S.P.Q.R.
Том 1
Туманный Альбион
Часть первая
Военный трибун
Глава I
Военный лагерь
Промозглый туман стелился над лагерем, спускаясь с гор, с каждой минутой становясь всё более прозрачным и жидким. Наступал предрассветный час, когда солнце уже готовилось встать из-за горизонта и осветить долину. Я окинул взором, ещё спящий лагерь. По стенам прогуливались часовые, негромко переговариваясь друг с другом. До подъёма оставалось совсем немного времени, и опасности нападения со стороны кельтских племён уже не предвиделось – территория вокруг лагеря прекрасно просматривалась на расстоянии в целую милю сквозь уже совсем негустой туман.
Наш лагерь расположился на побережье восточной Британии. Стоял 873 год от основания Рима , и прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мы вторглись на Британские острова на смену девятому Испанскому легиону, сгинувшему в неизвестности в этих краях . Этот факт нисколько не вдохновлял ни моих солдат, ни их командиров, включая меня самого. В связи с этим обстоятельством у меня были особые предписания, полученные от легата и согласованные с сенатом.
Через распахнувшиеся ворота лагеря в сторону леса выдвинулась первая центу;рия девятой Кла;вдиевой кого;рты шестого Победоносного легиона под командованием центурио;на Гнея Ну;нция Агри;колы.
Штандарт с порядковым номеров центурии и изображением быка - символа легиона – гордо нёс сигнифёр , завёрнутый в медвежью шкуру. Солнце играло своими лучами по золочёным львиным мордам на кольчуге центуриона , свирепо поглядывавшего по сторонам.
Это был не столько поход за провиантом, сколько разведывательная вылазка: в ходе своего продвижения вдоль реки, центурия должна была отметить последние изменения в позициях атребатов и белгов. Эти племена располагались менее чем в одном дне пути от нашего лагеря, и, по данным моих разведчиков, в последнюю декаду они выглядели слишком оживлёнными. У меня было распоряжение не атаковать, до согласования с легатом, племена, находившиеся на территории империи, но белги и атребаты к ним не относились и уже не единожды пересекали границу. Это не были злостные нарушения, но я не сомневался что в ближайшее время наш легат, Луций Арто;рий Каст, всё же предпримет военный поход с целью расширения наших северных границ. Рим уже начинал несколько раз масштабные наступления на Британию, но никогда не доводил это дело до конца. Самым крупным походом была попытка Августа Германика , закончившаяся простым сосредоточением легионов вдоль побережья Британии. Со времён великого Цезаря мы совсем не продвинулись в этом направлении, и те жалкие племена, которые мешали расширению империи, давно следовало разбить.
Я вздохнул и зашёл в свой шатёр, предварительно махнув рукой корнице;ну , чтобы тот трубил подъём. Под резкие и непривычные после ночной тишины звуки горна я надел поверх кожаной куртки тяжёлый панцирь, застегнул ремни гла;дия и взял в руки шлем. Надевать его мне совсем не хотелось, но и показываться без него перед солдатами тоже не стоило – здесь, на самом севере Империи, легионерам да и их командирам всё время приходилось держать себя в постоянном напряжении, никогда не снимая доспехов, если тебе дорога жизнь. На полагающуюся мне по званию тунику с узкими пурпурными полосами и фиолетовый шарф я даже не взглянул.
Войны приходилось вести не с цивилизованными странами, с которыми можно договориться, а с дикими варварами, не имеющими ни малейшего представления о настоящей войне, которые только и могли что сбиваться в огромные толпы, вооружаться самыми немыслимыми топорами и дубинами и со страшными воплями бросаться на укреплённые лагеря римлян, обозы, разведывательные отряды легионов. Язык у этих племён был совершенно невозможный для понимания, и представлял собой смесь каких-то грубых звуков и завываний. Наш лагерь стоял на одном и том же месте рядом с рекой Тисиус уже почти два месяца, и, хотя мы не проводили никаких завоевательных походов, а просто охраняли границы Империи, за это время на нас было совершено бесчисленное множество нападений.
В первую же ночь, когда мой помощник Флавий Квирит ещё не успел организовать постройку нормального частокола и вала, и моя когорта встала на обычный ночлег, на нас из леса, посреди ночи, набросилась огромная орда добуннов – диких племён, живших в долине Тисиуса. В моей когорте тогда насчитывалось без малого пять сотен крепких бойцов, из которых триариев – наиболее опытных воинов, способных поспорить воинской выучкой с греческими гопли;тами или персидскими отрядами «бессмертных» - была почти целая манипула, около семидесяти человек.
В ту ночь на посту как раз и стояли именно эти бойцы, давая возможность отдохнуть новобранцам после трудного перехода. На следующее утро предстояло строить целый лагерь, и сделать это нужно было в течение одного дня, так как оставаться ещё на одну ночь без укреплений никому совсем не хотелось. Это означало бы, что нам придётся спать как на углях ещё одну ночь, ожидая нападения в любой момент.
Мне совсем не улыбалось провести так даже одну ночь, но делать было нечего – мы заняли оговорённые с легатом позиции на берегу реки только к самому вечеру. Как оказалось впоследствии, моё беспокойство было совершенно оправдано. Если бы на постах стояли принципы или даже гастаты, то вряд ли нам удалось бы выйти из той мясорубки, не потеряв больше двух третей состава когорты. Триарии сумели отбить первый удар превосходившего во много раз численностью противника, перейдя в контратаку, и ценой собственных жизней сдерживать новые нападения варваров до того момента, когда в ряды кельтов-добуннов врезались поднятые с лежаков центурии неопытных легионеров. К этому времени от двух неполных центурий триариев осталось около трёх десятков человек, продолжавших упорно сдерживать плотные ряды, прижимая щиты один к другому и оттесняя врага от палаток. Они лишь молча переступали через трупы товарищей и смыкали ряды, когда погибал от стрелы или удара меча стоящий рядом ветеран.
Даже когда остальные легионеры зажали кельтов в клещи и выстроили задней центурией защитное кольцо, позволив остаткам триариев перестроиться и в правильном порядке отступить вглубь стоянки, исход битвы был неясен. Варваров было не менее восьми сотен, и манипулярная тактика римских воинов, закованных в крепкие ло;рики , соперничала с яростью и свирепостью полуголых доббунов. Лишь когда в тыл врагу врезалась кавалерийская турма; под командованием старшего декуриона Квинта Сергу;ния, известного во всём легионе своей стремительностью и напором, варвары дрогнули и начали отступать. К утру почти всё племя было разогнано или уничтожено, а от мощной некогда когорты осталось триста двадцать человек. Одна центурия была уничтожена почти полностью, в остальных также были серьёзные потери. Более половины солдат когорты была ранена, оружие и доспехи требовали ремонта.
Эта ночь научила меня многому. Впрочем, для моих легионеров она также стала хорошим уроком. Выстроив лагерь, я большую часть времени, которого теперь было предостаточно, посвящал обучению солдат не только владению мечом и метанию пи;лумов в цель, но и таким вещам, как грамотное отступление, бег, различные виды боевого построения. Я добился того, что теперь по одному жесту центурионов любая центурия могла почти мгновенно из боевого каре перестроиться в «черепаху» или выстроиться в стенку. Оставшихся ветеранов я перераспределил по двум центуриям в одну манипулу триариев. Также я дополнил первые пять центурий теми солдатами, которые остались от шестой. После нескольких недель упорных тренировок я, наконец, смог вздохнуть более-менее свободно, и даже стал лучше спать – теперь в случае внезапного нападения я был уверен, что солдаты не растеряются и смогут отразить нападение даже превосходящего по силам противника. В ставшем за это время родным лагере каждый легионер мог бы запросто найти своё оружие и доспех даже в кромешной темноте. Британия не давала расслабиться, это был суровый край, который постоянно держал нас в напряжении, и даже потом, много лет спустя, я никогда уже не смог забыть этого времени, когда ты по нескольку раз за ночь вскакиваешь в своей кровати и идёшь осматривать посты, вглядываясь со стены деревянного лагеря в ночную темень, пытаясь выглядеть там притаившиеся отряды варварских племён.
* * *
Я - Марк Ме;лий Капито;лий - родился в Неаполе в 849 году от основания Рима в древней и влиятельной семье экви;тов . Мой отец – Тит Мелий Капитолий – занимал должность претора по делам между римскими гражданами и перегри;нами . Моему отцу принадлежал большой городской дом с участком и два загородных поместья, одно из которых было даровано ещё при Флавиях моему прадеду императором Титом Веспасианом за помощь в покорении каледонцев. С тех пор наш род почти не участвовал в имперских войнах, занимаясь местной политикой на магистратских и пре;торских должностях. Я был первым представителем нашей фамилии за последние полвека, решившим заняться военным делом в ущерб политической карьере.
Моим образованием занимался специальный раб из Греции – Фемидокл, которому мой отец поручил обучить меня всем необходимым наукам. Я освоил греческий язык, искусство ритора, а также ознакомился с историей и различными философскими школами. К восемнадцати годам моё образование было завершено, и мне была предоставлена возможность выбора профессии. Я прекрасно владел коротким мечом и был знаком с тактикой ведения боя на различных местностях, что было необходимо для любого римского офицера.
Несмотря на то, что на политическом поприще мой отец смог бы дать мне хорошую протекцию и выхлопотать неплохое место, я уже твёрдо решил, что буду служить. Хотя некоторое время мне всё же пришлось побыть служащим неаполитанского магистрата для выслуги лет, и от этой бездарной работы у меня остались самые неприятные воспоминания. Потом я сбежал с этой должности, порвав с гражданской службой окончательно, и стал думать о возможном назначении в действующую армию. Какой-нибудь дремлющий гарнизон в центре империи мне не подходил. К сожалению, вакантных мест, которые я мог бы занять, было не так уж много. В преторианскую гвардию мне был путь заказан, и всё, что смог сделать мой отец, это написать своему знакомому Аулу Платорию, занимавшему консульскую должность на севере, чтобы тот хоть куда-нибудь меня пристроил.
В этот момент в Британскую провинцию империи перебрасывался шестой Победоносный легион взамен девятому. Легатом легиона был Луций Арторий Каст – личность по-своему легендарная, так как он прошёл воинский путь в четырёх легионах, в том числе и в знаменитом шестом Железном, где служил в качестве центуриона-прими;пила, став в итоге командиром Победоносного легиона. В легионе был один сенатский трибун и четыре – из сословия всадников. Вообще, свободную когорту хотели поручить в командование одному из уже бывших в легионе трибунов, но по просьбе Платория её отдали под моё руководство. Хотя я и был самым молодым офицером легиона, мною была испытана некая досада оттого что я был единственным трибуном, который командовал лишь одной когортой. Но даже этого назначения я бы никогда не получил без покровительства свыше, так что мне оставалось только радоваться тому что есть, тем более, что легат передал мне ответственное сенатское задание, связанное с девятом легионом, из-за моей близости с местом его последней дислокации и особой просьбы консула.
Я был преисполнен мыслями о службе Риму. На северных границах империи всегда было неспокойно, и именно там можно было в полной мере раскрыть свои полководческие таланты. Война с нецивилизованными варварами была в самом разгаре, и судя по количеству раненных, приходивших оттуда, было ясно, что римские легионы в Британии и прочих северных провинциях отнюдь не отдыхают в своих лагерях.
Выступив в поход, мы в самые короткие сроки достигли Британии и заняли позицию на востоке с уже стоявшими на острове вторым Августовым и двадцатым Победоносным Валериевым легионами. Наместник Британии Квинт Помпей Фалькон поменял местами некоторые когорты двадцатого легиона, отступив к югу от границы. Нам было поручено контролировать пролив и выполнять чисто надзорные функции. Однако местные кельтские племена, видимо, пока не готовы были признать власть Рима и довольно агрессивно отнеслись к нашему визиту, несколько раз попытавшись стереть наш лагерь с лица земли.
Но после нескольких убедительных побед над разрозненными кельтскими племенами спесь варваров поубавилась, и теперь они уже не лезли на рожон, видимо, смирившись с тем, что наш лагерь встал в их лесу. За последний месяц ни одно племя не напало на нашу стоянку, и в тех деревнях, которые стояли позади нас, всё было спокойно. Дозорные отряды, патрулировавшие границы и прилегающие к лагерю территории также не замечали каких-то крупных сил противника.
Сегодняшний день начался без особых происшествий. После завтрака в казарме легионеры разбились по центуриям; одной было поручено несение дозоров, другие три начали тренировку. Я некоторое время стоял рядом со своим шатром, наблюдая, как центурионы и их помощники заставляют легионеров бегать кроссом по всему периметру лагеря в полном снаряжении.
Я перевёл взгляд на лес, в который упиралась дорога и в котором примерно полчаса назад растворилась первая центурия моей когорты. Большой плац перед лесным склоном был выжжен легионерами с точки зрения безопасности – таким образом никакой враг не сможет подойти к нашему лагерю незаметно. Сам лагерь представлял собой большое прямоугольное укрепление с высоким деревянным частоколом и насыпным земляным валом. Перед ним был выкопан глубокий ров, на дне которого были вкопаны крепкие деревянные колья, торчащие в разные стороны. Ров тянулся вдоль стены и окружал весь лагерь.
Простым наскоком, который так любили дикие племена, этот лагерь было не взять. Здесь требовалась долгая и правильная осада, желательно с применением осадной техники, такой как она;гры или баллисты. Я мог быть спокоен за наше укрепление, которое за время нашего постоя уже сильно разрослось в размерах и могло при желании вместить куда больше солдат, чем было в простой когорте.
Я зашёл в шатёр, предварительно кивнув Флавию Квириту – исполняющему должность моего секретаря и смотрителя войска вообще – приглашая его зайти ко мне. Тот, доселе стоявший неподалёку, немедленно подошёл ко мне быстрым шагом и зашёл в мою палатку.
Снаружи доносился звучный голос командира второй центурии Ко;рвуса (так его прозвали солдаты за хищный взгляд и угрюмый вид), который я легко узнал даже на большом расстоянии: «Ad latus stringe! Silentium! Cursor festina! ».
- Командир, - вопросительно произнёс Флавий, снимая с головы шлем и беря его в руки. Свой шлем я положил на стол рядом с небольшой картой.
- Так, - произнёс я, сосредоточенно посмотрев на панцирь моего подчинённого. Тот с выжиданием смотрел мне в лицо.
- У нас есть зафиксированные случаи пересечения имперских границ на севере, - начал я, переведя свой взгляд на пол палатки и медленно шагнув вдоль стола. – Так же центурион Гней Нунций неоднократно отмечал продвижение варварских племён вплотную к границе. Совершенно очевидно, что в ближайшее время на нас готовится нападение. Но это не всё.
Я подошёл к стене шатра и, развернувшись, пошёл в обратную сторону.
- Но это не всё, - повторил я. – Согласно с требованием сената наш легион должен в ближайшие сроки занять позиции исчезнувшего девятого легиона и укрепиться на них. Вообще-то это забота легата, - с неудовольствием отметил я, - но больше мы не можем ждать. Как сообщают разведчики, в непосредственной близости от нашего лагеря находится стоянка племени белгов, также к ним подтягиваются доббуны и атребаты. Мы не можем допустить, чтобы такая армия находилась настолько близко от наших границ. Следует начать действия первыми, так что ты должен разъяснить ситуацию центурионам, чтобы те готовили солдат к выступлению.
- Мы будем атаковать? – удивлённо вскинул брови Флавий.
- Нет, - я покачал головой. – Нам нужно соединиться с остальными когортами легиона и получить официальный приказ легата. Возможно, придётся задействовать силы двадцатого и второго легионов.
Заметив удивлённое лицо Флавия, я пояснил:
- Это не простое нападение, которое готовят варвары. Если не отнестись достаточно серьёзно к данной ситуации, то мы можем потерять существующие позиции и много людей. Я думаю, что следует посоветоваться с наместником Британии Квинтом Помпеем, прежде чем собирать силы в кулак и атаковать варваров.
- Может, следует просто собрать легион и разбить врага, пока все племена не объединились? У нас вполне хватило бы на это сил, - заметил Флавий.
- Возможно, но это не решит всех проблем. Здесь в Британии находятся десятки различных племён, и пока они не смирятся с римским протекторатом, мы будем стоять здесь несколькими легионами и вечно сдерживать их дикие восстания. Нам не следует разбивать их поодиночке, лучше дождаться, когда все племена объединяться и тогда победить их одним ударом. После этого здесь останутся только мирные жители, которые смогут спокойно жить и развиваться на этих землях. И не будет надобности в таком количестве легионов.
