Горжусь, что был пограничником
ЗАПИСКИ БОЕВОГО ОФИЦЕРА
Владимир КАЗАННИК
Ветеран пограничных войск, участник боевых действий в Афганистане полковник в отставке Владимир Сергеевич Казанник
Нам, ветеранам, особенно четко вспоминаются годы, прожитые на границе, пограничные тропы, по которым мы прошли несчетное количество километров. Мы честно выполняли свой воинский долг защитников нашего Отечества там, где этого требовала обстановка.
Нам никогда в голову не приходило разделять погранич-ников по национальностям и удивляться, что границы, к примеру, Узбекистана и Туркмении охраняют и защищают русские и украинцы, а границы России и Украины — узбеки или туркмены. Все мы были единомышленниками, товарищами, однополчанами. Где бы ни служили пограничники, их верными помощ-никами были жители пограничных районов.
Это взаимное уважение и помощь укрепляли силы и возможности пограничных войск, вызывали любовь к пограничникам, а воины в зеленых фуражках всегда готовы были защитить граждан приграничья, протянуть им руку помощи в любой сложной ситуации, в том числе и при решении народнохозяйственных задач.
Во-первых, хочу сообщить, что я являюсь потомственным пограничником. Мой отец, Сергей Васильевич Казанник, 1908 года рождения, уроженец с. Криски Понорницкого района Чер-ниговской области, Украинской ССР. В 1932 году был призван на службу в пограничные войска красноармейцем. Службу проходил на высокогорной пограничной заставе Кызыл-Джар. Это на Тяньшане в Киргизии, на границе с Китаем. Впоследствии, в 1941 году, будучи заместителем начальника пограничной заставы, в звании старшего политрука был направлен на фронт в со-ставе сформированного пограничного полка. 23 июля 1942 года в бою за Социалистическую Родину, как раньше писали, «верный воинской присяге, проявив геройство и мужество», был убит. Похоронен в г. Ростове-на-Дону.
Моя мама, Анастасия Константиновна после гибели отца и мужа была направлена на службу в 81 Термезский пограничный отряд, что в Узбекистане, где в воинском звании старшина прослужила 32 года в должности делопроизводителя политотдела. Ветеран пограничных войск, персональный пенсионер. Мамы не стало в ноябре 1995 года, похоронена в г. Термезе.
В город Термез я приехал вместе с мамой в 1943 году. В 1945 году пошел в 1 класс. В связи с тем, что в то военное и послевоенное время в части работали почти круглосуточно, смот-реть за мной особого времени у мамы не было. После 2-го класса она меня определила в детский интернат в г. Ташкенте. Интернат был расположен напротив парка Кафанова, рядом с суворовским училищем. В интернате учились дети пограничников с южной Среднеазиатской границы. Учился я, прямо скажем, неважно. С мальчишками убегали с интерната, ездили на трамвайной колбасе до Комсомольского озера, на железнодорожный вокзал, там мы встречали приходящие поезда со стороны Сталинабада, ныне г. Душанбе, так как очень скучали по дому. Ездили даже в аэропорт, покуривали и т. д.
В живую видел военнопленных немцев и японцев. В то время их использовали в строительстве театра оперы и балета им. Алишера Навои в г. Ташкенте. Располагались военнопленные на территории суворовского училища в постройках барачного типа. Иногда приходили к нашему интернату в летнее жаркое время попить воды из-под водопроводной колонки и умыться. Глядели мы на них с опаской и детской ненавистью за то, что они убивали наших отцов.
На нашу долю выпало ощутить на себе дошедшую и до нас волну сильнейшего землетрясения в г. Ашхабаде в 1948 году. Здание нашего интерната треснуло пополам. В то время в городе пострадало много зданий, были случаи мародерства. После того, как я остался на второй год в 4-м классе, мама забрала меня из интерната. Школу закончил в 1956 году и поступил в Алма-Атинское пограничное училище — то есть пошел по стопам моего отца, погибшего на фронте. Училище я закончил в 1959 году и был направлен служить на пограничную заставу в 81 Термезский пограничный отряд Среднеазиатского пограничного округа. В 1980 году окончил военную Академию им. Ф. Э. Дзержинского. В пограничных войсках прослужил 35 лет, из них 25 — в войсках Краснознаменного Среднеазиатского погранич-ного округа на советско-афганском участке государственной границы СССР на различных должностях. Около 10 лет — на двух пограничных заставах: 11-я пограничная по местному на-званию «Айратам». Знаменательна она тем, что впоследствии на правом фланге участка заставы был построен железнодорожный мост через р. Аму-Дарья, по которому в 1989 году был осуществлен вывод частей и соединений 40-й Армии из Афганистана, а на сопредельной стороне был построен речной порт Хайратон.
