Анатолий Иванович тупо уставился в лист бумаги, на котором была написана коротенькая,
даже письмом не назвать, записка. И вот уже в течение двух часов, читая, и снова
перечитывая текст, он не мог понять смысла написанного.
В голове стоял такой перезвон, как будто он выходил из состояния тяжелого похмелья: руки дрожали, сердце бешено колотилось, мысли путались, а губы непроизвольно шептали одну и ту же фразу из письма: «…я не любила тебя, ты не устраивал меня в сексуальном плане…», «в сексуальном плане…». Ишь, слова-то какие нашла. Прожить без малого тридцать лет и, вдруг: «…не любила». Родить ему двух очаровательных дочек и «…только теперь почувствовала себя женщиной…».
Может, это первоапрельская шутка? Да ведь на дворе лето в разгаре. Что же это такое свалилось на его седую голову? Стиснув виски руками, он пытался вспомнить, что
делал не так, в какой момент потерял свою Лизу? Чем не угодил, чем обидел?
Задавал себе вопросы и не находил ответа.
После службы в армии Анатолий вернулся на свой завод, где был учеником, стал работать в инструментальном цехе. Весной собирался поступить в заводской техникум, чтобы повысить квалификацию. Дело свое любил и делал исправно. Мастер все приглядывался, да похваливал: «Глаз-алмаз у тебя, Анатолий».
На перерыв Анатолий из цеха не уходил. Жевал бутерброды и возился вокруг станка: собирал стружку, вытирал пыль, раскладывал инструменты по ячейкам.
Но однажды друг Виктор настоял:
- Пойдем в столовую, я угощу тебя пельменями. Вкуснотища!
- Что угощать, я и сам могу купить. Просто я не люблю на людях есть.
Анатолий был замкнутым и не очень общительным. Его сверстники, ходили на танцы, или, как сейчас говорят, на дискотеку, провожали девчат, влюблялись. Вот и Виктор тянет в столовую показать девчонку, которая ему нравится.
- Ты встречаешься с ней?
- Да нет. Недоступная она какая-то.
Они вошли в столовую, сели за свободный столик. Виктор пошел заказывать обед и что-то долго там толкался возле окошка. Анатолий не выдержал, подошел к нему:
- Что ты тут так долго, уже и перерыв скоро кончится!?
На раздаче суетилась девушка. Из-под колпака упругая коса со смешным детским бантом на конце упала на грудь, огромные глаза и… улыбка.
Взглянула, улыбнулась, и… Анатолий был готов. Он даже вышел из столовой, боясь показаться смешным и нелепым.
С тех пор потерял парень покой. На пельмени он больше не ходил, но, сдав смену, шел к проходной и ждал больше часа, пока в столовой закончат работу и начнут расходиться по домам.
К Лизе он не подходил, однако садился с ней в один автобус, выходил вместе на ее остановке и шел по противоположной стороне улицы до ее домика.
Жила она в частном секторе, в небольшом, но аккуратненьком домишке с ухоженным двориком. Как понял Анатолий из ежедневных наблюдений, жили они вдвоём с мамой. Она встречала Лизу у ворот каждый день, и они медленно шли в дом. По тому, как дочь нежно и заботливо брала маму за плечи и вела в дом, как спешила после работы домой, было понятно: мама больна.
Необычного ухажера заметили сразу же, но недовольства не выразили. Наоборот, иногда у порога обе обернутся на него, посмотрят друг на друга с улыбкой и исчезнут в доме.
Каждый раз Анатолий заставлял себя подойти к Лизе, но ничего не мог с собой сделать.
- Ну, подойду, что скажу? Как начну разговор? А вдруг она не захочет даже разговаривать со мной?
Так прошло чуть больше месяца. Лизы не стало видно на работе. Что случилось? У кого бы спросить? Наконец решился и спросил у Виктора, который уже давно понял, что Анатолий тоже безнадежно влюблен в Лизу.
- С матерью у нее плохо.
Сразу же после работы Анатолий помчался на заветную улочку. Сердце оборвалось: во дворе люди, венки и… заплаканные, ничего не видящие глаза Лизы.
Он подошел, чтобы выразить соболезнование, и она, вдруг, прижалась к нему и громко зарыдала. Сердце у Анатолия остановилось, горло сдавила боль, он гладил Лизу по голове и, как ребенка, хрипло успокаивал: «Чи-чи, чши-чши».