- Но кроме этого есть ещё один момент. Мы должны найти лагерь девятого легиона и выяснить, что именно с ним произошло. Сенат совершенно неудовлетворён тем, что несколько тысяч человек пехоты и кавалерии внезапно исчезли с лица земли. Подобного позора империя не знала со времён битвы в Тевтобургском лесу .
Флавий кивнул и спросил:
- Может быть, мне следует отправиться в Лондиний и поговорить с наместником сейчас? Это сэкономит время.
- Мы никуда не торопимся, да и потом, предоставим решать этот вопрос Луцию Касту. В конце концов, он легат. Наша же задача сейчас – отправиться к лагерю первой и второй когорты и решить вопрос с варварскими племенами.
Флавий Квирит кивнул и вышел из шатра. Я остался изучать карту, где центурионами были нанесены места варварских лагерей и укреплений. Если брать во внимание обычную тактику племён, то выходило что варвары готовили просто грандиозный поход. Огромные силы противника были сконцентрированы вдоль северной границы, недалеко от Лугуваллиума . Если к этим племенам подойдут ещё и племена пиктов с севера, то никакая когорта не сможет удержать наш лагерь. Эту проблему следовало решать немедленно.
* * *
Над лагерем уже сгущались первые тени. Дул свежий ветер, раскачивая высокие сосны и поднимая с земли опавшие листья. Солдаты отдыхали, кроме тех, кто стоял в этот вечер на посту. Опционы сменили пароли часовых и тоже ушли на покой. Изредка центурион второй центурии, Корнелиус Мидий, или попросту Корвус, с мрачным видом обходил караулы с проверкой и бросал тяжёлые взгляды на солдат.
Я прохаживался по стене над главными воротами, через которые проходила дорога, ведущая в лес. На душе было тревожно. Конечно, отряд вполне мог задержаться, до наступления ночи оставалось ещё несколько часов, но меня терзало нехорошее чувство. Может быть, я слишком поздно озаботился сосредоточением сил варваров?
От этой мысли у меня окончательно испортилось настроение. В подобном случае нам не стоит надеяться на возвращение центурии. И вряд ли нам самим удастся отойти с позиций. Ведь если центурия уничтожена, то значит, варвары пошли в наступление и уже через полчаса могут быть здесь. И тогда нам сможет помочь только чудо, например, если Арторий Каст вдруг вспомнит о нас и подведёт сюда своих людей.
«Да нет, брось, - успокоил я себя. - Целая центурия не может просто так пропасть в менее чем десятке миль от лагеря».
«А как же девятый легион? - подсказал мне внутренний голос. – Там было без малого шесть десятков центурий, и все бесследно исчезли. И произошло это почти в этом самом месте».
У меня уже была даже мысль поднять солдат и привести их в боевую готовность, но пока я решил не показывать так явно своего беспокойства. В конце концов, у нас есть и лучники, и даже своя артиллерия, чтобы отбить внезапную атаку превосходящего по силам врага, а незаметно к лагерю подобраться невозможно. Поэтому я продолжал так же ходить по стене, вглядываясь в дорогу.
И всё-таки я ненавязчиво дал указание выставить на пост расчёты двух онагров и четырёх «скорпионов », которые у нас имелись. Осмотрев орудия, я несколько успокоился. «Скорпионы» были в полном порядке, с хорошо натянутой тугой тетивой. Их дротики были способны проткнуть насквозь сразу двух человек, закованных в доспехи. Онагры тоже были в отличном состоянии. На испытаниях я видел, как они пускали камни весом почти в целый талант на расстояние примерно в 400 футов . Пока нам пришлось сделать только несколько выстрелов из них за всю кампанию, но на всякий случай по моему приказу была приготовлена целая куча круглых каменных ядер.
Чтобы расчёты не потеряли квалификацию, я велел им расстрелять из онагров большой куст, стоявший недалеко от дороги. На первом залпе снаряды ушли в перелёт, но после второй попытки земля вокруг куста была взрыта попаданиями каменных валунов, а от него самого полетели листья и ветки.
- Отлично, - похвалил я солдат, приказав им продолжать нести караул у орудий, и пошёл в сторону своего шатра.
- Командир, отряд Гнея Агриколы! – закричал вдруг со стены центурион Корвус.
Я тут же развернулся и быстрым шагом пошёл к деревянной лестнице.
- Он самый, - подтвердил свои слова Корвус, когда я взобрался на стену и встал рядом. Действительно, по дороге из леса строевым шагом выходили солдаты. Даже отсюда я разглядел блестящее в лучах предзакатного солнца золочёное изображение открытой ладони с номером центурии на древке сигнифёра.
- Прекрасно, - искренне порадовался я, разворачиваясь и собираясь спускаться обратно. – Как только подойдут, сообщи Гнею, что я его жду в своём шатре.
Обоз с провиантом, добытым в захваченных деревнях, въехал на территорию лагеря, и легионеры закрыли ворота. Солдаты, отпущенные Гнеем, разошлись по своим палаткам. Я ждал центуриона в своём шатре сидя за столом.
Наконец, вошёл Гней Агрикола. Я встал и вышел из-за стола навстречу ему.
- Как всё прошло? – поинтересовался я.
- Ситуация стабильная, командир. Судя по всему, варвары пока ещё не собираются на нас нападать. Я отправил шесть контуберниев в сопровождении опциона Квинтуса в сторону Вальберта, к захваченным деревням. В их успехе я не сомневался, мы давно уже ходим этим маршрутом. Сам же я с остальными солдатами пошёл вдоль границы. Племена не объединяются пока в общий лагерь, но находятся очень близко друг от друга. Я видел, что днём к ним подошёл ещё один отряд.
- Кто? Белги?
Центурион мотнул головой.
- Нет, судя по одежде и оружию, во всяком случае. Скорее пикты.
- Пикты! – я негромко выругался. Если и это многочисленное и сильное племя решило присоединиться к другим варварам, то ситуация стала по-настоящему угрожающей.
- Что ещё вам удалось разузнать? – спросил я у Гнея.
- Ничего особенного, командир. Пока через дорогу, которая определяет границу империи, никто не переходил, во всяком случае, мы ничего не заметили.
- И то ладно. Так, хорошо… - я прошёлся взад-вперёд, обдумывая сложившуюся ситуацию. Хотя информация, сообщенная центурионом, и не была особо утешительной, поводов для паники пока не возникало. Пара дней у нас точно есть для подготовки к отражению удара, и этим надо воспользоваться.
- Завтра днём мы выступаем из лагеря. Здесь останется центурион Корвус со своими солдатами до особого распоряжения легата. Остальные четыре центурии уходят в сторону первой и второй когорты легиона. И я хотел бы, чтобы твоя центурия вышла раньше остальных.
Лицо центуриона слегка вытянулось.
- Я понимаю, что после сегодняшнего дня ты и твои солдаты нуждаются в отдыхе. Но меня совсем не радует перспектива нарваться завтра на засаду и потерять людей. Твоя центурия имеет наибольший опыт в работе на пересечённой местности, ты отлично разбираешься в местных племенах и знаешь расположения всех их стоянок. Отпусти солдат спать пораньше, чтобы лучше отдохнули.
- Ясно, командир, - сказал Гней Агрикола.
Я отошёл к столу.
- Думаю, за твою службу я смогу упомянуть о тебе при разговоре с легатом, - сказал я. Центурион вытянулся и поднял голову.
- Я не достоин такой чести, командир, я всего лишь служу Риму.
- И Рим должен отблагодарить тебя за верную службу, - кивнул я ему, отдавая должное скромности своего подчинённого.
Гней развернулся и чеканным шагом вышел из палатки. Пожалуй, он был самым сообразительным и исполнительным солдатом в моей когорте. В бою ему не было равных, и в отличие от того же Корвуса, который брал свирепостью и напором, Агрикола всегда был расчётлив в сражении и не терял голову. Я никогда не боялся поручить ему важное задание, требующее и силы, и некоторого соображения, и центурион неизменно отлично справлялся. Гней был центурионом второго ранга, то есть главным центурионом в первой манипуле, состоящей из триариев. Агрикола был способен не только обнаружить все варварские укрепления, не выдав себя, но и сделать предположения об их замыслах и дальнейших передвижениях, которые всегда оказывались верными. Иметь такого человека в своём войске мне было очень выгодно.
Я вздохнул, ещё раз поглядев на карту. Завтрашний день сулил внести большие перемены в наш спокойный и размеренный образ жизни.
Глава II
В ставке легата
Ворота лагеря закрылись за обозом, который по большей части состоял из провианта для солдат, а также из двух онагров. Поскрипывая огромными деревянными колёсами, тяжёло нагружённые телеги медленно катились по дороге, утопая в вязкой глинистой жиже. Солдаты хмуро смотрели по сторонам, изредка перебрасываясь короткими фразами. Погода не способствовала хорошему настроению, да и уходить из родного лагеря в неизвестность было не очень приятно.
Когорта шла скорым маршем, вытянувшись по дороге в три центурии. Во главе колонны шла кавалерийская турма со старшим декурионом Квинтом Сергунием, я вместе с Флавием Квиритом ехал рядом с ним. Сзади шагал центурион Секст вместе с сигнифёром своей третьей центурии. Солдаты месили дорожную грязь подкованными гвоздями ка;лигами , держа скутумы по-походному на боку. Впрочем, вскоре опцион разрешил забросить щиты за спину, так как нападать на наш отряд здесь было некому, а вот силы солдат стоило поберечь.
Жизнь в Британии хорошо закалила и подготовила всех легионеров, и поэтому ни холодная погода, ни промозглый ветер не мешали моей когорте довольно быстро продвигаться по разъезженной просёлочной дороге. Я с завистью вспомнил дороги в своём родном городе, гладкие, как поверхность зеркала, вымощённые камнем. Ездить по ним было одно удовольствие. Теперь же мне приходилось плестись в каком-то болоте, окружённом варварскими племенами.
Впрочем, я сам определил свою судьбу. Сейчас я мог бы сидеть в пурпурной тоге и вершить судьбу жителей какого-нибудь провинциального городка, однако едва ли на подобной должности я смог бы завоевать уважение и почёт. Наша семья была хорошо известна в Неаполе, и в Риме о ней тоже кое-кто знал. Но все же фамилия Мелиев уже очень давно не знала известных и прославленных полководцев, отдавая предпочтение гражданской службе.
Я был наслышан о подобных должностях. Они годились только для лентяев или стариков, которые не хотели окончательно уходить с политической арены и терять былое значение в обществе. Создавалась иллюзия того, что ты ещё нужен кому-то, и что ты способен решать какие-то вопросы. В самом деле, если к тебе каждый день ходит с просьбами много народу, и в их числе не самые последние люди города, то невольно начинаешь завышать свой собственный вес в обществе. Конечно, наместник большого цивилизованного города действительно обладал большой властью, и зачастую бывал по-настоящему инициативен и умен, что требовалось для успешного проведения имперской политики среди местного населения, поддержки императорской власти и внедрения римского господства. Но такие люди были в редкость и сразу выделялись среди прочих захолустных сатрапов.
Такая жизнь не для меня. Я не смог бы долго сидеть на одном месте, разбирая жалобы местных купчишек и торговцев. С самого детства, когда я читал жизнеописания полководцев прошлого, а уже после, будучи юношей – учебник Юлия Фронтина , я мечтал воевать с врагами империи на её дальних границах. Фабий Ма;ксим, Клавдий Марце;лл, Публий Сципион – их имена знала вся империя, их имена знал Рим. Только на военной должности можно добиться подобного величия.
К моему сожалению, на момент начала моей карьеры никаких варварских нашествий на Рим не предвиделось, и за поисками славы мне пришлось отправиться к самым северным границам империи. Я, конечно, не особо жаждал сгинуть в безызвестности в каких-нибудь британских болотах, но служба есть служба. С другой же стороны, сейчас здесь велись довольно активные боевые действия, и было не очень-то похоже, чтобы Рим собирался отозвать свои войска назад. Напротив, всё шло к тому, чтобы развернуть в британской провинции мощное наступление с целями захвата всего острова и подчинения его империи. Предстояли славные битвы, в которых можно было отличиться и позже, уже на правах опытного полководца и ветерана возглавить наступления на иных фронтах, скажем, в Африке. Или, к примеру, с востока на границу нападут несметные полчища скифов, сметая всё на своём пути. В этом случае сенату придётся в срочном порядке формировать армии и отправлять туда наиболее опытных командиров, в число которых могут включить и меня. Правда, таких нашествий на Рим со времён варвара-карфагенянина не случалось, но ничего, ещё придёт время.
Рассуждая подобным образом, я медленно двигался вперёд, покачиваясь в седле. Флавий, обогнав меня, ехал впереди, настороженно вглядываясь в лесистые склоны.
- Ерунда, - сказал я ему. – Тут всё спокойно. Два часа назад здесь прошли солдаты Гнея, и если бы он счёл, что что-то нам может угрожать, то обязательно предупредил бы нас.
- Да, пожалуй, - согласился со мной мой помощник. – Однако лишняя осторожность не помешает.
Но его тревожное настроение передалось и мне, и я решил проверить хвост колонны. Обоз, конечно, всегда едет медленно, но нельзя было допустить, чтобы он совсем отстал.
Я осадил коня и, выбив из-под копыт комья глинистой земли, помчался назад вдоль колонны. Легионеры шли свободным строем, переговариваясь друг с другом. Я проскакал в конец самой последней центурии, и остановился.
Повозки были ещё примерно в пятистах футах – не очень далеко, особенно если учесть, что дорога на редкость плохая. Скоро мы должны будем выехать на порядочный тракт, и там обоз не будет так сильно отставать. Однако если мы будем двигаться так ещё хотя бы час, то расстояние между когортой и обозом может увеличиться до целой мили, а это уже будет нехорошо. В таком случае стоит сделать небольшой привал и дать солдатам отдохнуть.
Повозки сопровождали команды онагров и один контуберний, выделенный Гнеем Агриколой для охраны. Легионеры медленно шагали, лениво перешагивая через лужи на дороге. Обоз двигался медленнее остального отряда, так что они могли не торопиться.
Я кивнул тессерарию, который замещал опциона и был поставлен Гнеем во главе обоза. Затем, ещё раз окинув взором оба склона, подходившие к самой дороге, поскакал обратно.
Места, конечно, были дикие, неспокойные, и укромных придорожных завалов и холмов для засады было немало. Однако сильно беспокоиться не стоило: как-никак, это всё же была территория империи.
Я вновь поравнялся с Флавием. Тот коротко спросил:
- Всё в порядке?
- Да, - ответил я. – Сколько нам ещё?
Тот развернул карту, срисованную с той, которую составил центурион Гней.
-Вот, - сказал он, показывая на карту. – Сейчас мы идём по лесу, затем спустимся ниже, и окажемся между двух скал. Потом выйдем на открытое пространство, и двинемся на восток уже по приличной дороге. Там, соединившись с центурией Гнея, мы сможем в спокойной обстановке встать на ночлег рядом с Лиутом – довольно крупным кельтским поселением. Никто нас не тронет, а на следующее утро со свежими силами сделаем бросок к Эборакуму, не доезжая до основной дороги на Манкуниум .
Я сосредоточено кивнул.
- Что кельты?
- Там ничего странного замечено не было. Настроение в поселении совершенно нейтральное, но нас это, собственно, сильно не будет волновать. Мы встанем в стороне, у самой реки, и переночуем в построенном лагере.
- Да, надеюсь, что Агрикола найдёт подходящее место, - сказал я.
Дальше мы ехали молча, погружённые в свои мысли. Флавий дремал, склонив голову набок, я размышлял о предстоящих нам манёврах. Солнце освещало солдат, лошадей, землю, деревья, иногда отбрасывая яркие блики на блестящие доспехи легионеров.
Наш путь понемногу уходил вниз. Я велел Сексту организовать привал, а сам, вместе с декурионом Квинтом Сергунием, встал у края дороги, дожидаясь, когда подъедут отставшие телеги с провиантом и онаграми.
Выставив небольшие сторожевые отряды, Секст вместе с остальными офицерами расположился на холме рядом со скалой. Я подъехал к ним и слез с коня.
- Я думаю, что не стоит устраивать длительный привал, командир, - вопросительно посмотрел на меня Секст Горгий. – Солдаты хорошо тренированы, и чем раньше мы доберёмся до места ночлега, тем лучше. Нам ведь ещё предстоит построить лагерь.
Я был согласен с центурионом.
- Хорошо, Горгий, пусть легионеры немного отдохнут, пока нас догонит обоз, а затем мы тронемся с места, - сказал я.
