Электронная версия данной книги создана исключительно для ознакомления только на локальном компьютере! Скачав файл, вы берете на себя полную ответственность за его дальнейшее использование и распространение. Начиная загрузку, вы подтверждаете свое согласие с данными утверждениями! Реализация данной электронной книги в любых Интернет-магазинах, и на CD (DVD) дисках с целью получения прибыли, незаконна и запрещена! По вопросам приобретения печатной или электронной версии данной книги обращайтесь непосредственно к законным издателям, их представителям, либо к автору!
В. Шпинев "Лабиринты Кенигсберга".
Глава 5-2-5. Материалы, представленные Костей Беркутом. Кенигсбергская версия. Продолжение.
Ю. Иванов «Кенигсбергская версия. Янтарная комната: история, загадки, поиски».
Пустая могила. Дневник профессора Брюсова.
«О ЯНТАРНОЙ КОМНАТЕ! Весьма почтенный господин Штайн! К сожалению, не удалось до сих пор найти в наших фондах запрошенные Вами документы. Д-р Шуман. Государственный архив, Нюрнберг»...
«Гамбург, Георгу Штайну. Во время изучения материалов процесса «На Вильгельмштрассе», дело XI, нами обнаружены протоколы допроса Герхарда Утикаля, начальника оперативного штаба Розенберга и д-ра Бунцера, начальника оперативной группы «Ленинград», позже — начальника учреждения в Ратиборе. В своих показаниях о Янтарной комнате Утикаль заявил, что Эрих Кох оказался сильнее Розенберга, он взял верх. Кох не отдал комнату в распоряжение оперативного штаба Розенберга и пригрозил Розенбергу, чтобы он больше не предпринимал никаких действий по данному вопросу. Вунцер сообщил, что в его присутствии проводился демонтаж Янтарной комнаты, силами подразделений вермахта, в результате чего на его глазах образовалась КУЧА ЯНТАРЯ, которую затем доставили в Кенигсберг… Пауль и Герда Энке, Берлин».
«Весьма почтенная СВИНЬЯ ГЕОРГ ШТАЙН! Ваша бурная деятельность, направленная на поиски так называемых «русских исторических ценностей», вызывает все большее чувство возмущения любого честного немца. Вы, пруссак, чей дом разрушен большевиками, вы из кожи вон лезете, чтобы отыскать все то, что оказалось якобы "похищено" нами, немцами, в России. Вы забыли о сотнях немецких городов, разрушенных русской авиацией и артиллерией, свой родной Кенигсберг, превращенный ими в бетонную казарму, и вы еще решаетесь им помогать?! Мы презираем вас, Штайн. Вернитесь в свой заброшенный, запущенный сад. Выращивайте свои вкусные яблоки. Не лезьте не в свои дела! МЫ ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЕМ, ШТАЙН!». Друзья старого Кенигсберга. Дуйсбург…
Вернемся к одному из «главных свидетелей» по делу о Янтарной комнате — Альфреду Роде и человеку, который тоже очень многое знал и который, как и Роде, постоянно интересовал Георга Штайна,— руководителю первой поисковой группы в Кенигсберге, коим являлся, как считал Штайн, «профессор Барсов».
«Итак, дамы и господа, я продолжу свою печальную речь памяти нашего незабвенного доктора Альфреда Роде. Рядом с янтарным искусством стояла и восточно-прусская живопись, к которой Роде относился с особым вниманием. Он изучал с научными целями творчество различных восточно-прусских живописцев и прежде всего наиболее любимого им Ловиса Коринта, о котором увлекательно и живо, сочно и нежно написал книгу, и из шестнадцати картин которого создал в древнем кенигсбергском замке впечатляющую картинную галерею. Выполняя функции секретаря Союза художников и организатора выставок, Роде был ВЛИЯТЕЛЬНОЙ ЛИЧНОСТЬЮ, заметной фигурой в культурно-общественной жизни восточной германской провинции и постоянно поддерживал деловую связь с художниками германского творческого Союза и Академии»...
В земле, которая была куплена группой гамбургских почитателей доктора Роде под символическую могилу, было пусто.
«Эльза и Альфред Роде» — было написано на скромном, гранитном обелиске, но где же они похоронены на самом деле? Что случилось с ними в Кенигсберге? Почему он остался в Кенигсберге, что его там так удерживало, или — кто-то удерживал? Не смог оттуда выбраться? Но ведь он был в Восточной Пруссии ВЛИЯТЕЛЬНОЙ ЛИЧНОСТЬЮ... Значит, осуществлял чьи-то замыслы, какую-то очень важную секретную миссию?
