Сидоров проснулся от того, что вдруг совершенно чётко понял, что именно его во всём этом не устраивает. Его не устраивала действительность.
Мысль эта, впрочем, успокоения не принесла, хотя, кое-что и проясняла.
Сидоров привычно попробовал редуцировать обозначившуюся проблему до серии технологических задач (на производстве он отвечал за изобретательскую и рационализаторскую деятельность сотрудников отдела).
Проблема не редуцировалась.
«…Заменить одну действительность на другую? Но тогда на какую? И почему именно на эту? И где её взять?..» - неторопливо думал в полусне Сидоров.
«…Принять и оставить всё как есть?..»
«…Модифицировать действительность? Оставить то, что устраивает, и поменять всё остальное…»
«...Примкнуть наконец к свидетелям или каким-нибудь хаббардам-рерихим-порфириям-ивановым? Давно ведь зовут…»
«…Съездить, а то и просто уехать в какую-нибудь Австралию? Или в Италию. Или в Рио-де-Жанейро, что ли…»
«…Влюбиться?..»
«…Напиться?..»
Всё было не то. Всё было что-то близкое, но какое-то не оно.
И всё же где-то на самом донышке подсознания тлел и тлел маленький, едва заметный, но почему-то приятный огонёк. Это была чья-то откуда-то цитата: «…Человечество никогда не ставит задач, которые не готово решить…»
Сидоров улыбнулся, повернулся на другой бок и снова задремал.