И вновь загремели прямоугольные щиты, забряцали надеваемые доспехи, легионеры выстроились в длинные ряды и зашагали вперёд, выбивая из дороги столбы пыли. Мы шли по узкой лесной дороге, и деревья обступали нас с обеих сторон. Ощущения были не самые приятные – лес был очень густой и тёмный, из него в два счёта мог выскочить кто угодно и врезаться в наш растянувшийся строй. Несколько правильных ударов могли разделить нашу когорту на части, отрезав солдат от руководства и обоза, после чего без особой сложности уничтожить все три центурии. Впрочем, легионеры сумели бы за себя постоять. Достаточно двух секунд, чтобы солдаты успели построить стенку из плотно прижатых друг к другу скутумов и выставить наружу острые пилумы. Без больших жертв или мощного кавалерийского удара такому приёму было бы нечего противопоставить.
Мысли такого рода меня весьма тяготили, и я испытал немалое облегчение, когда впереди забрезжил свет, и первая центурия вышла на залитый солнцем луг.
- Теперь уже хорошо пойдём, - заметил Флавий. – Сейчас выедем на дорогу, и обоз не будет так отставать. Да и солдаты пойдут быстрее.
Дорога, на которую мы вышли, уже куда больше напоминала классический римский тракт. Подобные постройки были делом рук простых легионеров, которые обосновывались в этих землях. Когда римляне долго стояли на какой-либо земле, то через некоторое время данная местность начинала понемногу превращаться в нечто вроде предместья Рима. Под руководством начальства солдаты строили хорошие дороги, позволяющие быстро перебрасывать большие армии и обозы с провиантом, укрепления, крепости, акведуки, а так же и более светские здания, например театры или бани. Вообще, легионер должен был уметь не только сражаться за Рим, но и быть профессиональным строителем. Недаром в базовую подготовку солдат входит сборка и разборка военного лагеря, который зачастую приходится ставить в самых неподходящих условиях.
Дорога делала крутой поворот, и, завернув за него, я увидел Гнея в сопровождении своих солдат. Насторожившись, я пришпорил коня и поскакал вперёд. Флавий и Секст отправились за мной.
- Что такое? – крикнул я, увидев среди солдат лицо своего главного центуриона.
- Я оставил опциона Тита строить военный лагерь, а сам вместе с одним контубернием вышел навстречу. Недалеко отсюда на нашу центурию напал отряд какого-то племени, кажется, доббунов. Я решил лично предупредить вас.
Услышав о нападения, я недовольно поморщился.
- Хорошо, Гней. Много людей пострадало?
- Нет, обошлось без убитых. Они не рассчитывали нас встретить, и поэтому, наткнувшись на нас, решили застать врасплох, внезапно выскочив из леса. Однако мы успели перестроиться и отбросить их, а потом им уже не имело смысла атаковать нас снова малыми силами. Правда, есть раненые, довольно много, но не очень серьёзно. Большая часть самостоятельно добралась до места стоянки.
- Ладно, а что с лагерем?
- Я нашёл подходящее место, сейчас Тит возводит там укрепления. Солдаты устали, но я думаю, что к нашему приходу большая часть лагеря будет готова.
- Где на вас напали варвары?
- Дальше по дороге. Я думаю, что они могут привести более крупные силы, узнав о том, что здесь хотят обосноваться римляне.
- Хорошо, тогда двигаемся дальше, но передайте легионерам, чтобы они были настороже.
Передав приказ другим центурионам, Гней отпустил своих людей в обоз, а сам поехал рядом с Флавием.
- Если будем двигаться быстро, то варвары не успеют подтянуться к дороге и напасть на нас, - заметил я. – Они продвинутся дальше и устроят засаду у самого лагеря.
- Такое едва ли возможно, - ответил Гней. – Скорее они просто не рискнут нас атаковать вообще. Хотя, конечно, всё может быть.
Я приказал пропустить обоз в середину колонны, чтобы в случае атаки он не оказался отрезанным от отряда. Половину кавалерийской турмы я также послал в самый хвост для прикрытия тылов. Да, теперь уже приходилось быть настороже.
* * *
Делая небольшие привалы, когорта двигалась всё дальше по дороге, извивавшейся среди холмов и лесов. До лагеря оставалось совсем немного, не более пяти миль. Мы подошли к небольшой реке и двигались вдоль неё.
- Интересно, как там Мидий? – задумчиво произнёс Флавий.
Я пожал плечами.
- Думаю, у Корвуса всё отлично, - ответил я. – Он находится в хорошо защищённо лагере, и едва ли кто-нибудь решит на него напасть. У него есть десять «скорпионов» и почти целая сотня солдат.
- Пожалуй, - согласился Флавий. – И всё-таки это мне не нравится. Обычно в армии основной единицей является манипула, а нам приходится обходиться куда меньшими силами.
- Ну а где же я тебе возьму здесь манипулу? Может быть, наберу из варваров? – усмехнулся я, хотя мой помощник и был прав: центурии обычно носили именно административный характер, а воевали чаще всего манипулами. – Это Британия, и здесь многое происходит не так, как в центре империи. Приходится воевать когортами и центуриями.
- Ну да, - ответил декурион. – Могли бы прислать сюда ещё парочку легионов, объединится с остальными и прочесать ими весь остров. Живо избавились бы от всех проблем в Британии! А вместо этого наши двести с небольшим человек двигаются непонятно куда и ими кто-то рассчитывает покорить всех варваров.
- Хотя, если провести агитацию среди местных племён и предложить им сменить их грязные шкуры на блестящие доспехи и римское гражданство, то…- начал с усмешкой излагать свой план Флавий, как вдруг Гней, ехавший на десяток футов впереди, резко вскинул руку и остановил лошадь.
- Что такое? – я остановил коня, вглядываясь туда же, куда смотрел центурион.
Я ничего особенного не заметил. Однако вдруг раздался какой-то странный звук, и в щите, который висел на боку у командира кавалерии, непонятно откуда оказалась стрела. Я от удивления открыл рот, собираясь отдать какую-нибудь команду своим солдатам, но меня опередил Агрикола. Как мне показалось, под самым моим ухом он со страшной силой проревел:
- Боевое построение! Направо! Сомкнуть щиты! В две шеренги!
Я со всей силы дёрнул уздечку налево, разворачивая коня и пуская его вскачь вдоль колонны.
Легионеры упёрлись щитами в землю, плотно прижав их друг к другу, и, молниеносным движением выхватывая гладии из ножен, бросали их на свои скутумы, выставляя вперёд остриё. Второй ряд, воткнув острые пилумы рядом с собой в землю, стоял наготове.
Только сейчас я увидел варваров, выбегающих из леса. Они разбились на две большие группы, каждая из которых бежала к колонне. Одна хотела врезаться в центр, другая – в конец отряда. За ними бежали лучники, но, выскочив из леса, они остановились и приготовились стрелять. Я пожалел, что оставил в лагере отряд моих лучников и все «скорпионы» - сейчас они очень даже могли бы пригодиться.
- Огонь! – закричал Гней, и по его команде каждый солдат второй шеренги метнул короткий пилум в приближающихся варваров. Взвившись в небо, дротики с огромной силой падали в самую гущу варварских отрядов. Немногие варвары успели вскинуть над головой щиты, пытаясь спастись от пилумов. Однако те глубоко застревали в грубо сколоченных щитах, лишая его обладателя возможности им пользоваться. Кто-то всё же пытался вытащить копья, и с яростью тряс своим щитом, дёргая за засевшее внутри древко. Лучники варваров натянули свои луки и приготовились стрелять.
- Черепаха! - закричали почти в один голос центурионы Гней, Секст, Брут и Публий, как только огромная чёрная туча из стрел взвилась в небо. В один момент солдаты, метнувшие пилумы и стоявшие за изготовившимися к бою легионерами, подняли над головой прямоугольные щиты и тесно прижали их к стоявшим впереди щитам. Стрелы застучали по скутумам, и во все стороны полетели деревянные щепки. В следующий миг солдаты второго ряда убрали щиты и снова выставили их перед собой.
Всё это произошло почти мгновенно, в какие-то считанные секунды. Во время этого манёвра я доскакал до обоза и, нащупав потными от волнения руками шершавую рукоять болтавшегося на поясе меча, подскочил к декуриону Терцию – командиру кавалерийского десятка, возглавившего оборону обоза. Ещё один десяток был в конце колонны, а третий – в начале. Там я с чистой совестью уступил руководство боем Гнею Агриколе и Квинту Сергунию.
Варвары почти достигли рядов легионеров. Я махнул рукой декуриону и с криком «Вперёд!» помчался наискосок, врезаясь в варварские ряды. Всадники устремились за мной. Из-за нашей лихой атаки передние ряды противника несколько смешались и разделились: кто-то в неуверенности останавливался, кто-то начинал бежать на нас, параллельно к рядам солдат, некоторые продолжали нестись вперёд.
- За Рим! – вскричал я, размахивая гладием. Декурион молча прижимался к спине лошади. Из-под копыт разгорячённого коня летели комья грязи и земли.
Столкновение с варварами на всех флангах произошло почти одновременно. Часть удара мы всё-таки на себя оттянули, позволив легионерам более кучно собраться рядом с обозом.
Дальнейшее я помню смутно. Вероятно, сражение длилось не очень долго, но мне показалось, что мы рубились по меньшей мере несколько часов. Я снёс голову подвернувшемуся варвару, и хотел повернуть коня, но кто-то метнул ему в ноги копьё. Я упал, и вокруг организовалась свалка. Кое-как выбравшись, я увидел, как декурион рубится с каким-то всадником. Ко мне тут же подскочил один из варваров, что-то крича и размахивая топором. Я, пошатываясь, отскочил от него, пропуская удар перед собой. Тот взял топор в обе руки и, размахнувшись, нанёс сильнейший удар. Я еле успел наклониться и в свою очередь пырнул врага в грудь, воспользовавшись его замешательством и тем, что на нём не было доспехов.
Тот отшатнулся, прикрывая рану, а я, не теряя времени, проткнул его насквозь. Он закатил глаза и, отхаркиваясь кровью, медленно опустился на колени. Я попытался достать меч. В глазах поверженного врага сразу исчезла вся злость, и он казался скорее удивлённым. Посмотрев, как я достаю из его груди свой гладий, он перевёл взгляд куда-то в сторону и упал на траву.
Эта смерть произвела на меня не самое приятное впечатление. Конечно, это враг империи, который хотел меня убить… но всё-таки у меня остался неприятный осадок в душе, и я не раз ещё потом вспоминал этого варвара.
До сего момента я всего несколько раз убивал человека, да, что и говорить, это была лишь вторая настоящая битва, в которой я непосредственно участвовал. До этого были лишь мелкие стычки, либо же бой вели мои центурии, в то время как я находился в лагере.
Вокруг меня образовалось пустое пространство, и я огляделся. Декурион сумел-таки заколоть своего противника, и теперь дрался в гуще сражения. Легионеры отбивали тяжёлыми щитами вражеские удары, подминая варваров и наступая. В одном месте врагу всё же удалось пробить ряд из щитов и вторгнуться в шеренгу легионеров. Я видел, как Агрикола отдавал какие-то команды, попутно размахивая мечом и разбрасывая варваров, пытавшихся расширить брешь.
Внезапно в проходе возник Квинт Сергуний с двумя десятками всадников. Они вытеснили врага из своих рядов и обратили их в бегство. При поддержке кавалерии Гней повёл солдат в атаку, и я понял, что бой выигран. Некоторые варвары сбились в группы и продолжали отбиваться, однако основная масса была либо убита, либо обращена в бегство.
Солнце клонилось к закату. Я с удивлением заметил, что уже начало смеркаться, и устало вложил свой меч в ножны.
* * *
- Потери не очень большие. С помощью кавалерии нам удалось смять первый удар варваров, а потом это было уже дело времени. Их было чуть больше, чем нас, так что, не сумев смять нашу оборону в первый же момент, они были обречены.
- Хорошо, Гней. Ты снова был на высоте, – похвалил я центуриона. – Эта победа по большей части принадлежит тебе.
- Спасибо, командир. – Гней слегка поклонился. – Но если бы не ваш стремительный удар в начале битвы, то исход мог быть и другим.
- Э, да чего теперь рассуждать? – перебил я его. – Мы разбили врага, вот и прекрасно. Однако я решил пересмотреть наше положение.
- Каким образом?
- Я не буду ждать утра. Мы с Флавием прямо сейчас отправимся к легату. Я чую, что медлить не стоит. Сегодняшняя битва – первый признак того, что варвары начинают активные действия. Ведь их вполне могло быть, скажем, в три раза больше. И тогда бы у нас не было шанса.
Центурион задумался.
- Вы поскачете одни?
- Возьмём один десяток в сопровождении Квинта Сергуния.
- Я понял.
- Завтра сюда прибудет кто-нибудь, и передаст приказ о дальнейших действиях. Пока же просто закончите благоустраивать лагерь и отправьте солдат спать. В караул поставьте кого-нибудь понадёжней.
- Сделаю, командир. – Гней развернулся и вышел из шатра.
Лагерь, строительством которого заведовал опцион Гнея, получился неплохим, хотя был невелик размером, и высота стен была невелика. Я довольно прошёлся взад-вперёд вдоль кухни, вдыхая приятный запах чего-то жареного. Большая часть недавно прибывших солдат отдыхала после битвы. Из лазарета доносились стоны раненых.
- Всё готово, - подошёл ко мне Квинт Сергуний. – Выезжаем?
- Да, - коротко ответил я ему.
Спустя несколько минут за нашим небольшим отрядом закрылись ворота лагеря, и мы поскакали к Эборакуму. Неподалёку от нас горели огни Лиута. Обстановка в этом месте была довольно спокойная, и несмотря на недавний бой, я был уверен, что на лагерь никто не нападёт. Слишком близко был Эборакум, и все варвары были давно разбиты. Те, которые на нас напали, просто пришли за нами вдоль дороги.
До заката оставался ещё примерно час. Мы скакали на огромной скорости, покрывая милю за милей. На дороге стали попадаться телеги торговцев и одиночные всадники – сказывалась близость крупного города.
Вообще-то, Эборакум не был однозначно городом – это был укреплённый римский лагерь, или же каструм , на месте которого раньше было кельтское поселение. После захвата этих мест римские войска разбили множество лагерей на территории Британии, укрепив свои позиции. Хотя север острова пока ещё принадлежал варварам, южная часть Британской провинции уже много лет находилась под властью империи. Такие лагеря строились на возвышениях, в непосредственной близости от воды. Разрастаясь за десятилетия, такой лагерь превращался в культурный и торговый центр. Проходило время, и разогнанные племена понемногу возвращались на свои обжитые места, а женщины не особо брезговали вступать в связь с римскими легионерами. Линия фронта сдвигалась на север, и каструм уже не имел такого большого стратегического значения, расслабляя гарнизон и солдат вынужденным бездельем. Здесь находилась ставка легата, откуда он осуществлял руководство войсками в северо-восточной части Британии.
Бросок в пятнадцать миль, который занял бы почти полдня у когорты, при условии, что центурионы не будут сильно торопиться, мы совершили примерно за час. Во всяком случае, тени только начинали сгущаться, когда за очередным поворотом мы увидели городские огни.
Лагерь находился в центре, но по пути к нему нам пришлось проехать через ряд гражданских кварталов. Здесь оседали торговцы, простые граждане, бывшие солдаты, смешанное потомство римлян и местного населения.
Вообще, подобные укрепления сильно способствовали расширению имперского влияния. Ведь это были уже не простые армейские стоянки, а небольшие городки, которые оставались и после ухода войск. Жизнь в этих местах налаживалась, а оставшиеся люди свыкались с мыслью, что они находятся во владении Рима. И они, по крайней мере их потомки, были готовы защищать свою новую родину.
Сам каструм находился за высокой стеной и представлял собою прямоугольную сетку улиц, на пересечении которых находился форум. Вокруг стояли деревянные дома, что было довольно непривычно для римского лагеря. Всюду были римские солдаты. Судя по размерам укрепления, здесь мог бы дислоцироваться целый легион. Я с интересом огляделся, и, увидев двух скучающих на посту легионеров, сказал Флавию:
- Скажи им, что нам нужно увидеть Артория Каста.
Тот повернул лошадь и подъехал к солдатам, коротко спросив что-то. Легионеры вытянулись и один из них, показывая рукой в сторону площади, стал что-то объяснять моему помощнику. Наконец тот кивнул, и поехал ко мне.
- Оказывается, здесь находится трибун пятой Испанской и шестой Сирийской когорт, а также командир легионной алы Спурий Кезон, - сказал мне Флавий. – Сам легат у себя в ставке, и приехал только сегодня утром, так что нам сильно повезло.
- Может, сначала разместим лошадей, и узнаем, где…- начал говорить Квинт Сергуний, но я его перебил:
- Сначала сходим к легату, а потом у него же и спросим, где разместиться.
