Написано в соавторстве с Рашитом Хабировым (Доктор сценариев)
После смерти ничего нет…
Сенека Луций Анней (4 г.до н.э. – 65 г. н.э.)
Моя новая обитель, в которой я провел, как мне казалось, уже целую вечность, с точки зрения человека нельзя было назвать удобной, но мне она уже начинала нравиться. Здесь было темно и очень тихо. В первое время я к этому долго привыкал, однако, сейчас я находил это даже приятным. Внутри пахло чабрецом, еловыми ветками и тубирозой, а по бокам мои плечи упирались в гладкий шелковый материал.
Вглядываясь в тишину, я пытался вспомнить, как здесь оказался и что было раньше, однако на ум только приходили строки, значение которых для меня было загадкой:
И ночь густая опоит тебя,
Ты станешь нем и слаб,
Живая плоть умрет,
И мрак отнимет страх...
Любовь уйдет, -
Мгла станет спутницей твоей,
И вечно лишь одно, -
Закрыта к смерти дверь!
Шевелиться было тяжело и совсем не хотелось, однако, иногда я трогал кожу на своих запястьях. Она была сухой как пергамент и, как мне показалось, тонкой. Я знал что у меня не бьется сердце и что мои легкие не нуждаются в кислороде, а желудок в еде, и тем не менее я был жив. Как-то по своему жив. Кровь не текла в моих жилах, но мозг работал так быстро, как не работал при жизни. Мои остекленевшие глаза вглядывались в темноту, ища там хоть какую-то отгадку - кто я и зачем здесь, но вместе с жизнью у меня ушла память. Иногда я поднимал руки, но они упирались в гладкую поверхность. Мои отросшие ногти скребли нежный материал обивки и я чувствовал, что там, за пределами моей коробки что-то есть, но что?
Затем я уставал и словно впадал в спячку, я видел сны, но может быть это были обрывки воспоминаний моей прежней жизни? В этих снах я скакал на коне, рядом со мной бежал крупный белоснежный лабрадор и я знал, что его зовут Ричард. Рядом на черном коне ехала красивая женщина с огненно-красными волосами. Когда ее зеленые глаза встречались с моими, она улыбалась и пришпоривала лошадь. Кажется, ее звали Ребекка...
Затем я пробуждался и снова смотрел в темноту. Так продолжалось очень долго, но в один момент, в моем мозгу прозвучала фраза (или мне только так показалось): «Время истекло», и моя рука случайно наткнулась на какой-то рычаг. Потянув его, я услышал скрип и крышка моего ящика открылась. Слыша скрип собственных костей я сел, вглядываясь в полумрак и чувствуя запах сырой земли... Я находился в гробу. Осмотревшись вокруг, я прикрыл веки и внезапно пришли воспоминания. Это был фамильный склеп моей семьи, а меня при жизни звали Генрих Шегарлье. Я был крупным феодалом и влиятельным человеком. Так что же случилось со мной?
Аккуратно отодвинув крышку, я вылез из своего заточения. Мои ботинки гулко стукнули по земляному полу и от каменных стен отразилось небольшое эхо. Деревянный гроб, из которого я сошел на землю, стоял на каменном возвышении. Рядом находилось около двадцати таких же возвышений, на которых в различных деревянных и каменных «домах» почивали мои предки. Я подходил к их постаментам и открывал тяжелые крышки, заглядывая внутрь. Но все кто там лежали, были мертвы. Тела некоторых уже истлели. У их скелетов, посеревшие кости рук чинно лежали скрещенными на груди, а желтые обнаженные зубы словно застыли в вечной, злобной усмешке.
Я должен был испытывать какие-то чувства, но мне почему-то все было как-то безразлично. В глубине души пульсировало какое-то ощущение, моего полного одиночества, но, я его настойчиво отгонял.
Поднявшись по лестнице наверх, я открыл кованую калитку, издавшую при этом страшный скрип, но который сразу же поглотила ночь. Я вышел наружу и осмотрелся. Было не очень темно, - высоко в небе повис большой желтый диск луны. В сумраке ночи она казалась оглушающее яркой. Свет от нее заливал территорию кладбища, выхватывая из темноты покосившиеся каменные и деревянные кресты, и высокие стебли травы. Все остальное пространство заросло вереском, который кудрявым ковром стелился по земле.