В документах архива Георг Штайн рядом с фамилией «Роде» непременно упоминает и профессора-археолога В. Барсова.
Вот… одно из его писем графине Марион Дёнхофф: «Сейчас меня очень интересует некий профессор-археолог В. Барсов, вместе с войсками Красной Армии прибывший в Кенигсберг для отыскания российских, украинских и прочих сокровищ, а также, несомненно, и Янтарной комнаты. Что узнал он? Нашел, если уж не «Бернштайнциммер», то что-либо другое? Что он выведал у Роде?».
Из письма в СССР: «Дорогой господин Семенов! Хочу поделиться с вами следующими соображениями. Согласно сообщению профессора В. Барсова, доктор Альфред Роде умер в конце августа 1945 г.»
Этот «профессор-археолог» Барсов появляется и в материалах немецкого писателя Ганса Крумбхольда, в его очерках: «Через несколько дней после падения Кенигсберга туда прибыл из Москвы В. Барсов для розыска советских ценностей. Он навестил Роде, который был ему известен по его публикациям как опытный историк-искусствовед и попросил его оказать содействие в работе».
«Профессора Барсова» придумал… калининградец, писатель В. Ерашов. Этот профессор под такой фамилией возник у него в книге «Тайна Янтарной комнаты» (в соавторстве с Дмитриевым (псевдоним В. Кролевского, бывшего в ту пору, когда создавалась книга, секретарем обкома КПСС и председателем комиссии по поиску Янтарной комнаты в Калининграде. Книга была издана в Риге).
«Барсовым»… был в действительности профессор-археолог А. Брюсов, брат выдающегося русского поэта В. Брюсова.
В версии А. Максимова, о нем сообщается следующее: «Когда наши войска… взяли Тильзит, то к 11-й гвардейской армии по приказу Ставки был прикомандирован доктор исторических наук, профессор-археолог А. Брюсов (1885—1966 гг.).
В те дни, по данным разведки, было известно, что в Кенигсберг попали музейные ценности из ленинградских пригородных музеев, из музеев Витебска, Смоленска и даже киевских музеев.
Брюсову надлежало разыскать все ценности и направить их по назначению. Ученому, для порядка, были надеты погоны полковника и прикреплены два офицера, старших лейтенанта, из работников культуры. Когда успешно завершился штурм Кенигсберга и стихли огромные пожары, от огня которых загорались даже шинели у прохожих, Брюсов начал изучать город.
На первой же неделе им были найдены: Королевская Академия художеств, Университетская библиотека, архив, где был обнаружен ряд экспонатов из России. Вскоре Брюсов организовал свою контору и начал привлекать к себе людей из немцев, среди которых оказались и доктор Роде со своей женой Эльзой Роде. Доктор Роде держался весьма напряженно, недоверчиво и мало что показывал Брюсову. Тем более, что он якобы ничего не знал о музейных ценностях, вывезенных из Советского Союза. Но все же Роде дал несколько адресов, в которые будто бы без него, он только слышал об этом, были привезены «российские ценности», военные, мол, их привезли, но ему было не до них, потому что, его музей, расположенный в замке, полностью сгорел.
Для отвода глаз Роде проявил незаурядную активность по упаковке книг из университетской библиотеки». (Калининградский областной архив). Это рассказ А. Максимова, архитектора, художника и искусствоведа, тоже работавшего в группе Кролевского по разыскиванию Янтарной комнаты.
Из дневника Брюсова становится ясно, что Ставка не очень-то и спешила направлять московских специалистов в зону боевых действий, туда, где в полуразрушенных замках, дворцах, соборах, государственных учреждениях могли храниться российские книги, картины, иконы, документы.
Вот как о тех днях повествует сам Брюсов:
«28 мая. Выезд из Вержблова в Инстербург. Вечером направлены в штаб тыла, в Гердауен. Получили дополнительный документ.