И мы поехали вдоль форума к одному из крупных домов, наподобие тех, что строят знатные сенаторы в своих пригородных виллах.
- Да, богато живут легаты, - задумчиво проговорил Флавий.
- Вернёшься к себе домой – такой же построишь, - заметил ему на это Квинт.
- Нет, такой я не хочу, – покачал головой Флавий. - Слишком большой. Я лучше куплю себе несколько ю;геров земли и займусь земледелием .
- Как наш центурион Гней ? – ухмыльнулся Квинт. Мы все заулыбались, хотя шутка была уже старая.
Дорога была покрыта булыжниками с ровными краями, и ехать по ней было вдвойне приятно после лесных сырых троп. Засмотревшись под ноги, я не заметил какого-то высокого легионера, внезапно появившегося на дороге из-за проезжавшей навстречу повозки.
- Чёрт побери, солдат, острый пилум тебе в анус! – крикнул я, одёргивая поводья лошади. Вместо того, чтобы отскочить с дороги, солдат (а это был центурион, как я увидел, судя по его плюмажу и поножам) встал посреди дороги перед моей лошадью и злобно уставился на меня.
Заметив, что он ещё и пьян, судя по его качающейся и нетвёрдой походке, я рассердился не на шутку и крикнул:
- Отойди, пьяная сволочь! Или ты хочешь, чтобы я сказал о твоём поведении легату и тебя отправили на рудники?!
Угроза не испугала центуриона, и это мне не понравилось. Он криво усмехнулся и сказал:
- Я – центурион первой центурии первой когорты шестого Победоносного легиона Публий Корнелиус, ветеран Галльской компании, двадцать лет прослуживший с легионом, заслуживший три венка от легата и именной гладий. И ты, приехавший вчера из Рима юнец, не учи меня, куда мне идти в моём лагере и что мне делать.
Я оторопел, а центурион-примипил развернулся и, затаив обиду, быстро скрылся в каком-то из домов. Оглянувшись, я увидел, что отставшие Флавий и Квинт ничего не слышали и счёл ниже своего достоинства разбираться с каким-то центурионом, пусть даже и примипилом.
Мы подъехали к дому и спешились. Квинт Сергуний со своими людьми остался на улице, завязав разговор с каким-то проходившим мимо кавалеристом, а мы с Флавием зашли во двор и направились к входу, рядом с которым стоял часовой.
- Марк Мелий, девятая когорта, - небрежно бросил я ему. – Доложи легату.
Тот развернулся и зашёл внутрь. Через некоторое время солдат вернулся и сказал:
- Идите за мной, я отведу вас.
Мы зашли, предварительно сняв шлемы. Я приосанился, расправил тунику с полагающимися мне по рангу пурпурными полосами, и подтянул пояс, на котором висел гладий.
Мы прошли через ряд небольших комнат и оказались в небольшом, но просторном зале. Вдоль стен шли небольшие колонны, рядом с которыми стояли зажженные светильники.
Навстречу вышел легат. На нём был доспех, а сбоку пристёгнут меч. В гребне шлема были закреплены орлиные перья, а через плечо лежал небрежно переброшенный багровый плащ. Я удивился, так как не ожидал, что в повседневной жизни Арторий Каст ходит полностью по форме. Видимо, он серьёзно относился к своей должности и не желал подавать плохой пример своим подчинённым.
Я поднял правую руку, приветствуя командира, и представился, на этот раз официально:
- Марк Мелий Капитолий, Шестой Победоносный легион, девятая Клавдиева когорта, во…
- Да помню я, - перебил меня легат, махнув рукой. – Мы не на плацу и не в сенате, так что можно без особых церемоний. По нашему плану я ждал вас несколько позже. Что случилось?
- Моя разведка доносит очень неприятные известия. Мы…
- Пойдём ко мне в кабинет, там нам будет удобнее говорить. – Луций повернулся к выходу из зала.
- Разрешите идти? – спросил Флавий Квирит.
- Да, - ответил я.
- Передайте трибуну Гракху, чтобы он разместил вас в своей когорте, - добавил легат. – Пусть вас накормят и дадут всё что нужно.
Флавий повернулся и вышел.
- Итак, в чём же дело? – спросил он меня, когда мы сели за небольшой стол напротив друг друга.
Я коротко изложил суть своего визита и высказал предположения по поводу готовящегося нападения варваров, не забыв упомянуть о битве рядом с Лиутом. Легат задумался.
- Да, положение действительно интересное, - наконец сказал он. – По поводу готовящегося восстания мы в курсе, но конкретное расположение многих племён нам неизвестно. Сервий! – внезапно позвал он, и от дальней стены отделился слуга в сером хитоне. Странно, но до этого я его не замечал.
- Принеси нам альбанского вина, - задумчиво попросил его легат. – Или вы предпочитаете фалернское? В таком случае у меня есть несколько кувшинов с прошлогоднего урожая. Прекрасный напиток, - заметил он.
Я поблагодарил Луция Каста и в вежливых словах отказался от фалерно.
- Подумать только, какой чудесный нектар делают умельцы с Альбанских холмов, - тоном знатока произнёс легат. А у меня промелькнула мысль, что командир легиона недурно проводит время в своей ставке.
- Итак, - пригубив свою чашу, сказал Луций, - перед нами стоит несколько фактов. Первый – это то, что варвары переходят к активным действиям. И второй – что нашими действиями здесь в кое-то веки заинтересовался сенат.
Я, видимо, выглядел настолько удивлённым, что легат счёл своим долгом пояснить:
- Да, именно так. Более того, у меня есть подтверждённые сведения о том, что… – тут он сделал довольно-таки эффектную паузу и отхлебнул вина, прежде чем закончить – к нам приедет Цезарь.
Я чуть не подавился своим вином, и с грохотом стукнул золочёным кратером по столу. Легат, весьма довольный произведённым эффектом, смотрел на меня.
- Сюда, в Британию, приедет сам Публий Элий Адриан? – спросил я, не в силах поверить.
- Да продлит Юпитер его годы, - добавил легат и ответил. – Именно так.
Я откинулся на спинку кресла. Честно говоря, в моей голове носился целый рой мыслей, в которых я был не в силах разобраться.
- Да, как видишь, ситуация серьёзней, чем можно было предполагать, - сказал Луций, поигрывая пустой чашей. – Примерно через декаду в Лондиниум к наместнику Квинту Помпею уже прибудет великий Цезарь в сопровождении седьмой, восьмой и десятой когорт нашего легиона. А здесь они соединятся с прочими когортами, и вместе с подтянувшимися с юга вторым и двадцатым легионами пойдут в наступление. Но несколько обстоятельств заставляют нас изменить стратегию этой войны.
- Каких именно? – вопросительно посмотрел я на легата, до этого момента внимательно слушавший его рассуждения.
- Во-первых – контрнаступление варваров. С одной стороны, мы должны ударить первыми, а с другой… - Луций Каст задумался, потом продолжил, выпустив при этом часть своих рассуждений:
- А во-вторых – исчезновение Испанского легиона. И сенат, и император хорошо помнят это, и требуют соответствующего расследования, – закончил легат.
Я внимательно смотрел на командующего легионом.
- Твоя задача, Марк, в ближайшее время будет следующей, - сказал легат, видимо решив, что рассуждений о политике итак уже достаточно. – Есть у тебя толковые люди?
- Да, - быстро ответил я. – Центурион первой центурии Гней Нунций Агрикола – прекрасный боец и разведчик.
- Хорошо, - ответил Луций. – Он возглавит манипулу сапёров, которые пойдут впереди и обозначат сосредоточения варварских племён. Ты возьмёшь своих оставшихся людей и пройдёшь на север, зачистишь несколько варварских деревень и займёшь позиции на побережье. Потом к тебе подойдёт военный трибун Гай с двумя когортами и вы пойдёте в наступление параллельно с остальной армией. Но перед этим у тебя будет ещё одна задача…
Я слегка наклонился вперёд, так как голос легата стал тише.
- К моменту прибытия цезаря я хотел бы, чтобы была внесена некоторая ясность в ситуацию с девятым легионом. У нас очень много врагов в сенате, - недовольно поморщился легат, - и ошибок допускать нельзя. Малейший недочёт – и Британский фронт снова станет забытым на многие десятилетия, а мы будем либо догнивать здесь на своих должностях, либо вовсе... – недоговорил легат, покосившись куда-то вбок. - Поэтому ты проведёшь карательный поход среди племён бригантов, обитающих на севере. А поможет тебе Гай, - здесь Арторий Каст позволил себе довольно усмехнуться. – Он является моим лучшим и незаменимым помощником, и лично разработал очень действенный план атаки. Завтра он ознакомит тебя с ним, а сейчас, пожалуй, самое время отдохнуть.
Я открыл рот, но Луций Каст продолжал:
- Иди к своим людям, и хорошенько отдохни. Завтра с утра жду тебя у себя вместе с Гаем, обсудим план действий и посвятим тебя во все тонкости.
Я вышел из дома легата с ощущением того, что наконец-то мы начнём заниматься настоящим делом. Похоже, мои мечты начинали сбываться.
- Что легат? – поинтересовался Флавий.
Я пожал плечами.
- Умный командир, нечего сказать, - ответил я. – И выпить тоже не дурак.
Оказалось, что Гай, которого мы встретили по пути в казарму, и Гракх, который указал нам место для ночлега и с которым Флавий уже успел познакомиться, тоже были не прочь выпить. Во всяком случае, я даже не заметил, как был выпит первый кувшин. И хотя цекуба военного трибуна проигрывала по мягкости перед легатским альбанским вином, пить его было одно удовольствие.
Гракх позвал своего приятеля по галльской компании Спурия Кезона, имевшего должность префекта кавалерии при легионе. Он с двумя турмами находился в это время в ставке легата и был рад присоединиться к нам.
- Однако неплохо было бы закусить мясом, - заметил Флавий, допивая очередную чашу. Гай тут же махнул рукой, и в один момент двое слуг доставили нам поднос с жареной олениной.
- Ничего себе! У тебя что, целые склады, или ты заведуешь фуражом всего легиона? – подивился я на такое обилие провианта у командира когорты.
Гай довольно усмехнулся и пьяно помотал головой.
- Не-ет, просто мы столько времени стоим на одном месте, что удалось кое-что накопить, - ответил он.
- Да, неплохо быть командиром первой когорты при легате, - отметил Спурий. - Ну, за цезаря! – вскрикнул он, вскинув свою чашу. Мы поддержали его и выпили ещё раз. Казарма, где мы расположились, была пуста, так как все давно уже построили себе собственные дома и жили в них, являясь в ставку лишь в положенное время.
В лагере легата находился главный трибун легиона, происходивший из сенатского сословия, командовавший первой, сдвоенной когортой. Это был Гай. Ещё один трибун, Гракх, – командир пятой и шестой когорты – уже давно находился в расположении Луция Артория Каста и выполнял разведывательные функции при легате.
- Если сенаторы нас не разгонят, - оживлённо рассуждал Гракх, запихивая в рот огромные куски жареного оленя и запивая всё это вином, - то очень скоро мы таких дел здесь наделаем! Вся Британия будет наша. А этот, как его, Фалькон, который наместник – его давно уже менять пора. Сидит и ничего не делает. Давно уже пора навести порядок в провинции…
Под рассуждения трибунов я сам не заметил, как меня стало клонить в сон. Я зевнул, и прежде чем окончательно заснуть, отдал приказ Квинту Сергунию завтра с утра скакать в лагерь моей когорты и передать, чтобы к вечеру все четыре центурии подтянулись к ставке легата. После этого я с чувством выполненного долга скинул с себя доспех, отстегнул меч, свалил это всё где-то рядом с кроватью и сразу же захрапел.
* * *
Солнце уже ярко светило своими лучами в окно, когда я наконец-то проснулся. Попытки снова заснуть не провалились, так как в комнате было прохладно, и я решил подниматься. После вчерашнего голова гудела, и мне не сразу удалось вспомнить, где я и что было вчера. Вспомнив вчерашний разговор с легатом, я быстро вскочил и начал одеваться, чтобы отправиться к нему в ставку.
Надевая доспех, я услышал какой-то шум. Кто-то бегал туда-сюда и хлопал дверьми. Я недовольно покосился на дверь, и она тотчас же распахнулась.
На пороге стоял мой подчинённый, Флавий Квирит. Его панцирь как-то странно висел на нём, и было видно, что он одевался второпях.
- Что случилось? – огрызнулся я. - В лагере пожар, или на нас напали варвары?
Флавий помотал головой и глубоко вздохнул. Тут только я заметил, что мой помощник сильно взволнован и едва может говорить.
- Нет, командир… - он замялся. – Трибун Гай…Он…
- Да что такое, говори толком! – рассердился я.
- Сегодня ночью трибун Гай Ливий был убит, - наконец выпалил он.
Глава III
Перерезанная тетива
Я мгновенно влез в свой панцирь, прицепил меч и, схватив шлем, вылетел из комнаты вслед за своим помощником. Тот побежал к комнате, где ночевал Гай. Видимо, вчера вечером он к себе домой не добрался, и заночевал в пустующем помещении казармы. Рядом стояло несколько легионеров с растерянными лицами.
Подошёл Гракх. Он устало посмотрел на меня, словно не узнавая, и пробормотал сквозь зубы, обращаясь непонятно к кому:
- Велел центуриону доложить легату. Сам не решился. Боюсь представить, что теперь будет.
- Как это произошло? – спросил его я.
- Не знаю. Мы разошлись, когда ты уже лёг. Наутро центурион Феликс обнаружил Гнея в собственной кровати с перерезанным горлом, – коротко объяснил мне Гракх.
- М-да, весёленькое дело, - мрачно ответил ему я.
Раздался стук быстрых шагов, и в коридоре возник Луций Каст с бледным как снег центурионом. Похоже, Гракх правильно сделал, что не пошёл сам докладывать легату об убийстве.
- Что это? – проревел командир легиона, яростно показывая на комнату Гая. – Где он?
Легионеры судорожно сглотнули и вытянулись по струнке. Гракх осторожно открыл дверь в комнату и проскользнул внутрь. Следом зашёл легат, я и Флавий. Солдаты остались охранять вход.
Всё убранство небольшого помещения составлял деревянный стол, два стула и кровать средних размеров, рядом с которой были разложены доспехи. На кровати лежал трибун с перекошенным лицом. Горло было аккуратно перерезано, и вся подушка залита кровью.
Арторий Каст что-то прорычал, стукнув кулаком по деревянной стене комнаты от злости. Мы с Гракхом угрюмо переглянулись.
- Позвать ко мне начальника тайной стражи, - процедил, наконец, легат. – Я хочу докопаться до этой сенатской сволочи, подославшей сюда убийцу.
Мы с Гаем не заметили, как в комнату неслышной поступью зашёл какой-то высокий человек в сером плаще. Посмотрев в нашу сторону, он сразу же перевёл взгляд на легата и проговорил негромким голосом:
- Аул Серпенс, начальник тайной стражи.
- Так, - начал Луций Каст, заложив руки за спину. – Похоже, кто-то из сената подослал-таки нам своего шпика для саботажа контрнаступления. Скоро приедет император, а у нас тут один из ведущих стратегов и предполагаемый командующий восточным фронтом, первый помощник легата зарезан в своей постели. Хуже не бывает. Я хочу, чтобы этот человек был найден, но при этом мне нужно знать, кто именно из сенаторов подослал его.
- Слушаюсь, командир, разрешите приступить к исполнению задания? – спросил Аул. Легат коротко кивнул и Серпенс так же бесшумно, как и появился, исчез из комнаты. Луций Каст повернулся к нам с Гракхом.
- Итак, - мрачно начал он. – Конечно, план кампании менять поздно, я же не могу сказать императору, чтобы он возвращался назад. Поэтому наступление начнётся, как и было задумано. Но Гай знал все местоположения приграничных племён, имел своих людей в окрестностях и мог при желании выйти на них и получить информацию…
- Возможно, всё не так уж и плохо… - начал Гракх.
- Всё очень даже плохо, - отрезал легат. – Гай, например, нашёл какую-то горную тропу, по которой рассчитывал провести часть войск в тыл противника. Кроме него и нескольких сгинувших в Лаотских болотах солдат никто не знает, где находится эта тропа. Людей, которые смогли бы помочь нам в сотрудничестве с местным населением, у нас тоже нет. Гай жил здесь уже очень давно, он хорошо знал окрестности и все ближайшие к нам племена. Эта потеря для нас невосполнима. И кто-то зал об этом… - на лице легата снова заиграли желваки.