7-я пограничная застава дислоцировалась на острове Арал-Пайгамбар, что на реке Аму-Дарья, в переводе — «остров пророка». Остров площадью 24 квадратных километра. Терри-тория острова являлась заповедником от Академии наук Узбекской ССР. В заповеднике водилось много всякой живности, и особенно змей. В 50-х годах на остров дополнительно специально завезли большое количество змей — таких, как гюрза и эфа. Сотрудники заповедника периодически их отлавливали и добывали яд. По договору с Афганистаном, Узбекистан должен был продать сопредельному государству 500 граммов сухого яда. А для этого надо было очень много надоить яда. Труд исключительно тяжелый и смертельно опасный. Так что нам, пограничникам, приходилось ежедневно да по несколько раз и днем и ночью встречаться со змеями или с их следами на местности.
Знаменателен остров еще тем, что в южной его части находится полуразрушенная старинная мечеть – комплекс Зул-Кифл ХI-XII в.в. Под именем Зул-Кифл у мусульман обобщены ветхозаветные пророки Илья, Осия и Захарий. Культ Зул-Кифля был принесен в Среднюю Азию арабами, и место его поклонения сложилось в Келифе — «это против г. Керки в Туркмении», а в дальнейшем культ пророков был перенесен на остров у Тер-меза.
По легенде, некий авторитетный святой, живший в Келифе, на склоне лет, чувствуя приближение смерти, попросил своих прихожан поместить его в сундук и пустить по реке Аму-Дарья. Те так и сделали, но с удивлением заметили, что сундук плывет против течения. Толпы людей сопровождали его по обеим сторонам реки до тех пор, пока сундук не остановился на месте будущего острова Арал-Пайгамбара. Крышка открылась, святой встал и со словами «так угодно богу» скончался. В тот же миг на этом месте стал расти остров, где его похоронили, воз-двигнув над его могилой усыпальницу.
А еще остров знаменателен тем, что в период борьбы с басмачеством на нем побывал известный советский военачальник, маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный. На одном из партийных съездов в Москве в 60-е годы он общался в перерывах с делегатами от Сурхан-Дарьинской области Узбекистана и вспоминал об острове, расспрашивал о нем.
Пограничную традицию продолжили мой сын и дочь. Они родились и выросли на границе. Старший сын, пограничник, полковник Казанник Сергей Владимирович, в настоящее время проходит службу в должности командира части в городе Житомире на Украине. В пограничных войсках прослужил более 25 лет. За высокие показатели в работе, ответственность и про-фессионализм в выполнении своего служебного долга по охране рубежей нашего государства неоднократно поощрялся командо-ванием Государственной пограничной службы Украины.
Моя младшая дочь, Галина Владимировна, около 20 лет прослужила в пограничных войсках Украины в должности кон-тролера контрольно-пропускного пункта аэропорта Симферополь. Воинское звание — прапорщик. Была одна из опытнейших в отделении. За усердие в работе по укреплению воинской дисциплины на службе, личную примерность в выполнении воин-ского долга имела ряд поощрений от командования Симферопольского пограничного отряда. В настоящее время уволилась с армии по семейным обстоятельствам.
Можно вспомнить много чего интересного из своей пограничной службы. Хотя за 35 лет все вспомнить просто невозможно. Пограничная служба — необычная, исключительная сложная. Выполняли задачи по охране государственной границы в сложных климатических условиях: пески, камыши, горы, неимоверная жара, комары, фаланги, змеи, скорпионы, мошкара, горько-соленая вода и так далее. Служба вдали от населенных пунктов, больниц, школ, кинотеатров, парков и других объектов цивилизации. Детей приходилось отдавать в интернат.