30 мая. Выехали в Велау. Подготовили поездку в Зандиттен, где по сведениям библиотеки им. Ленина имеются книги из Кенигсбергских библиотек. Утром были в Зандиттене. Книги вывезены политуправлением. Мы с Пожарским выехали в Кенигсберг. День прошел в хлопотах. Выяснили, что в «шлоссе», под грудой развалин сохранились некоторые музейные предметы. Взяли пропуск и стали наблюдать за раскопками. Однако, по правилам, мы не можем получить продуктов более чем на один день. Растянули продукты до 2 июня. Дольше быть в Кенигсберге не можем. Майор Пшеницын сообщил, что часть коллекции Прусского музея отвезена в Растенбург. Получили мандаты на работу. Беляева и Пожарский работают в складе книг (в архиве). Я слежу за раскопками в старом замке вместе с капитаном Чернышевым. Иногда хожу в архив помогать разбирать книги»…
В Инстербурге Брюсов оказался не тотчас, как только был взят нашими войсками этот древний, со многими историческими зданиями, архивами, музеями город, где многое могло храниться, где много чего можно было найти, да и в Кенигсберге профессор появился не тогда, когда там от пожаров «даже шинели у прохожих загорались», а спустя... полтора месяца после штурма…
В самих армиях были созданы свои поисковые группы, в частности, в 11-й их было до десятка и, между прочим, одной из таких групп руководил мой отец, подполковник. Группа разыскивала по просьбе польского правительства архив Фромборкского капитула, в котором была масса ценнейших документов, и в том числе и рукописи астронома Николая Коперника…
Брюсов искал все, вообще разные «прочие ценности», не имея каких-либо адресов тех или иных немецких учреждений, архивов и музеев, И как впоследствии выяснилось — о Янтарной комнате, о ее поиске и речи-то не было, он вообще о ней ничего не знал, как и о том, что доктор Роде — крупнейший в Европе специалист по янтарю, да к тому же — директор художественных собраний Пруссии!
Нет, не искал его Брюсов, как утверждает немецкий автор Ганс Крумбхольц, а знакомство с ним произошло совершенно случайно, когда Роде пришел во временное гражданское управление наниматься на работу, чтобы получить карточки на… продукты.
Брюсов в Кенигсберге: «Со второго по шестнадцатое июня мы с Чернышевым осмотрели в замке все, что можно было. Замок разрушен целиком. Сохранились только несколько залов в северном крыле... где наверху мы устроили склад извлекаемых вещей, а внизу разместился караул. В работах по раскопкам принимает участие директор Кенигсбергского музея Роде и сотрудник музея Фейерабенд Иногда приходит заведующий отделом древностей Фридрих.
Роде, старик на вид, с трясущейся правой рукой. Одет неряшливо. Искусствовед. Имеет ряд научных трудов. Алкоголик. Доверия не внушает… Мне все сдается, что он знает больше, чем говорит, а когда говорит, то нередко лжет. Если на него не смотреть, но следить издалека, исподтишка, то его рука перестает дрожать. Уверяет, что лучшие коллекции были эвакуированы, но он не знает, куда, когда я его спросил, не в Растенбург ли, то он тотчас воскликнул: «Так вы их нашли?».
Раскопки в замке были начаты до меня ради отыскания царскосельской Янтарной комнаты… Начали в южном крыле, по указанию Роде, утверждавшего, будто здесь стояли упакованные ящики с этой комнатой. Через день по приезду я обратил внимание, что... в таком небольшом пространстве она разместиться не может. Роде немного поспорив, сдался и заявил, что комната стояла в северном крыле, в большой зале, вместе с мебелью Кайзерлингов. Это подтвердил и Фейерабенд. Осмотр большой залы показал, что, к сожалению, и Янтарная комната, и мебель Кайзерлингов сгорели. Выли найдены подвески от царскосельских дверей (медные), обгорелая резная лепка Янтарной комнаты, железные пластинки с винтами, которыми части комнаты были прикреплены к стенам, кусок ящика с рогами от мебели Кайзерлингов.
Шестнадцатого в замок приезжал какой-то полковник, который участвовал в штурме и взятии замка. Он рассказал, что когда он впервые вошел в замок, то он видел именно в этом зале большие ящики, передние из которых были разломаны и в них была какая-то мебель. Следовательно, Янтарная комната погибла, по-видимому, от пожара, устроенного нашими солдатами.
