Любовь преступная

 
 По узкой кладбищенской  тропинке медленно шла похоронная процессия. Немногочисленная группа пожилых, в основном, женщин, растянулась, попутно разглядывая фотографии и надписи на крестах.

-Сдохла, сука фашистская,- прошелестело сзади.

Она стояла за оградкой могилы.
Осанка, интонация и взгляд все говорило о том, что так и не отогрелась она после военного лихолетья и всю боль войны крепко держит в себе.
 
Бедная усопшая тетя Нюра, так и в иной мир уходит под хулу, может быть бог, рождающий людей для счастья, поймет ее лучше, чем родные и близки, односельчане.
Росла она  в очень бедной семье, и мать,  выдала её за соседа, богатого некрасивого злого куркуля. От своих мыслей, что она такая красивая и все считают что он ей не пара, он приходил в ярость.Не  смотря на родившегося сына, бил её по – черному. Больше двух лет не смогла вытерпеть этих побоев Нюра, вернулась вместе с сыном к матери.
Прошло время, полюбил её парень, с которым вместе работала, и хотя никаких сердечных чувств к нему она не питала, согласилась выйти за него замуж. Брал он её с ребенком, был хозяйственный, спокойный, жалел её. Жизнь её наладилась, она еще больше расцвела, родила еще двух сыновей. И не будь этой проклятой войны, так бы спокойно и прошла её жизнь.

Но беда приходит, не спрашивая. Муж ушел на фронт. Немцы все ближе подступали к станице. И вот однажды не выдержав натиска, наши войска отступили и в станицу вошли враги. Это были немцы и румыны. Селились они по домам, выбирая более ухоженные.
 Так, в доме  Нюры появился румын Попеско.
 
Ни себе, ни близким так и не смогла она объяснить, что за сила влекла их друг к другу, он не принуждал её к сожительству, но через два месяца борьбы с собой она сама легла в его постель. У него в постели, окрыленная этой страстной любовью, испытанной впервые в жизни она была счастлива, но это состояние счастья было рядом со жгучим внутренним стыдом перед всеми. Даже обращаясь к матери, она не могла заставить себя смотреть ей в глаза, не говоря о соседках, которые, боясь, но, не желая обуздать свой гнев, шептали ей вслед из - за заборов: «подстилка фашистская».

Три месяца… три месяца  преступной любви и все остальные годы презрения, жизни с опущенной головой.
 
И хотя муж, придя с войны и узнав все, остался в семье, трещина отношений так и не ушла до его смерти. А станичники, свидетели этих событий, после войны обзывали её, уже не прячась, громко крича на всю улицу, вымещая в крике всю боль пустоты нерастраченных чувств к не вернувшимся мужьям.

Один человек влюбляется в другого, и мы воспринимаем это как нормальное явление.
Но вот этих людей разводят «короли войн» по разные стороны и они уже становятся врагами.
А как быть с обычными людскими чувствами – жалостью, сопереживанием, любовью, наконец.

Может быть, просто не воевать друг с другом?



Иллюстрация взята из интернета.