На другой день он пришел и уже больше не уходил никуда. Никакого сватовства, ни свадьбы не было. Он только сказал ей: «Тебе будет трудно одной, я хочу быть рядом». А она ответила: «Ты маме понравился, она советовала мне не терять тебя…»
О любви не говорили никогда, но жили тихо, мирно и в согласии. Дочки выросли незаметно. Старшая была любимицей отца, а младшая точь-в-точь мать. Все ее баловали, особенно Лиза. Получили от завода хорошую квартиру, домик продали, купили мебель, телевизор. И если бы у Анатолия кто спросил, счастлив ли он, ответил бы утвердительно. А что еще человеку надо? Мужики брюзжали на своих жен: «Как ночь наступает, так у нее то голова болит, то желудок стал…». У Анатолия с женой такого никогда не бывало. Как ему казалось, они были желанны друг другу всегда.
«Меньше б заливали за «шкуру», да женам днем хоть раз улыбнулись, а там, глядишь, и ночь была бы слаще», - говорил он мужикам.
«Ты умный такой оттого, что жена у тебя – дай Бог каждому!»
Анатолий и не спорил. За годы жизни никогда ни единым словом Лиза не высказала ему никаких претензий. Всегда мягкая, добрая, все понимающая, она первая шла навстречу и погашала едва начавшуюся ссору. Нет, он, конечно, не ангел. Бывало, после получки и выпьет с друзьями, но не напивался до одури. Дочка запрыгнет к нему на руки в такой момент и брякнет: «Ой, папуля, от тебя плохо воняет». Мать укоризненно ей скажет: «Не смей так с отцом разговаривать». Как был благодарен Анатолий ей за это. Подойдет, обнимет за плечи: «Прости, лапушка, уговорили мужики». Она только улыбнется понимающе: «Иди спать…».
Ревновал жену по-черному, но вида не показывал. Не любил всякого рода мероприятия на заводе. Во время танцев ее наперебой приглашали танцевать, особенно начальство. На что она отвечала: «Если муж разрешит». Он разрешал, но на душе становилось черно, и чтоб не заметили этого, он выходил в фойе покурить. Возбужденная танцем, она находила его, брала под руку, и они опять шли в зал. Анатолий танцевать не любил, да и не умел.
Как-то раз во время танца он стал наблюдать за нею через стеклянную дверь в фойе. Пригласил ее мастер цеха, высокий, статный, чубатый. Танцуя, он что-то говорил ей на ухо, на что она мило улыбалась, глядя ему в глаза. Музыка уже не играла, но они еще стояли вместе и говорили. Подойдя к мужу, она заметила его потемневшие от гнева глаза:
- Что с тобой, Толя!
- Ничего. Чего это ты ему так мило улыбалась? Что люди подумают?
- Ты что, Анатолий, ревнуешь?
- Да вы стояли, как влюбленные.
Она весело рассмеялась:
- Разве это плохо, если твоя жена кому-то нравится? Я ведь не уродина .
Стоп. Вот зацепка. Значит, ей было приятно, если она нравилась мужикам. Так это при нем, а если без него?..
Память услужливо подкинула Анатолию новые эпизоды из их жизни, на которые он не обращал внимание раньше.
Были с Лизой они в гостях у друзей. Он изрядно выпил, да и Лиза была навеселе. Ночь у них была как никогда бурной. Чуть ли не до утра не давал он ей спать, а ее глаза только томно светились нежностью и страстью. Встала в то утро Лиза пораньше и пошла хлопотать на кухню, а он не мог показаться ей на глаза от стыда: « Словно молодожен вел себя. Целый день в столовой она на ногах, а он,… мерзавец. Эх!» – чесал затылок Анатолий.
- Лиза, ты прости, не в себе я был, - начал он и осекся. Лицо у нее было такое счастливое, одухотворенное, как у невесты в первый день свадьбы.
Вот оно!
Не понял, думал, что досаждает, а ей не хватало именно этой ласки и нежности… «Так ведь сказать могла. Или сама проявить инициативу. А то «все нормально, все хорошо…» - хмыкнул про себя Анатолий.
Анатолий опустился на пол и сидел так, пока в дверь не позвонили. Вбежала Веруня, старшая дочь. Она была уже замужем, родила им внука. Жила недалеко от города, в поселке, и каждый выходной приезжала к ним с мужем или с внуком.