В южном крыле замка, где помещался музей и были начаты раскопки, был найден список картин, вывезенных в Вильденгоф, куда, по словам Роде, отправлено также 98 ящиков с коллекциями Киевского музея»…
Казалось бы, немедленно в Вильденгоф, скорее, нельзя терять ни минуты, но... что-то происходит с нашим профессором, он не торопится, не вцепляется в Роде, не требует, чтобы он честно рассказал все-все... Профессор не спешит в Вильденгоф, а копошится в развалинах замка: «Тем не менее за две недели было извлечено из-под обломков около одной тысячи вещей и среди них картина Циогонелли, несколько хороших образцов фарфора XVI—XVIII веков, серебряные вещи и т.д. Вещи я, согласно указанию полковника Фисунова, делю на две части: идущие в Москву и остающиеся в Кенигсберге, как фонд будущего музея. Первых значительно меньше»…
«Едем с оказией в Вильденгоф. Этот замок князей Шверинских разрушен до основания, до подвалов. Следов вывезенных туда коллекций не оказалось. Или их там не было, или вещи были эвакуированы далее, но в трех комнатах подвала разбросаны архивы Шверинских: рукописи, переписка, деловые и судебные бумаги шестнадцатого века. Все сброшюровано и пронумеровано.
К сожалению, мы могли задержать там машину на полчаса…
Архив как следует рассмотреть не смогли, с собой взяли только несколько образцов».
И снова — замок, помещения архивов, библиотека на Хуфен-аллее, развалины театра. «Сегодня в замке я нашел ряд документов по эвакуации коллекции из Кенигсберга». Может, это те, которые пытался сжечь Роде ночью, в самом замке, добыв бумаги из секретного сейфа? Врюсову не спалось, он вместе со своими помощниками отправился в замок и там обнаружил Роде, сжигавшего бумаги. Роде схватили… Офицеры начали выхватывать бумаги из костра. Упаковали все содержимое, спасенное от огня, повели арестованного в «серый дом», который стоял на площади. Сдали его под охрану, а документы передали на предмет срочного пеpeвoда».
И снова — Кенигсбергский замок. «Сегодня кончили расчистку третьей комнаты. Найден ряд картин и среди них «Мадонна» Вероккио, Брейгель Младший. В маленькой комнатушке отыскиваем вещи для полковника Фисунова. Я отдал ему из Шлосса два ковра... а потом мы с Фейерабендом отыскали где-то третий ковер и т.д. Пусть! Это может помочь работе, т.е. от Фисунова можно будет получить машину для перевозки из Вильденгофа архива Шверинских. Но Фисунов так и не дал машины…
Эти дни продолжал раскопки в замке. Работа крайне трудная. В это время мне случайно удалось добиться свидания с генералом Прониным, комендантом Кенигсберга. Я просил у него машину для вывоза архивов Шверинских и получил отказ — нет якобы горючего! А кругом все катаются на машинах. Из-за двадцати пяти литров горючего гибнет архив!
В замок ввели на квартирование Первую Московскую часть. Найденные вещи хранятся в незапертом помещении. Что делать? Буду добиваться их перевоза в архив, но боюсь, безуспешно. Итак, наша работа, по-видимому, пойдет впустую. При таких условиях нет смысла больше оставаться в Восточной Пруссии. Надо скорее закончить то, что начато, и ехать обратно».
«Все вещи упакованы в шестьдесят ящиков. Половина отобрана для Москвы. Я допрашивал Роде о коллекциях, находившихся в замке, его ответы совпали с текстом найденных документов.
Вот его показания:
«Минский музей. Вещи были привезены сюда весной сорок первого года и стояли в восточном крыле здания на третьем этаже. Лучшие вещи были отобраны, запакованы, и Восточное министерство собиралось их эвакуировать, но не успело, и все вещи погибли при налете в августе 1944 года. Прусский музей был эвакуирован сначала в Растенбург, а затем в Померанию...
ЯНТАРНАЯ КОМНАТА ИЗ ЦАРСКОГО СЕЛА. В ноябре 1941 года я получил от немецкого командования Северной группы войск Янтарную комнату из Царского Села, которую я разместил в Кенигсбергском замке в подходящем помещении. За четыре недели до англо-американского налета Янтарная комната была переведена в безопасное место, так что она не пострадала от налета. В последнее время имущество Янтарной комнаты было запаковано в ящики и размещено в северном крыле Кенигсбергского замка, в силу чего ВСЕ СОХРАНИЛОСЬ ДО ПЯТОГО АПРЕЛЯ 1945 года»…
Наверняка, этим безопасным местом в замке могли быть лишь его огромные, недосягаемые ни для каких снарядов и бомб, древние, орденские подвалы…
Роде говорил, что ящики с Янтарной комнатой были в одной из замковых зал вместе с мебелью Кайзерлингов, но… зачем их было туда перетаскивать из подвалов?
