А еще у нас было южное лето.
Алисе было 3, 5 года когда я отважилась уехать с ней в Крым, местом дислокации выбрали Ялту - любимое мною место для отдыха. К этому времени я уже побывала и в Италии, и во Франции, во многих других государствах Европы, но самым любимым местом оставалась Ялта, с ее буйно цветущей природой, с непередаваемыми запахами южной кухни, многочисленными ресторанчиками на Приморском бульваре, с горланящей отовсюду музыкой - там мы впервые услышали песню в исполнении Кучина " А в таверне тихо плачет скрипка...", которая в то время была хитом. Такую популярность данная песня могла приобрести только в южном городке, где воздух пропитан ароматами магнолий и акаций вперемежку с запахами моря и...рыбы. Эта песня преследовала нас повсюду, мы с Алиской вставали вместе с ней и укладывались далеко за полночь, уставшие от "успехов и славы", но, обо всем по-порядку.
Совсем недавно в память об этом чудесном времени я написала стихи, которые так и называются "Захватила душу песнь кабацкая"...
Мы отдыхали в лучшем значении этого слова - предавались баснословной лени. День начинался не так рано, как этого хотелось бы...
Позавтракав в кафе при гостинице (прямо на Приморском бульваре), где мы с Алисой проживали более двух месяцев в самое что ни на есть летнее время, мы отправлялись на белоснежных катерках чуть подальше от Ялты - в Ливадию, там жарились весь день под палящим солнцем, прячась от него под тентом. Алиска весь день не выползала из воды, море было чистое, тихое, теплое, но при малейшем повышении скорости ветра становилось, как мне казалось, буйным -еще бы, ведь я не должна была отводить глаз от берега.
Алиска получала неописуемый восторг, когда волны с грохотом набрасывались на нее, я так и фотографировала ее всю в морских брызгах. Правда, в фотоателье нам не сделали эти снимки, т.к. посчитали их недостаточно качественными, пришлось их убеждать, что это лучшие снимки, которыми мы любуемся до сих пор.
Обедали мы в ресторане "Ливадия", где все было очень красиво, вкусно и ...недорого. Любимым занятием Алиски было фотографироваться на фоне всей этой красоты с поднятыми вверху ручонками в виде венка, причем с совершенно серьезным выражением лица - на ее языке это означало:
" СНИМАЙТЕ , Я В ОБРАЗЕ".
Однажды я заказала себе голубцы, а Алисе ее любимые блинчики с сыром. Официант поставил тарелку с голубцами возле Алисы, подал ей приборы и пожелал приятного аппетита. Увидев ненавистные ей голубцы, Алиска приняла позу человека, оскорбленного каким-то непристойным предложением, с важностью светской дамы отодвинула тарелку и, не поднимая глаз на официанта , заявила:
" МНЕ ТАКОЙ ПРЕДМЕТ БАБУЛЯ НЕ ГОТОВИТ".
Накормить Алиску полным обедом вообще была проблема, из всех "яств" она признавала только...макароны и сыр, ну, еще и блинчики...опять-таки с сыром.
Я понимала, что ребенку нужен супчик, ставила перед ней тарелку и ждала, когда, наконец-то ложка начнет греметь в тарелке. Алиска сидит низко склонив голову над этим супом, долго молчит, потом понимая, что нам уже пора бы и заканчивать обед, отодвигает тарелку и произносит:
"НАДОЕЛА МНЕ ЭТА ДУРАЦКАЯ ЖИЗНЬ".
С салатами она разделывалась еще проще - я ставила перед ней тарелочку, в которой были красиво нарезанные свежие огурчики, залитые сверху сметаной. Опять долгое и упорное бдение над нетронутой едой, я конечно сижу рядом.
Однажды меня отвлек официант, когда же я вернулась к Алиске, тарелочка с огурцами ...была пуста.Моему восторгу не было предела - ребенок есть овощи!!!
Потом я подошла к окну и неожиданно посмотрела вниз - а там прямо под окном в траве лежал бело-зеленый натюрморт - Алискин салат из огурцов.
После этого официанты уже ожидали нас у порога ресторана, показывали нам наш столик и "вытягивались" перед Лялькой в ожидании ее смехотворных размышлений и очередных проказ.
После обеда мы возвращались в гостиницу, отсыпались, а потом...предавались ночным развлечениям. Приморский бульвар ночью - это отдельная страна в южных грезах - кругом огни, аттракционы, музыка, танцы. Ночным любимым занятием Алиски были танцы в открытых уличных ресторанчиках под живую музыку, обязательно с исполнением песен какой-нибудь красивой певицей, которая пела на эстраде, а Алиска рядом танцевала перед публикой. Народ в умилении аплодировал ей, я же говорила ей, что это ее первые аплодисменты, на что она совершенно серьезно соглашалась :" Да, бабуля". По-моему, не было ни одного ресторанчика, где бы мы не оставили следы изящных и блестящих туфелек маленькой танцовщицы, и везде ей сопутствовали успех и слава.
Почти каждый вечер мы ходили на переговоры с моей дочерью, Алисиной мамой, на почту, которая находилась там же на бульваре. Пока я дожидалась вызова, Алиска со скоростью ветра носилась вокруг фонтанчиков, постепенно обрастая вопящей и орущей гвардией мелких "головорезов" - главное, не дать им умчаться к кромке причала.Когда же наступал решительный момент, теперь уже мне приходилось диким криком подзывать Алиску к телефону:
" Алиса, скорее, мама на проводе".
Раскрасневшаяся, с растрепанными длиннющими волосами, со сдвинутой на бок майкой, с оторванными цветами и рюшами, но при юбке (это неприкосновенная часть ее одежды, проявление необыкновенной целомудренности в таком нежном возрасте), Алиска вбегала в телефонную будку, хватала у меня трубку и диким голосом, с расширенными от любопытства глазами, вопрошала:
"МАМА, МАМА, А ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ НА ПРОВОДЕ?"