- Па, ты чего сидишь? Сегодня же мама приезжает, а ты, я вижу, не готовишься.
Лиза третий год подряд ездила в санаторий. Болели ноги, спина, и врачи посоветовали поездить на курорты, подлечиться. Вот и теперь она должна была приехать, а вместо этого – записка. Он подал ее дочери. Та, почитав, побледнела и стала медленно оседать на пол. Перепугавшись, Анатолий не знал, что делать, бегал по комнате в поисках валерьянки, наконец, нашел валидол и сунул его Вере под язык. Придя в себя, она сказала:
- Я ей этого никогда не прощу.
Ночь не спал, на ватных ногах пришёл на работу. Был, словно парализованный: ничего не видел, никого не слышал. Работу делал механически. Перед обедом в цех забежала Лидия, жена его сменщика Алексея. С ним Анатолий работал уже пять лет на одном станке. Алексей был на десять лет младше его.
- Анатолий, да что ж ты свою сучку не привязывал, мой кобель с ней сбежал. Вот, смотри, записку прислал. Оказывается, они третий год как снюхались в санатории. Ездили каждый год вместе, - запричитала Лидия на весь цех.
Но Анатолий даже головы не повернул в ее сторону. С этой минуты он возненавидел всех женщин на свете. Все шлюхи!
Прошло четыре года. Постарел Анатолий, поседел, поредела его роскошная шевелюра, появилась плешь. Дочери помогали ему вести дом, да и сам он умел делать все. Выстоял, не запил от горя, но жениться не хотел. Друзья все подыскивали ему невест, но ни одна не задела его за живое. О жене ничего не хотел знать. Правда, Лидия информировала его – где живут, как живут. Она уже туда смоталась, навела скандал, но ничего не вышло. Да младшенькая дочь Аннушка общается с матерью, ездит к ней. А Вера сказала, как отрезала. Пыталась Лиза наладить с ней контакт, писала письма, просила привезти внука, но та на письма не отвечала.
* * *
В этот год лето было особенно жарким. Раз в месяц заводской комитет организовывал для своих рабочих поездку на море.
- Поезжай, развейся, - уговаривал Анатолия начальник цеха, - ведь ты ни разу никуда не ездил. Ну, что ты такой домосед?
И уговорил-таки.
Ехали шумно, весело. Мужики резались в карты в конце салона «Икаруса», а женщины всю дорогу орали песни. Понравилось Анатолию, что не было в этой компании свободных женщин, все с мужьями. Не будут никого к нему лепить. Утром приехали в Агой, установили палатки, разместились и начали готовить обед. Анатолий и его новый сменщик отошли в сторону, закурили.
- Ребята, прошу прощения, можно вас попросить помочь мне перенести палатку? – раздался за спиной женский голос.
Анатолий обернулся.
- Я не могу бросить внучку одну, а палатка моя вон стоит – в ста метрах отсюда. Там жарко очень. Хочу перенести ее в тень, - продолжала женщина.
Неподалеку на сумках сидела крошечная девчушка, издали похожая на куклу.
- Да, конечно, поможем, - охотно отозвался Валерий, - пошли, Анатолий Иванович.
Они сняли палатку, перенесли в тень. Женщина, со знанием дела, стала устанавливать ее. Анатолий помогал и незаметно наблюдал за нею. С ним творилось что-то непонятное. Он вдруг проявил интерес к незнакомке.
- Как же вы решились одна приехать?
- Очень хотелось показать внучке море. Да и не одна я, нас много. Правда, в основном молодежь. Анекдоты травят, и матерятся иногда, а у меня ребенок. Вот я и решила отделиться от них.
- А как же муж вас отпустил? – забросил «удочку» Анатолий.
- А муж объелся груш, - отшутилась она
- Вы на море сейчас пойдете? Погода отличная.
- Нет, девочка очень устала, надо отоспаться, она всю ночь глаз не сомкнула. Шумно было.
И действительно, девчушка сидела на узлах с сонными глазами и зевала.
Ася, так звали женщину, уложила девочку спать и сама вошла в палатку.
- Спасибо вам за помощь, извините, - раздалось оттуда устало.