- Теперь пришлют на смену Гаю из сената какого-нибудь недоросля, вот и возись с ним, - злобно пробормотал Луций Каст. – Такой человек, как Ливий, был просто кладом. Что твоя когорта? – внезапно переключился на меня легат.
- Сегодня днём подойдёт к лагерю, - ответил я, раздумывая, какое поручение даст мне командир легиона.
- Хорошо… Сколько у тебя людей?
- Четыре центурии легионеров, ещё есть два онагра. Ещё одну центурию, лучников и четыре «скорпиона» я оставил в своём лагере.
- Тогда ты вместе с Гракхом выступишь в поход к побережью, - медленно начал легат. – Попутно разберётесь с бригантами, и займёте Лаотский холм девятого легиона. Но сейчас вы останетесь здесь. Подождём, быть может, прояснится ситуация с убийцей Гая, да и вообще, раз у нас больше нет проводника, то торопиться не будем.
- Разве смерть трибуна может быть выгодна кому-нибудь в сенате? – спросил Гракх.
- Да, если он заведует всей разведкой, - ответил легат, - и что самое противное, новый сенатский трибун наверняка будет на редкость бездарным и бесполезным. Впрочем, Аул Серпенс хорошо справляется со своими обязанностями, по крайней мере, за все свои годы службы я не встречал более способного к подобной работе человека. Так что мы узнаем, кто там в сенате вздумал шутки шутить, и всё доложим императору. Тут уж им мало не покажется. А срыв компании нужен сенаторам для своих, чисто корыстных целей. Конечно, куда как удобно запускать руку в казну, когда Цезарь туда не заглядывает. Хотя, возможно, тут сыграло роль и кое-что другое… - недоговорил легат, задумчиво положив руку на рукоять меча.
- Можете идти, - отпустил нас Луций Каст и вышел из казармы. Немного помедлив, мы двинулись за ним.
- Да, похоже, события начали разворачиваться быстрее, чем мы думали, - покачал головой Гракх. – Я и предположить не мог, что о Гае так хорошо осведомлены сенаторы. У них хорошо работает агентура. А вообще, я слышал, что Антонины всегда имели хорошие отношения с Сенатом, по крайней мере, до таких обострений не доходило.
Мы двинулись в сторону форума. В лагере было огромное количество солдат. Несколько раз мимо нас с Гракхом проходили манипулы под предводительством центурионов. Один раз мы видели примипила, обсуждающего что-то с квестором . Жизнь кипела, и после моей небольшой затерянной в горах заставы главный лагерь легиона казался мне большим оживлённым городом. Особенно непривычно было видеть торговцев и ремесленников, спокойно расхаживающих посреди лагеря. Среди них иногда попадались и женщины, но не особенно красивые, кроме того, их было намного меньше чем мужчин. Вдоль стены тянулись длинные ряды лавок. Эборакум был развитым городом, в нём имелось множество кузен, бань, через селение тянулся водопровод. Многие дома были деревянными, однако попадались и каменные строения, выстроенные на римский манер. В общем, стоянка первой когорты легиона была островком римской цивилизации среди бескрайних Британских просторов.
- Не могу поверить, что я смогу по-настоящему сходить в баню, - покачал головой я. – Ты, Гракх, даже и не представляешь, как я давно не нормально не умывался. Чаще всего мне приходилось умываться холодной водой из Тисиса, в лучшем случае – подогретой на костре.
- Это да, - кивнул трибун. – В этом плане здесь есть всё что хочешь.
Мы завернули за угол и двинулись в казарму, где стояли когорты Гракха.
- Дом себе я построить не успел, - рассказывал он мне по пути. – Да и удобнее мне со своими когортами. Как-никак, почти девятьсот человек, и всё время какие-то проблемы возникают. То жалованье зажал сигнифёр, то центурионы распустились, то провизии не хватает. Конечно, ходить через полгорода мне неудобно, так что живу со всеми.
- Да, так оно удобней, - согласился я. Было приятно поговорить с человеком, занимавшим такой же пост, как и ты, ведь в последние месяцы единственным моим собеседником был Флавий. Впрочем, судя по разговорчивости Гракха, у него тоже в легионе приятелей не было.
Смерть друга, видимо, уже несколько сгладилась в сознании Гракха, и он вполне жизнерадостно рассказывал мне о своём марш-броске от Манкиниума к Эборакуму. В отличие от моих, обе его когорты спокойно прошли весь путь.
- Я давно уже служу у Каста, - говорил он. – Очень толковый полководец, прирождённый командир. Говорят, родом с юга Италии, но повоевать ему пришлось во всей империи. Начинал службу ещё в третьем Галльском легионе, где выслужился до центуриона. Потом сменил ещё несколько легионов, пока не стал легатом нашего Победоносного.
- А кто префект лагеря ?
- Тит Публий, бывший примипил. Только в последнее время я его не видел, видимо, развлекается где-то за пределами лагеря. Ну оно и не удивительно, строить-то в лагере уже особо нечего.
Мы пообедали в доме у Гракха, после чего трибун решил отдохнуть. Я оставил его и пошёл проведать своих людей в казарме.
Скучающие легионеры стояли на городских перекрёстках. Солдатам легиона в отсутствие боевых действий очень часто приходилось осуществлять чисто полицейские и патрульные функции. Однако расслабляться рядовым легионерам так, как это делали помощники центурионов и прочие командиры тоже не удавалось. Недаром римская армия всегда считалась самой дисциплинированной среди всех других армий мира. Хотя боёв не было, легионеров часто гоняли на пробежки, организовывали тренировочные марши и бои. Вообще, хотя общая жизнь расквартированных когорт была расслабленная, дисциплина держалась, как подобает. Отсутствие меча при себе в строю каралось суровыми наказаниями, за сон во время караула грозила смерть. Это не было какой-то особой жестокостью, так было заведено во всей действующей армии. При отступлении или неповиновении манипулы, могли провести децимацию во всей когорте легиона, и тогда вся воинская часть покрывалась несмываемым позором. После такого наказания легион мог быть переведён с линии фронта вглубь страны и лишён права заниматься военными действиями.
Я дошёл до казармы, и встретил Флавия во дворе. Он как раз вышел из здания и стоял на солнце, явно раздумывая над тем, куда направиться. Завидев меня, он поправил затянутый ремнями панцирь и подошёл ко мне.
- Думаю, когорта скоро подойдёт, командир, - заметил он. – Дорога хорошая, опасности нападения нет, так что где-нибудь через час Квинт Сергуний приведёт отряд к Эборакуму.
- Хорошо, если так, - ответил я.
Я погрузился в размышления, связанные с моим предстоящим походом. Интересно, когда я выдвинусь, оставит ли легат в лагере осадные орудия моей когорты? По большому счёту мне они не особенно нужны в британских лесах. С другой же стороны, если придётся штурмовать крупные поселения бригантов (а это, между прочим, многочисленное и сильное племя, занимающее изрядную часть севера Британии), то без онагров будет не обойтись. Придётся строить укрытия, подтягивать к стене крупные отряды, пробивать тараном ворота и поджигать укрепления огненными стрелами, а это всё чревато большими потерями.
Затем мои мысли понемногу перекочевали в иное русло. Я вспомнил свой родной город, улицу Антонина, где стоит наш дом, наш сад, где я так часто отдыхал в детстве. Потом я вспомнил городской форум, куда часто ходил с отцом по праздникам, а по дороге он рассказывал мне про великих цезарей прошлого, про первых рексов Рима, про то, как Рим стал республикой. Тогда я впервые узнал, что значит сакральная аббревиатура «S.P.Q.R.» , означающая единство Сената и всего римского народа, всех его граждан. Уже в те годы во мне проснулась гордость к своему происхождению, ко всей империи, и я связывал свою жизнь именно со служением Риму.
Я проехался по главной улице города и свернул в небольшую торговую улочку. Здесь жили ремесленники и купцы, промышлявшие своими товарами и изделиями среди римской армии.
Из интереса я заглянул в одну из кузен и обнаружил, что золотые и бронзовые украшения, изготавливаемые местными умельцами, нисколько не уступают в своей изящности ювелирным изделиям мастеров из Неаполя. Доспехи и оружие тоже приковали моё внимание. Я поневоле залюбовался, глядя, как солнце играет своими лучами по блестящей и золотистой поверхности начищенных панцирей. Звон серебристых и украшенных различными фигурками кольчуг ласкал слух.
Я с грустью посмотрел на свой добротный, но уже весьма помятый панцирь. Надо будет его сменить, когда заведутся порядочные деньги. Вообще-то, жалованье у военного трибуна было хорошее – около 25000 ассов за год, то есть примерно в двадцать с небольшим раз больше, чем у рядового легионера. Но до его получения было ещё долго, так что пока мне оставалось только смотреть на дорогое обмундирование.
Вообще, жалованье в римской армии было не то чтобы совсем уж скудным, но прямо-таки скажем не большим. А если учесть, что всё обмундирование легионер покупал на собственные деньги, то на развлечения у солдата оставалось совсем немного денег. Но эта недостача, возможно, имела особый смысл: она заставляла солдат с большей смелостью идти в атаку и сражаться с врагами, ведь за смелость и героизм бойцу полагалась хорошая награда. Было много и других способов отличия: за смелость вручались золотые браслеты или цепочки, как это было принято в кавалерии; солдата могли наградить особым венком, чашей, повышением, освобождением от работ или просто суммой денег. Считалось почётным, если командир вызывал легионера из строя и перед всеми солдатами выражал ему благодарность. Существовал также и особый прейскурант награды тому, кто первым ступил на вражеский корабль, занял вражеское укрепление или взобрался на стену. Таких смельчаков отличали особо.
Кроме того, особо отметить могли и целую центурию, когорту или даже легион. Например, наш Шестой Победоносный легион носил почётное прозвище Pia Fidelis ещё со времён Траяна, за храбрость и верность, проявленную во время восстания Луция Сатурнина.
В нормальном режиме в армию призывались мужчины в возрасте от семнадцати до шестидесяти лет, хотя я слышал, что иногда возраст призывников составлял всего тринадцать лет . Честно говоря, таких бойцов я себе представляю с трудом.
Каждый призывающийся в армию новобранец покупал себе соответствующий комплект оружия и доспехов. Если денег на нормальное снаряжение не хватало, то солдат зачислялся в вели;ты – легковооружённые части войска, с которыми в бою особенно не считались. Отряды велитов впускались вперёд, перед легионом, и именно им предстояло завязать сражение. Внешне эти отряды, на мой взгляд, не сильно отличались от варваров: на голове грубый кожаный шлем, небольшой круглый щит в руках и какое-нибудь копьё.
Если же денег не хватало даже на самое дешёвое и негодное обмундирование, то такой несостоявшийся боец с позором изгонялся. Не хотел бы я попасть в такое положение: ведь сама империя и армия отворачивалась от тебя, отказываясь принимать в собственные ряды.
Те, кто был побогаче, и способны были оснаститься добротным сегментированным доспехом, щитом, мечом, и всем прочим, зачислялись в гастаты. Эти бойцы принимали на себя первые удары врага, и если сходу не удавалось пробить брешь во вражеских рядах, отступали назад, предоставляя биться принципам – мужчинам в расцвете своих сил и опытным легионерам. В крайнем же случае, когда бой был особенно тяжёлым и кровопролитным, к сражению подключались манипулы триариев – ветеранов. Этих бойцов было немного, вдвое меньше, чем гастатов или принципов. Использовали их очень редко.
Мы с Гракхом посетили бани, построенные на классический римский манер, только не такие шикарные, как в Неаполе или Риме. Ощущения были настолько приятные, что я чуть было не заснул сидя в тёплой воде. Гракх, привыкший к подобной роскоши, всё время меня торопил и без устали рассказывал про своих многочисленных родственников в Риме.
Отца у него не было, и воспитанием Гракха заведовал дядя, занимавший какой-то важный пост при магистрате. Большую часть своей жизни Гракх провёл на вилле своего дяди в предместье Рима, а уже во взрослом состоянии несколько лет служил его помощником, нарабатывая выслугу лет.
- Хорошо в Риме, - мечтательно закатывая глаза, говорил Гракх. – Развлечения на любой вкус на каждом шагу. Как-нибудь выкрою время и обязательно съезжу туда. А ты так и вырос в Неаполе?
- Ну да, - ответил я. – То есть, конечно, ездил и в Рим, и в Тарент, но всего несколько раз. В основном жил в доме своего отца. Моя мать умерла, когда мне было всего несколько лет, так что её я совсем не помню.
- А кто ещё есть из родственников? – поинтересовался Гракх.
- Да больше-то и нет никого, разве только племянник моей матери служит где-то в Африке. Говорят, хороший командир, но я его ни разу не видел. Он приезжал к нам ещё когда была жива моя мать и её сестра, а было это лет двадцать назад.
- Ясно, - сказал Гракх. – А у меня два брата и сестра. Сестра ещё маленькая, а вот Публий – мой старший брат – магистрат в Риме, большой человек. Младший, Гай, был недавно назначен во второй легион, здесь, в Британии, так что, может быть, увижусь с ним.
После бань я в быстром темпе пошёл к своей казарме, так как надо было встречать когорту. Квинт Сергуний с кавалерийской турмой уже приехал в Эборакум, и доложил, что отряд находится в нескольких милях от города и скоро прибудет.
- Прекрасно, - ответил я. И, повернувшись к Флавию, сказал: - Когда когорта прибудет, расположи солдат в казармах, а центурионов позови в мою комнату.
- Будет сделано, командир, - и мой помощник пошёл в сторону казармы. Я же остался стоять на улице, задумчиво глядя, как по ней в мою сторону едет конный римлянин. Он поглядывал по сторонам и ехал дальше, всё ближе к нашей казарме. Я подумал, что, возможно, он ищет меня, и пошёл ему навстречу.
Увидев меня, всадник остановился и спросил:
- Марк Мелий, военный трибун?
- Да, - кивнул я, с любопытством смотря на него.
- Вас требует к себе легат, - объявил всадник.
- Ясно, - ответил я, с удивлением глядя на незнакомого кавалериста.
Римлянин развернул лошадь и помчался прочь.
Я не стал строить догадок по поводу столь неожиданного требования командира и, сев на коня, поехал в ставку.
Стражник проводил меня в комнату, где вчера вечером я представлялся Луцию Касту. Там, помимо командира легиона, я увидел Гракха, цетуриона-примипила Публия Корнелиуса, Спурия Кезона и Аула Серпенса. Примипил злобно покосился на меня, увидев, как я вхожу, но ничего не сказал. Начальник тайной стражи стоял рядом с легатом, держа в руках какой-то свиток.
- Так, все в сборе, - объявил легат и обратился к своему помощнику: - Что тебе удалось выяснить, Аул?
Аул Серпенс слегка подался вперёд и негромким голосом начал докладывать:
- Я допросил всех солдат, которые несли караулы в части лагеря, где было совершено убийство. Также я нашёл нескольких человек, кто в то или иное время находился на улице, выходившей к казарме.
- Быть может, следовало также вызвать и тех солдат, которые несли караулы на стенах и воротах лагеря? – встрял легат, вопросительно посмотрев на Аула.
- Это я тоже сделал, командир, – таким же бесстрастным голосом ответил начальник тайной стражи. – Солдаты ничего интересного сообщить не смогли, так что я исключил проникновение вражеского лазутчика в лагерь извне и сосредоточил своё внимание на тех, кто находился рядом со ставкой.
При этих словах я ощутил некий холодок, веявший изменой в самом сердце командования легиона, и невольно подался вперёд.
- Я изучил следы, оставленные в комнате, - продолжал Аул. – Попасть внутрь он смог через открытое окно. Таким образом, можно исключить тех, кто находился в казарме, так как им было бы легче осуществить убийство, зайдя к нему ночью через дверь.
- Хм, - недовольно промычал Гракх, скосив глаза в сторону легата. Однако тот не обратил внимания на дерзость своего помощника и сосредоточено слушал.
- Человек, убивший Гая, был, во-первых, достаточно высок, так как он подтянулся и перелез через стену, отделяющую внутренний двор, прилегающий к казарме, а она довольно высокая и абсолютно гладкая. Также он ловок и хорошо ориентируется в лагере. Это хладнокровный убийца, так как дилетант нанёс бы несколько беспорядочных ран в область груди, а не перерезал бы горло. Ему удалось обойти все посты и разъезды по пути в казарму; кроме того, во дворе он подошёл к окну Гая по каменному бордюру, ни разу не наступив ногой на песчаную дорогу, где мог бы оставить след. В темноте её не видно, значит, убийца не раз был днём в казарме и заранее это предусмотрел.
- Кто это может быть? – спросил легат.
