СТЕПНОЙ ДИХЛОФОС
Сын советского разведчика, Героя Советского Союза Володя Линник был знатным буровым мастером. В нашем небольшом отряде из четырех человек он был главнее даже начальника, Толика Орлова. У него был удивительный нюх на открытия. Толик Орлов ходил с планшеткой на боку, постоянно сверялся с компасом и секретными картами, а Линник мог просто ткнуть в пространство и загадочно выразиться:
- Нам туда!
Как ни странно, он оказывался прав. Академическая наука в лице Толика Орлова скромно помалкивала, сидя во второй кабине моего вездехода. Линник начинал забуриваться и в девяноста процентах из ста попадал пальцем в небо. Так мы с ним открыли однажды месторождение кварцита, ценнейшей присадки для аэро-космоса. За это весь отряд был представлен к наградам, но медаль «За трудовые заслуги» получил только бурмастер. Прочих разгильдяев пропустили через сито и выяснили:
Кремлёвский-Сапелкин восемь лет возил касситериты на Колыме. Явно не из любви к полярной романтике, особенно учитывая возраст посадки - шестнадцать лет.
Толик Орлов не был примерным семьянином. Его жена, медсестра постоянно
лечила его после очередной командировки от триппера, похожего на хронический насморк.
Что уж говорить о скромном авторе этих печальных строк? Война в Египте, военно-морское училище, диссидентство. Бродяжничество, любовь к смелым шуткам, привычка говорить то, что думаешь, алименты…
Полный компот!
Но сейчас у нас не было важней задачи, которую Линник хотел выполнить во что бы то ни стало. Был чемпионат мира по футболу, а мы в степи. И Володя вспомнил, что недалеко, километрах в тридцати, есть дом с телевизором. Мы собирались там бурить левую скважину за наличные, и хозяева, конечно, будут рады принять нас в гостях за неделю до обещанного срока. Хотя забуриваться Линник не собирался.
Телевизор победил. Володя скомандовал:
- По машинам! Садат, у нас ты штурман, даже ночью с закрытыми глазами дорогу найдешь. Давай вперед с Толиком, а мы на СБУДе (самоходная буровая установка дизельная – прим. автора) двинем следом. Курс - на хутор Волобуевский!
И мы двинулись. Нашли в конце концов одиноко стоящий на окраине дом, оттуда выбежал радостный хозяин и заорал так, что было слышно даже мне в кабине:
- Настя, стол накрывай, бурые приехали!
В степи тяжело с водой, и наши артезианские скважины пользовались большим спросом. Чистая холодная вода да еще насос, и фильтр чуть не с позолотой с глубины сорока с лишним метров казалась просто чудом.
А мы эти чудеса делали своими руками.
Вошли в кирпичный пятистенок не торопясь, соблюдая церемониал. Линник сразу же устремился к столу, оглядел его опытным взглядом и сказал: - Это хорошо! А телевизор есть у вас? Щас чемпионат мира по футболу, надо бы посмотреть.
Хозяин соскучился и сказал, что ящик есть, но плохо работает, то звук пропадет, то видимость.
- Это ничего, - заржал Володя, - у нас вон малец есть, он в электронике разбирается, был бы паяльник.
- Паяльник есть, конечно, - вздохнул хозяин, - только его на примусе надо греть.
Я молчал. Спать хочу, не могу. Круглые сутки пашем и пашем, зарабатываем левые деньги, да и государев оклад неплох для советских времен – сто семьдесят.
Володя пошел в гостиную, где учтивый хозяин уже врубил телевизор по кличне «Рубин». По телеэкрану бегали серые полосы, и были видны только помехи. Над степью по-прежнему бушевала сухая гроза. Линник подошел к ящику. Критически оглядел предлагаемые обстоятельства, потом кивком головы пригласил меня. Что уж я там вертел и паял, да еще с помощью громадного паяльника, подогретгом на открытом огне – убей меня Бог, не помню.
Но, как ни странно, «Рубин» заработал. Дикторы (их было двое), несколько раз представляли команды, перебивая друг друга, и матч всё же вопреки законам природы и электроники, начался и стал виден.
Маленькие серые фигурки резво бегали по экрану, иногда пропадая из виду. Тогда непрерывно куривший Линник подходил к аппарату и громадной лапой хлопал сверху по деревянной обшивке, приговаривая:
- Я тебе, твою мать, покажу, что такое Советская власть!
И телевизор послушно включался. Советской власти даже мы побаивались.
* * *
Первый тайм мы уже отыграли, как в песне поется. Линник вздрогнул, посмотрел на меня и сказал:
- Пойдем, Садат, покурим.
- Ты же знаешь, я не курю.
- Ну, так постоишь, за компанию. А то эти два хмыря дрыхнут без задних ног, не добудишься.
- Имеют право, - честно возразил я, - упахались!
- Кто упахался, Толик что ли? Кстати, Садат, что ты думаешь о Продовольственной программе партии и правительства?
Я оторопел. В Ростове-на-Дону, громадном городе, есть было нечего. Откуда брались продукты, одному Богу известно. Спасали дачи и кооперативные магазины. Продовольственная программа выполнялась не благодаря, а вопреки усилиям вышеупомянутых властей предержащих.
