салунам и ресторанам требовались естественные холодильники для хранения продуктов и добавления льда в виски...

* * *
Но все же именно красочные тотемные столбы, а не развитая торговая экономика Русской Америки больше всего поразили нас!

Их вырезают из цельного ствола могучей сосны. У столбов многоярусная структура, они представляют собой вертикальные барельефы, раскрашенные в красные, голубые и черные цвета. Прямо как на тату у Тома-тлинкита! 

Тотемный столб – это целое послание миру, почти книга, обращенная тем, кто умеет читать его символику – стилизованные изображения птиц, животных и людей.

Каждый столб имеет свой сюжет – комбинацию вырезанных из цельного дерева фигурок, таких, как ворон или медведь, женщина или мужчина, расположенных одна над другой. Возводят столбы в этих краях с незапамятных времен. Как поэтично выразился Том:

– Эта традиция уходит вглубь времен, в ту эпоху, когда еще деревья не росли на Аляске.

А ведь эта фраза может означать, что первые столбы начали воздвигать очень-очень давно, в эпоху Ледникового периода, подумалось мне.

Меня интересуют передовые исследования в области развитых цивилизаций неолита, признаки существования которых находят в последние годы все больше и больше в прибрежных районах мира. Изыскания эти проходят на стыке мифологии, археологии, геологии, лингвистики и генетики. Если легенды говорят о затопленных городах или дворцах в том или ином месте, а по геологическим данным видно, что там, где сейчас океан, раньше была суша, затопленная затем повышением уровня Мирового океана вследствие таяния ледников, то морским археологам впору начинать проводить погружения в этих местах. Очень большая вероятность, что можно обнаружить подводные развалины, которые могут оказаться древнее, чем египетские пирамиды!

Именно так и произошло, например, с Дваркой в Индии, легендарным "городом Кришны". Согласно древнеиндийскому эпосу "Махабхарата", бог Кришна, земное воплощение Вишну, основал этот город и долгое время правил в нем. Индийская мифология говорит, что рядом с нынешним, современным городом Дварка было два других, стоявших там, где ныне катятся воды Индийского океана. В результате двух катастрофических наводнений, продолжают легенды, эти города, сначала самый первый, древнейший, потом второй, построенный недалеко от него, были последовательно поглощены океаном. Затопление второго города произошло в день, когда скончался Кришна: "океан поднялся и поглотил весь город Дварка". День смерти Кришны является одной из универсальных, ключевых дат в индийской мифологии: это день начала Кали-юги, самой темной из четырех эпох, через которые проходит человечество за время своего существования. Эпоха эта, Кали-юга, продолжается и поныне...

Чтобы понимать древность событий, произошедших в Дварке: Кали-юга началась в 3102 году до нашей эры. Свыше пяти тысяч лет назад. Пирамиды в Гизе начали возводить пятьсот лет спустя.

А что говорит наука по поводу мифов Дварки, сказочного “города Кришны”? Геологические реконструкции свидетельствуют, что эти ушедшие ныне на дно океана районы ранее были на суше, так как уровень океана был ниже из-за сковавших Землю льдов во время Ледникового периода. Затем, по мере таяния ледников, море начало наступать – и затапливать плодородные земли.

Сопоставив данные науки и мифологии, в последние несколько лет индийские морские археологи провели целый ряд погружений в районе Дварки, во время которых обнаружили развалины зданий на глубинах до двенадцати метров, на расстоянии до километра от современной береговой линии. Согласно сухим геологическим данным, последний раз в этом районе такие глубины были на суше около четырех тысяч лет назад. Легенды оказались правы!

Поэтому морские археологи намерены продолжать здесь погружения, еще дальше от берега, где, как они предполагают, опираясь на логику научного мышления и уже полученные данные полевых исследований, находятся те самые легендарные доисторические руины, поглощенные морем в день смерти Кришны, свыше пяти тысяч лет назад...

Таким образом, возвращаясь к Аляске: в мифах зачастую содержатся символические, закодированные сообщения о фактах, реально случившихся в далеком прошлом.

Поэтому сама фраза Тома, индейца-тлинкита, частично живущего в мире традиций своего народа и знающего его мифологию, – "когда еще деревья не росли на Аляске", – возможно, указывает на то время, когда эти земли были покрыты толстым слоем льда, где деревья расти не могли по определению. Это сейчас Аляска покрыта разнообразной растительностью – густыми дождевыми лесами, тайгой и тундрой.

Но так было не всегда.

Время, когда природные условия соответствовали тем, что описал Том, действительно существовали на Аляске. Это было в эпоху последнего Ледникового периода. Кроме узкой береговой линии, вся остальная территория была покрыта ледниками. Ледниковый период закончился в этих местах около двенадцати тысяч лет назад. И это – неоспоримый и объективный научный факт.

Так же, как тот факт, что деревья не растут на льду.

Получается, что традиция возведения тотемных столбов насчитывает тысячи лет и уходит своими корнями в эпоху Ледникового периода!

Косвенно об этом говорит и тот факт, что у коряков, одного из коренных народов Камчатки, существуют подобные тотемные столбы, только они меньше по размерам и их не раскрашивают. Ведь как известно, первые люди пришли в Америку из Сибири и Дальнего Востока, принося свои верования и традиции в Новый Свет…

Находясь на Аляске, все время восхищаешься природной красотой этих мест: густым еловым и сосновым лесам, зеленым сопкам, горам с заснеженными вершинами - и синему океану, в глубинах которого плавает красная рыба… Поразительно красиво!

Вот бы русских туристов в эти места! Для туризма тут есть все: потрясающая природа, исторические достопримечательности, связанные с колоритной жизнью коренных народов и русских колонистов, и, конечно, все достоинства и плюсы современной американской цивилизации… Кто-то скажет, что Аляска находится очень далеко от Москвы и Европейской России, стоит все это дорого, лететь долго и утомительно. Это так. Но это все окупится – за счет новых знаний и впечатлений! Да и просто мчаться почти двадцать часов чистого полетного времени на край света – разве это уже не приключение и не одно из удовольствий жизни? В России хватает интересующихся историей своей страны людей, которые могут позволить себе столь увлекательное путешествие. Народ этот буквально пойдет сюда валом, если все правильно организовать. Будь Аляска раньше японской, например, здесь бы от японских бабушек и дедушек в панамах и с фотокамерами проходу не было! Просто мало у нас кто знает, что эта американская земля была когда-то русской, и только местные жители бережно хранят свою историю и помнят ту эпоху, бурную и противоречивую…

* * *
А вечером мы отправились в небольшой ситкинский аэропорт, откуда начинался наш путь в Анкоридж, крупнейший город Аляски. Мы с Джоном сидели рядом. Глядя в иллюминатор, он весь полет проводил для меня своеобразную аэроэкскурсию по Кордильерам и Чугачскому хребту: вот это – Логан, высочайшая вершина Канады, там – ледник Виктории, а вот там – ледниковая река с плывущими по ней айсбергами. Похоже, он знал здесь каждую деталь ландшафта, от крупной до самой незначительной.




























ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
"ПОСЛЕДНЯЯ ВЕЛИКАЯ ГОНКА" И РУССКО-АМЕРИКАНСКИЕ КОЛОНИАЛЬНЫЕ ПЕВЦЫ

В штате Аляска проживает всего-навсего шестьсот пятьдесят тысяч человек, из них только в Анкоридже – двести пятьдесят тысяч. Это при том, что Аляска занимает огромную территорию, это самый большой американский штат, превосходящий следующий по размерам, Техас, в два с половиной раза! Аляска – это пятая часть всех Соединенных Штатов. Людей здесь относительно территории живет действительно мало, зато тут обитает множество крупных и мелких животных, таких, как медведи и лоси, волки и лисы, олени-карибу и завезенные с Чукотки олени северные, и, конечно же, белоголовые орланы и черные вороны. Реки кишат рыбой, особенно во время нереста, в море плавают киты и такие рыбные флагманы, как лосось и палтус, aka Halibut, а по дну морскому передвигаются крабы, королевские и снежные. Кстати, «Смертельный улов», знаменитый реалити-сериал канала «Дискавери», посвящен именно ловле крабов в холодных и бурных водах Берингового моря.

ФАКТЫ ОБ АЛЯСКЕ:
ПЕРВЫЕ ЛЮДИ В АМЕРИКЕ.

Человек впервые оказался в Америке, до того ненаселенной, перейдя туда из Евразии по существовавшему во время Ледникового периода перешейку между Чукоткой и Аляской. Фактически, это был даже не перешеек, а обширная территория, называемая Берингией и занимавшая значительную часть современного Берингова моря. Острова Врангеля и Святого Лаврентия – осколки Берингии, названной так в память о Витусе Беринге. Существует, кстати, совместный российско-американский проект одноименного национального парка, призванный сохранять природное разнообразие и историко-культурное наследие этих мест.
Согласно подтвержденным археологическим данным, первые люди, по-видимому, охотничьи племена, начали переходить с Чукотки на Аляску в районе XV тысячелетия до нашей эры. Более ранние даты переселения человека в Америку пока не получили надежных материальных подтверждений. Переселения происходили в несколько волн, в том числе и по цепочке значительно более крупных в древности Алеутских островов, когда Берингия уже стала затапливаться повышающимся уровнем Мирового океана. Это была более поздняя волна переселенцев и эти люди приходили в Америку с Японских островов (культура Дзёмон) и с Камчатки. Затем, постепенно, они расселялись по Америке, пройдя весь этот континент от Аляски до Огненной Земли. Все многочисленные коренные культуры Америки, включая майя, инков и ацтеков, – это далекие потомки сибирских охотников и японско-камчатских рыбаков!
Таким образом, в древности Аляска стала для молодого человечества настоящими воротами в Новый Свет.


В этот день первым по графику съемок было посещение русско-американской семьи, живущей под Анкориджем. Мы знали, что они разводят ездовых собак, так как Джим, глава семьи, является погонщиком собак, или машером, по-местному.

Но мы не знали, как много у них этих собак!

У Джима Ланье и Анны Бондаренко, наших новых знакомых, просторный двухэтажный деревянный дом, расположенный среди леса. Дом сделан из пород дерева светлых тонов, с высоким потолком от пола до самой крыши и поэтому кажется наполненным воздухом и светом. За окном – лес, неподалеку – железная дорога, по которой ходят поезда – шумят они не так сильно, можно привыкнуть и эти звуки вплетаются в общий природный фон. А если спуститься вниз по оврагу, то там, метрах в тридцати от дома, находится собачий вольер под открытым небом. 

В нем, как можно догадаться, проживают их ездовые собачки. В количестве пятидесяти душ. Именно душ, как сказала Анна:

- У каждой собаки – свой неповторимый характер, свои повадки и замашки. Поэтому мы считаем, что у каждой собаки есть душа.

Собаки живут на самом деле в двух вольерах. В одном – только суки, в другом, соответственно, кобели. У каждой псины своя будка, вокруг которой они бодро бегают на цепи. В отличие от наших будок, домики аляскинских собак имеют плоские крыши, на которые хозяева насыпают им сухой корм. Тогда псы встают на задние лапы и начинают радостно поедать его. Некоторые, особо ретивые, вскакивают в припадке энтузиазма прямо на крыши. Когда приходят хозяева, собачки начинают возбужденно лаять и носиться по цепи вокруг своих домиков. Некоторые даже подвывают, пытаясь обратить на себя внимание.

Зная, что впереди у нас встреча с ездовыми собаками, я предполагал увидеть здесь пушистых сибирских лаек или аляскинских маламутов. Ведь все классические ездовые собаки на фотографиях выглядят именно так. Однако, в вольере Джима был только один классический сибирский хаски по кличке Агли – “Уродец”. Имя собаки явно диссонировало с внешностью: Агли – настоящий красавец, с голубыми глазами, черно-серо-белой пушистой шерстью, мускулистый, с мощными лапами. Все остальные собаки Джима представляли собой аляскинскую породу ездовых собак – не очень крупных псов со светлой, почти белой и короткой шерстью. Но глаза у них точно от лаек, проникновенные, голубовато-серые, как вода северного озера. Джим сказал, что все дело в том, для какой именно гонки используются собаки.

– Есть быстрые, а есть выносливые, – объяснил он, – для гонок на собачьих упряжках на сверхдальние дистанции.

И Джим разводит как раз таких собак. И не просто разводит, но и сам участвует в гонках. И не где-то, а в крупнейшей на Аляске и во всем мире гонке на собачьих упряжках со звучным названием «Айдитарод»!

Айдитарод (Iditarod) – это индейское поселение, затерянное в глуши юго-западной Аляски, буквально оно означает «Далекое место» на языке индейцев-атабасков. С 1973 года на Аляске проводятся знаменитые гонки на собачьих упряжках под одноименным названием. Маршрут их был определен исторической традицией. Издревле эскимосы-инупиаты и индейцы-атабаски перевозили товары на собачьих упряжках этими дорогами. Поэтому, чтобы увековечить местный "великий шелковый путь", и решили организовать эту крупнейшую аляскинскую гонку и провести ее трассу по следам торговых трактов, проложенных предками коренных жителей.

А непосредственной причиной организации гонок стало желание аляскинцев отметить драматические события зимы 1925 года, когда с помощью собачьих упряжек удалось доставить из Анкориджа груз с вакциной в охваченный эпидемией дифтерии город Ном, что расположен на Беринговом море и глядит в сторону Чукотки.

После вспышки болезни в январе 1925 года в полуторатысячном тогда Номе начали умирать дети, а толстый лед сковывал бухту и поэтому город был отрезан от внешнего мира.

Вот тогда c радиостанции Нома и пошла радиограмма:

«Ном вызывает… Ном вызывает…
У нас вспышка дифтерии…
Нет вакцины… Срочно нужна помощь…».

Сразу откликнулись ближайшие места, где могли помочь: Сиэтл (с предложением выслать самолет с вакциной) и Анкоридж (где вакцина находилась в местном железнодорожном больнице). Однако, из-за тяжелейших погодных условий на Аляске самолет из Сиэтла не смог вылететь в Ном.

