НАЧАЛО ЗДЕСЬ - http://proza.ru/2012/10/08/1156
ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА ЗДЕСЬ - http://proza.ru/2012/10/15/992
...............
8.ЖЕЛЕЗНАЯ ЛОГИКА «ЖЕЛЕЗНОГО ФЕЛИКСА»
НОВОЕ РУКОВОДСТВО ПРЕКРАСНО ПОНЯЛО, С КЕМ ИМЕЕТ ДЕЛО, и выработало достаточно действенные меры по борьбе с бандитизмом. Совсем не случайно ВЦИК, учредив 27 января 1921 года Комиссию по улучшению жизни детей, назначил её председателем Феликса Дзержинского. Дело вовсе не в особой «любви» Феликса Эдмундовича к детишкам. Всё значительно проще. Чекисты совершенно точно определили направление удара: лишить уголовный мир (и прежде всего - классовых врагов) основной опорной силы - подрастающего поколения, стабилизировать обстановку в стране.
Волноваться было о чём. Речь шла не просто о несчастных мальчуганах, выброшенных на улицу. Бывшие офицеры, становясь маргиналами, передавали часть своих боевых навыков «пацанам». Подростки и молодёжь должны были эффективно противостоять правоохранителям из рядов милиции, куда власть старалась набирать бывших бойцов Красной Армии, имевших военный опыт.
Уголовники с офицерским прошлым учили мальчишек действенным, правильно поставленным ударам в уязвимые места, чтобы можно было если не отключить, то хотя бы ошеломить взрослого мужчину. К ним добавляли удары ногами и крайне ограниченно – наиболее эффективные подножки и подсечки: арсенал, приспособленный к тому, чтобы противостоять более сильному противнику.
Информация об этом криминальном рукопашном бое туманна и обрывочна. Так, Григорий Панченко пишет: «Слухи о таинственном «белогвардейском» (на самом же деле — просто офицерском) «искусстве убивать красиво», похоже, базируются как раз на существовании… школ, представляющих либо чистое, либо «гибридное» джиу-джитсу. Насколько эффективным оно было, трудно сказать. Может быть, судя по опыту некоторых открытых школ, сенсационность в нём преобладала над боеспособностью. Возможен, конечно, и прямо противоположный вариант».
Некоторые приёмы уличного боя тех лет описывает Георгий Андреевский в книге «Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху», основываясь на газетной хронике: «Встречаясь с преступником один на один, милиционер должен не только хорошо стрелять, но и драться. В арсенале уголовного мира и в то время было немало приёмов, о которых знали работники милиции. Приём одесской шпаны: удар головой в лицо - часто практиковали хулиганы, преступники применяли также «вилку» - удар двумя пальцами в глаза, «датский поцелуй» - выпад, состоящий из трех ударов: кулаком правой руки в лицо, локтем левой руки в живот и носком ноги в голень или коленом в пах. Применялся ещё «галстук» — преступник накидывал сзади на шею веревку или шарф и затягивал их, как аркан. Преступник мог накинуть на голову милиционера снятые с себя пальто, пиджак или плащ, мог нанести удар в лицо полями твердой шляпы (котелка), бросить в глаза песок, табак, перец, мог замахнуться палкой или ножом и нанести ему, воспользовавшись тем, что сотрудник, обороняясь, поднял руки, удар ногой в живот».
Честно говоря, эффективность исполнения «датского поцелуя» в описанном виде вызывает большие сомнения. Скорее, это нечто из области легенд. Остальные приёмы вполне действенны. Добавим к ним работу против вооружённого ножом соперника при помощи пиджака (куртки), карманы которого набиты камнями. Таким оружием можно действовать наподобие цепа или нунчаки, как отбиваясь, так и нанося удары, а также отвлекая противника.
Косвенное свидетельство о проникновении джиу-джитсу в босяцкий мир 20-х – 30-х годов оставил также известный драматург и сценарист Николай Погодин. В своей пьесе «Аристократы», посвящённой «перековке» профессиональных уголовников на строительстве Беломорканала, Погодин рисует образ блатного «авторитета» Кости-капитана. В первой сцене появления Кости в мужском бараке происходит следующее:
«Капитан (любезное превосходство). Здорово, урки!
Маленький человек (с места). Пошёл к чортовой матери!
Капитан (тонкое удивление). Кто это сказал? (Вежливо.) Ах, это вы сказали? (И японским приёмом, одной рукой, выворачивает шею сказавшему, сбрасывает его на пол.)»