Мои ноги плохо сгибались, но все же, задевая башмаками землю я двинулся внутрь кладбища. Я ходил между могил, прислушиваясь к звукам и принюхиваясь, словно дикий зверь. Мои ноги утопали в сырой земле, но я все шел и шел. Не знаю, что или кого я искал, но наверное, я просто не хотел оставаться в одиночестве. За кладбищем я увидел высокий серый замок, с острыми шпилями и каменными драконами, которые застыли возле башенок.
Движимый каким-то внутренним чувством я пошел в сторону замка. Свет луны освещал большую поляну, по которой я брел с трудом переставляя ноги. Мне хотелось попасть внутрь замка, только вот зачем?
Когда я подошел к высокому забору, то навстречу мне выбежал белый лабрадор. Сначала увидев меня, он радостно завилял хвостом, но потом ощерил зубы. Я его узнал и попытался позвать по имени, но из моих мертвых губ раздавались лишь глухие рычащие звуки. Он бросился на меня и вцепился мне в руку, отчаянно ее трепля - я слышал хруст собственных костей, но боли не было. Моя свободная рука цепко схватила его за шею, сдавливая теплую плоть. Лабрадор захрипев, разжал пасть и выпустил руку, и она как и первая, схватила его за шею. В сумраке я выдел как вылезают глаза пса и по моим рукам течет его пенная слюна.
Наконец, он затих и его тяжелое тело глухо повалилось на землю. Я стоял и смотрел, как он лежит у моих ног тихий и обездвиженный.
Наклонившись я поднял его на руки и обернувшись пошел в сторону своего склепа. Я чувствовал сильную усталость, и мне хотелось снова оказаться в моем уютном обитым шелком большом просторном гробу.
Я закрыл за собой калитку склепа и тяжело ступая, спустился вниз. Тело Ричарда я положил на одно из пустых возвышений, а сам устало залез в собственный гроб и задвинул крышку. Мне нужно было поспать...
Не знаю сколько я спал, но только, когда проснулся, сразу вспомнил про собаку. «Теперь я не буду один!» - мелькнула мысль. Я уже привычным движением отодвинул крышку гроба и сел. Затем я выбрался наружу и подошел к возвышению, на котором лежало тело пса. Если бы я мог говорить, у меня бы вырвался крик. Пес был мертв и вокруг его тела вились жирные мясные мухи. Его некогда белоснежная шерсть стала серой, а глаза вытекли.
Стеная я сел возле возвышения, глядя на мертвую собаку. Мне хотелось плакать, но мои мертвые глаза были сухи. Если бы я мог, я бы закричал, но крик вылился в хриплый стон, в котором я захлебнулся. «Собака мертва,.. а я жив... Почему?» - билась в голове мысль.
Затем пришли обрывки воспоминаний. Вот я стою на краю леса. Здесь проходит граница моего поместья, а прямо за ней находится дом старого цыгана, который и домом-то назвать нельзя. Скорее это жалкая лачуга. Возле меня стоит управляющий и моя жена Ребекка. Ветер треплет длинные пряди ее кудрявых волос. Она очень красива! И я улыбаюсь ей!..
В этот момент я почувствовал страшную усталость. Отвернувшись от собаки я пошел к своему гробу и тяжело в него забрался. Внутри он уже был грязный от моих ног, но я этого не замечал. Мне нужно было поспать. Только сон принесет успокоение. И пусть мне приснится моя Ребекка!
Пробуждение было внезапным. Мне показалось, что я вынырнул из глубокой трясины. Какое-то время я тихо лежал приходя в себя и пытаясь вспомнить свой сон. Мне снилась Ребекка и дом старого цыгана на опушке леса. Мы смотрели на это покосившееся здание и уже собирались уйти, но Ребекка взяла своей нежной рукой меня за рукав и заглянув в глаза сказала:
- В этом месте мы могли бы поставить отличный охотничий домик для гостей!
Ее соболиная бровь изогнулась, из-за чего лицо приняло хитрое и немного ироничное выражение. Когда она смотрела на меня так, я не мог ей ни в чем отказать. Я повернулся к управляющему и кивнул ему. Он кинулся в дом уговаривать цыгана продать дом, но тот ни в какую не соглашался.
Тогда двое высоких помощников приказчика, схватив старика под руки вытащили его из дома и бросили перед нами на траву. Его худое тело просвечивало сквозь рваную старую рубаху, а седая борода и длинные спутанные волосы трепались порывистом ветром. Тяжелый, каждодневный, земледельческий труд перекосил его фигуру, делая ее нелепой и безобразной. Цыган отвернулся и, как мне казалось, презрительно молчал. Тогда помощники начали его колотить.