Анатолия Ивановича и Валерия позвали обедать, потом все ушли на море. Возвращаясь часа через два, Анатолий увидел странную картину. Вокруг Асиной палатки ходили два мужика, и чем-то громко возмущались. Он остановился и стал наблюдать за происходящим. Вероятно, голоса разбудили Асю. Она расшнуровала палатку, вышла и спокойно, не обращая внимания на мужчин, стала готовить что-то на обед. Внучка еще спала. Мужики настойчиво внушали ей, что, дескать, она не там поставила палатку, загородила весь проезд, и им нельзя будет «Волгой» выехать.
Ася даже головы в их сторону не повернула.
- Глухая она что ли? – переглянулись мужики.
Анатолий не выдержал, подошел к ним:
- Ну что вы к ней привязались? Тут вполне проедет ваша «Волга». А не хватит ума выехать, я вам помогу.
- Да пошел ты, защитник нашелся, - взъярились те. – Пусть перенесет палатку и все.
Тут на помощь им пришли их жены. Загалдели, зашумели. И никто не догадался даже спросить: надолго ли приехала женщина с внучкой.
Анатолий подошел к Асе:
- Давай переставим, это недолго.
У него мелькнула идея поселить ее поближе к месту, где расположилась их компания.
- Вон там есть хорошее местечко.
- Да я уже третье место меняю. Скоро день кончится, а я еще на море не ходила. Здесь пригорок. На случай дождя палатку не зальет.
- Ничего. Мы окопаем ее.
Услышав их разговор, мужики взбеленились.
- Никакая она не глухая. Просто упрямая.
Анатолий Иванович, взяв инициативу в свои руки, успокоил их:
- Все будет в порядке. Перенесем.
Как только проснулась внучка, они быстренько перебрались на другое место, поставили палатку. Анатолий окопал ее и даже соорудил что-то вроде лавочки.
Наблюдая за тем, как хлопочет Анатолий, мужики из его цеха радовались: «Ты посмотри, зацепило мужика! Ожил».
Внучка Иришка приняла его так, будто знала всегда. Назвала « мой дедушка Толя» и, доверчиво вложив свою ладошку в его руку, пошла с ним впереди Аси на море.
«Бедная девочка, - подумала Ася, - ведь у нее нет дедушки. А ей так хочется кого-то сильного рядом». Проходя мимо рыночка, Анатолий купил ей фрукты, орехи.
Асе не очень удобно было идти на море с ним . Что подумают ребята, увидев их вместе? Будут посмеиваться потом дорогой. И очень обрадовалась, когда он стал в длиннющую очередь за мороженым для Иришки. Увидев, где расположились ее спутники, она направилась в противоположную сторону и спряталась за скалой. Наблюдая за ней из очереди, Анатолий Иванович понял ее желание уйти от назойливых глаз.
* * *
Море, как большой и ласковый зверь, разлеглось у ног отдыхающих. Волны сладостно слизывали следы людей на песке, щекотали пятки и расстилали пенную дорожку, приглашая всех в свои прохладные объятья.
Чистое, без единого пятнышка, небо полоскало края своего голубого ситца в бирюзовой воде моря, сливаясь с ним в единое целое. Солнце, как заправский повар, поджаривало людей, уложенных рядами, словно рыбы на сковородке, переворачивая их с боку на бок и, шлепнув ласково по спине, отправляло остывать в море.
Ошалев от обилия воды, света и красок, крошка Ирочка бесстрашно бросилась в воду, так, что Ася едва успела догнать ее у самой волны. Вытащить девочку из воды было невозможно. Она прыгала, плескалась, била по воде руками и даже ныряла, а, выныривая, визжала от восторга. Хватала себя за мокрый хвостик волос на голове и на весь берег кричала:
- Бабушка, бабушка! Мой хвостик утонил!
Ася, стоя по пояс в воде, не спускала с нее глаз.
Плескалась Иришка долго, даже губёшки посинели. Ася устала уговаривать внучку пойти погреться на солнышко. Тут подоспел Анатолий с мороженым, и им вдвоем удалось вытащить ее на берег.
Вечером он предложит им прогуляться в поселок. Там была площадка с детскими аттракционами. Весь вечер он занимался с Иришкой, катал на автомобильчиках, качелях, каруселях, угощал пирожными, фруктами.
Когда они вернулись на стоянку, где уже был готов шашлык, и женщины пригласили Асю на ужин. Все с нескрываемым интересом рассматривали ее и нахваливали Анатолия.