Обратите внимание, как подчёркивает Погодин этот самый «японский приём», позволяющий Косте легко расправиться с «маленьким человеком». Хотя «Аристократы» написаны в 1934 году, Погодин при работе над комедией использовал свои ростовские репортёрские впечатления. А репортёром в Ростове-на-Дону Николай Фёдорович работал с 1920 по 1923 годы. Интересно, что в фильме «Заключённые» (1936), созданном в 1936 году на основе «Аристократов», в сцену появления Кости-капитана среди уркаганов внесено «мелкое» уточнение. Если в пьесе его просто представляют как знаменитого вора, то в фильме один из заключённых с уважением поясняет - «Ростовскай…». То есть Погодин подчёркивает, что своих героев он списывал с натуры. А значит, он знал, что беспризорники, босяки, затем ставшие «блатными», «ворами», имели в своём арсенале эффектные и эффективные приёмы экзотических систем рукопашного боя.
А вот у милиции той поры не было достаточных навыков самозащиты и задержания. Правда, в 1924-го году появилось руководство «Физическая подготовка Рабоче-Крестьянской Красной Армии и допризывной молодежи», включавшее несколько приёмов французской борьбы, тычок пальцами в глаза и сомнительные «нажатия на девять чувствительных точек», но они были малопригодны на практике.
Постоянным нападкам подвергался бокс. В 1924 году Высший совет физической культуры запретил занятия боксом, а Репертком - его публичную демонстрацию. Газеты и журналы печатали карикатуры, писали о страшном вреде здоровью от ударов, о пробуждении «зверских инстинктов» у боксеров и зрителей, о том, что «пролетарий не может бить пролетария по лицу». Правда, уже в 1925 году запрет отменили, но на Украине он продержался до 1930 года.
Не особо везло и джиу-джитсу. В 1925 году бывший цирковой борец и атлет Михаил Алексеев выпускает пособие «Самозащита и нападение», где отсутствуют действенные приёмы рукопашного боя, зато присутствуют пренебрежительные оценки системы джиу-джитсу: «..У нас в России, несмотря на все старания предприимчивых людей, она вскоре отцвела, не успев расцвести».
А в это время «отцветшая система» наводила шороху на улицах и в подворотнях советских городов… Этот «империалистический» стиль стал со скрипом культивироваться лишь с конца 20-х годов, когда благодаря упорству бывшего офицера царской, а затем Красной армии Виктора Спиридонова джиу-джитсу пробивает себе дорогу. С 1928 по 1933 годы выходят несколько пособий Спиридонова для сотрудников ОГПУ. Спиридонов явился создателем системы «советского джиу-джитсу» - самбо, и под этой маркой рукопашный бой стал по-настоящему развиваться, но строго в рамках силовых структур.
Попытку придать искусству самозащиты массовый характер предпринял в 30-е годы Василий Ощепков - резидент Главного разведывательного управления Красной Армии в Японии с 1918 по 1926 годы. Оставшись сиротой, в 1911 году Ощепков попадает в Японию и поступает в знаменитую школу дзюдо «Кодокан», а через два года получает чёрный пояс (второй дан). Работает инструктором по самозащите в новосибирском отделении «Динамо», приехав в Москву, стремится разработать систему приёмов, доступных для всех желающих. Он добавляет в дзюдо приёмы из национальных видов борьбы, меняет покрой куртки, правила проведения соревнований и т.д. По сути, Ощепков является одним из отцов спортивного стиля самбо, в то время как Спиридонов практиковал боевой, закрытый стиль.
Но это уже - конец 1920-х годов. А в начале милиции приходилось туго...
НЕКОТОРОЕ ОБЩЕЕ ПОНЯТИЕ об уличном криминальном бое тех лет может дать уникальное пособие Нила Ознобишина «Искусство рукопашного боя», выпущенное в 1930-м году издательством НКВД (в то время – аналог нынешнего МВД). Нил Николаевич Ознобишин – фигура легендарная и трагическая. Родившись в дворянской семье, он посвятил себя цирковому искусству, с 1907 по 1912 год в составе труппы гастролировал в Англии, Франции, Германии, Австро-Венгрии, Италии, Северной Африке, Австралии. Прекрасно владел пятью языками, активно занимался спортом – английским боксом и лыжами, прославился как велофигурист и наездник, был знаком с приёмами цирковой «французской» борьбы и джиу-джитсу. После революции Ознобишин несколько книг, посвящённые цирку и кино. Но его идеей фикс было создание универсальной системы рукопашного боя, которая впитала бы в себя всё лучшее из мирового опыта и практических наблюдений. Этому он посвятил книгу «Искусство рукопашного боя».
