Люди и не люди

               
В конце сентября пошли осенние, нудные дожди, которые в течение дня прекращались самое большее на час или два.
Земля, вобравшая в себя воды столько, сколько смогла, и даже сверх того, стала сплошной черно-коричневой грязью, на поверхности которой блестели многочисленные лужи. Низкие, полные дождевой влаги тяжелые тучи прятали за собою слабосильное предзимнее солнце. Сумерки быстро опускались на лишенную света землю. Операторы по одному, почти одновременно, со всех «четырех концов света», возвращались с обходов. Кто-то шел по чавкающей грязи, кто-то  по сырой луговине, а кто-то по тракторной или машинной колее, не когда бывшей полевой дорогой. Шли, с трудом поднимая «пудовые» сапоги с налипшей на них грязью. Сняв обувь, насквозь промокшую спецовку и отнеся ее в сушилку, парни стали переодеваться в сухую «цивильную» одежду. Разговаривали сдержанно: все устали за день и было не до шутливой болтовни.
Мастер «висел» на телефоне и доводил до начальства обстановку по бригаде, а ребята неторопливо, с наслаждением, курили перед дальней дорогой: от промыла до города целых шестьдесят километров.
Некрасов, наконец- то положил телефонную трубку на аппарат и облегченно вздохнул:
- На сегодня, кажется, все, можете идти в автобус.
Операторы неторопливо вышли из бытовки, а мастер и бригадир остались. За ними должен был заехать автобус с промысла. Но не прошло и двух минут, как резко зазвенел телефон. Мастер поднял трубку и, после первых же фраз невидимого собеседника сказал бригадиру:
- Скорее беги к автобусу, пока не уехали, тормозни ребят, за ДНС – 1 порыв. Андрей, ни слова не говоря, бросился к двери. Автобус уже трогался с места, когда он подбежал к нему. Водитель нажал на тормоз, а бригадир просунул голову в дверь и почти радостным голосом сообщил:
- Все, братва, приехали - порыв, остаемся во вторую смену.
-  А чего же ты тогда такой веселый, если порыв?  - не поверили ему операторы.
- А от того, что у моей жены сегодня день рождения, так что отмечать его ей и гостям придется без меня. Это я просто злорадствую над собой, в мыслях-то уже был дома, за праздничным столом, а теперь, когда еще домой попаду. Ладно, идите, переодевайтесь, а я схожу на место порыва и определю, где порвало: со скважины или напорную трубу.
 Парни, которые были в основном молодые, по двадцать с небольшим лет, неохотно, оно и понятно, кому же хочется после целого дня работы, под дождем, оставаться на порыв, да еще и в ночь, молча, вышли из салона автобуса. Но раз надо, значит надо, и никто из них не стал ни отнекиваться, ни ворчать - все они лишь долгим взглядом проводили отъезжающий автобус, в котором находились те, к кому злосчастный порыв не имел ровным счетом никакого отношения. Вновь переодевшись в только что начавшую сохнуть спецовку, операторы деловито, потому что это был в их практике далеко не первый случай, принялись готовить необходимые инструменты и оборудование. Доставали из кладовки хомуты, на всякий случай самые разные, ведь неизвестно какого диаметра будет порванная труба. Смазывали болты и гайки - чтобы не мучиться потом в яме, а как можно скорее затянуть их. Вырезали из резины прокладки под хомуты, собирали различные ключи, лопаты, ломики, доставали из шкафа противогазы. Много самого различного инструмента и материала требуется для устранения даже самого маленького порыва, не говоря уже о крупном.
Мастер, не дозвонившись до механика УТТ, сам побежал к нему с просьбой оставить экскаватор и бульдозер для ликвидации аварии. Механика УТТ Некрасов нашел с трудом, его просто не было на рабочем месте, и вкратце объяснил ситуацию.  После чего механик отыскал бульдозериста и повелел оному,  чтобы тот заводил трактор и ехал на место порыва. Тракторист оказался с норовом, а потому не долго думая, послал механика в очень отдаленные места, сел в автобус и уехал в направлении своего дома. Механик в ответ пожал плечами и сел, но уже в другой автобус, который также держал путь в направлении города. А Некрасову ничего не оставалось, как витиевато выругаться и вернуться на свое рабочее место: за устранение аварии в полной мере отвечал только он.