Наконец, старик взглянув на нас своим единственным глазом и тяжело поднялся на ноги. Видя как он, кряхтя, принимает вертикальное положение, мы засмеялись:
- Мне нужен твой дом, сколько ты хочешь за эту рухлядь, старик? – весело спросил я, поправляя перчатки из тонкой замши.
Старик покачал головой:
- Дом не продается!
Я усмехнулся:
- Ты еще не спросил, сколько я тебе за него даю, а уже отказываешься? – я осмотрел собравшихся, как бы приглашая их в зрители. Приказчик улыбнулся, оскалив золотые зубы, из-за чего сам стал похож на цыгана. – Я думал, что цыгане предприимчивый народ. Я предлагаю ему лучшую, в его жизни сделку, а он отказывается!
Реббека погладила меня по руке и улыбнулась, показывая, что ей нравится эта забава. Поэтому я продолжил:
- Я дам тебе тысячу, хотя твой дом не стоит даже сотни, - видя что он пытается что-то мне сказать, я прервал его. - Можешь не благодарить!
Старик хмыкнул:
- Это не слова благодарности! Я же сказал, мой дом не продается!
Ситуация становилась неприятной. Моя жена нахмурила брови и я видел, что она расстроена. От этого я разозлился:
- Чертов старик! Хорошо! Я дам тебе пять тысяч! На эти деньги можно деревню купить!
Старик засмеялся, но его смех перешел в сухой кашель. Он был отвратителен и напоминал старого облезлого ворона. Цыган глянул на меня своим единственным черным глазом, в котором я увидел насмешку:
- А я думал, что ты умный раз богатый, а ты слов не понимаешь! Говорю же, дом не продается!
От злости я почувствовал, как кровь пульсирует у меня в голове. Я крикнул управляющему:
- Готовь собак!
Управляющий испугано посмотрел на меня, но перечить не стал. Он пошел в сторону моей своры. Я ухмыльнулся:
- Похоже, что тебе твой дом дороже жизни!
Цыган тяжело повел спиной, словно хотел на что-нибудь опереться и тихо сказал:
- Дом – это все, что у меня есть! В этом доме жил мой отец, мой дед. Здесь я любил и был счастлив. У доброй памяти нет цены…
Моя злость прошла, но когда я взглянул на Ребекку, то увидел в ее глазах детское желание продолжить забаву и получить новую игрушку. «Моя девочка хочет этот дом, и она его получит!» - мелькнула мысль.
- Ну что же, старик! - сказал я. – Через десять минут я выпущу своих собак. У тебя есть фора, и если ты побежишь прямо сейчас, то возможно останешься жив!
Я дал знак собакам и они начали рваться, захлебываясь лаем.
Старик молча стоял предо мной, упрямо опустив свою косматую голову:
- Мне некуда идти… - пробормотал он.
В это время управляющий продолжал натравливать собак. Он тыкал им в нос старую шапку цыгана, которая больше напоминала грязную серую тряпку. Собаки, почуяв охоту скулили и лаяли, нетерпеливо перебирая лапами. Даже издалека я чувствовал их злость и азарт.
- Ты что-то хочешь мне на прощание сказать, упрямый старик? – пытаясь быть вежливым спросил я.
Старик задумался:
- Да, пожалуй…
Затем он встал, закрыл свой глаз и поднял руки к небу. Мы с удивлением услышали его сильный голос, когда он начал, нараспев:
И ночь густая опоит тебя,
Ты станешь нем и слаб,
Живая плоть умрет,
И мрак отнимет страх...
Любовь и боль уйдут, -
Мгла станет спутницей твоей,
И вечно лишь одно, -
Закрыта к смерти дверь!
Я не стал ждать окончания слов старика и махнул рукой управляющему, чтобы он спустил собак. Мы немного отошли в сторону и последние слова старика потонули в собачьем лае. Собаки накинулись на него стаей. Какое-то время ничего не было видно. Я видел, как одна крупная капля крови упала на мой начиненный до блеска ботинок. Сорвав травы, я стер кровь и посмотрел на свору. Собаки ожесточенно рвали тело цыгана. Их шерсть была в крови, я чуял ее свежий запах. Пару собак дрались из-за внутренностей. Были видны обглоданные ноги и руки старика. Тело мелькало, словно еще было живо, но это было от того, что его тянули в разные стороны собаки, отрывая живую плоть и заглатывая ее.