Будучи начальником заставы после неудачных попыток поступить в Военную Академию им. Фрунзе в Москве, я работал общим заместителем начальника школы сержантского состава, затем офицером боевой подготовки штаба Термезского пограничного отряда. Поскольку имел значительный опыт в пограничной службе на заставе и в работе с местным населением при-граничья, мне было предложено продолжить службу в разведаппаратах пограничных войск. Отказаться я не мог. Надо — значит, надо. Работал офицером разведотдела пограничного отряда, заместителем коменданта пограничного участка, офицером оперативно-войскового отдела, старшим офицером разведотдела Среднеазиатского пограничного округа, начальником разведотдела 68 Краснознаменного Тахта-Базарского пограничного отряда. Закончил свою службу в должности заместителя начальника пограничного отряда-начальником разведотдела в 79 Краснознаменном Симферопольском пограничном отряде Краснознаменного Западного пограничного округа в мае 1991 года.
В 80-е годы я принял непосредственное участие в боевых действиях в Афганистане, выполняя интернациональный долг. Горжусь высоким званием советского пограничника и не жалею, что основную часть своей жизни посвятил обеспечению безопасности государственной границы СССР. Вместе со мной по границе прошла моя жена-боевая подруга Казанник Екатерина Михайловна. Вместе со мной она испытала все тяготы пограничной службы. Для меня она была всегда и продолжает быть надежным тылом.
Моя оперативно-боевая деятельность на территории Афганистана проходила с октября 1980 по июль 1983 года. С1981 по 1983 год я был заместителем начальника 68-го Краснознаменного Тахтабазарского пограничного отряда-начальником разведотдела. Зоной моей ответственности была стокилометровая полоса местности в глубину и 530 км по фронту на территории Гератской, Бадгизской и Фариабской провинций Афгани-стана.
Что особенно запомнилось за период боевых действий — так это то, что война тяжкий труд. Много испытаний не только для души, но и для тела. Нам довелось пройти в Афганистане подлинную школу выживания. Приходилось действовать в сложных условиях: жара, холод, всепроникающая пыль и грязь, порой отсутствие пищи и воды, постоянные ежедневные обстре-лы наших опорных пунктов душманами из стрелкового оружия, гранатометов и минометов. Самым тягостным в Афганистане были боевые потери с нашей стороны.
Прошедшее в противоречивой политической и социальной обстановке 20-летие заставляет нас вернуться к осмыслению той «необъявленной войны», ибо она является частью истории пограничных войск. Пограничные войска в Афганской войне сыграли очень важную роль, перекрыв подступы к нашей границе и, главное, для чего пограничные войска и вводились в Афга-нистан, — они обеспечили безопасность государственной границы СССР. Свой воинский долг пограничники выполнили с че-стью, до конца.
Были случаи, когда офицеры пограничных застав прини-мали роды у своих жен — по телефону их инструктировали вра-чи санчасти: перевалы в горах были закрыты, а самолеты и вер-толеты там не летали. Так, например, принял роды у своей жены начальник заставы высокогорной заставы майор Сальников Михаил Романович. И таких примеров было много…
Да, сколько еще можно рассказать всяких страстей из наших пограничных будней!..
Чтобы было более-менее интересно, расскажу из своей службы два случая, которые, как я считаю, воспитали у меня элементы бесстрашия. Глубоко убежден в том, что у каждого, кто проходил службу на настоящей сухопутной границе и был в пограничных нарядах в любую погоду, особенно ночью, были случаи, когда приходил страх. Не все, правда, в этом признают-ся. Ну, представьте себе такое: ночь, сплошная темень, низкие тучи, дождь или снег и сильный ветер, ничего не слышно и не видно из-за сильного ветра. И вот в этих условиях, среди камы-шей идет пограничный наряд «Дозор» или «Часовой границы» — один на большом пространстве, вслушиваясь и всматриваясь в темноту, всегда ожидая встречи с нарушителем границы. В движении, конечно, пограничнику, особенно молодому, кажется, что под каждым кустом сидит нарушитель границы. И вдруг из-за темного куста кто-то выскочил! Чаще всего это какой-нибудь зверь. Но каково в этой ситуации каждому из состава наряда! Я скажу: мурашки по телу и волос на голове дыбом. Ощущение, прямо скажем, не из приятных.