И оказалось, что доставить сыворотку, чтобы спасти от смертельно опасной болезни жителей, можно только на собачьих упряжках из Анкориджа. В кратчайшие сроки была снаряжена масштабная экспедиция-эстафета между Анкориджем и Номом, состоявшая из двадцати машеров и ста пятидесяти собак. Погода была ужасной, полярная февральская ночь, стужа, снежные бураны, из-за которых иногда погонщики видели не дальше своей вытянутой руки. Несколько раз упряжки переворачивались. Но время поджимало, в Номе умирали люди и эта транспортная операция стала настоящей гонкой со смертью. Погонщики и их собаки упрямо, несмотря на арктический ветер и зияющие полыньи на льду залива Нортона, через который пошли упряжки, чтобы срезать путь к Ному, пробивались вперед. В итоге 2 февраля в 5:30 утра вакцина была доставлена и жизни сотен людей были спасены. Машеры Леонардо Сеппала и Гуннар Каасен, прошедшие самые тяжелые участки пути, а также вожаки их упряжек, эскимосские лайки Того и Балто, стали национальными героями Америки.

Эта яркая история – часть героического аляскинского эпоса, ставшая и частью истории гонок «Айдитарод».

Соревнования проводятся каждый год в марте. Соответственно, трасса начинается в Анкоридже и тянется на северо-запад до того самого Нома, Она проходит через целый ряд городков и деревень, включая населенные пункты с такими говорящими названиями, как Николай и Галина. Разумеется, и сам поселок Айдитарод также лежит на пути гонок.

Длина трассы превышает тысячу миль, а если точнее, она тянется ровно 1 049 миль, или свыше полутора тысяч километров. Дело в том, что цифра "49" имеет здесь символическое значение. Аляска официально была объявлена штатом США 3 января 1959 года, и на тот момент она оказалась как раз сорок девятым штатом. Для сравнения, Гавайи стали последним на данный момент, пятидесятым, штатом США буквально через несколько месяцев, 21 августа того же года.

"Айдитарод" для Аляски – это все равно, что чемпионат мира по футболу для остальных жителей планеты. В ней участвует до сотни погонщиков-машеров, у каждого – по десятку собак. На протяжении гонки упряжки можно менять дважды. Погонщики с собаками должны пройти через целый ряд "чекпойнтов" – контрольных пунктов, на которых их ждут судьи, замеряющие время прохода. За гонкой следит вся Аляска, это – главная новость по телевизору: вертолеты с репортерами висят в небе над трассой, в каждом городке собираются толпы встречающих с транспарантами, радостными возгласами, объятиями и похлопываниями по плечу. Существует и мощная индустрия, продающая майки и бейсболки и прочие аксессуары с символикой "Айдитарода", а также и официальную собачью еду гонок.

У "Айдитарода", как у всякого эпоса, есть свои легенды и свои герои, причем Джим – один из них. Наиболее успешным "машером" (что означает погонщик собак, или каюр, по-чукотски) является знаменитый Лэнс Макки, выигрывавший "Айдитарод" четыре раза подряд с 2007 по 2010 годы! Действующим чемпионом, победившим в гонке 2012 года, является Даллас Сиви. Он – машер в третьем поколении, в этом году в гонке принимали участие его отец и брат. Даллас – еще и самый молодой чемпион, на момент победы ему было двадцать пять лет. Его отец, Митч Сиви, выиграл "Айдитарод" в 2004-м, а дед, Дэн, принимал участие в четырех гонках, включая самую первую, в 1973 году!

Между прочим, сегодня победитель «Айдитарода» получает пятьдесят тысяч долларов и новый внедорожник, а общий призовой фонд в 2011 году составил свыше полумиллиона долларов!

В начале двухтысячных в этой гонке принимал участие наш знаменитый путешественник Федор Конюхов. Хоть он был и не профессионалом, но, к своей чести, Федору удалось завершить гонку, пусть даже и на последнем, 68-м месте, с результатом в 17 дней, 10 часов, 53 минуты и 0 секунд. Для сравнения, рекорд гонок, принадлежащий ныне чемпиону 2011 года Джону Бейкеру, составляет 8 дней, 19 часов, 46 минут и 39 секунд. Все равно, результат Федора выглядит очень достойно, учитывая, что многие профессиональные машеры и их собаки не выдерживают трудностей и темпа гонки и сходят с дистанции. Например, в тот год стартовал восемьдесят один участник, из которых тринадцать были вынуждены покинуть гонку до ее завершения.

Между прочим, Конюхов – отнюдь не единственный русский, отметившийся в Айдитароде. Например, Николай Эттыне, каюр с Чукотки, трижды принимал участие в гонках и показал свой лучший результат в 2002 году со временем 13 дней, 8 часов, 18 минут и 58 секунд, что позволило ему занять 45-е место.

На Аляске проводится и множество других подобных соревнований, включая также очень известные гонки "Юкон Куэст" (Yukon Quest). Но главным все-таки остается "Айдитарод".

Этой гонке аляскинцы дали очень красивое, драматическое название: The Last Great Race – «Последняя Великая гонка». Перед глазами сразу встают образы героических персонажей Джека Лондона времен Золотой лихорадки, такие, как Смок Беллью и индеец Серый Бобр. Но Анна, жена Джима, обладает еще более героическим титулом, который ей присвоили американцы, он звучит так:

The first Russian woman in the Last Great Race – «Первая русская женщина в Последней Великой гонке».

Она принимала участие в гонке дважды – и дважды благополучно дошла до финиша, причем в 2002 году даже попала в первую призовую тридцатку, несмотря на то, что сломала себе руку.

– Это случилось километров за четыреста до финиша. Было очень трудно, но, как русская женщина, я решила, что русские – не сдаются, и я пройду эту гонку! И вот так, на зубах, я ее и закончила! Для меня это было большой победой…

Вообще-то, главной причиной приезда в этот дом было то, что Джим, Анна и их четырнадцатилетний сын Джимми и есть те самые Русско-Американские колониальные певцы, о которых я вычитал еще в России. Это небольшой семейный ансамбль, исполняющий русские, американские и алеутские песни.

Анна, симпатичная шатенка лет сорока пяти с мягким южнорусским говором, родом с Кубани, – профессиональная актриса. Еще в конце восьмидесятых – начале девяностых она несколько раз побывала вместе с хором Магаданского музыкального театра с гастролями на Аляске. Во время одного из посещений встретила здесь Джима и впоследствии вышла за него замуж. Между прочим, сам Джим, по свой основной специальности, сейчас он уже на пенсии – ни много, ни мало, врач-патологоанатом.

– Когда я третий раз сюда приехала, – говорит Анна, – то решила остаться на Аляске, мне здесь очень понравилось. Я пошла на прослушивание в хор Alaska Chamber Choir – Аляскинский камерный хор – и Джим там пел, он был баритоном, красивый голос такой, сочный!

Возвращаясь первый раз с Аляски в Магадан, еще в 1989 году, она сделала любопытное наблюдение:

– Я обратила внимание, что здесь все улыбаются. Когда я летела обратно в самолете, у меня даже щеки болели, так много я улыбалась в Америке!

Специально для наших съемок они надели потрясающей красоты сценические русские костюмы в сине-бело-красных цветах и дали небольшой домашний концерт. Особенно впечатляющим номером, как говорят американцы, special, было исполнение а капелла американского, русского и аляскинского гимнов в исполнении Джимми, а также «Вдоль по Питерской», сольный номер Джима под аккомпанемент Анны на пианино.

- Мы с Джимом познакомились в хоре. Я думаю, нас объединила музыка, а также он был машером, – рассказывала Анна о своем первом опыте самостоятельной езды на собаках. – И я помню, когда он первый раз меня спросил: хочу ли прокатиться на собаках? Я ответила: конечно, а что там сложного! Встал за сани, стоишь и стоишь… В общем, он сел в сани, а я сзади встала. И вот мы едем ночью, звезды светят, и я его спрашиваю: Джим, а что ты делаешь, если надо поворачивать? И в этот раз как раз надо было поворачивать направо. И собаки повернули направо, а я пошла прямо и свалилась! Так что это было мое первое крещение на ездовых собаках, – заключила она, смеясь.

Сам Джим, бородач с внешностью настоящего северянина, – уважаемый на Аляске машер, неоднократный участник «Айдитарода». Первый раз он выступал в гонке еще в 1979 году, и периодически, не каждый год все-таки, участвует в ней и поныне. Его лучший результат – восемнадцатое место, что реально круто, учитывая, что в гонке участвует под сотню человек, до половины могут сойти с дистанции, а важной целью является попадание в тридцатку первых. Первые тридцать финишировавших получают денежные призы – чего достигла Анна в одну из своих двух гонок. Рекорд Джима – немногим более девяти дней и нескольких часов, что сравнимо с результатами победителей гонок. В первую тридцатку он попадал несколько раз. Не зря говорят: стабильность – признак класса. О Джиме, обладающим также специальным Призом симпатий самих машеров, даже писал знаменитый спортивный журнал Sports Illustrated. Он показал нам этот номер с своей большой фотографией, где еще довольно молодой Джим несется на санях с собачками где-то по трассе среди холодных снегов Аляски. Сейчас ему уже семьдесят два, что делает его на данный момент самым возрастным гонщиком за всю историю соревнований! Причем класс никуда не пропал: в гонке 2012 года Джим первым пересек важный рубеж – половину трассы, что отмечается специальным призом, которым удостаиваются машеры за это достижение.

– Иногда во время гонки вы разбиваете ночлег у одного из контрольных пунктов, – рассказывает он. – А порой приходится ночевать прямо на трассе. Спать прямо в санях. Это очень непросто, вы постоянно недосыпаете, на сон приходится всего один или два часа в сутки. Все это крайне выматывает, иногда даже начинаются галлюцинации, мерещится всякое... легко можно получить травму. Как это случалось со мной. Вот это – и тут Джим показал свои немного скрюченные пальцы на обоих руках, – следы того обморожения. Кроме того, я потерял мизинец на ноге, случалось, и кости ломал. В общем, не зря мы называем "Айдитарод" Последней Великой гонкой.

Затем, чтобы, по-видимому, произвести на нас впечатление, а, скорее всего, чтобы просто рассмешить, Джим взял в руки маленькую коробочку, дотоле стоявшую на столе среди его кубков и открыл ее. Там, маленький, твердый и забальзамированный, и лежал тот самый мизинец!

Gee! – «Налево!», Haw! – «Направо!». Именно так погонщики управляют своими собаками во время гонки. Идеальная погода для них – минус десять по Цельсию или холоднее. Во время проведения «Айдитарода» температурный режим колеблется между минус 18 и минус 30 по Цельсию. «Джи!», «Хо!» – кричат машеры – и упряжки несутся сквозь аляскинские снега, среди Белого Безмолвия…

* * *
А на обратном пути нам посчастливилось в первый раз увидеть здесь Того-Чьи-Рога-Висят-На-Домах–С–Древних–Времен.

Он просто стоял на обочине хайвея, смотрел на проезжающие мимо машины. Он стоял в городской черте Анкориджа.

Один из символов Аляски.

Лось.


























ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
"А ИЗ МОЕГО ОКОШКА РОССИИ ВИДНО НЕМНОЖКО!"

Вечером, уже после лося, нас ждало еще одно потрясение, но уже другого рода. Джон назначил нам встречу в японском ресторанчике, чтобы за свежайшими суси и горячим сакэ обсудить план завтрашних съемок. Мы, в полном составе, впятером, выдвинулись туда пешком из отеля, так как идти было недалеко. Идем себе по широкому авеню мимо разнообразных сувенирных магазинчиков, где продают всякую аляскинскую всячину - тишотки, брелки, статуэтки, бейсболки, глазеем. И вот очередной сувенирный магазин – и висящая в витрине майка с надписью:

I CAN SEE RUSSIA FROM MY WINDOW.
Что можно перевести и как «А из моего окошка России видно немножко».

Представьте себе пять человек, которые, увидев эту надпись, внезапно остановились, замолчали и стоят, вылупив глаза на выставленную в витрине майку с диковинной надписью. Так продолжалось секунд тридцать. Называется это так: коллективный ступор. Именно так и никак иначе.

Как я вскоре выяснил, фраза, эта ставшая в Америке крылатой, принадлежит знаменитой Сэре Пэйлин, бывшему губернатору Аляски. В 2008 году она была кандидатом в вице-президенты США в связке с Джоном Маккейном, но победил Барак Обама. Сэра – девушка очень консервативная и весьма популярная здесь, ведь Аляска – штат республиканский. Чтобы понять, насколько она здесь популярна, приведу простой факт: один из кодьякских сортов эля называется Sara Pale Ale, что представляет собой игру слов, так как pale ale и Palin фонетически созвучны. Первое – это традиционный английский сорт пива, полученный методом верхового брожения, а второе, разумеется, фамилию экс-губернатора Аляски. Фигура ее при этом очень противоречивая, кто-то ее в Америке почти боготворит, кто-то ненавидит.

Ее еще называют тут hockey mom - "хоккейная мама", это своеобразная аляскинская адаптация американского фразеологизма soccer mom, что означает “футбольная мама”. Выражение это относится к замужней домохозяйке, проводящей много времени со своими детьми школьного возраста и уделяющей особое внимание их спортивному воспитанию. Футбол на Аляске не в почете, зато хоккей очень популярен. Сэра Пэйлин органично вписывается в этот образ, – у нее пятеро детей! Она очень привлекательная женщина, в свое время – во второй половине восьмидесятых – Сэра стала стала Мисс Василла (это местный городок, в его названии отчетливо слышны русские корни) и стала третьей на всеаляскинском конкурсе красоты.

Еще одна интересная деталь: какое-то время она училась в Университете Айдахо в городе... Москва, или Москоу, как он звучит по-английски. Как говорится у Харуки Мураками, все связано.
__________________________________________________________
ФАКТЫ ОБ АЛЯСКЕ.
ГДЕ НА АЛЯСКЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВИДНО ИЗ ОКНА РОССИЮ.