- Мне кажется, Володя, что это очередная пропаганда лжи, - сказал я и с любопытством уставился на него, ожидая бурной реакции.
Но Линник был удивительно спокоен. Он поглядел на меня, выбросил недокуренную сигарету прямо в степь, полыхавшую молниями, и предложил:
- На спор! Партия и правительство никогда не допустят того, чтобы народ травить. Иди, разбуди Толика, пусть нальет мне полстакана дихлофоса.
Вначале я понимал суть происходящего. Но полстакана дихлофоса меня доконали.
Я говорю:
- Ты что, сдурел? Это же отрава!
На что Володя в очередной раз отрапортовал, что партия…и т.д., и т.п..
Я поплелся в гостиную. Кремлёвский-Сапелкин густо храпел, лежа на спине в объятиях дивана и одеял. Толик дремал в кресле: все же начальник отряда, мало ли что. Я подошел к нему. И он, как ни в чем не бывало, моментально открыл глаза и вопросил:
- Что, Линник бушует?
- Да, - говорю, - и просит тебя налить ему полстакана дихлофоса. Странно, конечно, однако он настаивает.
Толик ничуть не удивился, встряхнулся, потер ладонями лицо, встрепыхал волосы, потянулся куда-то за кресло, матерясь налил полстакана жидкости, похожей на отраву, коей она и была, и протянул мне.
Тут очнулся Кремлевский-Сапелкин.
- Счет какой?
- Пока ноль – ноль, перерыв.
- А где Володя?
- На веранде курит.
- Передай ему большой привет, - сказал Саша, повернулся на бок и снова захрапел.
Мы с Толиком вышли на веранду. Степь озарялась непрерывно бьющими в холмы молниями. Сухая гроза, оглушающая и всесильная, была в разгаре. Линник снова курил. Увидев Толика со стаканом в руке, он жизнерадостно улыбнулся, потом задумался и спросил:
- Толик, а где закусь? Там же у нас была колбаса (мы ее только что купили в сельхозпотребкооперации). Неси сюда!
Толик пошел в дом. Линник глядел во все очи в степь и мечтательно сказал:
- Эх, мне бы вот эти стрелы Перуна, я бы всех баб переимал!
- Не вижу логической связи, - возразил я, - где стрелы, а где бабы.
- Да ты молодой еще, не понимаешь… Я бы их имел под страхом смерти, от этого у них входное сжимается.
- Володя, по-моему, ты идиот, - насколько было возможно мягко, возразил я.
- Ну и шо? А вот и Толик!
Начальник отряда притащил целую палку салями. Володя поднял стакан, посмотрел сквозь него на молнии, задумался и произнес загадочный тост:
- За победу русского оружия!
После чего немедленно выпил дихлофос и своими желтыми от курева лошадиными зубами принялся не есть, а жрать колбасу.
Думаю про себя: до ближайшей скорой помощи минимум два часа ходу. Интересно, сколько он продержится? А Линнику все было нипочём! Он только порозовел и начал рассказывать еврейские анекдоты.
- Слышь, Садат, - отвлекся он в сторону, - а правда, что арабы все обрезанные?
- Правда, - хмуро говорю я, - у них почти с самого рождения есть такой обряд инициации, залупу обрезают.
- А как же конституция? – возбудился Линник. – Вот в Англии. Например, в конституции записано, что нельзя нарушать права граждан.
Я его перебил:
- В Англии, а точнее говоря, в Великобритании, нет конституции, а есть так называемое прецедентное право. То есть, на основе какого-нибудь судебного процесса шестнадцатого века, вроде закона о сжигании ведьм на костре, до сих пор не отмененного.
- Вот что не нравится в тебе, так это что врешь, как сивый мерин, - запальчиво заявил Линник.
- Чего же это я вру? Говорю то, что знаю, чему учили. А ты книги почитай, это полезно для общего кругозора.
Снова ударили молния.
Линник призадумался и спросил:
- А что это за лабуда, надземное электричество? Говорят, что это остатки Большого взрыва Вселенной.
- Володя, - говорю, не забивай себе голову этой лабудой. Если верить нашим физикам, то Вселенная существует примерно двенадцать миллиардов лет. А где она была до этого?
- Ничего не было, - самоуверенно заявил Володя. – Один нуль!
- Ну-ну, - ответил я, - ты Ломоносова читал когда-нибудь?
- В зачем? – резонно вопросил Володя. – Кто такой Ломоносов, чтобы нам указывать?
- Вообще-то, - говорю я, - Михайло Васильевич был первым президентом Академии наук. А учился он в Марбурге, потом во Фрайберге.
- А ты откуда все это знаешь? – вопросил Володя.
- Книги читать надо!
На этом спор двух просвященных деятелей культуры прекратился. Линник быд, зараза. жив. Когда я зашел в гостиную и услышал густой и протяженный храп Кремлевского-Сапелкина, то подумал, что мне точно сегодня не заснуть.
Но Саша приоткрыл один глаз, внимательно оценил обстановку и сказал:
- Садат, что там с Линником?
- Да ничего, - говорю, - дихлофосу из горла выпил, и жив-здоров.
Кремлевский-Сапелкин перевернулся на другой бок и сообщил:
- Это хорошо. В прошлый раз он стеклянный стакан сьел. На спор.