Ребекка отвернувшись пошла осматривать участок и дом, я пошел за ней…
Теперь я все вспомнил, но что мне делать дальше? Я поднялся из своего гроба и вышел наружу. Была глухая ночь, и даже луны не было видно. Пробираясь сквозь кустарники, я слышал что недалеко от меня кружит стая волков, но близко они не подходили. Не знаю сколько прошло времени, но подняв голову, я увидел свет в окне своего замка. И повернувшись, я пошел на этот лучик. Меня словно магнитом потянуло туда. Я больше не хотел оставаться в одиночестве. Пусть будет все что угодно, лишь бы не остаться одному!
Быстро миновав широкий луг, я подошел к высоким кованым воротам, однако, они были закрыты. Обойдя вокруг широкой стены, заросшей вьющимся кустарником, я толкнул, заросшую снаружи плющом, незаметную калитку. Это был вход садовника, которым он иногда пользовался.
Зайдя в сад, я огляделся и задумался, как мне попасть внутрь. Центральная дверь уже наверняка была заперта, поэтому я пошел к черному входу, через который заходили слуги.
Над черным входом горел тусклый фонарь. Он часто был открыт даже ночью, потому что ночью слуги носили дрова, подтапливая центральный камин и закрывать дверь им было лень, тем более, воровства в наших глухих краях не наблюдалось.
Я зашел в темный коридор и прошел мимо спящей на сундуке служанки. Когда я проходил рядом, она во сне сморщила нос и потерев его рукой, перевернулась на другой бок.
Идя по каменному полу, я старался делать так, чтобы мои шаги были тихими и мне это удалось, потому что никто не вышел и не окликнул меня.
Пока я шел, то подумал, что мысль вернуться домой была очень хорошей. Ведь никто не знает что я жив! Как только Ребекка узнает, она бросится в мои объятья и подарит мне свой горячий поцелуй, от которого так жарко и так сладко!
Наконец, я дошел до просторной гостиной, в которой была широкая лестница на второй этаж. Я осмотрел просторную шикарно обставленную комнату, но почему-то ничего не испытал. Теперь это была просто мебель. В центре был огромный мраморный камин, в которой легко могли зайти несколько человек. Внутри камина горели несколько больших поленьев. Вспомнив, что кресло у камина было моим любимым местом, я подошел и сел в него. Было очень удобно! Я протянул руки к огню, но ничего не почувствовал! Встав с кресла, я пододвинулся ближе, однако, тепла не было! Я поднес руки к огню очень близко, один язычок пламени даже лизнул мою руку, оставив на ней темный от копоти след, но как и прежде, я ничего не испытал…
Тяжело поднимая ноги я поднялся по каменной лестнице на второй этаж, пока я шел, мои длинные отросшие ногти царапали мраморную поверхность перил, но я этого не замечал.
Я уже стоял на втором этаже, как внезапно перед собой увидел Ребекку, в длинной ночной рубашке. До чего же она была прекрасна! Ее кудрявые волосы тяжелым водопадом лежали на груди, спускаясь до бедер. Глаза были широко распахнуты, а губы приоткрыты. Она была неподвижна, и я попытался улыбнуться и широко развел руки, как для горячих объятий, но она затрясла головой и словно отгоняя виденье, что-то шепча, начала отступать назад.
Я хотел ей крикнуть, что люблю ее, и что ей не следует меня бояться, но потом поймал свое отражение в одном из высоких зеркал в тяжелой бронзовой раме. Я был ужасен! Мое лицо было желто-зеленого цвета, кое-где его уже покрывали трупные пятна, которые расходились по лицу страшной черной сеточкой. Ногти стали длинными и изогнутыми, почти как пальцы. Мой костюм в котором меня хоронили, был уже пыльный и грязный, на тяжелых туфлях были ошметки грязи и глины.
Опустив руки я уже собирался уходить, но потом вспомнил, что мне придется пойти в свой пустынный мрачный склеп и лечь в свой гроб, где я буду бездвижно лежать в одиночестве. Нет! Я не хочу больше оставаться один!