Уложив ребенка спать, до глубокой ночи сидели и говорили. Анатолий удивлялся сам себе – никому откровенно он так не рассказывал о своей жизни. Ася умела слушать, не задавая бестактных вопросов.
Долго не мог уснуть в эту ночь Анатолий Иванович, ворочался с боку на бок, вздыхал.
- Что крутишься, как дичь на вертеле? – не выдержал лежащий рядом Валерий. - Нравится женщина?
- Нравится, - просто ответил Анатолий.
- Так не упускай случай, действуй.
- Женщина - что надо, - отозвался кто-то из дальнего угла палатки.
- Ничего особенного. Не чета твоей Лизе, - буркнул другой.
В воздухе повисла напряжённая тишина. Анатолий отвернулся и затих .
***
Весь следующий день все наслаждались морем. Погода была солнечной, однако по небу проплывали то там, то тут небольшие сероватые тучки.
Ася расположилась вместе со своей группой. У нее был с собой фотоаппарат. И она фотографировала внучку и всех, кто с ней приехал.
Анатолий был неподалеку и наблюдал за ней. Она все больше ему нравилась. Только вот чем он не мог себе объяснить. Небольшого росточка , полненькая, с вздернутым носиком, в черном закрытом купальнике. Беленький крестьянский платочек покрывал красивые темные волосы, аккуратно уложенные в высокую прическу. Взгляд, улыбка, манера разговаривать, - вот это, наверное, привлекало. На память пришли слова из смешной наивной песенки:
Я гляжу ей вслед –
Ничего в ней нет.
А я все гляжу,
Глаз не отвожу.
Анатолий улыбнулся – прямо про него. Он лег на спину, расслабился и размечтался. Как приходит он с работы, а навстречу выбегает крошка Ирочка: «Мой дедушка Толя пришел!». А следом - улыбающаяся Ася. «Наверное, я долго был один, вот и грезится Бог знает что». Может, поговорить ему с Асей?
- Толя, очень прошу тебя. Помоги девчонку уговорить уйти с моря. Уже очень жарко. Сгорит ведь, - раздался над ним голос Аси.
Сердце рухнуло куда-то вниз, бешено заколотилось, он даже рукой взялся за грудь, боясь, что оно выскочит: «Толя» вместо «Анатолий Иванович»!
Иришка канючила:
- Ну, еще хоть разок давай поплаваем.
Справившись с волнением, Анатолий поднял на руки ребенка:
- Хорошо пойдем вместе поплаваем и уходим. Ладно?
- Ладно, только давай, где глубоко, а то бабушка не разрешает.
Она обняла его за шею, и они вошли в воду, а Ася стояла на берегу, смотрела им вслед и улыбалась. Ну, точь-в-точь, как он себе только что вообразил.
К вечеру погода испортилась, небо затянуло тучами и глухо стало ворчать, вдалеке сверкали зарницы. Море стало грязно-серым. Волны зло бросались на людей, прогоняя их с берега. Все заторопились на стоянку, спешили поскорее закончить с ужином.
Анатолий видел, как Ася помыла Иру, уложила ее спать и сама зашла в палатку и зашнуровала ее. Впереди был еще один день, но он решил: «Сейчас или никогда».
- Иди, чего тянешь, - подтолкнул его Валерий.
Анатолий взял арбуз для Иришки, нож, Ася обмолвилась, что забыла взять свой, и пошел к заветной синей палатке. Тихонько позвал: «Ася выйди, поговорить надо».
Она накинула халатик, вышла, села напротив.
- Возьми арбуз, утром Иришку угостишь.
Долго молчал, не зная с чего начать. Ася терпеливо ждала.
- Знаешь, я не умею говорить красиво… И никогда мне не приходилось объясняться с женщинами… даже с Лизой. Может, что не так скажу,… ты извини. Когда я тебя увидел, про себя подумал: вот мол, еще одна… приехала без мужа,… в общем, сама понимаешь. А присмотрелся – ты не такая, как все. До сегодняшнего дня я презирал вас всех, но тут… понимаешь… Такое дело… В общем, хотелось бы мне, чтоб у меня была такая женщина, как ты. Давай не будет терять связь. Дай мне свой адрес, я приеду… Или нет… Лучше ты приезжай… ко мне. Я познакомлю тебя со своими дочками. Ты им понравишься. Я уверен. Они очень хотят, чтоб у меня все сложилось хорошо. Невест мне ищут, да все не тех.
