Серость

Прохладным ранним утром – а именно в субботу, а именно в августе – на ничем не примечательной остановке неподалеку от столицы из электрички вышел ничем не примечательный человек. Одет он был в камуфляжную походную куртку, потрепанные, но старательно выстиранные джинсы, тяжелые ботинки; голову украшала нелепая зеленая панама с болтающимися из стороны в сторону тесемками. При себе человек имел рюкзак и плетеную корзину. Что касается лица, то выглядело оно совершенно заурядно – нос как у всех, глаза как у всех, губы как у всех. Звали его Иван Денисович, и во всем – начиная от наряда, который прикрывал его тело, и заканчивая убеждениями, которые прикрывали его душу – он был одним из многих. Главным двигателем его существования являлась социальная инерция.
Станция, кою осчастливил своим появлением Иван Денисович, притулилась на краю леса, который по современным меркам можно было назвать густым. Над землей неопрятными клочьями стелился невесомый голубоватый туман, поблизости от остановки виднелись шиферные крыши полузаброшенных дач. Глухо кашляла старая ворона – когда грохот электрички растаял вдали, болезненное карканье осталось единственным звуком, бросающим вызов утренней тишине. Сделав глубокий вдох, Иван Денисович осторожно спустился с насыпи и по узенькой вьющейся тропинке направился в сторону леса. Если у этого человека и была какая-нибудь особенность, позволявшая выделить его из толпы, то заключалась она в том, что Иван Денисович был заядлый грибник. Он в совершенстве постиг хитрую науку «тихой охоты», и если бы кому-то пришло в голову упорядочить армию грибников на военный манер, то Иван Денисович занял бы в ней должность не ниже генеральской. Он знал о грибах все – особенности их строения, ареалы обитания, вкусовые качества, и вдобавок ко всему обладал интуицией, четко настроенной на их поиск. Рассуждая о своем увлечении, Иван Денисович любил уподоблять себя Шерлоку Холмсу, ибо, по его мнению, «тихая охота» ничем не отличается от охоты за преступниками – в обоих случаях приходилось определять местоположение своей цели по совокупности мелких и подчас незаметных деталей. И, разумеется, для него в жизни не было ничего слаще, чем в конце лета рвануть из города на природу, прихватив с собой корзину, и предаться излюбленной своей страсти.
Этот лес был ему хорошо знаком, так же как он был знаком бессчетному множеству его коллег-грибников и праздношатающихся туристов. Тут и там среди буйной зелени чернели пятна застарелых кострищ, повсюду валялись пластиковые бутылки, поблескивали в солнечных лучах пакеты из-под чипсов и битое стекло. Крупнейшим хищником, с которым тут мог столкнуться путешественник, являлась одичавшая собака из ближайшего поселка. Иными словами, создавалось полное впечатление, что природа с позором капитулировала и сдала эти места на милость захватчиков-людей, отправив всех своих дриад и лесных нимф в отставку.
Солнце достигло зенита, когда Иван Денисович сверился с часами, цокнул языком и решил отправляться в обратный путь. К тому времени его корзина и рюкзак уже были доверху набиты грибами – начиная от подберезовиков с темно-коричневыми шляпками и заканчивая воздушно-легкими сыроежками, похожими на кружевные манжеты – и потому он посчитал свою миссию выполненной. Привычно сориентировавшись в пространстве, Иван Денисович бодрым шагом направился в сторону дач, счастливо кривя в улыбке лицо. По его расчетам, он должен был выйти к железной дороге минут через пятнадцать, однако этого не произошло – ни через пятнадцать минут, ни даже через полчаса. Тогда Иван Денисович в недоумении замер. Казалось, там, куда он направлял свои шаги, лес становился только мрачнее и гуще, в то время как ему уже давно полагалось превратиться в чахлый подлесок. Звенела тишина, лесные тени бродили вокруг, изредка поскрипывали старые ветви. Совершенно неожиданно над землей вновь начал расползаться туман, подобный утреннему, который буквально на глазах густел, змеиными изгибами выползая из-за стволов. Деревья стояли молча – трухлявые, замшелые, украшенные прядями седой паутины. Иван Денисович вдруг понял, что еще ни разу не видел в этом лесу настолько старых деревьев. Как ни парадоксально это звучало, но он заблудился.