Я пошел прямо к Реббеке. Она от страха словно приросла к месту и не двигаясь смотрела на меня своими большими испуганными глазами. Подойдя, я схватил ее руку и потащил за собой. Ребекка шла не упираясь, лишь иногда всхлипывая. Так было до лестницы, на которой она словно пришла в себя и отбиваясь собиралась закричать, но моя холодная рука легла на ее рот и ее крик словно захлебнулся. В глазах девушки я видел страх и отвращение. Я пытался ее успокоить, рассказать что в смерти ничего страшного нет, и что мы снова будем вместе, но она вырывалась и пыталась оторвать ото рта мою руку. Мои силы стремительно кончались и я понял, что я должен сделать. Я обнял Ребекку и сказал ей: «Не бойся, страшно не будет!», но вместо этого издал лишь хрип, от которого она затихла. Затем я убрал от ее лица свою руку и когда девушка хотела закричать, со всей силы толкнул ее с крутой лестнице. Падала она долго. При этом руки и ноги были похожи на кукольные. Они были словно искусственные…
В итоге она упала, широко раскинув руки и неестественно подогнув под себя левую ногу. Из-под нее начала выступать лужа крови. Подойдя, я погладил ее по лицу и сказал:
- До встречи, любовь моя!
А затем тяжелой поступью пошел в свой склеп.
Не знаю сколько я спал на этот раз, но по-моему я проснулся очень быстро. Я сел вспоминая последние события, а затем, помогая руками вытащил свое ноги и вылез из гроба. На одном из возвышений я увидел новый гроб. Там спала моя Ребекка! Теперь мы будем навсегда вместе! Я подошел к гробу и откинул тяжелую крышку. То что я увидел, заставило меня застонать. Тело Реббеки уже начало истлевать. Длинные волосы стали блеклыми и ломкими. Ссохшаяся кожа обтягивала череп, от чего черты лица заострились.
Наклонившись к ней, я обнял ее рукой и потряс, словно пытаясь пробудить ото сна, но вместо этого, я случайно ногтем задел шею и на ней лоскутом слезла кожа, обнажая темное мясо. Я чувствовал запах разложения и мне было очень горько. Если бы я мог, я бы заплакал от отчаянья, но к сожалению, мертвые не плачут!
Я сидел рядом со своей женой качаясь, расправляя тяжелые складки ее бархатного платья…
***
Карета проезжала мимо занесенного снегом кладбища. В ней ехали управляющий и молодая пара, которая недавно купила замок. Женщина в кокетливой шляпке осматривала окрестности, постоянно что-то комментируя. Муж был более сдержан:
- Скажите, а что случилось с предыдущими хозяевами? Я слышал, что там произошла какая-то таинственная история.
Управляющий пожал плечами, небрежно повертев в руках тросточку:
- Муж умер на охоте. Доктора сказали, что у него внезапно остановилось сердце, а через несколько месяцев после его кончины, жена упала с лестницы. Некоторые поговаривали, что она решила покончить с собой из-за тоски по умершему мужу. Но я думаю, что это глупости. Просто произошел несчастный случай.
Женщина обратилась к управляющему:
- А почему вы сказали привезти прислугу с собой? Что местные много пьют или нерасторопны?
Управляющий от холода потер руки:
- Здесь в основном малограмотные люди, которые после смерти хозяев напридумывали черт знает что, и теперь не хотят работать в замке! - он досадливо махнул рукой, - Пороть их надо бы!
Сидящий рядом с ним мужчина спросил:
- И чего крестьяне боятся?
- Они говорили, что их умерший хозяин в новолуние вокруг замка ходит! – он хмыкнул. – Бред полный!
Затем управляющий задумался:
- Хотя… Как-то раз я видел какую-то темную фигуру недалеко от своего дома, но это наверное был какой-то местный, который напился и заплутал…
Женщина боязливо повела плечами и поплотнее прижала к себе соболиную муфту:
- Ужас какой!
Управляющий улыбнулся:
- По-моему, они просто работать не хотят! – он с уважением посмотрел на осанистого мужчину. – Ну, я вижу, вы крепкий хозяин и мы с Вами приструним их!
Мужчина лишь коротко кивнул:
- Со мной не забалуют!
Женщина указала им в сторону глубоких следов на снегу, которые вели на кладбище:
- А это кто ходит?
Управляющий пожал плечами:
- Может кладбищенский сторож из запоя вышел и решил прибраться на кладбище, а может кто на могилку приходил. Кто его знает?
Карета поехала дальше, в сторону замка, оставляя широкие следы на снегу.