Итак, первый случай. Год был 1957. Я проходил стажи-ровку от училища на 13-й пограничной заставе «Келат» дважды Краснознаменного пограничного от ряда Среднеазиатского по-граничного округа. Это на границе с Ираном в Туркмении. По-граничная застава дислоцировалась вблизи границы. Линия гра-ницы проходила по двум горным хребтам: «Давенюк» и «Ход-жа». Линия контрольно-следовой полосы и электросигнализаци-онная система «С-100» проходила в 10-15 км в тылу участка за-ставы.
Однажды, когда уже наступила ночь, начальник заставы старший лейтенант Петух П.И. получил с пограничной коменда-туры «Душак» шифротелеграмму о том, что с проходящего в сторону Ашхабада поезда спрыгнул неизвестный, который дви-жется в сторону границы. Начальник заставы по данной обста-новке поднял пограничную заставу по команде «в ружье». Резервом заставы была перекрыта линия государственной границы и наиболее важные направления по тыловым подступам к границе.
Мне, курсанту, был определен участок от заставы в сторону левого фланга участка заставы по тыловой дороге. Выделили мне отделение пограничников. Каждому я определил примерно по 800 метров. Ночь была очень темная. Тишина неимоверная, присущая пустынной местности Туркмении. Я остался один на своем участке. Вскоре свое одиночество ощутил в полной мере — возникло даже внутреннее волнение. Ведь ждали неизвестного, который должен был вот-вот появиться на участке. И вдруг услышал неторопливые крадущиеся шаги человека. Периодически неизвестный делал остановки. Самого человека не было видно, так как было очень темно, хоть, как говорят, глаз выколи.
Медленные с остановками шаги продолжали движение в мою сторону. Я затаившись ждал. Волнение нарастало с каждой минутой. Так длилось еще минут пять-десять. И вдруг передо мной в 1,5-2-х метрах вырос огромный темный силуэт. В данном случае, согласно инструкции, я должен был сделать окрик «Стой! Пропуск». А я не могу это сказать! Ну не могу, и всё: рот мой как бы онемел, волосы встали дыбом, даже фуражка, как мне показалось, поднялась вверх. В общем, рот мой сковал на-стоящий паралич. Единственное, что я смог сделать в данной ситуации – это передернуть затворную раму в карабине, дослать патрон в патронник и присесть.
Как только я передернул затворную раму, силуэт шлепнулся на задницу и заорал: «Товарищ курсант, это я, рядовой Петренко!». От этого всего, представьте себе, я еще больше испугался, волос еще пуще встал дыбом и мурашки на теле, видимо, стали еще крупнее. После «опознания» мы с Петренко сидели друг против друга минут пять и приходили в себя, клацая зубами. Потом только я понял единственное: слава тебе господи, что я в этой ситуации не выстрелил в своего подчиненного!
Поясню, что же произошло. Дело в том, что рядом с дорогой, по которой мы несли службу, параллельно находилось учебное тактическое поле пограничной заставы с ранее отрыты-ми траншеями в полный профиль. Об этом я еще не знал, так как мы только два дня назад прибыли на заставу и не успели хорошо осмотреться. Пограничник Петренко, которому я определил уча-сток службы в километре от меня, проявил личную инициативу и решил осмотреть одну из названных траншей на тактическом поле, которые, на его взгляд, мог использовать неизвестный, двигающийся в нашу сторону. Так вот, это и были его крадущиеся шаги, которые я принял за шаги неизвестного. А не видно его было потому, что он двигался по дну траншеи. Там, где он объявился вдруг передо мной, был конец траншеи, из которой он вылез.
Мы обменялись «репликами: «Товарищ курсант, как вы меня напугали!» и «Петренко ну как ты меня напугал!». И далее последовал чисто человеческий смех. Это было мое первое, бу-дем считать, «боевое крещение» на границе.
Второй случай тоже по-своему интересен. Это был 1969 год. В это время я работал в штабе Термезского пограничного отряда в боевой подготовке (это в Узбекистане). До этого я слу-жил на пограничной заставе начальником. В связи с тем, что начальник 2-й погранзаставы «Болдырь» капитан Плеве В.А. уходил в очередной отпуск, а заместителя у него не было, я был на-правлен на его подмену. Приняв заставу, приступил к исполнению своих обязанностей. В это время я был в звании капитан.
Однажды дежурному по заставе позвонили с железнодорожной станции Болдырь (находилась в тылу заставы) и сообщили о том, что со стороны станции Керкичи в сторону станции Болдырь следует товарный поезд, состоящий из наливных цистерн и что в одной из пустых цистерн, у которой открыта крышка люка, укрывается неизвестный. Я отдал распоряжение поднять тревожную группу по команде «В ружье». Вместе с тревожной группой лично выехал на автомашине на железнодорожную станцию с целью проверки поступившей информации.