Михаил Лукашев, автор пятитомного исследования русского боевого искусства, отмечает: «Существенным достоинством руководства является то, что в нём впервые было рассказано о специфике криминального рукопашного боя… Ещё никогда не шла речь о приёмах, которые уголовники использовали при внезапном и почти незаметном, даже в многолюдном месте, убийстве, в драке с оружием, подручными предметами или без них. Нил Николаевич стал первым и, к сожалению, последним, кто осознал острую актуальность не только изучения, но и непременного обнародования подобных сведений. Ведь даже в современных милицейских руководствах эти насущные вопросы обойдены полным молчанием, необходимые познания практические работники добывают дорогой ценой собственного и, слишком часто, кровавого опыта».
Андрей Кочергин в книге «Мужик с топором», напротив, считает, что изучением криминального боя силовики занимались вплотную: «Блатная техника боя напрямую связана с традиционным русским рукопашным боем, откуда она, собственно говоря, и вышла… Она точно так же связана и с советской государственной системой ССББ (секретная система ближнего боя), которая тщательно изучала этот опыт... Потому что цели и у той, и у другой – похожие: выжить и победить любой ценой. Даже в открытых руководствах, например, Ознобишина "Искусство рукопашного боя", отводилось много места описанию блатных действий. В.И.Грунтовский говорил, что при обучении в школе армейской разведки инструктора обучали большому объёму и традиционной, и блатной техники. Использовались заключённые и в качестве “кукол”, т.е. живых снарядов для тренировки бойцов советских спецслужб. Привлекались они, с их богатым эмпирическим опытом и своеобразной тюремной "школой", и к самой работе этих служб. Тут можно вспомнить, например, о группе “Лихие” из разведывательно-диверсионной сети, созданной НКВД в 1941 году на случай захвата немцами Москвы, для выполнения мероприятий “Московский план”» .
Увы: книга Нила Ознобишина вскоре после выхода из печати была изъята и сожжена! Власть могла обеспокоиться тем, что граждане получают в руки пособие не только по защите от преступников, но и по ведению уличной драки. Не исключено, что им воспользуются сами же преступники!
Но есть и другая версия. Как считают некоторые специалисты, система Ознобишина явно превосходила школу самозащиты Виктора Спиридонова, которую взяли на вооружение советские спецслужбы того времени. Михаил Лукашев пишет: «Один из ветеранов и основоположников ленинградского самбо А.М. Ларионов утверждает, что ознобишинская система решительно превосходит спиридоновскую. Я не стал бы делать столь категоричных и далеко идущих выводов, но в ряде положений Нил Николаевич имел заметное преимущество».
Именно Спиридонов мог приложить руку к уничтожению тиража. Ряд исследователей полагает, что Виктор Афанасьевич болезненно относился к успехам конкурентов. Григорий Панченко не исключает, что Спиридонов причастен к расправе над Василием Ощепковым в 1937 году.
Пособие «Искусство рукопашного боя» действительно сильнее учебников Спиридонова по богатству теоретического и практического материала, о котором Спиридонов не имел понятия. Как пишет Лукашев о системе Ознобишина, «это… достаточно продуманный, творческий синтез... В единую и цельную систему он старался объединить наиболее действенные в реальной схватке приёмы английского и французского бокса, джиу-джитсу, французской и вольно-американской борьбы, а также стрельбу из личного портативного оружия».
Во многих местах книги автор прямо отсылает к тактике и приёмам уличного боя: «Удар правой руки противника (на улице особенно часто атакуют именно этой рукой) отводите во внутрь своей левой рукой и бейте правой… Если противник нападает на вас в старой стойке уличных хулиганов и грабителей (левая рука горизонтально вытянута перед туловищем, правый кулак оттянут назад), то достаточно сделать финт в нижнюю часть туловища и бить вверх… "Удар вилки". Это один из самых употребительных ударов пальцами, особенно в преступном мире Запада… Удары головой. Об этих оригинальных ударах и средствах защиты от них мы будем говорить подробнее в конце этой книги в отделе, посвящённом тактике преступного мира».