На Аляске действительно есть места, где можно увидеть Россию из окна в буквальном смысле этого слова.
Во-первых, это лежащие посередине Берингова пролива острова Диомида, открытые в 1728 году Витусом Берингом. Малый Диомид (другое название – остров Крузенштерна) принадлежит Америке, а Большой Диомид (остров Ратманова) – России. Эти скалистые острова высятся среди холодных вод, где сходятся Северный Ледовитый и Тихий океаны и между ними пролегает не только граница между Россией и Соединенными Штатами, но и Линия перемены дат. Расстояние между ними – всего четыре километра, которые разделяют сегодня и завтра, прошлое и будущее. Их разделяет двадцать один час, поэтому когда на Малом Диомиде девять утра понедельника, то на Большом – уже шесть вечера вторника!
На американском острове вот уже тысячу лет существует эскимосское селение Игналук, где сейчас живет около 170 человек, там есть школа и магазин, а почта в хорошую погоду доставляется на вертолете. На нашем расположена, разумеется, пограничная застава. При этом еще с 1989 года между островами существует режим безвизового сообщения. Зимой с острова на остров можно пройти по толстому льду, на него даже садятся легкие самолеты! Кстати, Большой Диомид по-эскимосски называется “Имаклик”, что означает “окруженный водой”, а Малый Диомид – “Ингалик”, что значит “противоположный”.
А второе место на Аляске, откуда видно Россию, это поселок Гамбелл на северо-западной оконечности затерянного в Беринговом море острова Святого Лаврентия, осколка древней земли Берингии. Говорят, что в советское время в Гамбелле существовал бар под названием USSR, из которого открывается вид на горы Чукотки в районе бухты Провидения. Между прочим, остров Святого Лаврентия находится ближе к Чукотке, чем к Аляске. Соответственно, континентальную Аляску с него не видно!

А сама фраза "I can see Russia from my window" родилась в полемике с политическими конкурентами, когда Сэра решила доказать, что тоже кое-что смыслит во внешней политике. Вот она и продемонстрировала это, заявив, насколько ей близка Россия.

Джон наш, кстати, немного знаком с ее мужем, Тодом Пэйлином, и очень хорошо о нем отзывался. Джон участвовал в съемках фильма про Сэру Пэйлин в ее бытность губернатором в качестве локейшн-скаута и много общался с ним во время работы над этим проектом.















































ПИСЬМО ПЯТОЕ
ДАЛЬШЕ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

После съемок в Анкоридже мы двинулись на юг, на Кенайский полуостров, омываемый Тихим океаном, чтобы увидеть поселения русских колонистов и деревни староверов. Первых и вторых путать не стоит. 

Колонисты – это потомки основателей Русской Америки. А староверы начали приезжать сюда значительно позже, уже в двадцатом веке. И о тех, и о других – речь пойдет впереди.

Хайвей из Анкориджа на Кенай тянется через живописнейшие места, слева и справа – горы, покрытые снегами и хвойными лесами. Северная природа, синее небо с белыми облаками, ослепительно белый снег, темно-зеленые еловые массивы, густые у подножий гор и исчезающие в горних высях… Где-то здесь расположены и шикарные горнолыжные курорты, типа Гёрдвуда, городка под Анкориджем, где живет Джон.

Это действительно край потрясающей красоты и природного богатства и очевидно, почему тысячи лет здесь жили алеуты и тлинкиты, почему русские ради этого пересекли Берингов пролив и добывали пушнину и морского зверя, и почему, наконец, белые американцы гордятся тем, что живут на Аляске, крайнем северо-западе североамериканского континента, и любят эту величественную землю и ее суровый климат.

Дальше Аляски идти уже некуда, понимаешь, что здесь – край земли. Этот гигантский полуостров омывается водами двух океанов. Самый-самый дальний фольклорный Дикий Запад заканчивается именно тут, среди покрытых снежными шапками Кордильер и в ледяном Беринговом море. Если же перевалить через эти горы, то вскоре тайга перейдет в тундру, это уже территория, которая называется Северная низменность. И где-то совсем далеко, за Полярным кругом, начинается Северный Ледовитый или Арктический, как его называют американцы, океан.

ФАКТЫ ОБ АЛЯСКЕ:
РАЗНЫЕ ИМЕНА АЛЯСКИ.

Название «Аляска» восходит к алеутскому «Альешка», что означает «Великая земля» и по-английски передается как The Great Land. Помимо этого, по сложившейся традиции каждый американский штат имеет свое неофициальное название. На автомобильных номерах любого штата обязательно присутствует его неформальное имя. Например, штат Нью-Йорк – это "Имперский штат", Калифорния – "Золотой штат", а Техас известен как "Штат Одинокой звезды".
У Аляски тоже есть свое неофициальное – и очень поэтичное –название: The Last Frontier, что означает "Последний рубеж". Таким образом, у этого штата существует целых два равноценных и одинаково известных в Америке неформальных названия – "Великая земля" и "Последний рубеж".

Алеуты, один из местных коренных народов, этнически относящийся к эскимосам, испокон веков жили и живут на Алеутских островах, вулканическом архипелаге, протянувшимся на запад на тысячу миль почти до самой Камчатки и примыкающим к материку на востоке. Алеутская гряда – это действительно огромный мир, самодостаточная реальность людей, которые с незапамятных времен жили среди моря и жили морем. Поэтому сама материковая часть и была для островитян той самой огромной, неизведанной, Великой землей.

Одних только национальных парков здесь, на Аляске, существует около двух десятков! Тот, где расположена гора Мак-Кинли, высочайшая вершина Северной Америки, называется "Денали", еще один – «Чугач», третий – «Национальный исторический парк Ситка», а четвертый, где находится множество действующих вулканов, – и вовсе – «Долина десяти тысяч дымов»! Этот парк возник из ниоткуда в результате извержения в 1912 году. Интересно, что территории крупнейших национальных парков Аляски превышают площади иных штатов США, таких, например, как Делавэр или Род-Айленд. Кстати, сами аляскинцы называют Мак-Кинли не Мак-Кинли, а Денали, это – исконное, индейское название знаменитой горы, поэтому и окружающий гору национальный парк получил такое же название. 

Все время чувствуется здесь какая-то первобытная, первозданная мощь. Что-то очень независимое, основательное. Это ощущение витает в воздухе, местные называют его духом Аляски. Он выражается и в величественной природе с заснеженными горами и океанскими просторами, и в больших и мощных машинах, и во множестве диких животных, сосуществующих с человеком, стоит буквально выйти "за околицу", и в самом мироощущении людей. Даже занятия здесь настоящие, подлинные, древние – охота, рыбная ловля, езда на собачьих упряжках. Как сказал Джим Ланье:

– С детства у меня была мечта "жить по-аляскински", а это означает быть машером и заниматься промысловым рыболовством.

Большинство населения современной Аляски – белые. Но белые эти полностью переняли мироощущение индейцев и эскимосов, живущих тут с начала времен. Этот древний, языческий пласт восприятия себя как небольшой и не самой важной части этого огромного дикого мира определяет сознание местных жителей. Орел и Ворон охраняют тебя. Рыба в океане и олень в лесу кормят тебя. Медведя в тайге надо уважать, иначе он убьет тебя.

Здесь, на Аляске, чувствуешь, что ты – всего лишь часть этого Великого Нечто. Эти могучие горы стояли здесь до нас сто миллионов лет, упираясь заснеженными вершинами в небесный свод, и будут стоять еще дольше после нас. Волны океана всегда бились о скалистые берега Аляски, и всегда будут биться. Северное сияние все так же будет полыхать своими огромными зеленовато-лиловыми знаменами и трещать в ясном небе полярной ночи. Мы все уйдем, а Великое Нечто останется.

* * *
На пути по живописному Кенайскому полуострову на юг остановка на ланч случилась в придорожном дайнере под названием Maptowne Cafe. Экстерьер его был исполнен в желтых тонах, а заведение это запомнилось своим исключительно медленным, совершенно не американским сервисом. Девушка-официантка была очень приветливой, но при этом никуда не торопилась.

Сделав заказ, мы долго сидели и болтали, рассказывая Джону про Россию, ходили с нашим звукорежиссером снимать проносящиеся по хайвею здоровенные американские траки-грузовики, хромированные, квадратные и мощные. Реальные машины. Затем вновь возвращались и вновь ждали. Джон, в свою очередь, сообщил нам, что на Аляске каждый гражданин штата – а это тот, кто имеет американский паспорт и живет здесь не менее двух лет, получает от правительства штата дивиденды от добычи нефти. В год набегает около двух тысяч долларов, иногда больше, если цена нефти подскакивает. В программе участвуют все граждане штата, от младенцев до глубоких стариков. Таким образом, его дочь, которой сейчас шестнадцать, уже накопила на своем счету около пятидесяти тысяч долларов. Их она может использовать так, как решит сама: оплатить ли будущую учебу в колледже, купить ли «Форд-Мустанг», потратить ли на путешествия или просто продолжать копить дальше.

Контраст с Россией, скажем так, внушительный. Банально, но здесь, в Америке, на этом примере в очередной раз убеждаешься, что означают на практике такие абстрактные у нас понятия, как демократия и самоуправление. Здесь люди – граждане, а не население. И граждане эти имеют реальный доступ к управлению своей страной, землей, на которой живут они и где жить их детям, а правительство действительно находится под ощутимым контролем общества. Мы в России зачастую думаем, что американцы лицемерят, когда говорят, что они принесли, допустим, свободу и демократию в Ирак. Просто для нас это пустой звук, абстракция, а для них это впитано с молоком матери. В том же Ираке многие СМИ, особенно российские, обращают внимание только на негатив, но мало кто пишет о том, что после свержения Саддама Хусейна реальные пенсии выросли там в шесть раз! Что были проведены действительно свободные выборы и власть в стране вернулась иракцам. Что ситуация с терроризмом поставлена под контроль. Что нефть, наконец, не досталась американцам, а проводятся тендеры, где побеждают разные международные компании, что-то даже есть у “Лукойла”. Зачем же кремлевским политинформаторам писать об этом, в самом деле? Настоящий мир гораздо сложнее, интереснее и многозначнее, чем плоский мир пропагандистских штампов.

Свобода для Америки – это не только возможность делать, что хочешь и жить, где нравится. Прямые производные свободы – собственный дом, торговые центры, забитые доступными вещами со всего со всего света, машины в гараже, прекрасное образование, продвинутая и доступная медицина, возможность путешествовать по стране и миру... И, конечно, гордость за то, что живешь в государстве, где все устроено понятно, логично и удобно и в фундаменте всего лежит уважение человека к человеку...

Наконец, принесли наши чизбургеры, салаты и колу, мы их съели, затем погрузились в здоровенный Ford Excursion Джона и понеслись дальше на юг...

* * *
…Несколько лет назад я прочитал журнал «Вокруг света», в котором темой номера была статья под названием «Русское наследие Аляски».  На обложке была фотография с белой православной церковью, зелеными куполами и американским флагом, развевающимся на ветру. А за церковью возвышались покрытые снежными шапками горы. Я зачитал этот журнал, точнее, статью про Аляску, буквально до дыр. Меня потрясло, что в мире есть места, которые дальше, чем Дальний Восток. Севернее, чем Чукотка. Настоящий край света! 

Так вот, когда мы через несколько часов езды по хайвею на юг доехали до деревни Нинилчик, то я вновь увидел эту церковь. Все как на той обложке "Вокруг света", но только теперь уже по-настоящему, прямо перед глазами: зеленые купола, белые стены, православные кресты, американские флаги. Она не зря была выбрана на обложку журнала – на мой взгляд, это самая красивая из аляскинских православных церквей, даже знаменитый храм Михаила Архангела в Ситке не может с ней сравниться.

Глядя на эту церковь Преображения Господня, стоящую на вершине холма, у подножия которой расположились домики Нинилчика, за несчитанные тысячи километров от Москвы, приятно размышлять о том, что мечты иногда сбываются…

Рядом с церковью мы брали интервью у Маккибен Джакински, журналистки местной газеты Homer News, женщины лет за пятьдесят, с короткой стрижкой седоватых волос. Джакински – это один из местных кланов, генеалогическое древо которых начинается среди русских колонистов девятнадцатого века. Затем Аляску продали, многие уехали, но кто-то остался. Остались, разумеется, и смешанные русско-алеутские семьи. Семья Джакински – одна из таких. За церковью есть небольшое русское кладбище, где на могильных плитах можно встретить написанную латиницей фамилию Джакински, как и другие русские фамилии, немного уже американизированные: Квасникофф, Осколкофф, Кашеварофф и другие.

Маккибен родилась именно здесь, в Нинилчике. Она – уже шестое поколение русских колонистов, когда-то поселившихся в этой деревушке на берегу Тихого океана.

– Нинилчик был основан как поселение для выходящих на пенсию работников Русско-Американской компании, – рассказывала нам Маккибен. – Обычно после окончания контракта работники возвращались в Россию. Однако, всегда бывают исключения. Кто-то женился здесь и обзавелся семьей, у кого-то были другие причины. В общем, они не уехали и остались здесь. И тогда компания решила построить для них несколько поселений. Их надо было основать буквально в чистом поле, потому что это не должны были быть деревни, где уже жили коренные жители. Компания выдавала новоселам провизию на год, еще одним условием было, чтобы они были женаты на местных женщинах или на креолках, то есть женщинах смешанных кровей.

Так и возник Нинилчик. Сначала сюда приехало две русских семьи, это было еще в первой половине девятнадцатого века. Затем, потихоньку, стали приезжать и другие отставники Русско-Американской компании. Особенно отметился клан Квасниковых, которые, собственно, и положили начало беспрерывной истории Нинилчика. Григорий Квасников, его жена Мавра и их девять детей переехали сюда с острова Кодьяк. Григорий был православным миссионером из Подмосковья, а его жена Мавра – креолка, в жилах которой текла и русская, и алеутская кровь. Сейчас по всей Аляске насчитывается около трех тысяч потомков Григория и Мавры, основателей Нинилчика!

При въезде в поселок стоит деревянное панно, где написано по-русски “Привет!”, а уже дальше идет английский текст: “Меня зовут деревня Нинилчик. Меня основали в начале XIX века русские креолы, алеуты и индейцы. Моих детей зовут Квасникофф, Осколкофф, Комкофф и Астрогин. Они были охотниками и трапперами и надеялись найти свою собственную родину». Далее английский текст про деревню продолжается, а заканчивается он опять по-русски: «Спасибо!».

Трапперы – это охотники на сухопутного пушного зверя.

А что касается забавного названия этого поселка, «Нинилчик», то никто здесь не знает, как именно оно появилось. Даже после продажи Аляски здесь многие годы продолжал существовать настоящий русский анклав и до середины двадцатого века языком жителей поселка был русский. Например, русскую школу в Нинилчике построили в 1896 году, а местную церковь – в 1901.