Анатолий даже устал от такой длинной речи, которую произносил, наверное, первый раз в жизни. Ася долго молчала, улыбка сползла с ее лица, она положила свою руку на его плечо и тихо сказала:
- По всему видно, Анатолий, ты хороший человек, серьезный, порядочный. Я верю всему, что ты сейчас сказал. Но обо мне у тебя сложилось неверное представление. Дело в том, что я уже давно живу одна, без мужа. Привыкла быть свободной, самостоятельно решать все проблемы, ни перед кем, ни в чем не отчитываясь. Я уже не смогу, да и не хочу быть женой. А тебе нужна женщина, которой очень хочется замуж.
- Такие есть. Были у меня женщины после жены, и в близких отношениях я с ними был – не скрою, но после первого дня мне больше не хотелось встречаться, и никогда у меня не дернулось сердце, как сейчас, когда тебя увидел.
Асе хотелось сказать: «А у меня ведь не дернулось», но она побоялась обидеть его.
- Не хочу морочить тебе голову, ты стоишь лучшего. А чем дальше в лес,… тем труднее будет пережить разочарование. Я знаю это по себе…
Анатолий понял: это – все…Кровь хлынула к вискам, загорелись уши, он не знал, что дальше делать, что говорить.
Крупные капли дождя ударили по лицу, забарабанили по палаткам, сверкнула молния, ударил гром. Ася юркнула в палатку и, высунув голову, как бы шутя, сказала: «Не бери в голову дурного…».
* * *
Дождь был на руку Анатолию. Он брел по тропинке, подставляя горячее лицо струям дождя, который уже переходил в ливень. Кромешная тьма укрыла все вокруг, и непогода лихо отплясывала свой бешеный танец в ночи. «Наверное, ни с того я начал, - думал Анатолий. - Что-то не так сказал или был слишком уверен, что не будет отказа. Сбило с толку ее доверительное отношение к нему. Ладно. Утро вечера мудренее. Еще сутки впереди. Попробую с другого фланга», - оптимистически решил он и лег спать.
Перед рассветом дождь стал сдавать свои позиции, и Валерий вышел покурить. Возле Асиной палатки он заметил какую-то возню. Двое молодых людей уже сняли палатку и укладывали ее, Ася держала в руках дорожную сумку, рядом стояла сонная девчушка. Увидев Валерия, Ася подошла к нему:
- Передай, пожалуйста, Анатолию Ивановичу нож и мои пожелания счастья. Мы уезжаем.
Валерий шмыгнул к себе в палатку и разбудил Анатолия:
- Слышь, вставай, Ася уезжает.
- Как уезжает? Они же собирались уезжать завтра утром?
Как был в плавках, выскочил из палатки и подошел к тому месту, где пару часов назад пытался что-то изменить в своей жизни.
- Что случилось? Почему уезжаете?
- Не хотят ребята оставаться. Непогода, на море шторм, что здесь делать?
- Ася, останься, не уезжай. Я говорил со своим водителем, он подбросит тебя потом до твоей станицы.
- Вы уезжаете во вторник, а мне в понедельник надо быть на работе.
Анатолий взял у нее сумку:
- Я провожу.
Ребята подхватили Иришку, палатку и побежали к автобусу.
- Ася, разреши мне приехать к тебе. Или я сейчас поеду с тобой.
Анатолий отчаянно пытался придумать, чем бы еще остановить Асю, но на ум ничего не приходило.
Подошел водитель автобуса, взял сумку и понимающе сказал:
- Ну, что, дедуля? Поехали с нами?
- Да вот, не берет меня бабуля. Не понравился я ей.
- Что же вы, тетя Ася? Такой дедушка хороший. Ну, вы поговорите, мы подождем.
Все, конечно, уже давно обо всем догадались.
- Оставь хоть адрес. Я напишу.
Голос предательски охрип, сердце отчаянно застучало.
- Не надо, Толя, не расстраивайся. Еще встретишь женщину. Все у тебя будет хорошо.
И, уже не стесняясь смотрящих на них из автобуса людей, поцеловала его в мокрую щеку… Анатолий долго смотрел вслед уходящему автобусу…
* * *
Сколько лет прошло с тех пор, Анатолий уже и не помнит, - считать надо. Он оформился на пенсию, но еще работал. Пытался жениться, но женщина в первый же день потребовала переписать на нее квартиру. Расстался без сожаления.