- Кто угодно, но я полагаю, что это человек, уже давно находящийся в ставке. Гая Ливия убили в ночь после того, как пришло особое распоряжение императора к организации его встречи, и за день до того, как Гай посвятил бы всех командиров в тонкости своего плана. За один день убийца не смог бы посоветоваться со своими начальниками, а значит, ему было приказано действовать на своё усмотрение. Такие полномочия вряд ли бы предоставили рядовому наёмнику, скорее опытному и проверенному шпиону, давно уже втёршемуся в доверие.
Луций Каст несколько поморщился на это соображение, но промолчал.
- Также это хорошо посвящённый в наши планы человек, но это нам мало что даёт. Как я специально проверил, всё беседы, проводившиеся в этих стенах, при желании можно было достаточно просто подслушать. Никаких специальных мер против соглядатаев не принималось.
- Всё же сделать это было бы сложно, - не смог удержаться от комментария легат.
Аул Серпенс пожал плечами.
- Для обычного человека - да, но не для нашего убийцы. Кто бы он ни был, его авторитет высок, раз его наниматели доверили ему такую задачу. К слову, к вашему кабинету прилегает кладовая. Оттуда можно легко услышать беседу, которая ведётся в кабинете. За время вчерашнего посещения трибуна Марка Мелия, как я узнал, туда несколько раз заходили слуги по разным надобностям, а среди них мог быть и наш шпион. Как я правильно понял, ему достаточно было услышать две-три фразы из вашего разговора, чтобы принять решение действовать.
Арторий Каст мрачно кивнул, подтверждая мысль своего помощника.
- Но кое-что у меня есть, - неожиданно добавил Аул Серпенс. – Один купец, закрывавший поздно ночью свою лавку, увидел человека в тёмной накидке, быстро идущего по улице в направлении от казармы.
- Правда? – вскинулся легат. – Быть может, ему удалось запомнить его, и он сможет узнать убийцу?
- Вряд ли, - покачал головой начальник тайной стражи. – Было очень темно, да он и не вглядывался в этого человека. Но, возможно, что-нибудь из него нам и удастся вытянуть. Я ещё не допросил его подробно, он находится под стражей в казарме первой когорты.
- Допроси его тщательнейшим образом и всё донеси мне. Теперь можешь идти, - повелительным тоном сказал Луций Каст и, повернувшись к нам с Гракхом, продолжил: - Будем надеяться, что в ближайшие несколько дней Аул сможет пролить свет на это происшествие. Возможно, схваченный купец что-нибудь сможет припомнить.
Начальник тайной стражи вместе с примипилом и Спурием Кезоном покинул залу, и мы остались втроём. Несколько секунд легат смотрел на стену, о чём-то думая. Наконец он поднял голову и сказал:
- Через несколько дней вы должны будете выступать. Ты, Марк, возьмёшь свою когорту, оба онагра – артиллерия тебе понадобится - и двинешься в сторону бригантов. – Луций Каст внимательно посмотрел на меня, и я понял, что он не хочет лишний раз распространяться при посторонних насчёт девятого легиона (это было особое сенатское задание). – Затем соединишься с когортами Гракха, которые подойдут вдоль побережья, и будешь ждать моих указаний. Выступишь завтра днём, когда поближе к дороге на север подойдёт четвёртая Италийская когорта Мидия Аквилы. Возьмёшь её под своё руководство, так как Мидий был убит несколько недель назад на западе.
Услышав об этом, я весь вытянулся от распиравшего меня чувства гордости. Наконец-то в моё командование поступила вторая когорта, как и у Гракха и вообще у всех нормальных трибунов.
- И, кстати, - вспомнил легат, - что там у тебя за трения с примипилом?
Я сразу потемнел лицом и рассказал Арторию Касту про поведение его первого центуриона.
К моему удивлению, он не сильно удивился и ничего не сказал по тому поводу, что Публий был пьян во время службы.
- Он действительно уже очень давно служит в легионе, - покачал головой легат. – Ко мне он питает исключительное уважение, так как я дослужился до легата из простого солдата, и ненавидит юнцов, без выслуги лет занимающих места, более высокие, чем он занимает за двадцать лет верной службы. Но он предан Риму и исключительно исполнителен, и его опыт незаменим. Я не требую, чтобы ты с ним дружил, но если не можешь найти с ним общий язык – а я этим не удивлён – просто избегай его.
Затем легат повернулся к моему другу.
- Ты подождёшь ещё несколько дней, - сказал легат Гракху. – А затем двинешься к Марку Мелию на соединение.
Гракх кивнул, внимательно выслушав легата. Тот, немного помолчав, продолжил:
- У меня плохое предчувствие по поводу предстоящего похода. Начиналось всё отлично, я был уверен, что многолетняя неопределённость в северных границах империи наконец-то будет решена. Но тут эта смерть... Очень неприятное происшествие.
Мы молча слушали командира.
- Гай Ливий был незаменим, по-настоящему незаменим, - покачал головой Луций Каст. – Впервые в жизни я увидел в нём способного к службе трибуна, присланного сенатом. Только после смерти Гая я понял, какое именно значение он играл в кампании. Наша армия теперь как механизм, оставшийся без своей самой главной, решающей всё детали. Мы не потеряли ни одной манипулы, ни одного контуберния, но лучше бы мы потеряли целую когорту, чем Гая Ливия. Иногда огромный механизм, мощный и слаженный, обладающей непомерной силой, как, например, «скорпион», - и легат махнул рукой в сторону плацдарма, куда сегодня утром привезли огромный стреломёт нового типа, метавший вместо стрел огромные копья, прошивавшие бревенчатые стены насквозь, - лишается одной единственной детали – скажем, маленького удерживающего штырька – и больше уже не представляет из себя грозной машины, превращаясь просто в кусок дерева на колёсах. Или если у него перерезана тетива – казалось бы, просто небольшой кусок жил – но ведь из-за этого куска вся машина, всё целое теряет значение. Любые крестьяне при желании соберут и вырежут тебе из дерева корпус онагра, «скорпиона» или иной другой метательной машины, но чтобы наладить тетиву и правильно сбалансировать её, нужно обладать специальными познаниями. Мы же лишились своего ключевого элемента, остался только корпус огромной и мощной машины... Вся машина цела, но тетива в нашем походе перерезана окончательно и бесповоротно… – легат ненадолго замолчал, а потом продолжил: - Но мы ещё поборемся. В конце концов, у нас есть несколько легионов, и к нам ещё подтягиваются свежие силы. Рано или поздно Британия падёт и станет частью империи, дайте только время. А успех предприятия зависит только от нас, так что будьте бдительны, если обнаружите что-нибудь подозрительное – шлите гонцов. …Всё, можете идти отдыхать.
- Интересно, чего это он так сгущает тучи? – удивился Гракх, когда мы вышли на улицу. – Ну, конечно, очень плохо, что Гая убили, но как будто командующий легиона без него ничего не сможет. Ещё повоюем!
Мы проходили мимо казарменного подсобного помещения, когда из него вышел Аул Серпенс, двое легионеров и какой-то маленький человечек странного вида, прижимавший к груди кожаную сумку и стрелявший по сторонам глазами. Я догадался, что это и есть задержанный купец, и подошёл ближе.
Тут к Гракху подошёл его центурион и стал что-то докладывать. Я же спросил у начальника тайной стражи:
- Что твой свидетель? Что-нибудь видел?
Тот скривил лицо и покачал головой.
- Похоже, что нет, но может быть что-нибудь ценное и приметил. По походке, росту тоже можно строить догадки.
Гракх выслушал центуриона, махнул мне рукой и отправился вместе с ним разбираться в свою когорту. Судя по его серьёзному лицу, что-то случилось, но вряд ли особо важное, так как тогда бы он мне сообщил.
Я зашёл в небольшое помещение вслед за Аулом. Было любопытно послушать, что расскажет купец. Быть может, он всё же сообщит нам что-нибудь стоящее, что хоть как-нибудь продвинет расследование. Серпенс знаком приказал легионерам остаться снаружи, а сам, пропустив свидетеля, встал между ним и мной.
- Что ты делал прошлой ночью? – угрюмо спросил купца Аул.
Тот облизнул пересохшие от волнения губы и начал говорить:
- Я уже закрывал свою лавку, господин, и, вы знаете, я всегда закрываюсь так поздно – на мои изделия хороший спрос...
- Ближе к делу, - поторопил его Аул.
- Да, так я вот уже и подошёл к этому... Я закрыл лавку, и отпустил двух своих слуг. Потом я развернулся и пошёл из лагеря домой, в город - там у меня дом, а здесь я только работаю... Так, да, я уже вышел на улицу, и тут увидел человека, который шёл от казармы...
- Что за человека? – спросил Аул.
- Не знаю, просто человека, вряд ли это кто-то из моих знакомых.
- Как ты думаешь, это был простой солдат, или офицер?
Купец на секунду задумался, но потом мотнул головой и уверенно ответил:
- Офицер, да, именно офицер. Легионеры так не ходят, я по осанке офицеров отличаю. В моей работе без этого нельзя – по внешнему виду покупателя нужно определять цену товара...
- Что-нибудь тебе в нём показалось странным? – перебил его рассуждения Серпенс.
Купец покачал головой:
- Да как сказать, в этой части лагеря редко встретишь кого-нибудь так поздно, разве только патрули... Но, впрочем, мне он сразу подозрительным показался, потому что он…
- Что? – напрягся Аул, инстинктивно положив руку на висевший у пояса кинжал и сделав маленький шаг в сторону. Такая суровость по отношению к свидетелю показалась мне всё-таки излишней. Я внимательно смотрел на купца, ожидая продолжения фразы.
- Он шёл вдоль самой стены, не выходя из тени, - проговорил купец. – И был завёрнут во что-то тёмное, так что лица было не видно.
- А что-нибудь слышно было? Бряцанье доспехов, например? – спросил начальник тайной стражи.
- Нет, ничего.
- Так, - сказал Аул. – Можешь идти. Но имей ввиду, что можешь нам ещё пригодиться. И не вздумай болтать в городе о том, что видел!
Купец откланялся и в сопровождении легионеров покинул лагерь. Аул посмотрел ему вслед и задумчиво заметил:
– Хорошо бы закрепить его показания под пыткой, – я нервно передёрнулся – хотя ничего конкретного они нам не раскрывают. Разве что теперь ясно, что убийство было совершено человеком, а не бестелесным духом.
Я сдержанно кивнул ему на прощанье и двинулся вперёд по улице. Солнце светило довольно тускло, лениво роняя на землю свои лучи. Через неделю-другую погода совсем испортится, и воевать из-за снега и сильного мороза станет крайне неудобно.
Я двинулся к своей казарме – следовало поговорить с центурионами, обсудить дальнейшие действия с Флавием, проверить солдат в казарме и, в конце концов, хорошенько отдохнуть перед завтрашним выходом.
Когорта уже разместилась в пустовавшей казарме. С кухни доносились ароматные запахи готовящейся пищи – провианта в лагере было много, и легат не любил на нём экономить.
Сегодня солдатам определённо повезло – лагерь строить было не нужно, и поэтому большая часть легионеров после еды сразу же отправилась на отдых. На постах осталось лишь несколько часовых, в которых по-настоящему смысла не было – посреди каструма едва ли кто-нибудь напал бы на нас. Тем не менее, помня события прошедшей ночи, я лично проверил караулы – дисциплина есть дисциплина.
После этого Флавий собрал всех центурионов в моей комнате. К ним присоединился Квинт Сергуний, уже успевший посетить баню и смыть походную пыль.
- Итак, - начал я, когда все собрались, - обсудим наши действия на ближайшее время. Во-первых, вот вам факт для осознания: к нам в Британию в ближайшее время прибудет великий Цезарь Публий Элий Адриан.
В комнате повисла тишина, и я заметил, что все собравшиеся в комнате слегка придвинулись ближе ко мне.
- В связи с этим нам следует быть вдвойне осторожными и внимательными. Император лично возглавит армию с целью окончательно покорить британские племена. Легатом был разработан план, в соответствии с которым у нашей когорты будет особая роль в наступлении. После приезда цезаря два южных легиона подойдут к нашему лагерю, и наместник провинции Помпей Фалькон официально передаст военные полномочия командиру, которого назначит император.
- Ты, Гай, - сказал я, обращаясь к своему центуриону, - вместе со своими людьми поступишь во временное распоряжение легата и возглавишь разведку всей армии. Конкретные инструкции тебе даст лично Арторий Каст. Ты, Секст, организуешь завтрашний выход когорты из лагеря. Флавий, Брут и Публий проследят за снаряжением обозов с провиантом.
- Во сколько мы выдвинемся? – спросил Брут Секстий.
- Днём, после обеда, - ответил я. – Но я хочу сообщить вам ещё кое-что. Тактика предстоящего наступления была разработана сенатским трибуном Гаем Ливием, который был убит прошлой ночью. Теперь мы действуем по плану легата, разработанному наспех, но это не значит, что мы можем сплоховать. Сенат хочет очернить нашу британскую армию в глазах императора, а мы этого не допустим. Теперь у нас нет права на ошибки. Всё.
На этой ноте я отпустил центурионов по своим подразделениям, а мы с Флавием до глубокой ночи просидели над картой, любезно предоставленной мне легатом, обсуждая детали похода и отмечая удобные места для стоянок. Уже под свет масляных светильников я отпустил своего помощника, дав ему предварительно подробные указания по поводу завтрашнего подъёма. Меня я приказал не будить, так как хотелось выспаться после бессонной ночи и такого суетного дня.
Проверив двух легионеров, стоявших на посту у моей комнаты, я разделся, лёг на кровать и почти сразу заснул.
Глава IV
Выступление
На этот раз мне удалось выспаться, и когда я вышел на улицу, солнце стояло уже высоко. Я умылся, надел на себя доспех и отправился на поиски Флавия. По дороге мне встретился Гракх.
- Похоронный обряд для Гая назначен через две недели, - сообщил он. – Сюда прибудет его брат с континента, поэтому так и тянут с погребением.
- Да, и меня просто так тоже не отпустят, - покачал я головой. – Пока гару;спики не порежут должное количество овец, и авгу;ры не изучат все тучи и облака, мы не выступим.
- Хорошо ещё, что твоя когорта выходит отдельно, - с завистью сказал Гракх. – Да и мне тоже повезёт – выступаю раньше прибытия императора. А вот Спурий Кезон остаётся здесь, и ему предстоит вынести все тяжести торжественных церемоний.
Я вспомнил, сколько времени заняла подготовка к переброске войск в Британию в самом начале нашего похода, и ещё раз порадовался о том, что уйду из Эборакума раньше основных сил. А вот Луция Каста и командира кавалерии эта участь не минует.
Так как делать особенно было нечего, я покинул на время свою когорту, поручив Флавию заниматься подготовкой к походу. Слава богу, что с провиантом всё было нормально – провизии когорте выделили изрядное количество, а если учесть, что каждый легионер таскает за спиной мешок с запасом пищи на четырнадцать дней, то можно забыть о проблемах с питанием.
Я невольно вспомнил, как мне приходилось обдирать жителей из различных деревень, собирая по крупицам пищу для своих солдат. Сказывалось то, что мы тогда стояли не на постое в крупном городе, а посреди дикого леса.
Гракха отозвал легат, и что-то ему объяснял. Не исключено, что и у моего друга тоже есть свои, особые указания, о которых мне Луций Каст не сообщает.
Я же со Спурием Кезоном, которого я обнаружил на одной из узеньких улиц города, отправился к форуму. Там, рядом с большим каменным алтарём, авгуры уже чертили темплум – особый круг, откуда следует наблюдать за приметами.
Главный жрец вышел из специальной палатки и провёл своим жезлом линию в воздухе с севера на юг. Потом, нахмурившись, он снова поднял свой жезл и так же в воздухе прочертил линию с запада на восток.
Другие жрецы стояли на отдалении и молча наблюдали. Неподалёку я увидел ещё одну очерченную на земле фигуру, рядом с которой стояло несколько слуг.
Наконец, главный авгур поднял руки и сказал несколько фраз. Потом он подошёл к другим жрецам и вместе с ними отправился в палатку на совещание, обсуждать те знаки, которые он увидел.
Авгуры издревна имели большое влияние. Иногда по их требованию отменялся военный поход или снималось то или иное должностное лицо, неугодное богам. Вспомнив хмурое лицо жреца, я невольно забеспокоился – вдруг какие-то знаки показались ему недобрыми, и поход будет отложен?
- Надеюсь, боги будут нам благоволить, - заметил мне Спурий. – Главное, чтобы жрец верно истолковал их знамение. Я помню, в Сирии, когда я командовал турмой, нас по наущению гаруспика отправили драться с нумидийскими пехотинцами. В итоге мы были разбиты, а лично я чудом избежал плена. Потом оказалось, что вместо печени жрец осмотрел желудок овцы, и, конечно же, ошибся.