Здесь до сих пор в языке местных жителей встречаются русские слова! Во-первых, banya. Это слово, кстати, распространено на Аляске повсеместно, и на Кенае, и на Кодьяке и означает оно то же самое, что у нас – «баня». Многие обычаи русских не исчезли с уходом русских и остались среди местных народов. Есть и другие слова – pavarnya (коптильня для копчения рыбы), agroda (ограда, изгородь), vyshka (второй этаж), skotnick (хлев), mastalyga (это суп из костей лося). Имеется в обороте еще одно слово, которое абсолютно не требует дополнительного толкования – nuzhnik!

По-русски в Нинилчики еще говорят некоторые старики, а кто-то из молодого поколения изучает язык предков в школе.

Нинилчик... Звучит очень по-русски, говорят американцы. Звучит очень по-русски, думают русские.

Но никто уже не помнит, почему наши предки назвали это поселение именно так...

















ПИСЬМО ШЕСТОЕ
О РУССКИХ АМЕРИКАНЦАХ, О ТОМ, ГДЕ ЖИВЕТ БАБА-ЯГА И О ГОМЕРОВСКИХ БОГАХ

Утром следующего дня мы выехали из мотеля Driftwood Inn в городке Хомер – нашей базе на юге Кеная. День предстоял быть насыщенным. Начинался он с интервью с одним очень пожилым человеком, долгие годы служившего капитаном одного из местных паромов, курсирующими между Хомером на Кенае и островом Кодьяк. Ему девяносто пять лет, но знаменит он не этим, а тем, что его родной, первый язык – русский.

Человек этот, Уолтер Джакински, – отец Маккибен Джакински, рассказывавшей нам об истории Нинилчика. И вот теперь вместе с Маккибен мы ехали к нему домой. Уолтер Джакински был очень мил, активен для своих лет, но, конечно, не совсем уже в порядке. Несколько раз во время интервью он задавал нам одни и те же вопросы: «А вас сколько путешествует?» или «А вы из Анкориджа сюда приехали?». Во время интервью поразило трогательное отношение к нему его дочерей, Маккибен и Алисы. Они сидели рядом, помогая старику справиться с такой непростой в его возрасте задачей, как интервью иностранной съемочной группе.

Несколько раз он ездил с дочерьми в Россию, в Иркутск, в Питер и Москву. Какие-то русские слова он помнит, но, конечно, русский давно уже забыл. Только на уровне отдельных фраз. Которые, однако, выговаривает без акцента. Память детства!
 
– Это вот мой дедушка, – на чистом русском языке вдруг произнес Уолтер во время интервью.

– Моего отца звали Владимир Якински, – продолжил он уже по-английски, причем фамилию он произнес на русский лад. – Он приехал из Вильно, ему было тогда уже около сорока. У него были родственники в городе Портленд, штат Мэн. Отец приехал к ним, пожил там какое-то время и затем начал свой долгий путь на Аляску. Какое-то время он работал тут в городе Кордова, на железной дороге. А там уже встретил несколько человек из Нинилчика. Олег Осколков, мой дядя, зять моего отца, пригласил его сюда. И вот так он приехал в Нинилчик и уже здесь женился. И остался тут жить.

– Расскажи о своей маме, – попросила его Маккибен, включаясь в интервью.

Старик ненадолго задумался, вспоминая, а дочь взяла его за руку. Через несколько секунд он продолжил:

– Мама родилась в Нинилчике, а ее родители были, дайте-ка вспомнить… Моя бабушка жила на Алеутских островах, она была наполовину алеуткой, наполовину русской. Ее отцом, моим дедом, был русский с Кенайского полуострова. А вот его родители приехали из России. Таким образом, мой дедушка был чистокровный русский, его звали Григорий Осколков.

После продажи Аляски русский язык, носителями которого были алеуты и алютики, оказался под жестким давлением, пришедшие на эту землю американцы заставляли алеутских и индейских детей учить в школах незнакомый им английский, как государственный язык. У американцев была своя логика: люди, которые не знают государственный язык страны, в которой живут, имеют меньше шансов на полноценную жизнь в этой стране. Поэтому постепенно, год за годом, русский начинал утрачивать свои позиции. А затем, когда в конце девятнадцатого века началась Золотая лихорадка, сюда хлынула людская река из тысяч и тысяч старателей из «Нижних Сорока Восьми». Они-то окончательно и решили вопрос: какому языку быть на Аляске господствующим. Именно так закончилась история Русской Америки – спустя многие годы после того, когда в Ново-Архангельске был спущен российский триколор и взвился звездно-полосатый стяг…

Об этом, вспоминая свое уже далекое детство, говорил и Уолтер:

– Я пошел в американскую школу в шесть лет. Мне было проще, чем другим, потому что к этому времени мой старший брат уже немного говорил по-английски, и я немного научился от него. А вот брату, когда он пошел в школу, было очень трудно поначалу, потому что мы все говорили только по-русски. Вот так это было...

* * *
Знаете ли вы, что Баба-Яга покинула Россию еще двадцать лет назад и обосновалась ныне на Аляске? Не знаете? Тогда слушайте историю про Нину Фефелову.

После интервью с Уолтером Джакински мы простились с этой семьей и двинулись дальше. На этом этапе аляскинской экспедиции мы предприняли давно запланированную поездку в городок, точнее, деревню русских староверов, под названием Николаевск. Дело в том, что там проживает легендарная в своем роде Нина Фефелова, хозяйка небольшого кафе и сувенирного магазина в одном флаконе под названием «Самовар». Узнал я о ней все в той же статье из "Вокруг света", посвященной русскому наследию на Аляске. Двадцать лет назад она проживала в Хабаровске, где встретила старовера с Аляски, в итоге вышла за него замуж и переехала сюда, в Николаевск. С тех пор Нина проживает здесь и является как бы самоназначенным спикером местной староверческой общины.

Джон уже встречался с Ниной в процессе подготовки съемок, когда он объезжал наши будущие “локейшенз” – места съемок – и решал организационные вопросы. Встретившись с Ниной, он, еще до нашего приезда, осторожно намекнул нам, что от этой кандидатуры можно и отказаться. Однако, мы настаивали: уж больно ярким персонажем она казалась на страницах журнала. В результате между нами возникло легкое непонимание, так сказать, communication breakdown, о том, как оно разрешилось, речь -впереди.

В реальности Нина оказалась персонажем не просто ярким, а каким-то болезненно ярким. Это чувствуется еще на подъезде: сам Николаевск, представляющий из себя деревню староверов, населенный пункт весьма блеклый, какой-то пустой, ничем не запоминающийся, за исключением, пожалуй, красивой и аккуратной православной церкви. А вот место Нины… Такой павильончик, немного раздолбанный, с прилегающей к нему верандой, заставленной пластиковыми столиками и стульями. Весь павильончик, он же кафе Samovar, расписан аляповатыми красками, с преобладанием ярко-розового и пронзительно голубого цветов. Кажется, такое сочетание называется «вырви глаз».

Близлежащие объекты – сарайчики, здоровенные валуны и даже асфальт – были расписаны в этой дикой гамме. На одной из стен был изображен «художественно» оформленный орнамент, где-то – христианская символика, где-то – опять-таки розово-голубая надпись No Enter, означающая, по-видимому, что парковка здесь происходит только с ведома хозяйки и что правильно пишется как No parking.

Сама хозяйка встретила нас на пороге дома, одетая в алых цветов подобие русского народного костюма, с кокошником, в общем, при полном параде. Как на картинке. Говорила она без умолку, перемежая русский язык английскими словами, а порой и переходя на английский, в моменты, когда обращалась к Джону. Английский ее был местами удивительным, например, слово talk («говорить») в произношении Нины звучит, как «так».

Нина затащила нас внутрь своей хибары, представляющей собой подобие филиала сувенирных рядов Измайловского вернисажа, со всеми прилагающимися ложками, матрешками и прочей хохломой.

Здесь полагался обед в исполнении хозяйки, состоявший из борща, пельменей и, наконец, чая из собранных вокруг Николаевска трав. Борщ был еще ничего, постный, со сметаной, мясо подавалось отдельно, как пояснила Нина, на случай, если гости окажутся вегетарианцами.

С пельменями было похуже, как и с чаем ее собственного сбора, кисловатым на вкус. Вообще, все оказалось похуже! Через какое-то время начинает казаться, что начинаешь терять сознание. Нина весьма назойлива, еда не очень вкусная, при этом очень тяжелая, интерьер странный, но это пол-беды. А местный аромат… Даже трудно объяснить, как это пахнет вообще! Возьмите десять баллончиков самого гадкого освежителя воздуха и распылите всю эту химию в одной комнате. Это даст представление о духане, витавшем в доме Нины. А из невидимых динамиков играет банальнейшая русская попса, что грузит окончательно.

Вдобавок хозяйка настойчиво просит снять ее в разных ракурсах на мыльницу, тщательно позируя: то с подносом с едой, то с матрешкой в руках, то поймав какую-то жертву из съемочной группы и вручив ей в руки самовар.

После вообще началась дичь. Нина напялила на нас здоровенные меховые шапки, красные и розовые кушаки, синие юбки, зеленые платки и еще раз заставила сняться с ней во всем этом русопято-посконном великолепии!

– Вам обязательно надо так сняться, я всех гостей так наряжаю!

На страницах "Вокруг света" Нина предстала фигурой яркой, немного эксцентричной, но у меня не закралось и тени сомнения в ее нормальности. Очевидно, что журналисты старались быть, что называется, политкорректными при создании статьи. В нашем фильме Нина тоже является немного экзальтированным персонажем, но вполне адекватным. Но здесь, в своих авторских впечатлениях, я позволю себе отступить от искусственной вежливости ради точности описания.

Нина использует любую возможность, чтобы обратить на себя внимание, для этого ярко одеваясь, беспрерывно фотографируясь, расписывая свой дом и его окрестности кричащими цветами. Это утомляет… Даже письма ее в электронной почте были написаны разными цветами – черным, красным, зеленым! А ведь когда-то, еще в Москве, мне показалось это забавным! Помню, подумал: какая креативная тетя! Ей обязательно надо быть в фильме!

Все же, ближе к завершению нашего недолгого пребывания в кафе "Самовар" и Николаевске, мы урвали у Нины в качестве маленького трофея внятное интервью о быте местных староверов. Интервью оказалось неплохим и местами даже весьма познавательным.

– Наша деревня раньше была закрыта для туристов, но вот все изменилось: Нина приехала, все перевернула... Но, теперь, наверное, они привыкли, – сказала она, смеясь, о жителях Николаевска. Стало очевидно, что Нина отдает себе отчет в том, сколько шума она произвела в патриархальной тишине этой северной старообрядческой деревни.

– Четверо внуков у меня, – продолжала она, – двое сыновей, один – здесь, другой – в Хабаровске. В 1968 году родители моего мужа приехали в Америку – через Китай, через Гонконг, через Бразилию, сначала в Орегон, и потом уже вот сюда, на Аляску.

Староверы, испокон веков преследуемые за свою веру, всегда жили очень традиционно, замкнуто, с недоверием относясь к пришельцам, как в России, так и за границей, во всех странах, куда их раскидало. Поэтому сам факт, что мы общались с Ниной, пусть даже с всеми издержками этого общения, это – подарок судьбы. Никто из местных в Николаевске к нам даже не подошел. А в некоторые аляскинские староверческие деревни чужаков вообще не пускают. 

При поддержке Толстовского фонда, что подтвердила и Нина, в конце шестидесятых годов прошло века русские староверы приехали из Бразилии в Орегон, северо-западный штат континентальной Америки. Но, наверное, даже густые орегонские леса показались им недостаточно уединенными – и вскоре всеми своими многодетными семьями, целыми кланами они двинулись на Аляску. Наверное, эта земля привлекла их своей удаленностью, климатом, похожим на сибирский, и, конечно же тем, что здесь еще сохранился кое-где русский дух. Так русские люди начали осваивать Аляску уже во второй раз за ее историю.

ФАКТЫ ОБ АЛЯСКЕ:
РУССКАЯ ТОПОНИМИКА.

Русская Америка – это часть нашей общей с Соединенными Штатами истории. Ее больше не существует и давно ушли те, кто здесь жил, когда над Аляской развивался российский триколор.
Однако, Русская Америка продолжает жить в названиях на географических картах. Их действительно много, и разбросаны они по всей Аляске!
Уже нет Ново-Архангельска, но есть такие названия, как деревни Шишмарев и Коцебу, мыс Крузенштерна, названные в честь бесстрашных русских исследователей арктического побережья Аляски. Иные названия уже искажены, но по-прежнему хранят в себе русские корни, как, например, городки Василла, Нинилчик, Солдотна и Никишка. Есть еще пролив Узенки, разделяющий острова Кодьяк и Еловый. Пролив между ними, действительно, узенький!
Сам Еловый остров уже больше называют, конечно, Spruce island. Но на нем по-прежнему стоит деревенька с тем же именем, Узенки.
Где-то в глубине Аляски есть поселения Галина и Николай, а еще одно, в такой же глуши, имеет английское название, но с четким указанием своего происхождения – Рашен Мишн (Русская Миссия).
Бывший Ново-Архангельск, ныне Ситка, все так же стоит на острове Баранова. Недалеко от него – остров Чичагова.
Особенно много русских имен присутствует на Алеутских островах, которые исторически наши предки осваивали первыми. Это острова, Андреяновские, Чирикова, Шумагина… Это вулканы, Макушина, Коровинский, Вениаминова… Это городки, Павлов-Харбор, Бельковский, Никольский... «Я из Никольского, того самого, что на Алеутских островах!».
Наконец, появляются и новые имена. Деревня староверов, о которой идет речь в этой главе, называется Николаевск, и название это появилось примерно пятьдесят лет назад, когда здесь поселились эти русские люди.


– Язык теряется, – продолжала Нина, рассказывая о местной русской школе, – потому что везде вокруг нас – американская жизнь, американский язык. В школе программы русского языка с пятого по двенадцатый класс не стало. Раньше школьные дипломы были двуязычные, в колледжи наших выпускников принимали очень хорошо, как двуязычных. А теперь они учат русский язык только до пятого класса. 