В это время вернулся с места порыва бригадир и «обрадовал»:
- Домой, парни, по всей видимости, попадем только ближе к утру - судя по всему, напорную трубу с пятого промысла порвало, нефть в сторону речки идет. Я там, как мог, лопатой немного перегородил, но долго нефть там не удержится, так что скорее все с лопатами туда: уйдет мазут в речку, нам же больше работы будет на завтра.
- Если с пятого промысла напорная, то мы-то тут причем? - Спросил кто-то из новичков бригады.
- А притом, что, во-первых, это наша территория, во-вторых, это может быть  и наш порыв, а в-третьих, какая разница, протянем время, а убирать все равно нам придется всю разлившуюся нефть. К тому же, на месте порыва проходит несколько нефтепроводов, в том числе и наших, так что не будем дискутировать, за лопаты и вперед, – разъяснил обстановку бригадир молодому парню.
- Вперед, так вперед, получу первое боевое крещение, когда-нибудь все равно пришлось бы купаться в нефтишке, – бодрым баском ответил оператор, у которого едва виднелся пушок на верхней губе. 
На мести порыва пахло тухлыми яйцами; зловещий признак сероводорода, газа, нескольких миллиграммов которого на один кубический метр воздуха хватает для того,  чтобы отправить любого человека в мир иной.
Темно-коричневая, почти черная жидкость, пузырясь, маленьким ручейком выходила из - под мокрой земли, и, устремляясь по склону горы, исчезала в темноте. Операторы с помощью древнейшего орудия труда, лопаты, перегородили путь, в данном случае, ядовитой жидкости, состоящий из нефти, серы и соленой воды, и продолжали делать земляную обваловку - бульдозера до сего времени не было. А в это время подошел УДС - мощный экскаватор, но приблизиться к месту аварии ближе двухсот метров не смог, из-за плохих погодных условий. Моросил мелкий осенний дождь, в пустую уходило драгоценное время. Стояли операторы, стоял бригадир, мастер, водитель дежурки, экскаваторщик, инженер цеха, начальник смены ЦИТС. Они стояли и ждали, и думали, каждый о чем-то своем сокровенном и, в то же время об общем. Устранение аварии задерживалось из-за отсутствия трактора - не на чем было отбуксировать УДС к месту порыва. Среди нефтяников, мокнущих под непрекращающимся дождем, находились люди самых различных профессий и специальностей, а вот тракториста среди них не было, как впрочем, не было и самого трактора.
- Кто-нибудь умеет управлять трактором? - спросил инженер.
- Я умею водить, -  отозвался Александр Марьин.
- Так они же все равно, все закрыты на замки, - бригадир с большим трудом подавил в себе желание от души покрыть трехэтажным матом отсутствующего тракториста, а заодно и механика, оставивших их без трактора.
- Рядом с вагончиками стоят ДТ-75, они на склоне горы, можно завести накатом, а открыть их пара пустяков, - предложил Марьин.
- Раз пять по большому окну стукнуть, оно и откроется. У меня братишка тракторист, я сам видел, как он свой трактор таким способом открывал, – поделился опытом Александр Марьин, которого между собой операторы называли Алый.
 Марьин окно сумел открыть, трактор, предварительно тщательно проверив, все ли готово для успешной работы, завел, но, сколько потом ни старался, подтащить УДС к месту аварии не удалось. Трактор был маломощный и легкий, в сравнении с УДС, и он не мог поднять тяжелый экскаватор в гору. Нужна была более серьезная техника – сто тридцатка ЧТЗ.
- Идите в гараж, если нужно, разбейте окно у любого трактора, у любого, я еще раз повторяю, у любого годного для работы. Заведите и скорее сюда, если что, скажите, что я разрешил, - произнес решающее слово Петров, начальник смены ЦИТС.