- Я всё же думаю, что если бы богам наш поход был бы совсем неугоден, - сказал я, - то они бы дали нам какой-нибудь конкретный знак. Помнится, при переправе войск какого-то римского консула через Танаис все лошади в войске отказались есть овёс. Консул все равно погнал армию вперёд, и конечно же был разбит.
- Да, пренебрегать подобными вещами не стоит, - согласился префект кавалерии. – Однако усердствовать на столько, чтобы в органах каждой паршивой овцы усмотреть божье веленье, не следует.
Полог палатки откинулся, и процессия из четырёх авгуров торжественно двинулась к ставке легата. Там они доложат командиру легиона волю богов.
Мы со Спурием покинули форум, так как больше ничего интересного здесь не произойдёт. Гаруспики будут долго рассматривать внутренности животных, особое внимание уделяя печени. Исходя из её различных особенностей, они вынесут своё решение и тоже пойдут к легату.
К слову, помимо различных жрецов вместе с легионом сюда, в Британию, было завезено множество людей самых различных профессий. Это были кузнецы, лекари, повара, писари, ветеринары, камнетёсы, юристы, землемеры; также сюда относились рабочие, инженеры, шпионы, погонщики мулов, слуги, ремесленники, певцы и музыканты. Общая численность всего вспомогательного персонала нашего легиона превышала тысячу человек – почти как три когорты. Однако я был уверен, что с императором сюда, помимо нескольких сотен преторианцев, прибудет ещё такой же штат прислуги и всяческих советников.
Через некоторое время Флавий доложил мне, что когорта готова выступать. Я хотел отдать приказ выходить, но легат велел мне прежде поговорить со жрецами и провести торжественный обряд. Мне оставалось радоваться, что после этой церемонии я наконец-то буду свободен ото всей подобной волокиты.
Когорта выстроилась чёткими линиями центурий, ослепляя глаза сверканием множества доспехов и шлемов на солнце. Поперечные плюмажи резко выдававшихся центурионов напоминали багровые крылья хищных птиц. Флавий, как видно, заставил всех начистить своё оружие и обмундирование до блеска перед торжественным выступлением из города.
Что ж, рассудил я, это было разумно. Когорта продефилирует через весь лагерь и город, и пусть все офицеры, включая легата, увидят моих солдат во всей красе. Может статься, что вернуться живыми нам уже будет не суждено, так пусть все запомнят девятую Клавдиеву когорту войском, гордо и смело шагающим навстречу сражениям и славе, а не сборищем усталых оборванцев.
С подобными мыслями я занял место перед строем. Наступила полная тишина, и стало слышно, как тихо звенят кольца кольчуги Гнея, колеблемые ветром.
Авгуры встали рядом с небольшим алтарём, где, воздав руки, обратились к небесам. Главный авгур пошептался с другими, и, церемонно развернувшись, медленно и торжественно подошёл ко мне.
Встав почти вплотную, он развернулся к сторю и резко выкинул руку вперёд.
- Ave Caesar!
Отвечаемое солдатами «Ave!Ave! » слилось в единый звук «Аээ», мгновенно заполнивший весь платц и слышимый даже за пределами города.
- Non habemus regem nisi Caesarem! – снова вскричал жрец, обращаясь к солдатам.
На этот раз разобрать, что отвечали легионеры, было уже невозможно. Я закрыл глаза, но от громкого рёва толпы людей, стоявшей передо мной, было никуда не спрятаться. Больше всего в этот момент мне хотелось вскочить на коня, сбросить шлем и поскакать вперёд во весь дух, однако нужно было стоять и с каменным лицом слушать все эти бессмысленные фразы.
- Во славу великого Цезаря, и по соизволению богов, римский народ начинает поход, - проговорил жрец. – И запомните: всё, что ни делается – всё во славу империи и Цезаря!
Затем он подошёл ко мне и объявил:
- Боги разрешают нам вести военные действия. Однако поход не будет гладким: придётся перенести немалые лишения, прежде чем удастся разбить варваров. Будем надеяться, что мы не прогневаем богов, и они дадут нам довести компанию до конца. В любом случае, не следует пренебрегать возлияниями и жертвами, а перед крупными сражениями обязательно стоит возвести алтарь и совершить обряд поклонения Юпитеру Долихену.
Я вежливо поблагодарил авгура за предсказание, поправил парадный фиолетовый шарф и кивнул своему помощнику. Флавий Квирит медленно подошёл ко мне и занял место по правую руку. Я подал сигнал буцинатору – трубачу когорты, и тот протрубил в первый раз. Хотя мы и не стояли лагерем по всем правилам, в палатках, которые и следовало бы собирать по этому звуку, легионеры закинули древки с привязанными мешками за спину. Трубач протрубил во второй раз, и кавалеристы вскочили на коней.
На третий звук трубы все солдаты повернулись единым строем и под крики центурионов «Torna!» сомкнули свои ряды для походного построения. Флавий шагнул вперёд, поднял правую руку, и громко спросил солдат:
- Всё ли готово к бою?
Мне показалось, что прохладный воздух вокруг меня взорвался, и я вместе со своим помощником потонул в громких криках солдат:
- Да, готово!
Флавий дождался, пока утихнет вся когорта, полная воодушевления, и снова спросил:
- Всё ли готово к бою?
-Да, готово! – забряцали вскидываемыми вверх пилумами солдаты. Флавий повторил свой вопрос в третий раз, и в общем вое солдат уже нельзя было что-либо различить. Видимо, не мне одному надоела подобная ритуальная проволочка, и легионерам уже не терпелось выступить в поход.
Наконец, Флавий с чистой совестью отдал команду, и ровным строем под звуки труб когорта медленно начала своё продвижение. На нас смотрело множество солдат из других когорт, офицеров, просто зевак. Я сел на лошадь и вместе с Флавием поехал во главе колонны. Потом, конечно, надо будет выслать разведку и сапёров вперёд, но пока можно покрасоваться впереди всего отряда. Кавалерия шла вслед за нами, в самом конце ехал обоз.
Погода была пусть и безветренной, но холодной. Снега ещё не было, но уже через неделю-другую озёра и реки начнут покрываться тонкой коркой льда. Приближалась зима в Британии, самая суровая пора.
Доспехи покрылись лёгким инеем. Вообще, доспех – неудобная вещь, когда приходится воевать в экстремальном климате. Когда стоит жара, то железо накаляется так, что дотронуться просто невозможно. Так как надевать панцирь на голое тело или даже тонкую тогу просто невозможно, не говоря уже о том, что военный трибун должен носить шарф и толстую тогу с пурпурными полосами, то уже через несколько минут телу становится жарко, как в самой горячей бане. А уж во время боя, когда пот стекает с тебя градом, шлем сползает на глаза, а слипшиеся волосы закрывают обзор, то хочется бросить бой и скинуть с себя всё, упав на землю.
На морозе же, напротив, металл промерзает насквозь и могильный холод, пробираясь сквозь самые тёплые ватники и тулупы, достаёт твоё тело, не давая нормально передвигаться. Когда же ты садишься к костру, с целью отогреться, то вся влага с панциря стекает на твоё тело, вследствие чего ты нисколько не прогреваешься и вдобавок становишься мокрым. Надеюсь, что эта относительно тёплая погода продержится в Британии ещё хоть какое-то время, и по крайней мере в этом месяце нам не придётся воевать среди сугробов.
Мы вышли из города. Солдаты маршировали, старательно поднимая ноги, обутые в калиги. Через некоторое время центурионы скомандовали сбить шаг и идти свободным строем. Солдаты забросили за спину щиты, и, негромко переговариваясь, шли, придерживая на плечах копья с поклажей.
Мы свернули с дороги, и двинулись на север. Идти предстояло до самого вечера, когда мы доберёмся до лагеря четвёртой когорты, порученной в моё руководство. Затем наш путь будет лежать дальше на север к лаотскому холму – последней известной стоянке девятого легиона. Эта тёмная история, разведать которую мне поручил легат, не давала покоя уже долгое время. Из официальных источников, незадолго до своего назначения, я узнал, что Испанский легион, нёсший гарнизонную службу на севере Британии, исчез. Связь была потеряна, а разведывательные отряды других легионов никого не смогли обнаружить.
Уже потом я узнал от Луция Каста, командировавшего меня к Тисиуму, что за несколько дней до окончательного исчезновения в ставку наместника Британии Помпея Фалькона в Лондиний прибыл гонец, посланный легатом Квинтом Цезием Руфузом, сообщивший о почти полном уничтожении пяти когорт легиона и мятежных настроениях среди солдат. Легат просил в срочном порядке откомандировать легион с линии фронта, либо же подвести двадцатый Победоносный Валериев легион. Это были секретные сведения, о которых, кроме сената, знало всего несколько офицеров в нашем легионе, включая меня. Посланные наместником отряды никого не обнаружили на месте предполагаемой дислокации легиона. За неделю до исчезновения Испанский легион снялся с лагеря, объединил свои силы и двинулся на север, но таинственно исчез, не пройдя и десяти миль.
Испанский легион был первым легионом, занявшим Британию – двадцатый подошёл намного позже. Около двадцати лет назад легионеры из девятого легиона построили крепость в Эборакуме, где находилась ставка их первой когорты. Теперь на тех же самых местах квартировался наш шестой легион.
- Сколько ещё до лагеря четвёртой когорты, Флавий? – спросил я у дремавшего рядом со мной в седле помощника.
Тот поднял голову, посмотрел в карту и ответил:
- Думаю, часа через четыре подойдём. Из их лагеря выступать будем уже завтра?
Я на секунду задумался и ответил:
- Да, завтра. Отдохнём, узнаем обстановку, познакомимся с офицерами. Чего нам торопиться, если до лагеря девятого легиона не более трёх дней пути. Скорым маршем мы покроем это расстояние гораздо быстрее.
- Однако там уже придётся держаться настороже, - критически заметил Флавий. – В конце концов целый легион исчез в тех лесах, и наши две когорты должны расправиться с теми племенами, которые смогли уничтожить без следа пять тысяч легионеров и около трёхсот всадников.
- Мы не должны расправляться с теми племенами, - ответил я своему помощнику. – Нам нужно осмотреть окрестности и выяснить, что же именно произошло с легионом. По возможности найти орла. А затем разгромим восточные деревни и небольшие крепости, с нашей артиллерией мы вполне справимся с этой задачей.
Флавий задумался и продолжал путь молча. Я стал размышлять о том, какая же участь постигла Испанский легион. Неужели легионеры восстали против командиров? Но зачем? И куда в таком случае они делись? Отправиться на континент они не могли, а сидеть в холодной Британии по соседству с дикими племенами... это мне представить было сложно.
Дорога шла через большое поле. Вдалеке виднелся сосновый лес, вдоль которого узкой змеёй серебрилась извилистая речка.
Тяжёлые копыта лошади оставляли глубокие следы на промёрзшей земле. Задул холодный северный ветер, и чтобы согреться я решил проехаться вдоль колонны назад.
После центурии Секста, который на правах самого старшего из оставшихся центурионов вёл первый отряд солдат, ехал обоз. Дорога была не идеальной, но всё же тяжёлые онагры довольно быстро катились по ней, не сильно задерживая следовавших за ними солдат.
Центурион Секст о чём-то разговаривал со своим опционом. Я прислушался к их разговору и с удивлением отметил, что тот повествует вовсе не о военном походе, а своей деревне под Кезоном. Я отъехал немного назад и увязался в хвост обозу, погружённый в свои мысли.
Назначение меня командиром второй когорты открывало передо мной большие преимущества. Ведь это была четвёртая когорта – четвёртая по значимости когорта в легионе! Первая когорта, сдвоенная, была главной в легионе и всегда руководилась сенатским трибуном, которого иногда даже назначал лично император. Сенатский трибун на самом деле был ещё менее опытным чем военный трибун, руководящий остальными когортами. Легат занимался стратегией всего легиона, который состоял из разбросанных по огромной территории десяти когорт, так что настоящим руководителем первой когорты был центурион-примипил, как, например, невзлюбивший меня Публий Корнелиус в нашем легионе. Примипил - центурион первой центурии первой когорты, как правило, старый и опытный ветеран. Он имел широчайшие полномочия и заведовал охраной а;квилы – легионного орла – священного символа любого легиона, утеря которого была страшным позором .
Остальные пять центурионов первой когорты тоже были важными шишками: их называли «Рrimi Оrdines». Центурион первой центурии (как у меня Гней Агрикола) в каждой когорте тоже имел особое, руководящее значение, и назывался «Pilus Prior».
Дальше когорты шли по значимости, и центурионы в них соответственно тоже. Например, центурион первой центурии пятой когорты менее значим, чем центурион шестой центурии четвёртой когорты. За особые отличия центурионы могли продвигаться вперёд, за несколько десятилетий усердной службы достигая звания примипила.
Заслуженный примипил мог впоследствии стать даже префектом лагеря – третьим по значимости лицом в легионе после легата и сенатского трибуна, то есть даже важнее меня. Он руководил постройкой лагеря, организацией подвоза фуража и прочими подобными вещами.
Подобная система позволяла простому легионеру, выходцу из какой-нибудь деревеньки дослужиться до высочайших должностей. Ведь по уходу из армии его возводили в сословие всадников, а в исключительных случаях (как с нашим легатом) он мог даже стать командиром легиона. Такие ветераны получали хорошую пенсию, дом с участком, награды и становились почитаемыми гражданами империи.
Вообще, сделать карьеру в армии было довольно не сложно: нужно было просто не бояться и всегда смело идти в атаку. Если убьют, то значит не судьба, а коли отличишься, то могут сразу же сделать деканом или даже тессерарием. Там уже и в опционы недалеко, а это – уважение, власть, панибратство с центурионом, можно и к трибуну на глаза примелькаться. А после смерти или переназначения какого-нибудь центуриона можно его место занять. Центурионы получали тройное жалованье, имели полную власть над подчинёнными, и вообще на них держалась вся римская армия. Очень часто высшие офицеры были совершенно некомпетентны, и служили лишь несколько лет ради необходимой выслуги для занятия должности в сенате.
Центурионы же – опытные солдаты, прослужившие много лет в армии. Как знак отличия они носили поперечные алые плюмажи на шлеме, а также поножи, уже вышедшие из употребления со времён Августа. Старшие офицеры носили анатомическую кирасу, повторяющую мускулы тела, рядовые легионеры – сигментированный доспех, центурионы же обычно были одеты в особые кольчуги.
Совсем недавно великий Цезарь Адриан несколько уменьшил полномочия центурионов, и увеличил власть трибунов. Однако до сих пор центурион мог оштрафовать, избить или даже убить любого своего подчинённого почти безнаказанно. Они носили специальный жезл, «vitis» – символ власти, часто служивший дубинкой для охаживания спин нерадивых солдат.
Некоторые центурионы, конечно, бывали и нечисты на руку: брали взятки от легионеров за освобождение от работ, или наоборот, пользуясь большой властью, вымогали у солдат жалованье. Однако такие офицеры встречались только в тех южных легионах, где давно уже не велись военные действия и солдаты только и делали, что играли в кости и пили вино вместо несения военной службы. У себя в когорте подобной вольности я не допускал.
Дорога круто поворачивала вправо, огибая широкий и пологий холм, и уходила вниз. Телеги обоза быстро катились по дороге, солдаты шагали по хрустящей от мороза земле, преодолевая милю за милей. Мы проходили через какое-то небольшое поселение. Я заметил здесь римского центуриона и расслабился. Судя по номеру на древке у сигнифёра, стоявшего рядом, это центурия из третьей когорты легиона. Помимо номера и изображения ладони, на шесте было прикреплено множество серебряных чеканных фалер и венков – особых знаков отличий центурии. Я покосился на сигнифёра, шагавшего впереди моей когорты. Помимо девятого номера когорты, что не придавало мне особой важности, к древку было прикреплено только две фалеры.
Стоявший центурион презрительно покосился на наш отряд, но ничего не сказал. Если бы мы проходили близко, то ему следовало бы поприветствовать нас, но он видимо счёл это излишним. Я сделал вид, что не обратил на него никакого внимания, и мы продолжали путь.
Редкие дымки поднимались над деревней. Я насчитал около двух десятков домов, а также несколько небольших круглых строений, служивших, видимо, для обжига горшков или выпекания хлеба. Похоже, что отряд из третьей когорты наведался сюда за пополнением провианта.
Солдаты косились на нас без особого интереса. Наверное, неподалёку отсюда находился гарнизон третьей когорты, и, так как близко была крупная дорога, проходящие по ней отряды наблюдать им было не в диво.