Уже на подходе к станции я увидел подходящий к стан-ции состав и обратил внимание, что у одной цистерны действи-тельно открыта крышка люка. Поезд замедлил движение. Дож-давшись нужного момента, мы пересекли железнодорожный пе-реезд, пристроились к этой цистерне и двигались рядом с ней, пока поезд не остановился. В то же мгновение я, ни о чем не за-думываясь, поднялся по металлической лестнице цистерны и быстро спустил ноги в ее горловину. И хотел уже было спрыг-нуть внутрь.
И вот тут я вдруг на какие-то доли секунды неожиданно для себя задержался. Вдруг подумал: а пустая ли цистерна; и о том, что у меня нет в руках фонаря и концов веревки; о том, что вот я сейчас спрыгну — а неизвестный набросится на меня; что там, в конце концов, темно и ничего не видно. В общем, всякие картины промелькнули у меня в голове за какие-то доли секу-ды. Пока я раздумывал, с обратной стороны цистерны по лестнице проворно поднялся молодой, физически здоровый дружинник — работник станции с веревкой, фонарем и, отстранив меня, сказал: «Извините, товарищ капитан, я сам все сделаю» — и спрыгнул внутрь цистерны. Через секунду-вторую изнутри раздался его голос: «Товарищ капитан, здесь никого нет!». Цистерна была пустой, и тревога оказалась ложной.
Как я себя судил за нерешительность! Присутствовал элемент мимолетного страха на этапе принятия решения. Чтобы довести начатое до логического конца, я попросил начальника станции собрать всех работников станции, подвел итоги проведенной операции, поблагодарил за помощь в охране границы, за решительные и смелые действия по осмотру транспортного средства и обнаружению неизвестного.
В дальнейшем на границе, честно сказать, мне уже ничего не было страшно. На 11-й пограничной заставе Термезского пограничного отряда, где я был начальником, в 60-е годы проходил службу мой подчиненный, ефрейтор Тодоров Мирча. Служил он в то время три года. Назначался старшим пограничного наряда. Так вот, он до конца службы так и не смог подавить у себя страх при несении службы ночью, когда неожиданно из-под его ног раздавался строгий, четкий голос проверяющего или старшего другого пограничного наряда : «Стой! Пропуск». По-сле этого Мирча отскакивал в сторону и издавал громкий испуганный возглас, от которого у самого спрашивающего возникал внутренний страх. Это я к тому, что всякое бывает на границе.
Вообще, властный, неожиданный возглас: «Стой! Пропуск» — являлся во все времена истории пограничных войск сильнейшим оружием пограничников против нарушителей. Любой человек, как бы он не был подготовлен, от этого неожиданного требования пограничника в сплошной тишине и темени те-рялся на какое-то время и был, прямо скажем, парализован. Этим оружием пограничник всегда пользовался.
Служил со мной и один офицер, который, действуя по тревоге в составе пограничного наряда в ночных условиях, ни-как не мог подавить у себя внутренний страх, когда в камышах неожиданно выскакивал кто-то из зверья — то ли кабан, то ли олень, то ли шакал, то ли заяц. В этот момент он начинал стрелять из пистолета, считая, что это был нарушитель границы. Правда, этот офицер не был настоящим пограничником. Он до пограничных войск проходил службу в ракетной части, которая сбила ракетой самолет-шпион США с американским летчиком Пауэрсом.
В период, когда в армии было сокращение на миллион двести тысяч, было уволено из войск значительное количество кадровых офицеров-пограничников. В результате катастрофически стало не хватать кадровых офицеров. Как говорит В.С. Черномырдин, посол России на Украине, «хотели как лучше, а получилось как всегда». Вот и пришлось не от хорошей жизни кадры собирать с миру по нитке. Часть офицеров призвали по партнабору, часть — из желающих из частей и соединений Советской Армии. Вот таким был один из них, о котором я написал. Надо сказать, что вскоре он сам не выдержал тяготы и лишения нашей службы и по собственному желанию попросился служить в той ракетной части, из которой прибыл в погранвойска. Просьбу его удовлетворили.