Был тихий осенний вечер, он перешел в ночь и звезды горели на небе, оно перевернулось вверх дном и теперь глаза смотрели вверх, а губы искали другие губы и когда находили, впивались в них горячими укусами. Так было.
Я пришел к тебе, как всегда, под вечер. Тошнило от банальности бытия.
Вот как сделал я. Поцеловал тебя. Целовал тебя. Щеки. Твои. Целовал тебя. Губы. Твои. Целовал тебя.
Мои губы распухли от любви.
Ибо я искусал их прежде. Ибо я ласкал себя прежде. Но это было изменой. Ласкать себя.
Изменой тебе. Я изменял тебе. Изменял со всеми, кого видел и кто нравился мне. Изменял в мыслях, изменял плотью.
Но чем больше, тем больше желал тебя, лишь тебя, только тебя, каждый раз тебя.
Твои губы не имеют вкуса. Твоя кожа не имеет вкуса. Но твое дыхание имеет запах – запах терпких цветов, не помню только рыжих или красных. Но это так.
Ты не притягиваешь меня. Но и не отталкиваешь. Ты есть, как в мозгу моем, так и наяву.
Думать невозможно, когда твои губы касаются других губ .
Я не любил тебя, но я бы убил тебя, будь ты не ты.
Стань ценностью для грядущих веков. Я хочу, чтоб ты ею была и ты ею будешь.
Ибо той властью, что дана мне, говорю тебе это.
Не сейчас. Сейчас нет.
Ничего. Ни власти, ни силы, ни воли.
Есть только твои бессмысленные глаза и твои бесстрастные губы.
Чего ты ждешь? Спросил я и сделал невозможное возможным. Ты дала мне все. Все, что было и даже больше. Ты не могла поступить иначе, ибо пришел исход той боли, что была в нас.
Ты была вся слишком сладкой от плеч до пальцев ног. И мне казалось, что я объелся, но иначе я не мог.
Чувство пресыщения наступило как-то сразу и меня стошнило от проявления воли.
Был тихий вечер, он перешел в ночь и звезды горели на небе, оно перевернулось вверх дном и остекленевшие мои глаза смотрели вверх, но не видели небо.
Как жаль, что они не видели небо. Может ты когда-нибудь видела небо? Скажи! Может и я увижу его?