В школу мы уже заходили. Производит она весьма любопытное впечатление. С одной стороны, почти стандартная американская школа, такая же, как школа Turnagain в Анкоридже, занятия в русском классе в которой мы снимали парой дней раньше. С другой стороны, некоторые школьницы ходят здесь, в Николаевске, в традиционных русских платках, а в коридоре висит панно, где указаны десятки местных жителей с русскими именами и фамилиями, получившими еще в семидесятые годы американское гражданство. Имена здесь встречаются интересные: Анисим, Карп, Фиопент, Серапион, Агриппина, Фетиния. Сразу чувствуется основательный староверческий уклад. А при входе в мужской и женский туалеты написано по-русски, соответственно, "Мужская" и "Женская".

До того, в Анкоридже, в той самой начальной школе Turnagain, мы снимали эпизод о мощной программе русского языка, которую уже давно возглавляет Елена Фаркас, еще одна русская американка, приехавшая на Аляску с Дальнего Востока в начале девяностых. Елена очень много делает для развития русской программы в Анкоридже, именно поэтому русский в этой школе получил статус приоритетного иностранного языка. Школа Turnagain выглядит как обычная американская школа, но в классе, где мы снимали, запомнилась карта Аляски с любопытной табличкой на русском языке, показывающей спряжения глагола «жить»:

«Я живу на Аляске».
«Ты живешь на Аляске».
«Он живет на Аляске».
«Она живет на Аляске».
«Мы живем на Аляске».

По словам Елены, девяносто пять процентов детей в русской программе начальной школы – американцы, которые никогда не говорили по-русски, как, разумеется, и их родители.

А Нина, тем временем, продолжала о школе в Николаевске:

– В нашей деревне больше уже говорят по-английски. Бабушки умрут, дедушки умрут, а их уже мало осталось, и получится, что дети уже будут говорить только по-английски, – завершила это интервью Нина немного на минорной ноте.

Вскоре после этого мы распрощались с ней, в весьма смешанных чувствах, погрузили наше оборудование и погрузились сами в здоровенный джоновский внедорожник и поехали, петляя по холмам, обратно на Кенайский хайвей, направляясь  на юг, к Тихому океану.

Выяснилось, что Джон попал на Нину первый – по полной программе, с борщом, пельменями, чаем и, разумеется, костюмированной фотосессией. Затем он прислал мне ссылку с фото и в письме осторожно написал, что, возможно, не стоит с ней встречаться, только если в случае крайней необходимости.

У меня ссылка эта не открылась и я продолжал настаивать на организации обеда у Нины и интервью с ней. Джону в итоге пришлось согласился.

Теперь же, пока мы улепетывали от Нины по серпантину, тянувшемся среди местных унылых холмов и затем по Кенайскому хайвею, мы вновь обсудили то письмо. Оказалось, что Джон был уверен, что мы открыли его линк с его фото в ушанке, косоворотке и с Ниной в качестве бесплатного приглашения. Он думал, что мы, увидев эти фото, все сразу поймем. Но так как я продолжал настаивать, то Джон просто-напросто подумал, что эти русские – из той же оперы, что и Нина. В результате он запланировал встречу с ней. Он сказал нам:

– Я подумал тогда, что раз вы у себя там посмотрели мои фотографии и по-прежнему хотите встречаться с Ниной, то и черт с вами, встречайтесь!

И больше он к этом теме не возвращался, до этого самого момента. Каким же было его удивление сейчас, на обратном пути из Николаевска, когда он узнал, что фото никто не видел, так как линк не открылся! Вот уж, действительно, communication breakdown! Наконец-то все разрешилось. Только порой мы инстинктивно оглядывались назад: а вдруг там Нина мчится за нами на ступе?!

Между прочим, у Нины, как выяснилось, есть еще и свой пансионатик, то, что в Штатах называется Bed&Breakfast. Типа, номерок, Ти-Ви, завтрак и все дела. Можно только представить, что  за жуткие программы показывает телевидение среди ночи в таком месте! К счастью, от проживания там Джон нас уберег:

– Там у нее две комнаты, в каждой по здоровенной кровати. Я сообщил Нине, что нас, вообще-то, шестеро. На что она мне спокойно ответила: "Трое лягут на этой кровати, а еще трое – здесь".

А вы говорите, Бабы-Яги нет! Есть она, Баба-Яга. Именно так мы шутливо прозвали Нину. Просто двадцать лет назад она покинула Россию, пересекла на своей ступе Берингов пролив, пронесшись над островами Диомида, и поселилась на его другом берегу, на Аляске, в деревне Николаевск.

* * *
…дальше наш путь вновь лежал в город Хомер, наш пункт назначения на крайнем юге Кеная. Я сначала думал, что Хомер каким-то неведомым образом был назван в честь древнегреческого барда, великого слепца Гомера, создателя «Илиады» и «Одиссеи». На самом деле, город получил свое имя в честь некоего дотоле безвестного первопроходца Хомера Пенокока, высадившегося здесь в конце девятнадцатого века в поисках золота. Аляскинский Хомер – это рыболовецкая база и туристический курорт. На въезде в город стоит деревянное панно, где написано: Homer. Alaska. Halibut Fishing Capital of the World. Что, соответственно, означает: «Хомер, Аляска. Мировая столица по ловле палтуса».

Есть, кстати, на Аляске и место, которое называется “Мировая столица лосося”. Это город Кетчикан на Юго-Восточной Аляске, недалеко от Ситки.

Вообще, палтус и лосось – это настоящие местные языческие боги. Если бы Аляска не была христианской, то наверняка в этих местах были бы алтари и святилища Лосося и Палтуса. Подобно другому культу – Орла и Ворона в районе Ситки, родных краях тлинкитов.

Палтус, или халибут, как мы тоже стали его называть по-английски, - воистину культовая рыба на Аляске. Халибут чем-то похож на камбалу, только значительно крупнее, тоже довольно плоский, это также донная рыба, мясо его белое и довольно жирное, в то же время – жестковатое, не такое нежное и таящее во рту, как у лосося. Молодого халибута можно без проблем поймать на спиннинг прямо с хомерского берега. Хотя взрослые рыбы, как халибут, так и лосось, это уже объекты морской, даже океанской рыбалки.

* * *
...сидя в местном морском ресторане с характерным названием Land's End – «Край света» – мы попивали аляскинский янтарный эль и наблюдали, как за стеклянной стеной пара местных рыбачков за полчаса поймала несколько халибутов-мальков. Мальки, однако, были не столь малы, длиной сантиметров в тридцать-сорок. Здесь, в ожидании погрузки на паром, было очень комфортно думать о том, что Нина, наша аляскинская Баба-Яга, где-то там, далеко, среди блеклых, выцветших холмов Кенайского полуострова, а мы сидим буквально на «Краю света», и ее здесь нет, а есть тут вкусная морская еда – стейки из свежевыловленного халибута и лосося, устрицы с лимоном, вода со льдом, пиво и белое вино...

Вскоре после официант принес стейки палтуса на гриле, что натолкнуло нас на философские мысли.
 
– Может быть, этот халибут плавал по водам северного Тихого океана, строил планы и вот – оказался на тарелке за столиком морского ресторана в виде аппетитного блюда, – заметил кто-то из нас меланхолично. Наш звукорежиссер даже предположил, что теперь морские боги выплачивают семье этого халибута большую пенсию за потерю кормильца, ведь он сложил голову за благополучие своей семьи, сохранив им жизни!

Вечером же, после ужина, началась погрузка на местный паром, на котором нам предстояло отправиться на лежащий к югу остров Кодьяк, между прочим, второй по величине в Соединенных Штатах после острова Гавайи. Вместе с людьми на паром, через специальный терминал, на отдельную грузовую палубу одна за другой заезжали машины. Так началось наше путешествие на остров Кодьяк, бывший когда-то одним из центров русской цивилизации в этих далеких краях.









ПИСЬМО СЕДЬМОЕ
НИЖЕ СЕВЕРНОГО НЕБА, ВЫШЕ СЕВЕРНОЙ ЗЕМЛИ

Всю ночь мы шли на пароме и утром прибыли на остров Кодьяк, расположенный к югу от континентальной Аляски и к юго-востоку от Алеутских островов.

Паром подошел к порту ранним утром и с его борта открылась гористая, покрытая лесами местность, окутанная туманом. Воздух был пропитан влажностью, туман поднимался наверх и смешивался с низкими серыми облаками… Накрапывал мелкий дождь. У Кодьяка есть неофициальное, очень поэтическое название – Emerald Island, Изумрудный остров, совсем, как Ирландия. Изумрудный цвет местным лесам придают разнообразные хвойные деревья – ели, сосны, лиственницы.

На берегу нас дожидался стильный темно-зеленый Jeep Wrangler с установленным на крыше экспедиционным багажником. Его хозяин, человек по имени Виктор, с седой бородой и в темных очках, встал на специальную стальную подставку на капоте джипа и мы начали передавать ему наши вещи, одну за другой. А на втором внедорожнике Saturn нас встречал сам отец Иннокентий, местный православный батюшка, симпатичный человек лет сорока с небольшим, со смеющимися глазами, бородой и в черной рясе.

Погрузив наш объемный багаж со съемочной техникой в обе машины, мы поехали в близлежащую – в городке Кодьяк с пятитысячным населением все близко! – церковь отца Иннокентия, где сбросили все вещи в подвальном помещении храма. А затем отправились исследовать остров…

* * *
…самым запоминающимся событием первого из трех дней пребывания на Кодьяке была рыбалка на лосося с отцом Иннокентием. Мы шли на катере с Виктором, а сам Иннокентий – на надувной лодке класса «Зодиак» с навесным мотором. Рыбалка происходила прямо в бухте напротив города. Делается это так: с лодки ставится сеть длиной метров двадцать с белыми буйками, которые, соответственно, остаются на водной поверхности. После того, как сеть поставлена, остается просто сидеть в лодке и ждать, пока буек начнет дергаться. Это – свидетельство того, что какая-то рыбина попалась в сети.

Пока Виктор катал нас на катере по бухте, отец Иннокентий установил сеть и принялся ждать. Мы же отправились к причалам рыболовецких сейнеров, стоявших на приколе в бухте Кодьяка. Там было и несколько посудин, принимавших участие в знаменитом на всю Аляску и весь мир реалити-сериале канала «Дискавери» под названием «Смертельный улов», или Deadliest Catch, по-местному.

ФАКТЫ ОБ АЛЯСКЕ:
РЕАЛИТИ-СЕРИАЛ “СМЕРТЕЛЬНЫЙ УЛОВ”.

«Смертельный улов» – это всемирно известный реалити-сериал телеканала Discovery, повествующий о соперничестве нескольких команд рыболовецких судов во время сезонов ловли королевского краба и снежного краба в Беринговом море.
Сериал впервые вышел в эфир в 2005 году и сейчас его смотрят в 150 странах мира, включая Россию. В настоящее время в эфире идет уже восьмой сезон. С профессиональной точки зрения «Смертельный улов» – это масштабный, технически сложный – и в то же время очень смелый телепроект, где одни отважные люди снимают, как работают другие отважные люди, причем и те и другие находятся в одинаково экстремальных условиях. Порывы ветра до 120 км/ч, волны высотой в восемь метров, швыряющие сейнеры, как игрушки, пробирающий до костей жуткий холод на палубе – все это неизменные спутники работы в открытом море в сезон штормов, совпадающем с сезоном ловли крабов.
В центре повествования – личности капитанов четырех судов. Это  Фил Харрис на Cornelia Marie (“Корнилия Мэри”) – он недавно скончался, что добавило ощущения драматизма происходящего, Кит Колберн на Wizard (“Волшебник”), Джонатан Хилстрэнд на Time Bandit (“Бандит времени”) и Сиг Хансен на Northwestern (“Северо-западный”).
Капитаны, друзья-соперники, ведут между собой соревнование за то, кто выловит больше крабов и, соответственно, заработает больше денег на себя и всю команду. Можно ведь и оказаться в убытке, не покрыв расходы на топливо и еду. А можно – всего за одну удачную крабовую путину – заработать многие тысячи долларов на брата! В каждом новом сезоне появляются “джокеры” – другие рыболовецкие суда, которые включаются в соревнование. Например, в восьмом сезоне – это сейнеры Kodiak и Rambling Rose.
Колорит сериалу придает его «настоящесть» – экипажи действительно ловят крабов в суровых водах Берингова моря днем и ночью, преодолевают всамиделишние трудности и настоящие погодные невзгоды. Это не постановка, это – настоящая жизнь.
Отдельная сюжетная линия – борьба новичков (greenhorns) за место в команде. Кто-то из них добивается успеха, проявляя характер и получая признание капитанов и своих старших товарищей, но очень многие не справляются с тягостями работы на корабле и вынуждены сойти на берег.
База всех судов – городок Датч-Харбор на острове Уналашка, одном из крупнейших на Алеутском архипелаге.
И еще одна деталь: ловля крабов в Беринговом море официально считается одной из самых опасных профессий в мире.


Мы прошли мимо нескольких из них, включая Cornelia Marie, которой раньше командовал капитан Фил Харрис. Там и сейчас работают два его сына, Джей и Джош. Было необычно наблюдать это легендарное судно, пришвартованное к пирсу и без команды, так вот просто, проходя мимо на катерке.

Рыбаки здесь дают своим кораблям очень красивые, звучные имена: Lady Alaska, Constellation («Созвездие»), Alaskan Frontier («Аляскинский фронтир»), Provider («Добытчик»), Incentive («Побудительный»).

После прогулки по кодьякской бухте мы вернулись к отцу Иннокентию и его сетям. Прошло уже два часа, но лова не было. Виктор направил наш катер в порт, а Кеша, как мы шутливо звали отца между собой, остался покачиваться на своем надувном «Зодиаке» в ожидании первой ласточки, точнее, первого лосося.

Каково же было наше удивление, когда, встретившись с ним вечером возле его дома, мы увидили, что Иннокентий привез домой солидный улов – целых двенадцать здоровенных рыбин! Оказывается, как только мы пошли к берегу, Фортуна улыбнулась ему и всего за несколько минут безрыбье обернулось щедрым уловом.

Батюшка мастерки разделывал лососей прямо перед нашими камерами. Икру на Аляске не едят, поэтому, впридачу к целому разделанному лососю, он по нашей просьбе дал нам немного икры к ужину. Рыбу Иннокентий обычно отдает в местный дом престарелых, а также приносит домой и балует домашних.

Кстати, рыбалка на сеть – абсолютно легальное мероприятие здесь, на Аляске. Покупаешь лицензию – и вперед, за уловом!