 И опять же, в полной темноте, не зная где, и что лежит, потому что трактор незнакомый, Алый  заводит бульдозер и под проливным дождем едет к месту порыва. Сто тридцатка ЧТЗ легко, как бы играючи, подтащила не поворотливый и громоздкий УДС к месту порыва и, вскоре работа закипела в полную силу. Когда ковш экскаватора снял последний слой грунта, и струя нефти рванулась вверх, то бригадир с лопатой в руке спрыгнул в яму, убрал осыпавшуюся землю и крикнул:
- Готовьте хомут на пятисотку, все же напорную, с пятого промысла порвало. Ухватив чью-то протянутую руку, он вылез на свежий воздух, а экскаватор вновь принялся за работу. Когда место порыва стало окончательно подготовлено для, того, чтобы на трубу можно было поставить хомут, два оператора из числа тех, что поопытнее, спустились в яму,  им подали хомут, ключи, и они, в течение десяти минут устранили аварию. Дело было сделано, и все вернулись в теплую бытовку. Было два часа ночи на ликвидацию порыва ушло в общей сложности около десяти часов - больше полного рабочего дня. Все смертельно устали, были голодны и медленно переодевались в сухую одежду.
- Может, домой не поедем, все равно скоро обратно, - попытался сострить кто-то из молодых операторов.
- Если хочешь, оставайся, а я домой, я еще не забыл, что у моей женушки вчера был день рождения, - отозвался бригадир.
- Тебя, наверное, только эта мысль и грела все это время, а к тому же день рождения был ведь вчера,- подкололи бригадира парни.
- Вы холостые, вам вообще обо всем этом думать еще рано, - парировал бригадир.
 Молодость начинала брать свое, ребята заулыбались, повеселели и пошли в автобус. В дороге все спали крепким сном, за исключением водителя конечно. Ибо он уже успел выспаться за долгие десять часов, и сейчас вез ребят, объезжая каждую выбоину на асфальте.
Через несколько часов им всем снова возвращаться к своей работе, и, наверное, их не раз позднее посетит мысль о том, что прояви механик и тракторист УТТ человечность и сознательность, то они бы давным-давно ликвидировали аварию и были дома. И, наверное, их мало утешит впоследствии весть о том, что эти два нерадивых работника будут освобождены от занимаемой должности, а проще говоря, их попросят уволиться. Но где гарантия, что и на другом месте работы они поведут себя в экстремальной ситуации иначе.
И дело было не только в том, что одним пришлось расплачиваться за равнодушие других, и не в потере нефти. И не в том, что она не дошла до речки всего два шага. И даже не в том, что у Александра Марьина дома целую ночь, при открытых дверях, при включенном освещении спали четырехлетний сынишка, и трехлетняя дочка, которые долгое время ждали с работы отца, и, не дождавшись, так и уснули, голодными и в одежде. И даже не в том, что у Алого от боли сжалось сердце, когда он зашел в дом и увидел на кровати свернувшиеся калачиком фигурки сына и дочери. И не в том, что Алый, все эти долгие-долгие десять часов думал лишь о них: как они? Живые ли? И  дело  было даже не в том, что с любым, кто сегодня был на порыве, можно идти в разведку. Нет!!! Дело было в том, что люди, давным-давно поделились, на людей и нелюдей. В том, что одни всегда и во всем, и всем будут платить и переплачивать, а другие жить только ради себя, своего блага, своей выгоды. Что одни, будут, подобно солнцу, рассыпать вокруг себя свет, тепло, добро, а другие, в это же самое время, злобу, ненависть, зависть. В том, что и мир, и жизнь, держатся на тех людях, которые не могут быть равнодушными к чему бы то ни было на свете. Почему есть люди, на которых держится земля, а есть которых и сама земля снести не может - загадка. Но божество, управляющее тем, какими нам быть, находится в нас самих, и об этом не стоит забывать никому из людей, живущих на земле.