ДЖАЗ над АБАКАНСКОМ Николай ЕРЁМИН
Рассказ
Веронике Махотиной
с пожеланием счастья
Боже мой, наконец-то я беременна!
Как я счастлива, что осенил ты меня своей благодатью!
Это был мой последний шанс. Ведь мне уже тридцать восемь лет! Ещё немного – и момент был бы упущен.
Но ты помог мне. И я скоро стану матерью. И мой мальчик будет музыкантом, так же, как и я.
Я уже чувствую, как становлюсь совершенно другой. Лучше, чем была. Моя грудь растёт. Скоро я буду кормить грудью! Никто из моих продвинутых подруг пока что об этом не знает и восхищаются моей якобы силиконовой грудью. Силикон сейчас в моде.
А я – беременная, выхожу на сцену и пою!
- Ты очень похожа на бабочку, – сказал мне Гарри Гудмен, отец моего будущего ребёнка. – А бабочки – это, как заметил один поэт, цветы, которые умеют летать.
Летим со мной в Америку!
И вот я в раздумье – лететь или не лететь.
Кто я такая? Откуда?
Никому не известная девчонка из военного городка под Абаканском.
Мама учительница. Отец офицер советской, по тем временам, армии. А я – Анжелика Березина, смуглая, похожая на негритёнка, не в мать, не в отца, а в проезжего молодца, как говорили обо мне соседки, офицерские жёны, любительницы почесать языки.
И совершенно напрасно!
Недавно я заказала специалисту мою родословную. Он графически изобразил, основываясь на достоверных архивных документах, всю историю нашей фамилии.
И оказалось, что я – пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-правнучка великого нашего русского поэта Александра Сергеевича Пушкина! И не кто-нибудь, а сам Ганнибал, арап Петра Великого, придал моей коже негритянский оттенок.
Вот почему с детства я прекрасно танцую, у меня удивительная пластика. Я пишу стихи, играю на всех доступных мне музыкальных инструментах. Но главное – я отлично пою! У меня абсолютный слух. И голос редчайший, - контральто.
Когда я, ещё школьницей, начала петь на клубной сцене военного городка, все были в полном восторге.
Да, сначала я подражала, подражала, но не кому-нибудь, а самой Алле Пугачёвой, и не в том смысле, как подражает пародист Галкин, а в том, чтобы спеть так, как она, и даже лучше.
И у меня получалось!
Боже, только ты знаешь, как мне это было легко.
Трудности начались потом, когда я решила выйти за привычные певческие рамки и стать джазовой певицей.
К тому времени я окончила школу, и папа перевёлся из военного городка в Абаканск, в центр Сибири, лучший город земли, как настойчиво твердили во всех местных газетах.
И вдруг какая-то креативная девчонка, похожая на негритёнка, запела в центре Сибири джаз!
Уму непостижимо.
Конечно, уму абаканского обывателя.
Папа безумно любил меня и всячески поддерживал, потакая во всём. По существу, он самоотверженно содержал нашу семью, посвятив свою жизнь армейской службе.
Благодаря ему я поняла, что нужно учиться дальше, хотя меня все и называли золотым самородком.
«Знания и только знания делают человека человеком! – не раз повторял он. – Стыдно – петь и не знать нот. А ведь многие самородки этим гордятся».
И я с отличием окончила музыкальное училище. А потом и институт искусств.
Я овладела всеми приёмами вокала, то есть стала профессионалом. И мой голос теперь полностью подчиняется мне. Я могу спеть любую арию в любой опере…
Но джаз победил Моими богами стали Гершвин, Холидей, Воэн, Жобим, Косма…
Ниша была не занята.
И я заняла её!
К великому сожалению, папа простудился на военных учениях, заболел и умер. И мы с мамой остались совершенно без средств к существованию.
В стране – перестройка.
Демократические реформы.