Уже перед самым отъездом Брюсов получил в руки перевод бумаг, которые были вытащены из костра в ночном замке...
Из текста документов явствовало, что сам Гитлер трижды требовал доставить Янтарную комнату в Берлин, но Роде умышленно оттягивал ее отправку, объясняя это тем, что «Янтарная комната реставрируется, так как за последние столетия пришла в ветхость, янтарь осыпался, потеряно много деталей, которые сейчас восстанавливаются» и т.д.
Три требования из Берлина о немедленной отправке комнаты в Германию! На последнем из документов была виза красным карандашом Эриха Коха, предписывающая Роде незамедлительно исполнить указание, поступившее из ставки фюрера.
Третий ответ вновь дается от имени Роде. После очередных заверений в почитании и уважении, ответ гласит: «Вывезти Янтарную комнату сейчас совершенно невозможно:
1. Все железные дороги перерезаны Красной Армией.
2. Морем отправлять не рискуем: оно активно контролируется противником.
3. В воздухе постоянно висят самолеты, красных. Даю государственную гарантию, что Янтарная комната хранится в надежном месте, в ТРЕТЬЕМ ЯРУСЕ БУНКЕРА, вход замаскирован. Доктор Роде»…
В ту ночь уличенный в том, что он сжигал какие-то секретные бумаги, испуганный, трясущийся Роде пообещал Брюсову, что он покажет место, где находится тайный бункер с несметными сокровищами…
Может ли Роде этот бункер показать сейчас? И Роде повел Брюсова и его помощников по старым, заваленным кирпичным боем улочкам, подвел к одному из домов, сказал: «Вот тут. Вход из подвала». Роде трясся, еле держался на ногах, плакал. Решили, что в «сером доме» разберутся, все досконально выяснят…
«Эту странную историю Максимов впервые услышал от А. Брюсова летом 1947 года в дни его очередного отпуска...
После недолгой паузы Брюсов продолжал, как бы оправдывая себя: «Когда меня назначили на сию миссию, я совершенно не был к ней подготовлен. Я не знал, что Роде был именитым специалистом по янтарю, обладателем огромной коллекции янтаря, в которой насчитывались десятки тысяч уникальных экспонатов. Я не знал, что за плечами этого тщедушного немца десяток авторских свидетельств, признанных планетой. Наконец я и не предполагал, что Янтарная комната была в Кенигсберге и где-то тщательно спрятана, а сам Роде ЗНАЛ ВСЕ! Наконец не ожидал, что блюстители порядка поверили ему и без моего разрешения выпустили этого матерого волка на свободу, а эти три документа, подписанные Роде, ярко свидетельствовали о том, что именно он, Роде, и был нам нужен. А меня, старика, он оставил в дураках».
Роде отпустили, но куда он подевался? Ознакомившись с документами, Брюсов потребовал, чтобы Роде был немедленно отыскан, но выяснилось, что ни в замке, ни в Гражданском управлении он не появлялся. Отыскали адрес, где он жил: Беекштрассе № 1, но в доме никого не оказалось, ни Роде, ни его жены Эльзы. Все в комнатах было перевернуто, будто кто-то рылся в шкафах, комодах, ящиках, сундуках. «Приходили трое мужчин, — сказала соседка Роде, что жила напротив. — И увезли и Роде, и его жену. Сказали, что они очень сильно больны. «Куда увезли? Кто увез? Среди рассыпанных по комнате бумаг вдруг обнаружилась справка, выданная доктором Кеккером, частным врачом, практиковавшим на Бетховен-штрассе, следующего содержания: «Господин д-р Роде болен тяжелым прогрессирующим параличом. Он тяжело болен и совершенно не пригоден для выполнения физической работы. Срок нетрудоспособности определен в несколько месяцев». Справка подписана 25 февраля 1945 г.
И с таким диагнозом Роде с утра и до вечера, работал в замке? Может быть, эта справка ему была нужна, чтобы освободиться от трудовой и военной, в условиях блокадного города, повинности? Но, может, он вновь, вот сейчас, обратился за помощью к доктору Кеккеру?