* * *
…А на следующий день мы лакомились уже крабами. Если у нас крабов называют камчатским, то здесь он – аляскинский. Эти морские твари совершенно спокойно, без паспортов и виз, неторопливо передвигаются по дну Берингового моря от России до Аляски и обратно. Северная часть Тихого океана – их дом родной. На Кодьяке уже несколько десятков лет проводится Crab Festival – “Фестиваль краба”, большое местное событие, имеющее даже коммерческое значение, так как помимо всяческих народных гуляний, типа демонстрации Береговой охраной спасения человека на водах, в рамках фестиваля еще проводится оптовая крабовая ярмарка для владельцев ресторанов и магазинов.

Здоровенная порция краба – по-моему, половина этого морского членистоного, стоит здесь пятнадцать долларов. Цена божеская и очень вкусно, особенно тем, кто любит крабовое мясо. В киоск, где продают крабов, стоит длинная очередь, которая при этом быстро движется.

Другой аляскинский деликатес – жареные морские гребешки, завернутые в бекон. За ними тоже стоит очередь, но поменьше крабовой. Да и порция гребешков стоит подешевле – десять баксов. Из другой снеди здесь продавали жареные колбаски, свиные шашлычки, жареную кукурузу в початках, а также разнообразные напитки.

Видно, что Кодьяк живет морем и туризмом. Краб королевский и краб снежный, лосось и другая красная рыба, и, конечно же, халибут, он же палтус, – все это основа местной экономики и, более того, местного образа жизни. Если ты не профессиональный рыбак, то наверняка рыбалка – твое хобби, как, например, у отца Иннокентия. Кстати, некоторые ребята здесь на фестивале ходили в темно-зеленых майках с надписью на спине Bering Sea Fisherman – "Рыбак из Берингова моря". Тишотка выглядит очень круто, впоследствии я выяснил, что ее нигде нельзя купить – походи по бурным водам Бристольского залива или Берингова моря на сейнере, помокни под холодным дождем, продрогни на покрытой льдом палубе во время полярной ночи, в сезон крабовой путины, и вот только тогда она твоя!

Под вечер мы взобрались, сначала на арендованном минивэне, а потом уже и пешком на местную сопку, нависающую над городом и бухтой, чтобы отснять открывающиеся с нее панорамы. На вершине установлено три ветряка, которые безостановочно крутят свои лопасти под непрерывным ветром. А с самой сопки открывается потрясающий вид на темно-синие воды бухты, на еще более густо-синий Тихий океан, на голубое небо вверху и на серые облака, бегущие по нему…

Стоять и смотреть на океан, бесшумно колыхающийся где-то внизу, под ногами, и поблескивающий в лучах заходящего солнца, можно бесконечно долго… А над головой всего метрах в двадцати проплывают клочья серых облаков… Через какое-то время возникает чувство, что находишься где-то между небом и землей, в пространстве посередине, ниже северного неба, выше северной земли...









ПИСЬМО ВОСЬМОЕ
ВОСЕМНАДЦАТЬ ЧАСОВ В ВОЗДУХЕ, ПЯТЬ – НА КОЛЕСАХ, НОЧЬ НА ПАРОМЕ И... ТРИДЦАТЬ МИНУТ НА КАТЕРЕ!

На Земле есть места, которые принято называть заповедными. Такие места обычно расположены очень далеко и каждое из них обладает своей историей, своей неповторимой атмосферой, своей аурой.

Spruce Island, или Еловый остров, как назвали его наши предки, – одно из таких мест.

Его второе название – Новый Валаам. Так этот остров назвал преподобный Герман Аляскинский, выдающийся подвижник Русской православной церкви, человек, проливший свет христианства на Аляску и сделавший много для просвещения коренных жителей и для их защиты от русских промысловиков.
 
В 1793 году с целью проповедования Евангелия и крещения племен этого малообжитого и сурового края была создана духовная миссия, с центром на острове Кодьяк. Руководителем миссии стал был назначен архимандрит Иоасаф, инок Валаамского монастыря. Вместе с ним прибыло еще пять иноков из Валаама, среди них и Герман. По прибытии на Кодьяк миссионеры занялись постройкой храма и обращением местных жителей в христианство. "1794 года, сентября с 24 живу на острове Кадьяке. Слава Богу, более семисот американцев перекрестил, да более двух тысяч браков обвенчал, состроили церковь, а время позволит, сделаем другую, да походные две, а то и пятую нужно сделать", - отмечает в одном из своих писем Иоасаф.

Во время бури в 1799 году Иоасаф со своими спутниками погиб в волнах океана. Вскоре после этого бремя руководства миссией стало переходить к Герману. Смиренный инок отказался от какого бы то ни было возвышения и до конца своих земных дней оставался простым монахом.

Преподобный Герман был для местных жителей добрым пастырем и защищал их, как мог, от русских промышленников, которые видели в островитянах только объект для жестокой эксплуатации. Поэтому не было бы ничего удивительного, если новообращенные отвергли бы веру пришельцев, которые стали все чаще выступать в роли эксплуататоров и угнетателей, и вернулись бы к своим древним верованиям. В том, что это не произошло, – заслуга Германа. Непоколебимо и спокойно, не имея никакой поддержки, кроме своей веры, старец продолжал свое заступничество за обиженных и угнетенных, видя в этом свой долг и призвание, сущность которого он выразил очень простыми словами:

– Я - нижайший слуга здешних народов и нянька.

Алеуты и алютики так и называли его: "Апа Герман" – "Отец Герман", видя в нем архетипическую фигуру Отца-защитника.

Между прочим, Герман, опираясь на местные легенды и смутные слухи, бродившие среди сибирских казаков, считал, что первыми из русских, кто достиг Аляски, были новгородцы, бежавшие сюда от гнева московского царя, вот только непонятно какого: то ли Ивана Третьего, то ли Ивана Четвертого Грозного. Получается, что это – рубеж пятнадцатого и шестнадцатого столетий. Как раз тогда, когда Колумб открыл Америку, с другой стороны света, думая при этом, что открыл путь в Индию! Якобы существовали в старину на Аляске поселения белых бородатых людей, которым в те времена, кроме как из Сибири, было просто неоткуда взяться. О земле, похожей на Аляску, и высадке там русских говорят и поморские хроники. Доподлинно известно, на основании археологических раскопок, что еще в десятом веке существовало славянское поселение на острове Вайгач, который находится к югу от Северной Земли и разделяет Баренцево и Карское моря. А первая исторически известная экспедиция новгородцев за Обь, когда они разделились на два отряда, и первый "воеваша по Оби реки до моря", а второй же "наверх Оби воеваша", датируется 1384 годом!

ФАКТЫ ОБ АЛЯСКЕ:
РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ НА АЛЯСКЕ.

Во времена Русской Америки православие было единственной христианской церковью на Аляске. Число паствы неуклонно возрастало с конца восемнадцатого века и вплоть до продажи Аляски в 1867 году. Однако, даже после этого, несмотря на приход множества протестантских миссионеров, православная церковь по-прежнему остается здесь крупнейшей епархией. Сегодня на Аляске к людям православной веры относит себя около пятидесяти тысяч человек, это в основном представители коренных народов, но есть и белые американцы.
В наше время на Аляске насчитывается сорок девять действующих приходов Русской православной церкви, причем открываются новые церкви, например, в Анкоридже, и вообще, можно говорить о возрождении православия здесь. Об этом говорит возросший интерес к нему среди коренных народов и неуклонный рост численности общины.
Для многих жителей Аляски православие – это традиции, образ жизни, то, что они впитали с молоком матери и то, что они передают своим детям.


Именно о том, сколь много значит православие для местных народов, нам рассказал Свен Хаакансон, исполнительный директор Музея алютиков на острове Кодьяк.

– Люди всегда удивляются и спрашивают нас, коренных жителей Аляски: «Зачем вы чтите православную церковь, разве вы не хотите забыть все ужасы того, что было в те времена?» И в Северной и в Южной Америке, когда туда приходили европейцы, везде они несли смерть и разрушение всем коренным народам, от ацтеков до алютиков. Но здесь на Кодьяке, мы прекрасно понимаем, что, если бы не русские православные священники, которые с риском для собственной жизни крестили нас, то нашего народа уже не было бы.

Алютики – не путать с алеутами, жителями Алеутских островов, – это еще один местный этнос, коренное население Кодьяка. Как и алеуты, алютики – это часть большой эскимосской семьи народов, тихоокеанские эскимосы.

Сам Свен Хаакансон – очень интересный человек. В его жилах течет кровь алютиков и датчан, откуда и фамилия: у него был датский дед. Свен закончил Гарвард, затем вернулся домой, на Кодьяк, где со временем возглавил Музей алютиков. В девяностые годы он предложил свою программу развития музея и выиграл президентский грант размером в один миллион долларов! По этому поводу он был даже приглашен в Белый дом на специальную церемонию с участием президента Клинтона. Кроме того, в девяностые же годы Свен работал в Магадане и на полуострове Ямал, где преподавал английский язык ненцам, местному коренному народу, а заодно и изучал их образ жизни, во многом схожий с образом жизни коренных жителей Аляски. Во время интервью Свен неожиданно перешел на русский язык, сказав несколько фраз о своем житье на Ямале, хотя, конечно же, предпочитает общаться по-английски.

Затем он упомянул о совершенно неизвестных нам особенностях из истории освоения острова Кодьяк русскими:

– Когда сюда прибыл Шелихов, а затем Баранов, то языком общения с коренным населением был язык силы. А затем, в 1790-х сюда пришли русские священники. Они увидели, как обращаются с местными народами промышленники и возмутились положением вещей. И вскоре нашли действенный способ остановить жесткое отношение к коренному населению – они начали его крестить. Дело в том, что крещеные аборигены приравнивались к гражданам России, – заключил Свен.

– Если ты крещеный, значит, ты гражданин России!? – воскликнул я. Где еще узнаешь такие тонкости русской колониальной политики!

А Свен добавил:

– Крещение означало справедливую оплату их труда и достойное отношение к ним, как к людям, а не как к рабам. Это очень не понравилось Баранову и он просто-напросто посадил священников под домашний арест, прямо здесь, на Кодьяке. В конце концов, им удалось освободиться и они смогли продолжить свою деятельность по обращению коренного населения в православие.   

Вообще, интересной оказывается история Русской Америки: Александр Баранов и его Русско-Американская компания местных угнетали, а русские же православные батюшки защищали. По жестокости наши промышленники ничем не отличались от испанских конкистадоров или англосаксов, истребляющих индейцев. Свен рассказывал нам, что в первые двадцать лет после прихода русских на Кодьяк – это было в конце восемнадцатого века – погибло до девяноста процентов местного населения! Правда, не столько от прямого истребления, сколько от неизвестных болезней, от которых у алютиков не было иммунитета, но для народа Кодьяка это сути не меняло. В любом случае, результаты схожи с последствиями прямого геноцида. И об этом не пишут в русских учебниках истории…

Но алютики не забыли, что именно русские священники спасли их народ и об этом же говорил Свен:

– Русская церковь познакомила наш народ с такой вещью, как гуманизм. Это очень важно. Я сам православный, я родился и вырос в русской православной традиции, мои дети тоже православные, их крестили в церкви. Мы так же отмечаем множество православных праздников. Мы считаем, что это наши праздники. Ведь русская православная вера – это и наша вера тоже, это и наша традиция! Это часть того, что мы есть, – заключил он.

* * *
…отец Герман жил сначала возле храма миссии, на Кодьяке, а после переселился на близлежащий остров Еловый, который назвал "Новым Валаамом", в память о своей духовной родине, лежащей среди вод Ладожского озера. Этот удаленный остров и стал последним приютом в многотрудных апостольских странствованиях святого старца. Там он и обрел вечный покой, а на месте его представления в глухом еловом лесу была выстроена небольшая церковь.

Именно в это заповедное место мы и направились. Даже сейчас путь из кодьякского порта до Елового острова занимает около получаса на быстроходных катерах. Наш кораблик назывался Two Angels – "Два ангела", а организовавший это путешествие отец Иннокентий с дочерью Шелби и собакой шел на все той же надувной моторной лодке класса «Зодиак».

По приближении к берегу становится ясным, почему остров получил название Еловый. Он весь покрыт густыми еловыми лесами, лишь в его центре возвышается сопка, ближе к вершине которой леса эти уже не дотягиваются. Место по-настоящему уединенное, в полном смысле этого слова. Чтобы попасть туда даже сейчас, в современном мире, пришлось провести восемнадцать часов в воздухе, не считая стыков, затем ехать полдня на машине, потом идти всю ночь на пароме и, наконец, на закуску, добираться на катерах. Долгий путь. Но чтобы попасть из Валаама на Еловый остров во времена Екатерины Великой, пришлось бы потратить целый год: пересечь почти всю Евразию, переплыть опасное Берингово море и совершить несколько локальных сухопутных и водных переходов по Аляске.

* * *
…на берегу бухты стоит заброшенная православная часовня, она прячется среди огромных елей. Часовня скромная, неброского серого цвета, с разбитым стеклом в одном из окон, видно, что она служит сейчас лишь ориентиром для причаливающих в бухту паломников. Они прибывают сюда со всего мира – с самой Аляски, с континентальной Америки, из Европы и, конечно, из России. Путь этот не близкий, не дешевый и весьма продолжительный.

Но путь этот стоит совершить.

Между прочим, в 1993 году, во время празднования двухсотлетия православия в Америке, здесь побывал Патриарх Алексий Второй. Во время его визита волны у Елового острова были столь неспокойны, что Береговой охране пришлось доставлять Патриарха сюда на вертолете, потому что пристать к нему было просто невозможно.

В день же, когда к Еловому острову подплыли мы, погода была великолепной: яркое солнце, голубое небо и почти спокойное море. Не зря Джон сказал нам еще в первый день приезда на Кодьяк:

– Вы, русские, привезли сюда хорошую погоду!

Это действительно оказалось правдой. В первый же день распогодилось и все три дня нашей работы на Кодьяке были солнечными, очень теплыми, нетипичными для местной майской погоды. Столбик термометра разок даже перевалил за двадцать градусов по Цельсию! А когда мы улетели, как уже потом сообщил нам Джон, вновь стало прохладно, в тот же день пошел дождь и остров опять затянуло обыкновенными для него туманами...