Замечательны замечания Нила Николаевича о работе голыми руками против холодного оружия. Во многом они опираются на практику ведения уличного боя: «Удар острием ножа, направленный неопытным противником, очень легко парируется и, если от него уклонишься и не совсем чисто, то он всё же скользнёт по одежде и даже по коже. Жертвы ночных нападений, поножовщины и бандиты, дерущиеся между собой, получают иногда до тридцати ножевых ран (ударов), из которых только два или три проходят сквозь верхние покровы и причиняют поражения. И наоборот, малейший удар ребром лезвия (режущей стороной ножа) уже причиняет рану... Удары ребром ножа (режущие) требуют большого искусства и массы находчивости, чувствительной руки и быстроты, почему бандиты предпочитают им тяжёлые удары острием, наносимые с большим размахом и изо всей силы».
Ознобишин не зря называет себя «практиком». Его наставления представляют собой меткие наблюдения, подсказки, «психологический тренинг» для человека, который в условиях драки должен использовать любые средства: «В руках противника, специально работавшего по системе "рукопашной", каждый предмет может превратиться в грозное оружие самозащиты, как, например: бутылка, чернильница, спичечница, толстая книга и проч... Для человека, обладающего хорошим глазомером, ловкостью, находчивостью и решительностью, такие безобидные на первый взгляд предметы, как камни, подсвечники, бутылки и проч. могут служить оружием…».
Учебник Ознобишина можно по праву считать источником, запечатлевшим практику хулиганского боя. Нил Николаевич исповедует хулиганский принцип победы любой ценой и иллюстрирует его типичными хулиганскими действиями. Пособие ставит целью победу в реальной схватке, доведение противника до беспомощного состояния, отсюда советы за гранью цинизма – например, по поводу удара двумя пальцами в глаза: «Целью удара являются глаза, причём метиться надо в нос, так чтобы оседлать пальцами переносье "надеть очки", как образно выражаются бандиты на своём оригинальном наречии… Результаты его — выдавливание обоих глаз противника, в лучшем случае временное ослепление. Если вашей жизни грозит опасность и вы сумеете исполнить удар — не колебайтесь».
Не проявляйте колебаний в выборе ударов и приёмов – вот магистральная мысль пособия. Она совершенно справедлива и практична – но именно с точки зрения хулигана. Для Ознобишина отсутствует понятие «необходимой обороны», тем паче «превышения пределов необходимой обороны». В уличном бою таких пределов не существует! «Искусство рукопашного боя» Нила Ознобишина – это расширенный курс беспощадной уличной драки, хулиганской психологии, почерпнутой им из окружающей действительности.
Вот с чем пришлось столкнуться молодым советским правоохранительным органам. Потому-то за дело борьбы с беспризорничеством взялся лично "железный Феликс".
СБИТЬ ВОЛНУ БЕСПРИЗОРНИЧЕСТВА И БОСЯЧЕСТВА в основном удалось к концу 20-х годов благодаря созданию целой сети трудовых коммун и другими способами социальной адаптации беспризорных малолеток.
Разумеется, глупо и смешно рассматривать борьбу с беспризорностью просто как удачную «чекистскую операцию». Она вылилась в широкое общественное движение и именно благодаря этому дала блестящие результаты. В этой борьбе принимали живое участие видные деятели искусства и культуры, в том числе Максим Горький. Все прекрасно понимали, что идёт борьба не только за спасение детей, но и против роста преступности. Маяковский пишет в 1926 году в стихотворении «Беспризорщина»:
Эта тема
ещё не изоранная,
смотрите
котлам асфальтовым
в зев!
Ещё копошится
грязь беспризорная,
хулиганья
бесконечный резерв.
Ему в 1927 году вторит Михаил Кольцов: «...Жуткие кучи грязных человеческих личинок... ещё копошатся в городах и на железных дорогах...ещё ползают, хворают, царапаются, вырождаются, гибнут, заражая собой окружающих детей, множа снизу кадры лишних людей, вливая молодую смену преступников» («Дети смеются»).
Вспомним, сколько произведений литературы и искусства было посвящено этой злободневной теме: «Педагогическая поэма» А. Макаренко, «Республика ШКИД» Л. Пантелеева, « Правонарушители» Л. Сейфуллиной и другие документальные и художественные свидетельства современников. Именно благодаря целенаправленной борьбе с беспризорностью немало талантливых ребят получили свои «путёвки в жизнь». Бывшие беспризорники позже стали педагогами, инженерами, руководителями предприятий, учёными, художниками... В том числе и литераторами. Поэтом стал знаменитый Йыван Кырля (сыгравший беспризорника Мустафу в фильме «Путёвка в жизнь» - и репрессированный в середине 30-х).