Квартира доктора Кеккера тоже оказалась пуста. Двери выломаны, запустение, могильный холод, но в кабинете, где когда-то доктор Кеккер принимал больных, на полке стояли лечебные карточки, среди которых оказалась карточка доктора Роде и его жены. И из этих документов выяснилось, что, когда Роде заболевал серьезно, то доктор Кеккер направлял его на стационарное лечение в больницу на Йоркштрассе. Скорее туда, где он пользуется услугами одного и того же врача, Пауля Эрмана…
В больнице на Йоркштрассе выяснилось, что доктор Эрман больше не практикует, что с ним, никто ничего не знает, но, действительно, некоторое время назад трое мужчин доставили в больницу супругов Роде, которые были в очень тяжелом состоянии, да-да, в бессознательном состоянии и на другой день оба скончались. На третий день их похоронили. Какой диагноз? Кровавая дизентерия. Где похоронены? Вот справка из морга: трупы супругов Роде взяты тремя мужчинами и преданы земле на Первом кладбище Луизы, что по дороге на Хаммервег, там, где памятник Корралуса «Восшествие на Голгофу» — Иисус Христос стоит на коленях с крестом на плече.
Был уже декабрь. Дикие морозы. Земля, что камень. У подножия памятника громоздилась груда трупов, завернутых в простыни, пледы, одеяла, перевязанные веревками, бечевками, проводами, но чуть в стороне обнаружился снежный холмик с грубо сколоченным деревянным крестом, на котором было написано: «Эльза и Альфред Роде». Могилу раскопали. Она была пуста.
Сколько неясностей, тайн!
Во-первых, история, о которой рассказывает Брюсов, произошла в конце июля, но когда раскапывали могилу супругов Роде, «земля была что камень», что же их так долго, четыре месяца не разыскивали?
Во-вторых, если они были доставлены в больницу в бессознательном состоянии, то как они, по свидетельству соседки, своими ногами шли в сопровождении мужчин в поджидавшую их машину? Кто были эти люди? Если немцы, то откуда у них могла быть легковая машина?
«Оба умерли на другой день, в декабре» но так ли это? О смерти своих родителей сын Роде Вольфганг узнал лишь в 1947 году от соседки по дому госпожи Кениг. День смерти, на основании сообщений кенигсбергских граждан, был установлен: для Роде - 7 декабря, для Эльзы Роде — 28 декабря 1945 г. Свидетельство о смерти выдано ЗАГСом г. Берлина 24 мая 1957 года…
Действительно ли умерли? Или убиты, заподозренные немецкими секретными агентами, что Роде выдал русским какую-то очень важную тайну, может, тот бункер, где хранилась Янтарная комната, тайну, которой русские почему-то не воспользовались? Но кто их убил? Некий Рингель, выполнявший в Кенигсберге какое-то очень важное задание?».
«Оберштурмбаннфюрер Рингель мне не знаком, — заявил лет пятнадцать спустя после конца войны вернувшийся из лагеря военнопленных в русском городе Елабуге, бывший обер-бургомистр Кенигсберга Гельмут Билль, когда в печати поднялась одна из очередных «янтарных волн». — А об Альфреде Роде могу сказать следующее: я слышал, будто он хотел сообщить «Советам», где спрятаны сокровища и Янтарная комната. Я, этому не верю! СВОЙ ЯНТАРЬ ОН НЕ ОТДАСТ НИКОМУ, он был честным и до конца отдавшимся своему делу, своей работе человеком. Там ли, в нашей старой, доброй Пруссии осталась комната? На этот вопрос ответить трудно. Я этим не занимался».
«Дамы и господа. Позвольте мне закончить мою печальную речь над этой символической могилой человека, который был не очень-то известен среди бюргеров Кенигсберга, так как был занят беспрерывной работой и не любил вращаться в обществе, но все, кто работал вместе с ним, с этим знатным, благородным человеком, никогда не забудет его... Он жил среди тайн Природы, тайн искусства, тайн прекрасных предметов, оказавшихся в его музеях, и сам ушел из жизни таинственно, и странно, став жертвой своей бесконечной любви к золотому янтарному чуду, жертвой конца войны, как и тысячи его товарищей по несчастью».
Профессор Брюсов много раз пытался найти тот секретный бункер, на третьем ярусе которого, может быть, еще и сейчас находятся ящики с Янтарной комнатой, да так и не нашел...
Продолжение: http://proza.ru/2012/10/14/900