Рыночные отношения. Инфляция, деноминация, дефолт…
Боже, вот когда я поняла нищих, стоящих у паперти и просящих подаяния Христа ради!
Но Ты не дал мне стать нищей.
И меня, безработную джазовую певицу, пригласил на гастроли в свой танцевальный коллектив руководитель ансамбля «Абаканские зори».
И мы объездили всю область, все позабытые тобою, Боже, городишки и полуразрушенные деревеньки….
Вот когда я осмотрелась вокруг и поняла, что такое жизнь!
Ансамбль танцевал, а я в паузах, пока танцоры переодевались, пела джаз.
Пела на английском языке, которого здесь никто отродясь не слышал. И меня понимали! Эти деревенские бабы, бабочки, летать не умеющие, эти спившиеся, изборождённые морщинами, похожие друг на друга мужики, они долго хлопали в ладоши и со слезами на глазах не отпускали меня, чувствовали, значит, что я к ним – с открытой душой…
Но закончились гастроли, и опять осталась я без работы, никому не нужной, брошенной на произвол судьбы.
Оперный театр не берёт.
Музкомедия не берёт.
Филармония не берёт. Хвалят, а не берут, штаты, мол, переполнены.
И поняла я, что, как говорится, альтернативы нет.
Какая-нибудь тургеневская барышня на моём месте спасовала бы, но только не я, дочь кадрового офицера!
Разозлилась я – и пошла на приём к губернатору, бывшему военному генералу.
Боже! Если бы не он, так бы я и осталась одна-одинёшенька, сама по себе.
Но он оказался внимательным мужиком, что надо. Харизма – во! Энергетика – на несколько метров. Я всегда это чувствую.
- А ну-ка, - говорит он, - спой, что можешь!
- Как, прямо сейчас, в кабинете?
- А что, в кабинете слабо? Тебе сразу сцену подавай и тысячу зрителей в зале?
- Да нет, не слабо, - сказала я и как запою:
«Бесаме… Бесаме мучо!..» - сначала по-испански, потом по-английски, а потом и по-русски, чтобы понятнее было, а капелла, да так, что через несколько мгновений со всех этажей Абаканской областной администрации сбежались чиновники в кабинет генерал-губернатора…
А когда петь закончила – содрогнулись стены администрации от аплодисментов и овации.
Так всё и решилось.
И приняли меня в филармонию, и концерты пошли – открытые всем, на двух её сценах. И закрытые - на губернаторских и корпоративных вечеринках.
И стала я популярной не только в Абаканске, но и в других городах.
Звездой джаза стала, многих престижных конкурсов и фестивалей лауреатом.
Где ни спою – «Гран-при»!
Статью обо мне во «Всемирной энциклопедии джаза» с фотографией напечатали!
Все знаменитые джазовые музыканты – Игорь Дадаян, Ив Корнелиус, Даниил Крамер, Игорь Бриль, Владимир Толкачёв – стали почитать за честь со мною вместе выступить.
А Гарри Гудмен даже вычислил меня по Интернету, влюбился заочно и специально прилетел из Нью-Йорка, чтобы засветиться со мной, а потом, на вершине успеха, сделать мне ребёночка.
Слава тебе, Господи, попытка его увенчалась успехом.
И вот спросила я у мамы совета – лететь или не лететь в Америку?
- Лети, - говорит моя мама, - родишь там себе на радость гражданина Соединённых Штатов Америки. Гарри тебя любит, души не чает.
Там тебя и оценят по заслугам настоящие любители джаза. А сюда, в Сибирь, никогда вернуться не поздно. Как была она местом ссылки, так и осталась, к сожалению.
Лети, а я повременю пока, буду на могилку отца твоего ходить, обихаживать, да тебя вспоминать. А может, и прилечу, когда позовёшь…
Вот и обращаюсь к тебе я, Господи-Боже, прости ты душу мою грешную, как я всем грехи их простила. Спаси и сохрани!
Пусть будет так, как мама сказала.