Из беспризорников в поэты вышел и Павел Железнов: первые его произведения были опубликованы в журнале добровольного общества «Друг детей», а в 1931 году по рекомендации Горького он издал свою первую книгу стихов «От «пера» к перу».
Но всё же прежде всего борьбу с беспризорностью вели именно чекисты.
ВТОРЫМ НАПРАВЛЕНИЕМ БОРЬБЫ С «ИДЕЙНЫМИ» УГОЛОВНИКАМИ стало предельное ужесточение уголовной ответственности за бандитизм. Так советская власть обозначала любое сопротивление её установлениям, предпринятое с применением силы, но не имевшее политической окраски. Видный чекист Лацис в газете «Известия» от 6 марта 1921 года на вопрос «что такое бандитизм?» отвечал просто - «контрреволюция».
Воры, мошенники, грабители считались «cоциально близкими» новой власти и потому получали за свои «шалости» небольшие сроки (за кражу личного имущества, например, - от трёх месяцев до одного года; «вследствие нужды и безработицы, в целях удовлетворения минимальных потребностей» - исправительно-трудовые работы на срок до трёх месяцев).
Но только не бандиты! В УК 1926 года было только две «расстрельные» статьи - 58 и 59-я. Многие из нынешних россиян читали и слышали о политической 58-й статье, при помощи которой власть имущие расправлялись с неугодными. Однако мало кто знает о статье 59-й - «Особо опасные преступления против порядка управления»: «Особо опасными для Союза ССР преступлениями против порядка управления признаются те, совершённые без контрреволюционных целей, преступления против порядка управления, которые колеблют основы государственного управления и хозяйственной мощи Союза ССР и союзных республик». Эта статья появилась в уголовном кодексе в 1926-м году. В основе своей она была направлена именно против бандитизма. «Пятьдесят девятая - родная сестра пятьдесят восьмой» - говорили уголовники, подчёркивая, что для бандитов была установлена ответственность не менее жёсткая, чем для политических врагов Советской власти - вплоть до физического уничтожения.
В том, что Советская власть относила бандитизм к преступлениям, совершённым «без контрреволюционных целей», не следует усматривать смягчающего обстоятельства. Напротив! Это означало то, что судьи и прокуроры могли не обременять себя поиском доказательств «контрреволюционности» деяния и без лишних сомнений пускать подсудимых «в расход». Власть прекрасно понимала, кто выступает против «порядка управления».
В СВОЁМ СТРЕМЛЕНИИ «НАГНАТЬ ЖУТИ» власть часто переходила все мыслимые границы, раздувая «бандитские» дела даже там, где и не пахло ни бандами, ни оружием. Примером этого может служить так называемое «чубаровское дело» - процесс о массовом изнасиловании.
Изнасилование к тому времени стало просто бедствием в советском государстве. Одним лишь Московским судом было рассмотрено в 1926 году 547 случаев изнасилования; в 1927 году это число (для Москвы) увеличилось до 726; в 1928 году - до 849. В других судах — то же самое. Это явление в советской жизни и получило особое наименование — «чубаровщина».
Речь идёт о групповом изнасиловании девушки, которое совершили 21 августа 1926 года молодые ленинградские рабочие в саду «Кооператор» (бывший Сан-Галли), расположенном на Лиговке, в районе Чубарова переулка. Подобные преступления в то время не являлись редкостью, особенно в рабочих кварталах. Здесь среди хулиганов царила половая распущенность (была распространена, например, такая забава, как «тюльпан», когда пойманной девушке завязывали поднятую юбку над головой).
Фабула преступления проста. Вечером 21 августа двадцатилетняя работница Любовь Белякова возвращалась после заводской смены домой, на Лиговский проспект. В Чубаровом переулке её остановила толпа парней и,завязав глаза грязной тряпкой, под свист, крики и улюлюканье потащила её в сад Сан-Галли. В саду толпа разрослась, и "к телу" пришлось выстраивать очередь.
