«Я знаю, ты меня не любишь- сказал он, -Я устал от того , что ты пользуешься мной , как приятным удобством в жизни, это дает мне право поступать со своей жизнью , как я сам хочу. Моя любовь к тебе - принадлежит мне, я тут хозяин, и я с ней сделаю, что хочу, потому, что это моя, а не твоя любовь. А, значит, мне можно все..».
Сказал это, сцепив руки под столиком, нарочито громко, чтобы она расслышала за звяканьем и гулом придорожного популярного кафе, куда он пригласил ее, еще не знавшую зачем.. И задохнулся от взгляда ее красивых глаз и от, ее щемящего сердце запаха.
От нее всегда шел запах любви. Она пахла, как должна пахнуть неизбежность безнадежной и бессмысленной любви. Он встал , выдохнул из себя это запах и вышел из кафе.
На неделе он ни разу не позвонил ей. Помогла ему в этой битве воли с чувством мысль, что он не сможет выдержать безмолвие. Мелкая гордыня иногда бывает спасительной. Он не позвонил. Насильно, как мантру крутил в голове : не люблю, равнодушный , холодный, безразличный, пустой.. к ней..
Высокое тоже пытался призвать на свою сторону, и твердил постоянную молитву внутри, там, где было мучительно больно: избавь, избави от этой привязанности, страсти, любви и ревности.. Нафиг послал все советы интернетных психологов и бил в свою боль методично и безжалостно. Когда становилось нестерпимо, выкрикивал вслух с отчаянной ненавистью кипевшие внутри слова. И эти слова постепенно рвали невидимую ткань любви, но , главное оглушали боль от разлуки с оберегаемой им ранее женщины. И ему становилось легче. Это теперь стало целью - освободиться от привязанности любой ценой. О, слава труду! Все, что было его мучительной и радостной страстью, что жгло его душу и не давало покоя, постепенно отхлынуло. И теперь ему нравилось, давно забытое чувство легкости и внутренней свободы. И приятно холодили мысли, что он теперь может все..
Вновь из пространства, из телефонных звонков соткались те, о ком было напрочь забыто ранее. Сразу и неотвратимо он стал нужен многим. Друзья, не вспоминавшие о нем несколько лет, звали за город, в компании, в весеннюю россыпь запаха почек и костров, на его блестящие веселые взгляды стали тем же отвечать дамы, которых он не замечал ранее, гитара ревниво ждавшая, когда же ее хозяин одарит своей любовью, стала как то особенно приятно чувствоваться в его руках и зазвучала свежо, празднично и стройно. Но главное - это вернувшееся чувство радости к жизни вокруг него стало снова утверждаться в его душе вместе с ощущением, что именно так и надо, именно так и правильно. Пустота недели одиночества испарилась в небытие. График дня стал осмысленным и деятельным. Любимый спорт снова призвал его колотить кувалдой по шинам, молотить грушу и партнера в спарринге, с которым, после тренировки, моясь в огромной душевой дворца спорта, с хохотом обсуждали, кто, сколько и каких ударов пропустил.
Ранним утром он возобновил пробежки по просыпавшимся улицам до спортивной площадки какого то ПТУ, где носился по полосе препятствий, наследием советской озабоченности к всеобщей военной подготовке, лазал по лестницам, вертелся на турнике и дышал свободой и здоровьем. Будто сама жизнь спешила ему воздать любовью за то, что он не был ранее любим, еще иногда вспоминаемой им с улыбкой женщиной, которую он неудачно поспешил назвать суженой. И он вспомнил о той, что была всегда недалеко от него, терпеливая и безмятежная душа..
И, не только вспомнил. Он теперь знал: ему можно все.