Мы вышли на широкий луг, оставив селение позади. Я проехал до самого конца колонны, перебросился парой фраз с опционом первой центурии Титом Флавием, оставшимся замещать своего командира Гнея. Вместе с ним остались два контуберния, один из которых замыкал наше шествие, а другой двигался на расстоянии в полторы мили впереди, на случай появления крупных сил противника.
Когорта в настоящее время едва насчитывала половину своего изначального состава, но зато была закалена в боях и готова к любым трудностям похода. Ветераны, возглавляемые Секстом, шагали впереди. Кавалерийские десятки моей турмы распределились по всей когорте. Вообще-то, кавалерия в римской армии никогда не являлась особым подспорьем в боях, хотя без неё иногда приходилось бы туго. Часто целые алы и турмы набирались из иноземцев с восточных стран, с детства хорошо умевших обращаться с лошадьми. На легион приходилось около трёхсот всадников – одна ала, руководимая префектом или трибуном. Такое небольшое количество всадников не могло сильно влиять на битву и в основном преследовало уже обращённых в беспорядочное бегство врагов, либо же служило сопровождением для пеших частей.
До лагеря четвёртой Италийской когорты оставалось не многим более десяти миль.
* * *
Дорога вышла из перелеска и пересекала большое поле, упираясь в ворота недавно отстроенного лагеря. Земляной вал был совсем невысок, а стены сверкали свежесрубленными стволами деревьев. Мы приблизились к воротам, и стало видно, как на стене забегали солдаты. Подошёл кто-то из офицеров, посмотрел в нашу сторону и скрылся, видимо, отправившись докладывать о нашем прибытии своему командиру.
Ворота раскрылись, и мы с Флавием первыми въехали на территорию лагеря. Легионеры строевым шагом зашли вслед за нами. Въехал обоз и подтянулась кавалерийская турма.
Солдаты на стене зашевелились, закрывая ворота, а я огляделся, медленно двигаясь на лошади в сторону главного шатра. Лагерь четвёртой когорты, как и любой римский лагерь, был построен по классической схеме – палатки солдат каждой центурии шли единым рядом, а в конце каждой стояла большая красная палатка центуриона со знаком центурии. Таким же образом располагался и сам сигнифёр вместе с казной когорты.
- Марк Мелий Капитолий, девятая Клавдиева когорта, военный трибун, - приподняв правую руку, представился я офицеру, подъехавшему ко мне.
- Максим Октос Гнезий, шестой Победоносный легион, четвёртая Италийская когорта, старший декурион турмы, - так же официально представился офицер. – По случаю смерти военного трибуна Мидия Аквилы я временно замещаю его до прибытия Марка Мелия, которому я и должен передать власть в соответствии с приказом легата.
Мы спешились, командир турмы отправил моих солдат к свободному участку лагеря для установки палаток и шатров. Когда со всеми формальностями было покончено, а легионеры были отпущены на отдых до завтрашнего утра, Максим Гнезий по моей просьбе зашёл ко мне в шатёр.
- Что случилось с вашим трибуном? – спросил я.
- Болотная лихорадка, - ответил мне старший декурион. – Мы делали тяжёлый переход с востока к Эборакуму, когда на нас напали пикты. В последнее время это племя вело себя очень активно, предпринимая дерзкие вылазки. Нас загнали в болото Лаота, откуда вышли далеко не все солдаты когорты. Я потерял одного из своих декурионов. Некоторые, в том числе и Аквила, заразились лихорадкой. Многие выздоровели, а некоторые и нет. – Максим помолчал, глядя мне в лицо. – Это был хороший командир, он прошёл с нами от Галлии, мы воевали с ним в составе шестого ещё на континенте.
- Ясно, - кивнул я, решив переменить тему разговора. – Каково состояние когорты?
- Шесть центурий, первый центурион – Валерий Контус, остальные – Понтий, Сергий, Марцелл, Литий и Помпей. Конечно, все центурии уже потрёпаны, но солдаты исполнены боевого духа и готовы драться за честь легиона и когорты до последнего. Также есть один онагр и пять «скорпионов» - в очень приличном состоянии. Полсотни лучников, и три кавалерийских десятка под командованием декурионов Антонина, Террия и Пия. Всего кавалерии двадцать шесть человек, включая меня.
- Прекрасно, - сказал я, - завтра мы выступим на рассвете и двинемся в сторону Лаотского холма. Дорога станет хуже, и, возможно, по пути нам встретится неприятель. Будьте готовы к любым неожиданностям, организуйте из своих людей надёжную охрану онаграм и повозкам с фуражом. Одну центурию вышлем раньше на разведку в сторону старой пиктской дороги – нам нужно будет к вечеру выйти по ней и в течение следующих одного-двух дней достичь последней известной ставки девятого легиона.
- Девятого легиона? – удивлённо спросил командир кавалерии.
- Да, - кивнул я. – Перед дальнейшими действиями нам поручено внести ясность в ситуацию с его исчезновением. – Я решил не распространяться пока насчёт прибытия в Британию Цезаря, рассудив, что для начала этого Максиму будет достаточно. Тем более, что и с Испанским легионом всё было далеко не так просто. Уверен, что если подтвердится информация о бунте легиона, то дальше моего легата и сената с императором эти сведения не пройдут. Так что следовало следить за своим языком.
- Можешь идти, - сказал я наконец Максиму Гнезию. – Но пока не стемнело, я хотел бы, чтобы ты построил всю четвёртую когорту в лагере вдоль стены перед шатром.
- Хорошо, - ответил Максим и ушёл. Я вышел вслед за ним. Солдаты моей когорты уже отдыхали в палатках, кто-то готовил еду у многочисленных костров, некоторые переговаривались с легионерами четвёртой когорты. Опционы снисходительно поглядывали на солдат, не мешая им заниматься своими делами. А дел у солдата в лагере всегда довольно: почистить доспех, выменять какой-нибудь добытый в сражении трофей у другого легионера, наточить кинжал или меч, поиграть в кости. У опытных солдат, которых не часто привлекали к общественным работам, свободного времени всегда было больше, и зачастую они проводили все вечера, попивая вино и вспоминая свои былые битвы и переходы. Или, когда принципы с гастатами месили глину для очередного сооружения или таскали блоки для строительства моста или дороги, ветераны, сидя неподалёку, потчевали их историями о своей молодости, подбадривая и подшучивая над новобранцами. Я как-то слышал, что один такой триарий долго рассказывал про северные земли, где ему довелось воевать с огромными великанами. Солдаты долго слушали его рассказ, в то время как собравшиеся рядом другие ветераны с весёлыми искорками в глазах переглядывались друг с другом. Наконец, солдаты сообразили, что их дурят, и один из них что-то громко высказал ветерану. Те загоготали и ответили что-то совсем уж обидное для новобранца, во всяком случае, он весь побагровел и бросился на старого вояку. Однако расправиться с седым насмешником ему не удалось: под гогот своих сослуживцев тот без особой сложности легко отбросил безусого юнца в грязную лужу. Если бы тот не образумился, и не отстал от триариев, то мог бы очень неплохо получить от центуриона за драку. Ветераны же зла на него, по-видимому, не держали.
- Четвёртая когорта по вашему поручению построена, - чеканным голосом доложил Максим Гнезий.
Я встал перед строем. Солдаты стояли чёткими линиями, в первых рядах выступали центурионы. Старший декурион встал по правую руку от меня.
- Солдаты! – громко рявкнул он, обращаясь к когорте. – Именем Цезаря!
- Слава! Слава! – с разных концов донеслось до моих ушей. Причём в той стороне, где стояли триарии, выкрики были более спокойными, новички же кричали как-то нервно и не попадая в такт друг другу. Подождав, пока всё стихнет, Максим продолжал:
- Ваш новый командир – военный трибун Марк Мелий Капитолий! Прибыл из ставки легата Луция Артория Каста вместе с девятой Клавдиевой когортой.
Я сделал шаг вперёд, желая обратиться к солдатам лично. Притихшие легионеры внимательно смотрели на меня, разглядывая мою блестящую кирасу, мой узкий фиолетовый шарф, затянутый на горле, шнурованные светлые поножи на высокой подошве и вычищенную тогу с пурпурными полосками. Я внимательно оглядел всю когорту, добиваясь наступления полной тишины.
- Солдаты, - громко и как можно увереннее обратился я к легионерам. – Великий Цезарь, да продлят боги его годы, послал нас сюда во славу Рима и империи. Мы прошли тяжёлый путь, перенесли многие лишения и потеряли многих товарищей. Нас уже намного меньше, чем было, когда мы выступали сюда с континента. Многие из вас воевали с шестым легионом в Галлии, пробирались через непроходимые болота и леса этой дикой страны, строили там дороги и крепости. Теперь вас уже меньше – сюда дошли самые стойкие и смелые, самые преданные своему делу.
Солдаты молча слушали меня.
- Нам нужно собрать всю свою силу в кулак, - продолжал я с воодушевлением. – Мы должны разбить варваров, которые до сих пор сопротивляются империи и Цезарю. После нашей победы здесь, в Британии, установится мир, и это будет процветающая провинция Рима. И Рим вас не забудет – вы все будете почётными гражданами империи, будете иметь свои участки и большие дома. Но для этого нужно собраться и завершить британское завоевание, разбить всех врагов. Мы пойдём на север, разобьём там племена бригантов и пиктов, дождёмся основных сил легиона и уничтожим всех варваров в Британии. Эта война будет прославлена в веках, о ней будут вспоминать спустя многие столетия. Ваши имена впишут в историю, вас всех ждут почести и слава. Во имя Цезаря, стоит ли за это сражаться? – внезапно для самого себя вскрикнул я, оглядывая ряды легионеров.
- Да, стоит! – закричали солдаты.
- Умрём во славу Цезаря! – в самозабвении рычал какой-то седой центурион, потрясая свои жезлом. Солдаты его центурии, косясь на этот символ власти центуриона, с не меньшим энтузиазмом прославляли императора.
- Все свободны, - объявил я, когда солдаты немного поутихли. – Завтра выступаем на рассвете.
Легионеры разошлись по своим палаткам, а я, собрав центурионов в своём шатре, разъяснил им ситуацию и поручил подъём когорты на завтра. Потом я отослал Флавия, велев завтра отстроить в месте вечерней стоянки хорошо укреплённый лагерь, и оставить в нём одну центурию из девятой и одну – из четвёртой когорты для контроля ситуации и оставляя возможность остальным семи центуриям отступить в случае чего в укреплённую крепость.
Когда я уже отпустил всех офицеров, то мы вдвоём с Максимом Гнезием уселись перед входом в мой шатёр.
- А не смочить ли нам орла? – предложил мне начальник кавалерии, намекая на то чтобы выпить перед сном.
- Пожалуй, - согласился я, - а что, разве есть чем смочить?
- Имеется кое-что, - довольно развязно подмигнул Гнезий, и мне оставалось только подивиться на нравы своего нового подчинённого.
Мы прошли в шатёр командира кавалерии, немногим уступавший моему по размерам, и разлили по чашам вино.
- За наступление, – поднял свой кратер Максим и залпом выпил.
Когда первый кувшин иссяк, я уже знал всё о родне Максима Гнезия, прибывшего с юга в наш легион уже пять лет назад и в начале служившего простым кавалеристом в турме. Он тоже происходил из рода всадников, но не таких знатных, как мои предки, и не имел покровителя, способного замолвить за него словечко. Поэтому Максиму пришлось тянуть лямку легионного всадника, терпя беды и невзгоды простого кавалериста. Но благодаря своему везению и отваге, как он утверждал, по крайней мере, уже через год он стал декурионом десятка и не последним офицером когорты.
К концу второго кувшина, я почувствовал, что пол качается у меня под ногами, а доспех кажется неоправданно тяжёлым и неудобным.
- А что, кто этот седой центурион, который так орал на построении? – спросил я у Гнезия.
- Кто? А, Валерий? Это же центурион первой центурии, Валерий Контус, но вообще мы зовём его Лю;пусом – стоит только посмотреть ему в глаза. Его история вообще примечательна, - ответил мне Максим, пытаясь налить себе ещё вина из уже пустого кувшина. – Что, пустой? – сообразил он. – Вот чёр-рт, а где же третий?
Он не успокоился, пока не нашёл ещё один кувшин с цекубой и не разлил его по чашам.
- Расскажи, - попросил его я.
Тот отпил вина, откинулся на спинку точёного деревянного кресла и начал рассказывать:
- Насколько я знаю, Валерий был третьим сыном в бедной римской семье. Отец, кажется, Сервий Контус, как-то так, впал в долги и не мог из них выкрутиться. Он долго тянул, но кредиторы взяли его крепко и подступили к самому горлу, в общем, сам понимаешь, что ему оставалось – либо выплатить долг, либо... ну, это ясно. – Старший декурион прервал свой рассказ, доливая в чашу вино. Я слушал его, доперев голову руками.
- Так вот, ему ничего и не осталось как... продать своего сына в рабство , - сказал декурион. – Представляешь? Вот радость сыну-то! Но отцовская власть, чёрт побери, как-никак. Старший сын со средним пытались поднять хозяйство на виноградниках, какой-никакой доход в семью приносили, а младший был ещё никуда не годным. Так вот, продал он его, а через некоторое время его купил какой-то учредитель игр. В итоге попал наш Валерий на арену. – проговорил Максим, глядя в глубь своей чаши.
- Там его жизнь закалила. Говорят, однажды даже чуть лев не съел, и на всю жизнь шрам поперёк спины остался, ну так мне по крайней мере его опцион рассказывал. Не знаю, сам не проверял. Был он в гладиаторах изрядное количество лет, стал любимцем публики и правителем арены и в конце концов выслужил-таки себе деревянный меч . Стал свободным, а кому он нужен? Отец уже давно спился, братья неизвестно где. Ещё бы, столько лет прошло. Ничего и не умеет, только сражаться. Ну, и записался в армию, в шестой легион. Там с его умением и ростом быстро в опционы зачислили, а совсем скоро и в центурионы попал. Служил сначала в десятой, потом в восьмой, потом в седьмой, потом в пятой, наконец в нашей, четвёртой когорте. В итоге честно прошёл порядка тридцати центурионских мест. Представляешь? Ну конечно, а за него ведь и слово никто не сказал, кому он нужен. Так вот и служил. Зато путь честного воина. Он и в центурионы-то по всем правилам попал – его умение и зрение специально проверяли . Нашему легиону он без малого два с половиной десятка лет отдал, а то и больше. Я точно не знаю, но за те пять лет, что здесь служу, он нисколько не изменился, разве что с командира пятой до командира первой центурии продвинулся. Думаю, Валерий и дальше пойдёт. С его способностями ему верный путь в примипилы, да только успеет ли? Уже пятый десяток разменял давно.
Старший декурион задумался. Я вспомнил огромного центуриона, воплощающего в себе честного и искреннего солдата Рима, готового служить и отдать жизнь императору. В своей жизни он не знал ничего, кроме армии, ей он жизнь и посвятил, найдя в ней своё призвание.
- Хотя варвары от него в бою отлетают только так, - заметил Максим. – Хоть и старый, но здоровый как бык. Ему и гладий-то не нужен, он в рукопашную может любого кельта или галла завалить. Привык одним тупым ножиком со львом разделываться. Да ты и сам видел, в нём не меньше шести с половиной футов будет.
Я кивнул, хотя сам был немаленьким и гордился свои ростом, составлявшим пять и три четверти фута .
Потом Максим вспоминал какую-то битву в Галлии, когда половина когорты полегла на поле, он с десятком всадников сопротивлялся двум сотням галлов, а Люпус, сбрасывая с себя гигантских варваров, размахивал огромным топором, отнятым у кого-то в сражении, опрокидывая всадников на землю вместе с лошадьми и отбрасывая сразу по несколько человек. После этого он рассказал уже вовсе невозможную историю о том, как он спасал легата из окружения, и клялся мне со слезами на глазах, что в одиночку насадил на одно копьё трёх бригантов или галлов, я так и не понял кого именно. Чтобы его успокоить, я сказал, что верю ему, и спрятал винный кувшин. Этого кавалирист не заметил, и, продолжая что-то вспоминать, запел песню об орле шестого легиона, рвущегося в небеса. Я слышал её в первый раз, особенно про то, что наш легион когда-то служил в Херсоне и на востоке, как пелось в этой песне, но не стал спорить. Голова начала гудеть, и меня страшно потянуло спать. Зевая, я, опираясь на доказывающего что-то самому себе старшего декуриона, добрёл до своего шатра и прямо в кирасе улёгся на постель, укрывшись тёплой медвежьей шкурой.