Один из заводил собрал с каждого по 15-20 копеек себе на водку. Среди двадцати двух насильников было несколько комсомольцев, член партии, секретарь ячейки ВЛКСМ завода "Кооператор" Константин Кочергин. В тот вечер он поссорился с женой, сидел на лестничной площадке, и, услышав, что "бабу повели", решил присоединиться. Насиловали в течение ЧЕТЫРЁХ ЧАСОВ! Интересно то, что преступники не особо боялись последствий. Они всего лишь взяли с девушки обещание молчать и отпустили её. На суде прокурор спросил обвиняемых: "Отчего же вы её просто не придушили?" Те искренне удивились: зачем? Ну, побаловались, не убудет же с девки...
«Самым скверным является то обстоятельство, — отмечала в статье от 18 декабря 1926 года газета "Комсомольская правда", — что этот ужасный случай не представляет собой в нашей жизни никакого особого преступления, ничего исключительного, он — всего лишь обычное, постоянно повторяющееся происшествие».
Так же рассуждал и рабочий коллектив завода "Кооператор", вступившийся за своего комсомольского вожака Костю Кочергина.
А комсомолец, случайно ставший очевидцем преступления, вообще во время судебного заседания не мог понять вопроса прокурора, почему он никого не позвал на помощь. Какая помощь? Бабу же не убивали!
До 1926 года подобные «шалости» карались строго, но не жестоко. Однако «чубаровцы» совершили своё преступление явно не ко времени. Новая редакция Уголовного кодекса РСФСР вступила в силу в конце ноября 1926 года (когда ещё не был закончен процесс по делу насильников). УК надо было опробовать в качестве пропаганды на живых людях, и особенно расстрельную «бандитскую» статью.
Собственно, и в прежнем кодексе существовала статья 76, каравшая за бандитизм. Однако она не предусматривала «высшей меры социальной защиты» - расстрела. Теперь же в кодексе оказалось две статьи, которые предусматривали смертную казнь – 58-я «политическая» и 59-я «бандитская». Вернее, расстрельной была только часть третья 59-й статьи пятьдесят девятая дробь три, или «пятьдесят девятая гроб три», как называли её в уголовном мире. «Пятьдесят девятая - родная сестра пятьдесят восьмой» - говорили уголовники, подчёркивая, что для бандитов была установлена ответственность не менее жёсткая, чем для политических врагов Советской власти.
Развернули широкую кампанию. Под горячую руку «красной Фемиды» попались и «чубаровцы». И неспроста. «Чубаровское дело» явилось продолжением линии по ужесточению борьбы с хулиганством. В 20-х - 30-х годах прошлого века хулиганство наряду с бандитизмом было одним из криминальных бичей общества.
Появляются хулиганские объединения: «Центральный комитет шпаны», «Топтательный комитет», «Интернационал дураков», «Кружки хулиганов», «Общество “долой невинность”», «Общество советских алкоголиков», «Общество советских лодырей», «Союз хулиганов»... В некоторых избирали политбюро и платили членские взносы. Речь идёт не о невинных шалостях, вроде приснопамятной «Партии любителей пива». Например, в Питере в середине 20-х годов действовал «Союз советских хулиганов». Возглавлял его бывший есаул 6-го казачьего кавалерийского полка Дубинин. Ему удалось собрать в единый кулак более ста молодых парней. Все они добывали средства к существованию уголовными преступлениями.
Поэтому в 1926 году власть сочла нужным жёстко подавлять подобные проявления. Например, по итогам совещания питерских работников милиции (сентябрь 1926 года) было принято постановление, где прямо указывалось: «В тех случаях, когда хулиганы действуют в шайках или, хотя бы организованной шайки не было, группами, квалифицировать преступление как бандитизм».
Помощник губернского прокурора М. Першин заявил ещё 14 сентбря, до вынесения приговора «чубаровцам»: «Состав преступления выходит за пределы статьи 176 УК РСФСР (хулиганство) и приближается к бандитизму, ст.76». Он предложил также дополнить статью 176 частью 3, санкцией которой была бы высшая мера социальной защиты – расстрел. Через неделю «Ленинградская правда» высказалась в том же духе: «Обвинительная власть центр тяжести дела усматривает в том, что насилие, совершённое группой хулиганов, должно рассматриваться как бандитизм».