После перестройки завод «провалился» в глубокий кризис. Стал выпускать черт знает что, вплоть до дуршлагов, лишь бы выжить. На заводе и вокруг него появились ларечки, многие цеха закрылись, но цех, в котором работал Анатолий, еще кое-как дышал. Многие высококвалифицированные специалисты ушли с завода в коммерческие структуры, где посытнее. Заводская зарплата их не устраивала, да и платили ее через пень колоду. Анатолия вопрос зарплаты не очень волновал, его устраивал сам факт того, что он еще нужен. Не представлял себе, чем будет заниматься, если не будет работать. Все хорошие традиции на заводе сломались, но долго еще оставалась одна – возить летом рабочих на море.
Анатолий ездил каждый год. Где бы они ни останавливались, он отыскивал ту стоянку, где встретил Асю, и надеялся: а вдруг? Подходя к морю, шарил глазами по берегу, взглядом отыскивая женщину в черном купальнике и белом платочке. Умом понимал, что чуда не случиться, а сердце ждало.
А в этом году решил: все, хватит, не поеду. А так случилось, что и денег на поездку у цеха не было. Ну, и хорошо! А то черт дернул бы…
Отпуск взял в августе, чтобы помочь дочкам выкопать картофель на даче. В первый день отпуска, не зная, куда себя деть, он вышел во двор и сел с мужиками «забивать козла», попить пивка. В разговоре выяснилось, что сосед едет с семьей на своей машине отдыхать в Туапсе.
- Есть одно место в машине. Поехали с нами, Анатолий.
- Нет. У меня другие планы.
- Да всего-то на десять дней. Поехали, а то мне одному скучно будет с бабами.
Анатолий все это всерьез не принял. Однако на второй день сосед опять пристал с тем же:
- Поехали. Я рыбы насушил для пива. Что у тебя дети по лавкам, что ли? Отдохнем, пивка попьем, позагораем.
- Ну, ладно! Уговорил.
Смотался к младшей дочери, предупредил, чтоб не беспокоились, и уехал.
Выехали перед утром и к вечеру уже приехали в Агой. Увидев знакомую стоянку, Анатолий попросил:
- Останови. Чуть передохнем.
- Да что тут ехать осталось, - запротестовал сосед. – До Туапсе рукой подать.
- Пожалуйста, прошу тебя, останови.
- Хорошо, - в сердцах согласился сосед.
Выйдя из машины, Анатолий быстро направился к знакомому месту. Это была уже не стоянка для «дикарей», а платная автостоянка. Остановился, не веря своим глазам. На пригорке, там, где останавливалась Ася в первый раз, стояла синенькая палатка, точь-в-точь как та, до боли знакомая. Край палатки откинут, но движения никакого.
Анатолию захотелось подойти и заглянуть, но было неудобно. Мало ли одинаковых палаток. Вон сколько их синеньких стоит.
- Ну, что ты тут увидел? Поехали, а то бабы ворчат, да и стемнеет скоро, - громко выругался водитель.
- Тише, не шумите, пожалуйста, мужчины. В палатке ребенок спит, - раздался позади Анатолия женский голос, который мерещился ему долгие годы во сне и наяву.
Он обернулся и обомлел. Перед ним стояла Ася в черном купальнике с маленьким ведерком воды в руках. Все та же. Только голова совсем седая.
- Ася?!.. – выдохнул он.
- Анатолий?!..
- Боже мой, ты помнишь, как меня зовут?
- А я и не забывала никогда.
- Каким ты ветром здесь?
- Да, вот. Решила внуку море показать. У меня теперь их уже трое. Одни далеко от меня. А этот пока со мной.
- А как же тебя муж отпустил?
- Муж?! А муж объелся груш, - и они громко рассмеялись, забыв о спящем ребенке.
- Ася, я остаюсь?
- Да ведь палатка одноместная, - в растерянности сказал Ася.
- А я у порога буду спать, как пес сторожевой. Согласна?
- Согласна, - тихо ответила она, и улыбка озарила ее по-молодому красивые глаза.
Анатолий обернулся, к соседу, ничего не понимающему:
- Петр, смотайся, принеси мою сумку, она у тебя в багажнике.
Петр, пожав плечами, поплелся к машине.
Анатолий обнял Асю за плечи и прошептал:
- Значит, есть Бог на свете, раз услышал мои молитвы!