Наши катера остановились в бухте примерно в десяти метрах от берега, ближе можно было сесть на мель. Поэтому вся группа, Джон, отец Иннокентий и его дочь спрыгнули в воду и дошли до берега пешком. Мы еще тащили на себе камеры и штативы. Вот где пригодились высокие резиновые сапоги! Американцы очень основательно, дотошно относятся к технике безопасности на море. Перед посадкой на катер Джон выдал всем по паре резиновых ботфорт и пробковые спасательные жилеты веселой красной и синей раскраски.

* * *
…когда вступаешь в еловый бор и идешь по небольшой тропе, извивающейся среди деревьев, кажется, что очутился в сказочном, былинном месте, месте не от мира сего. «Там, на неведомых тропинках, следы невиданных зверей»... Стволы еловых гигантов мощные, устремленные в небо, ветви их улеплены густым зеленым мхом, зрелище совершенно фантастическое! Абсолютно сюрреалистической ситуация становится, когда тропинка выводит к небольшой церкви в чаще леса, которая была воздвигнута на месте представления Германа. Где-то за океанами, на краю света, среди сказочной тайги, во тьме густого зеленого леса возникает русский православный храм с отражающей свет солнца золотой маковкой на фоне ярко-синего неба…

Здесь, на поросшей мхом завалинке близ церкви, где пробивающиеся сквозь стволы и ветви елей солнечные зайчики и тени безостановочно чередуются друг с другом, отец Иннокентий рассказывал нам о своем приходе, о своей пастве и о себе.

- Я родился далеко от Аляски, за несколько тысяч километров отсюда, на центральных равнинах американского Среднего Запада. И я не был православным. Но когда я женился и у нас появился первый ребенок, мы с женой начали наше духовное путешествие к православию. И вот спустя годы я стал церковным чтецом, а затем поступил в православную семинарию Святого Тихона в Пенсильвании. Через три года я ее окончил и на следующий день после церемонии окончания мы с семьей погрузились в машину и двинулись на Аляску. Мы приехали сюда и знаем, что останемся здесь навсегда. 

Оказывается, он первый здешний батюшка, который не знает русского языка. А ведь для некоторых, пусть уже и немногих коренных жителей Кодьяка английский, по словам Иннокентия, – третий язык, после языка алютиков и русского языка.

– Некоторые мои прихожане, пользуясь тем, что я не знаю русского, подшучивают надо мной, – со смехом сказал он.

Будни и служба отца Иннокентия весьма отличаются от обычного образа жизни священников:

- Обычно моя служба начинается еще в выходные, я объезжаю близлежащие приходы и встречаюсь с прихожанами. Я также навещаю на моторной лодке местные молодежные лагеря, которые разбросаны по всему Кодьяку. В самые удаленные уголки острова мы добираемся на гидросамолете. Однако, у меня находится и время на рыбалку. Я ловлю рыбу, затем разделываю ее и отдаю в дом престарелых. Знаете, нет ничего более приятного, чем наблюдать слезы радости у старушки, которой уже за восемьдесят лет, когда она получает свежую лососину, приготовленную именно так, как ей нравится.

А его замечание о том, что думают местные о своей связи с Россией, стало очень приятным для русского слуха:

– Я обнаружил, что на Аляске, особенно здесь, на Кодьяке, многие коренные жители гордятся своим русским наследием больше, чем американским.

Фамилия самого отца Иннокентия – Dresdow, то есть Дроздов, по-нашему. Он, со своим славянским типом лица и бородой вполне бы сошел за какого-нибудь батюшку из Смоленской или Тверской губернии. Только здесь он ловит красную рыбу в водах Тихого океана и добирается до своих дальних прихожан на маленьком одномоторном самолетике. Удивительно…






















ПИСЬМО ДЕВЯТОЕ
ПРОДАЖА АЛЯСКИ: А КАК ЖЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ?

История о продаже Аляски за полтора прошедших с этого момента столетия обросла в России настоящими мифами и легендами. Считается, хотя не совсем понятно, почему именно, что Россия совершила крупную ошибку. Также считается, тоже неясно, кем конкретно, что царское правительство не ценило русскую землю и повело себя безответственно и в целом крайне непатриотично.

Вот самые яркие образчики мифологии из аргументов наших патриотов-государственников всевозможных мастей:

Миф № 1: Аляску продала Екатерина (“Екатерина, ты была не права!” – как поет любимая нашими соотечественниками группа “Любэ”, явно опираясь на о-очень авторитетные источники).

Миф № 2: Аляску продали за бесценок. Действительно, семь миллионов двести тысяч долларов золотом по курсу того времени, – разве ж это деньги?

Миф № 3: Деньги, заплаченные за продажу Аляски, до России не дошли, потому что корабль с ними затонул в Балтийском море.

Миф № 4: Аляску вообще не продавали, а сдали в аренду на 99 лет и теперь пришла пора “возвращать родимую взад”, по словам той же замечательной группы.

Ну, хватит мифотворчества, обратимся к историческим фактам.

Что касается первого мифа, насчет продажи Аляски Екатериной. Императрица Екатерина Вторая правила Россией с 1762 по 1796 год, а Аляска была продана в 1867 году, когда императором был Александр Второй. Тут все предельно ясно. Именно при Екатерине сюда дошли Шелихов и отец Герман. Извиняйте, Николай Расторгуев, история – не ваш конек.

Теперь про три других мифа: о продаже за бесценок, о потере денег и о том, что Аляску вообще не продали, а сдали в аренду.

Русское правительство стало задумываться о продаже своих североамериканских колоний еще с сороковых годов девятнадцатого столетия. Дело в том, что Русско-Американская компания со временем перестала приносить прибыль из-за того, что всех морских выдр наши промышленники просто-напросто выбили и Аляска стала, что называется, дотируемым регионом. Причем дотируемым на постоянной основе, из года в год.

Американцы, со своей стороны, отнюдь не горели желанием приобрести Аляску. Вот как об историческом контексте того времени рассказывает Боб Мединджер, исполнительный директор Ситкинского исторического музея:

- На Юго-Восточной Аляске обитало бесчисленное количество морских выдр – или каланов – их ареал простирался вплоть до Калифорнии. И на них велась беспощадная охота. В результате чего почти все они были уничтожены.
В то же самое время – в середине девятнадцатого века – Россия была вовлечена в очень тяжелую войну с Великобританией и Францией, получившей название Крымская война. Эта война почти обанкротила российское государство.
Таким образом, для продажи Аляски существовало три причины. Во-первых, истребление каланов и, соответственно, сокращение доходов от пушного промысла. Во-вторых, опустошение казны из-за войны и, в-третьих, и это важно понимать, сам город Ситка экономически контролировался русскими, но за его пределами было множество торговцев-янки, были и англичане. В общем, торговля к этому времени уже не приносила желаемых доходов.
В результате был сделан вывод: «Русскую Америку необходимо продавать».

Боб рассказывал это нам в интервью для фильма в стенах музея во время ситкинской части экспедиции. И конечно, можно подумать, что сидит тут американец и излагает свою, американскую точку зрения.

Но вот что писал о перспективах североамериканских колоний России выдающийся государственный деятель, генерал-губернатор Восточной Сибири граф Николай-Николаевич Муравьев-Амурский еще в 1853 году:

“Теперь, с изобретением и развитием железных дорог, более, чем прежде, должно убедиться в мысли, что Северо-Американские Штаты неминуемо распространятся по всей Северной Америке, и нам нельзя не иметь в виду, что рано или поздно придется уступить им североамериканские владения наши. Нельзя, было, однако ж, при этом соображении не иметь в виду и другого, что весьма натурально и России, если не владеть всей Восточной Азией, то господствовать на всем азиатском побережье Восточного океана. По обстоятельствам мы допустили вторгнуться в эту часть Азии англичанам… но дело это еще может поправиться тесной связью нашей с Северо-Американскими Соединенными Штатами”.

Последнее замечание Муравьева-Амурского о союзных связях России и Америки особенно ценно. Значительная часть позапрошлого столетия прошла под знаком соперничества Британской и Российской империй. Основной узел противоречий находился в Средней Азии, куда активно продвигалась Россия. Англичане, в свою очередь, как колониальная империя, справедливо опасались потенциального распространения российского влияния на Индию, этот “бриллиант в короне Британской империи”. Вспомним знаменитый индийский поход, который Павел Первый организовал совместно с Наполеоном! Еще в 1801 году Павлом был снаряжен армейский экспедиционный корпус, он уже был отправлен в Индию и остановлены казаки были уже где-то за Оренбургом, лишь в результате внезапной – и насильственной – смерти этого самодержца.

Так или иначе, интересы Российской империи и Великобритании сталкивались и в Северной Америке. Ведь Канада была тогда британским доминионом и район Британская Колумбия разделял русские владения и территорию Соединенных Штатов Америки. Формально это была подмандатная территория частной Компании Гудзонова залива, но за ней стояло британское правительство. Так же, как и за частной Русско-Американской компанией стояло правительство русское.

Общий геополитический соперник – Великобритания – определил союзничество русских и американцев. Америка завоевала независимость от метрополии в конце восемнадцатого века. В 1812 году, когда “Великая армия” Наполеона вторглась в Россию, произошла еще одна англо-американская война. А во время Гражданской войны в США (1861 – 1865) по просьбе правительства президента Эйба Линкольна две русские эскадры встали, соответственно, у берегов Нью-Йорка и Сан-Франциско, чтобы не позволить британцам и на этот раз вмешаться в американские дела. Наш флот стоял там не безвозмездно, а за солидную компенсацию со стороны американского правительства.

В общем, с распространением влияния по Северной Америке как Британской империи, так и Соединенных Штатов наше правительство все чаще стало задумываться о будущей судьбе своих колоний там. Особенно в свете крайне тяжелого, геополитического и финансового, положения России по результатам Крымской войны, которую Россия проиграла Британии и Франции, и которая закончилась в 1855 году.

Между прочим, та же война показала уязвимость наших тихоокеанских владений. В 1854 году английские корабли атаковали Петропавловск-Камчатский, и лишь мужество наших солдат и моряков помогло предотвратить его захват британским десантом. Англичане не ожидали столь ожесточенного сопротивления со стороны немногочисленного русского гарнизона и отступили. Ситуация с еще более далеким Ново-Архангельском была в военном отношении схожей. И даже более уязвимой, так как сюда англичане могли прийти и по морю, по суше, из канадской Британской Колумбии, а отношения с индейцами-тлинкитами были у русских колонистов всегда напряженными.

Как раз в во время Крымской войны, весной 1854 года от американского правительства поступило предложение о фиктивной, на три года, продаже Русско-Американской компанией всех своих владений и имущества в Северной Америке за семь миллионов шестьсот тысяч долларов. Американцы хотели, таким образом, предотвратить возможную оккупацию Аляски британцами. Такое соглашение и было заключено с американцами, но оно не вступило в силу по причине того, что Русско-Американская компания смогла договориться о невмешательстве с британской Компанией Гудзонова залива.

В 1861 году в России было упразднено крепостное право, по условиям его отмены правительство обязано было выплатить компенсацию помещикам. Денег в казне после опустошительной Крымской войны было мало, а внешних долгов, в том числе банковской группе Ротшильда, очень много. Положение страны было крайне тяжелым, и именно поэтому Александр Второй начал свои Великие реформы. Крепостническая система экономики и архаичные способы управления государством уже не работали, что и показала Крымская война.

В свете всех этих событий 16 декабря 1866 года в Санкт-Петербурге в присутствии императора Александра Второго, великого князя Константина Николаевича, министров иностранных дел, финансов и морского министерства, а также русского посла в Америке, барона Эдуарда Андреевича Стекля состоялось специальное заседание, где обсуждалась судьба Русской Америки. Именно на этом совещании великий князь предложил продать Аляску, чтобы за счет этой сделки закрыть часть огромной внешней задолженности России. Только Ротшильдам русское правительство было должно пятнадцать миллионов фунтов стерлингов, или семьдесят три миллиона долларов по тогдашнему курсу.

На совещании был обозначен нижний порог суммы – пять миллионов долларов, его предложило министерство финансов.

В результате все участники согласились с идеей продать наши североамериканские колонии и Александр утвердил границы продаваемой территории. После этого, в марте 1867 года барон Стекль отправился в Вашингтон и официально обратился к госсекретарю Уильяму Сьюарду с предложением совершить сделку по продаже Аляски Соединенным Штатам.

Вот как Боб Мединджер описывает эту ситуацию:

– Русское правительство сказало: «Британцы обложили нас с юга! Так и норовят оттяпать Русскую Америку. Нет уж, им мы ее не отдадим!» Поэтому русские начали переговоры с американцами о продаже этой далекой колонии еще в конце пятидесятых годов. Однако, именно тогда в Америке разразилась кровопролитная Гражданская война, которая длилась с 1861 по 1865 годы. И правительство Соединенных Штатов ответило: «Нет! Мы не сможем сейчас заниматься этим, нам надо вести войну». Кроме того, нашему правительству потребовалось приложить серьезные усилия и потратить много времени, чтобы убедить Сенат в необходимости такого шага. В общем, первоначально была достигнута договоренность о стоимости Аляски в 7 миллионов долларов. Однако, затем русские заявили: здесь есть еще кое-что, на чем мы по-прежнему зарабатываем деньги. И это – торговля льдом! Еще с конца сороковых годов девятнадцатого века лед с острова Кодьяк и с Ситки успешно продавался в Калифорнии. Там как раз тогда случилась Золотая лихорадка, и на лед был большой спрос. А эта компания по продаже льда приносила хорошую прибыль! И поэтому было решено добавить еще немного к общей сумме и таким образом, цена Аляски составила 7 миллионов 200 тысяч долларов, – подчеркнул Боб.

– Многим в Америке тогда показалось, что это слишком большие деньги за бесполезную «глыбу льда» на краю света. И лишь очень много лет спустя люди узнали о огромных богатствах, которые скрывала эта земля, – заключил он.

В американской прессе поднялся невероятный скандал: «Зачем мы покупаем этот ящик льда?? Там нет ничего, кроме снега, льда и эскимосов!». Газеты называли Аляску «морозильной камерой» Сьюарда, а также придумали термин Walrussia, от слов walrus ¬– «морж» и Russia – «Россия». Кое-то предложил даже отдать госсекретаря Сьюарда под суд за государственную измену, намекая на завышенную стоимость сделки.