Итак, нападение на фабричную работницу с последующим групповым изнасилованием было совершено в августе 1926 года, а в декабре слушание дела прошло в Ленинградском губернском суде. Обвинение в изнасиловании было предъявлено 22 подсудимым, ещё четверо привлекались к ответственности «за дачу ложных показаний». Самому старшему из «чубаровцев» исполнилось 50 лет, остальным - от 17 до 25. Автор хроникальной статьи «Чубаровский процесс», опубликованной во втором номере журнала «Красная панорама» за 1927 год, сообщал, что все обвиняемые – рабочие, в большинстве - семейные, не пьяницы, не судившиеся.
Процесс приобрёл политический характер: подсудимым инкриминировали «нападение на советский быт», организовывались митинги трудящихся, выносившие резолюции с требованиями сурового наказания «чубаровцам». «Особый цинизм» дела состоял, по мнению судей, в том, что потерпевшая была комсомолкой и готовилась поступать на рабфак!
Вокруг обычного уголовного преступления раздули невиданный политической психоз. Один из общественных обвинителей, журналист по профессии, писал: «Чубаровское дело затрагивает огромные социальные вопросы... Величайшее значение настоящего процесса состоит в том, кто поведёт за собой нашу молодёжь - чубаровцы или советская общественность. Рабочий класс сейчас скажет словами Тараса Бульбы: «Я тебя породил, я тебя и убью».
Парней обвинили в бандитизме, и семи участникам изнасилования была назначена «высшая мера социальной защиты» - расстрел (отметим, что пострадавшая осталась жива). Остальные получили сроки от 3 до 10 лет лишения свободы (для отбывания наказания «чубаровцы» были направлены на Соловецкие острова). Таким образом, был создан прецедент, позволявший любой криминал возводить в ранг политического преступления (или же бандитского, что, как мы видим, в то время означало то же самое).
Уличный фольклор отразил "чубаровское дело" в похабной песне, которая известна во многих вариациях - "Галя - комсомолочка блатная", "По бульвару лялечка гуляла", "Тридцать три весёлых хулигана Девушку поймали у фонтана" и т.д. Вот один из них:
Галя - комсомолочка блатная,
Галя хулиганов много знала.
Только вечер наступает,
Галя по двору шагает
И выходит прямо на бульвар.
*** вскочил у Петьки-атамана
От такого жирного товара...
Галю в садик затащили,
Юбку новую стащили,
Быстро очередь создали.
И пошла работа полным ходом.
Мимо них проходит старичок:
"Дайте поебаться хоть разок!"
"Старый хрыч, куда ты прёшься?
Что ты дома не ебёшься?
Аль тебе старуха не даёт?"
Отвечает им тут старичок,
Второпях поправив паричок:
"Не хочу я на старуху,
А хочу на молодуху!" –
Раз! - и плюхнулся на Галю он.
Тут есть всё: и садик, и фонтан в Сан-Галли, и очередь... Возникновение фигуры любвеобильного дедушки также отсылает нас к «чубаровцам» и заставляет вспомнить о том, что в компанию молодых хулиганов затесался 50-летний мужчина, которого по сравнению с ними действительно можно считать стариком! В одной из версий даже называется практически точное количество насильников, составляющих очередь:
Ты, Витюха, встань за мною,
А ты, Гринтя, за тобою,
А ты, Жир, становься двадцать первым, да-да.
ВПРОЧЕМ, ЗА ХУЛИГАНСТВО КАРАТЬ «вышкой» так и не стали. Но действия особо злостных хулиганов по примеру «чубаровского дела» нередко просто-напросто квалифицировали как бандитизм – с соответствующими последствиями. Что заставило профессиональный уголовный мир объявить хулиганов "изгоями" "благородного преступного мира".
Но об этом мы чуть позже поговорим особо. Пока же обратим внимание на то, что введение «бандитской» статьи в значительной мере послужило причиной краха «белогвардейской уголовщины». Прежде всего, это оттолкнуло от «бывших» основную массу «босяков», которые и без того были недовольны попытками «буржуев» верховодить в уголовной среде. Раз за бандитизм «светил вышак», босяки решили заняться менее опасными промыслами - воровством, грабежами и проч. К середине - концу 20-х годов изменения произошли и в среде беспризорников. Основная их часть (благодаря усилиям новой власти) отошла от преступного мира и адаптировалась в новом обществе. Те же, кто не порвал с уголовщиной, значительно подросли, оперились. Молодым, агрессивным ребятам было не по нутру, что ими помыкают «дворяне». Хотелось самим попробовать власти, стать во главе, повести за собой...
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ - http://proza.ru/2012/10/18/952