Именно в таком, очень нелицеприятном для официального Вашингтона духе американские газеты встретили новость о покупке Аляски в те дни.

Русская пресса также восприняла новость о продаже Аляски в штыки. Имевшая репутацию официозной газета «Голос» писала:

«Неужели трудами Шелихова, Баранова, Хлебникова и других самоотвержденных для России людей должны воспользоваться иностранцы и собрать в свою пользу плоды их?».

Очень похоже, не так ли?

И в Америке, и в России пресса и общественность в унисон осуждали действия своих правительств. Удивительная солидарность!

Договор о продаже – не об аренде – Соединенным Штатам территорий Русской Америки был подписан в Вашингтоне 30 марта (18 марта по старому стилю) государственным секретарем Сьюардом и русским посланником Стеклем.

Текст договора доступен, как и банковский чек, обеспечивший финансовую сторону сделки. Его оригинал находится в музее в Джуно, столице штата Аляска.

Сумма договора – семь миллионов двести тысяч долларов золотом – составила по курсу того времени одиннадцать миллионов рублей в русской валюте. Америка получала территорию в полтора миллиона квадратных километров, которую Россия осваивала на протяжении 126 лет с момента открытия Аляски Витусом Берингом.

ФАКТЫ ОБ АЛЯСКЕ:
ИСТИННО АЛЯСКИНСКИЙ РАЗМЕР!

Техасцы любят щеголять тем, что в Техасе – все самое большое, например, стейки или ковбойские шляпы, а сам штат Техас – самый большой в Америке. Техас – штат действительно большой, но справедливо это утверждение лишь в отношении так называемых “континентальных Соединенных Штатов”. Многие просто-напросто забывают про Аляску, которую по причине ее удаленности американцы зачастую выносят куда-то за границы своего сознания и чуть ли не за границу самих Штатов.
Между тем, именно Аляска – самый большой штат США, который по размеру превосходит Техас аж в два с половиной раза! Судите сами: площадь Техаса, действительно, огромного штата – почти 700 тысяч кв. километров. А вот площадь Аляски – 1 миллион 700 тысяч кв. километров. Чувствуете разницу? Это пятая часть всей территории Соединенных Штатов.
На Аляске, кроме всего прочего, находится еще и высочайшая вершина не только США, но и всей Северной Америки, Мак-Кинли, высота которой составляет 6 194 метров.
А чтобы соотнести истинный размер этого штата с более понятными нам российскими масштабами, можно провести такое сравнение: территория Аляски превышает территорию Камчатки в три с половиной раза.


Из общей суммы договора двадцать пять тысяч долларов российский император пожаловал Эдуарду Стеклю в качестве компенсации за успешное завершение проекта, который тот вел, выражаясь современным языком. Еще свыше ста тысяч долларов было списано казной по тайной статье расходов с формулировкой “на дела, известные императору”. За этим определением скрывались взятки, которые Стекль выплачивал редакторам газет и американским конгрессменам, чтобы повлиять на мнение первых в прессе и на голосование вторых при постановке вопроса о покупке Аляски в Сенате. Таким образом, эти был тайный бюджет нашего правительства на, по современной терминологии, PR- и GR-кампании (или спецоперации, кому как больше нравится), для обеспечения сделки.

Официальная же церемония передачи Аляски Соединенным Штатам состоялась в Ново-Архангельске 18 октября (6 октября по старому стилю) 1867 года. На площади перед резиденцией Управляющего Русско-Американской компании князя Д. П. Максутова выстроились двумя шеренгами американские и русские солдаты. После оглашения договора США с Россией и салюта в сорок два выстрела русский флаг был спущен, а американский поднят.

Так закончилась история Русской Америки.

Между прочим, во время церемонии произошло одно непредвиденное и очень символическое событие: русский флаг никак не хотел спускаться с флагштока и его пришлось спускать вручную, наверх залезли двое солдат, и стянули вниз российский триколор.

Говоря о сумме продажи Русской Америки, может возникнуть ощущение, что Аляска была продана за сравнительно небольшие деньги. Глядя на сегодняшнюю Аляску, с ее несметными природными богатствами и высоким качеством жизни, многие могут подумать, что сделка оказалась для России несправедливой. Что русское правительство просчиталось.

Не зря народная мудрость гласит: задним умом все крепки. Действительно, с позиции 1867 года все выглядит не так однозначно. Тогда еще не были открыты золото и нефть на Аляске, не говоря уже о том, что нефть вообще еще не была основным, стратегическим энергоносителем мировой экономики.

А добыча каланов уже потеряла свое промышленное, коммерческое значение – практически все они были выбиты и находились на грани вымирания. А больше, кроме пресловутого льда, доходов брать было особо неоткуда. Пушнина лесного зверя приносила слишком немного, а до знаменитой доусоновской Золотой лихорадки, увековеченной Джеком Лондоном, оставалось несколько десятилетий…

Если бы золото на Аляске нашли раньше… Как известно, история не имеет сослагательных наклонений.

В сухом остатке Россия отгородилась от поползновений Британии и обезопасила свой Дальний Восток территориями дружественной страны, Соединенных Штатов Америки. Все ресурсы затем были брошены на освоение Приамурья и Дальнего Востока, как и предлагал Муравьев-Амурский. И вот там Россия закрепилась.

Выбор в пользу Дальнего Востока, на тот момент, был перспективней экономически и доступнее геостратегически.

Америка же в краткосрочной перспективе получала эти территории, не давая распространить на них влияние Британии.

В долгосрочной перспективе Штаты получили богатейшие земли, ту Аляску, которую все знают сегодня. Но можно ли было – и русским, и американцам, – заглянуть вперед в будущее, сквозь десятилетия?

В худшем случае, который становился реалистическим уже в течение одного-двух десятилетий, не будь этой сделки, – Россия лишалась бы своих колоний в результате экономического, военного и даже демографического давления как Британской империи, так, в перспективе, и самих Соединенных Штатов.

Поэтому разговоры о продаже “исконно русской земли” за бесценок и о том, что надо было стоять до последнего, представляются немного неуместными. Лучше продать свой стремительно дешевеющий товар в принципе, чем ждать, пока его просто отнимут.

Существует даже замечательный исторический пример: в результате испано-американской войны 1898 года Куба, бывшая испанская колония, расположенная всего в девяноста милях к югу от Флориды, получила независимость от Испании и фактически вошла в сферу влияния Соединенных Штатов. Ничего это не напоминает? 

А что касается легенд о затонувшем корабле, который якобы перевозил американское золото в Россию и затонул в Балтийском море, то вообще непонятно, откуда у этого мифа растут ноги. Корабль этот, английский барк “Оркни” (Orkney), на борту которого якобы был драгоценный груз, затонул 16 июля 1868 года на пути из Лондона в Петербург. Проблема для конспирологов в том, что, если взглянуть на чек, то на нем имеется печать с датой его погашения, то есть оплаты. Эта дата – 1 августа 1868 года.

Возникает вопрос: какое именно золото, от какого плательщика и кому мог перевозить этот барк, если на тот момент оно еще не было выплачено России?

Особенно если принять во внимание тот факт, что дата 1 августа 1868 года говорит о почтовом, то есть безналичном переводе денег из Вашингтона в Лондон, на счета российского государства в знаменитом Barings Bank.

Думается, здесь умозаключения о том, что мог везти и недовезти барк “Оркни” в Петербург теряют свое отношение к реальной истории продажи Аляски.

Соответственно, выводы о продаже Русской Америки могут выглядеть следующим образом.

Во-первых, это был вынужденный, но мудрый и просчитанный русским правительством шаг. Он был сделан в крайне неблагоприятных для России геополитических и экономических условиях, после сокрушительного поражения в Крымской войне, в условиях хронической убыточности североамериканских колоний, под мощным внешним давлением, а также при необходимости выплачивать задолженность иностранным кредиторам. С момента открытия Аляски Россия еще никогда не находилась в столь тяжелом положении.

Во-вторых, Аляска была именно продана, а не сдана в аренду на 99, 100 или сколько угодно лет. Существует текст договора, он открыт для тех, кто интересуется этой темой. Договор между Америкой и Россией был ратифицирован каждой из сторон и полностью выполнен обоими государствами. Причем покупатели, вернее, американское общественное мнение, в то время считали, что цена за эти земли завышена и решение о покупке невыгодно Соединенным Штатам ни стратегически, ни экономически.

В-третьих, конечно, жаль, что России пришлось расстаться с такой красивой и богатой землей. Здесь не поспоришь. Но не удержали…
















ПИСЬМО ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ
ПОДЛИННОЕ АЛЯСКИНСКОЕ ЗОЛОТО

В последний, десятый аляскинский вечер Гас, хозяин отеля, в котором мы жили на Кодьяке, устроил для нас небольшую пирушку в честь окончания экспедиции. Между прочим, отель, скорее, даже гестхаус, называется Russian River Lodge, так как расположен неподалеку от Русской речки, или Russian River. Вообще-то, "Гас" – это прозвище, на самом деле его имя Роберт Густафсон, но так, по-официальному, его здесь никто не называет.

Гас с двумя своими помощницами зажарил лосося на гриле, предварительно замариновав его в соусе терьяки, потушил морковь и картофель, приготовил жареные кукурузные початки. Еда простая, но очень вкусная, из ингредиентов отличного качества. Добавьте к этому местный стаут и янтарный эль – и это можно назвать Гастрономическим Наслаждением по-аляскински!

Вообще, Гас – это еще один человек героической судьбы, из целого ряда тех, кого мы встретили на Аляске. Как и наш Джон, как Джим Ланье, как отец Иннокентий и как Лэнс, хозяин бара в Кодьяке, водолаз и бывший десантник из знаменитой 82-й воздушно-десантной дивизии. За стойкой его заведения мы, уже познакомившись с Лэнсом, безмятежно болтали с ним в перерыве между съемками.

ФАКТЫ ОБ АЛЯСКЕ:
ЧТО ОЗНАЧАЕТ СИМВОЛИКА НА ФЛАГЕ АЛЯСКИ.

Каждый штат в Соединенных Штатах Америки имеет свой флаг. Флаг Аляски, в то время еще даже не штата, а территории, разработал в 1926 году 13-летний мальчик русско-шведско-алеутского происхождения по имени Бенни Бенсон.
На синем фоне флага расположено восемь золотых пятиконечных звезд. Семь образующих ковш звезд изображают созвездие Большой Медведицы, а одна крупная в правом верхнем углу – Полярную звезду.
Большая Медведица символизирует мощь, а Полярная звезда – север.


Крепко сбитый мужик за пятьдесят, Гас лет тридцать оттрубил на сейнерах в Беринговом море и значительную часть этого времени сам был капитаном рыболовецкого корабля, носящего имя Alpine Cove – «Альпийская бухта». Соответственно, капитанов из “Смертельного улова” он знает лично, вместе они не один год бороздили воды Берингова моря. Его гостиница – это деревянное трехэтажное здание кубической формы, с комнатами на каждом этаже и складом на первом, где свалены в кучу генераторы, рыболовецкие снасти, автозапчасти, газовые баллоны и прочие предметы обихода. Тут же стоит стиральная машина и два холодильника, забитые замороженными стейками из говядины и лосося. Думаю, и ружья были где-то здесь припрятаны – медведей тут, на Кодьяке, никто не отменял! В случае чего отсидеться можно. Американский комфорт при этом никуда не делся: сверкающие чистотой ванные комнаты, конвекционные электропечи, телевизоры, включая большую плазменную панель. В местном люксе на третьем этаже есть даже джакузи!

Там же, на третьем, но в другом, общественном крыле отеля Гас оборудовал бильярд (американский пул) и небольшой домашний бар, с неплохим запасом крепкого алкоголя и даже собственным разливным пивом! Лицензии у него на продажу алкоголя нет, формально продавать его нельзя, поэтому каждый постоялец сам подходит к стойке, наливает себе стакан пива или порцию виски или текилы и кладет два доллара в банку с надписью Donations – «Пожертвования».

Кстати, о текиле. Газ научил нас новаторскому для Москвы способу пить это мексиканское пойло из голубой агавы. Все знают как пьют текилу классическим методом, который называется “Лизни, глотни, кусни”. Слизываешь соль с ложбинки ладони около большого пальца, потом глотаешь стопку и затем уже впиваешься зубами в сочный лайм.

Гас же приготовил нечто особенное. Взяв апельсин, он нарезал его такими же ломтиками, как и лайм, затем посыпал каждый ломтик с одной стороны специальной смесью корицы и сахара – и подал это к текиле. Тут уже никакой соли не требуется, пьешь текилу и затем откусываешь апельсин с сахаром и корицей, оставляя только корку. Очень вкусно и необычно. Оказывается, к текиле подходит не только сочетание предваряющего соленого и завершающего кислого, но и сладкое на закуску! Вообще, с лаймом и солью лучше идет серебряная текила. Золотая же текила, выдержанная в дубовых бочках, категорий “репосадо” и “аньехо”, вкуснее всего с апельсином и корицей. Как раз, как это делали мы: Гас угощал нас именно золотой текилой.

Между прочим, Гас и наш Джон прекрасно дополнили друга друга и очень хорошо поладили, хотя до того не были знакомы. Оба примерно одного возраста, оба многие годы живут на Аляске, один – рыбак, многие годы бороздивший бурное Берингово море, добывая крабов, другой – специалист по экстремальным съемкам в горах, на реках и на море. Люди настоящих профессий.

Они донесли до нас очень простую, но при этом очень важную вещь. Самое главное на Аляске – это ни красивая природа, ни рыба в океане, ни нефть и ни золото. Самое главное здесь, то самое подлинное аляскинское золото – это ее люди.

Они пришли сюда, и сделали Аляску такой, какая она есть.

Они сберегли эту величественную северную природу – так, что лося можно встретить прямо в Анкоридже, а лежбище морских львов располагается непосредственно в бухте Кодьяка.

Они разведали здесь природные богатства – те самые легендарные золото и нефть.

Они построили хайвеи, аэропорты и морские пристани.

Они облетели эту бескрайнюю землю на одномоторных самолетиках – и они же исходили всю Аляску вдоль и поперек.

Эти люди сохранили здесь память о русском прошлом Аляски, которое стало и их прошлым.

И именно они превратили Аляску, этот край света, в фантастическое место, где хочется жить и куда хочется возвращаться.