Разумеется, грибник не стал предаваться панике. Всякому известно, твердил он себе, что этот лес невелик, со всех сторон его окружает плотное кольцо дачных поселков, и лезвие железной дороги рассекает его пополам, так что внешняя дикость здешних мест является не более чем иллюзией. Иван Денисович прекрасно понимал это – однако в темных закоулках души нашлось место страху. В крови пробудилась память далеких предков, для которых чаща была территорией неведомого, сущим средоточием незримых ужасов. В то же время ему было очевидно, что если долго идти в одном направлении, заросли непременно кончатся – чтобы пройти лес из конца в конец обычно требовалось не более трех часов. Не придумав ничего лучше, Иван Денисович побрел в ранее избранном направлении, несмотря на то, что заросли стремительно густели, а попадающиеся на пути деревья становились все более толстыми и древними.
Его шаг потерял прежнюю бодрость, глаза метались от ствола к стволу, тщась отыскать знакомые приметы. Вскоре до Ивана Денисовича дошло, что он больше не видит вокруг ни единого следа пребывания людей – исчезли кострища, исчезли горы мусора, эти извечные спутники цивилизации. Сделав это нехитрое наблюдение, грибник испытал подлинный ужас, и шаг его непроизвольно ускорился. Так прошел час, минул второй. Он бросил на землю корзину с грибами, за ней вскоре последовал и тяжелый рюкзак, ибо тяжесть эта больше не грела душу радостью удачных находок, а лишь затрудняла ходьбу. Туман к тому времени сделался непроглядным, налился свинцовой серостью. Иван Денисович слепо брел в никуда, спотыкаясь о толстые корни. Когда третий час блужданий подходил к концу, он в изнеможении рухнул на влажную траву и привалился спиной к большому замшелому пню. Однако тут же стало ясно, что никакой это не пень – то был серый камень примерно в метр высотой, вертикально врытый в землю. Одинокий валун в самой гуще леса. Как он здесь оказался?  Иван Денисович аккуратно соскреб мох с холодной поверхности и тут же понял, что камень этот не простой.
Его украшали искусно вырезанные узоры, местами полустершиеся, но все равно производившие сильное впечатление. Глазам грибника предстали и растительные орнаменты, какими обычно обрамляют страницы исторических книг, и стилизованные изображения диких зверей, но все они теснились по краям валуна, в то время как гладкую центральную часть занимал совсем уж диковинный рисунок. Он изображал некую треугольную форму, или тело, по-видимому кольчатое, с длинными тонкими лапами или подпорками - Иван Денисович так и не понял, является оно изображением живого существа или нет. Верхом на странном предмете восседала маленькая женская фигурка, спина которой была выгнута, а голова запрокинута, точно в экстазе.
Ни камень, ни изображенное на нем грибнику не понравились. Их вид вовсе не свидетельствовал о близости людей, скорее, этот странный монумент намекал на времена дикие и отдаленные, являясь осколком давно минувшей эпохи. Иван Денисович почувствовал себя витязем на распутье с картины Васнецова. Только соответствующей надписи не хватало, чего-нибудь веселенького, на манер: "Прямо пойдешь - смерть найдешь..."
Передохнув какое-то время возле странного камня, Иван Денисович продолжил свой путь сквозь тишину и туман. Он не решался кричать и звать на помощь – очнувшийся звериный инстинкт яростно требовал от него привлекать как можно меньше внимания. Серый цвет тумана тем временем будто выдавил из окружающей природы все прочие краски – стволы деревьев выглядели серыми, серой была листва, траву словно прикрыл толстый слой пыли. Тем не менее, проведя ладонью по сырым травинкам, Иван Денисович никакой пыли на них не обнаружил – краски просто погасли. Запрокинув голову, он увидел над собой пепельное небо. Окружающая обстановка нещадно давила на психику, подспудно давали о себе знать голод и жажда. Усталость терзала мышцы, наполняя их свинцом – легкая прогулка стремительно превращалась в подлинный ад, в мучение без конца и края, в одиночестве, без цели. Иван Денисович обхватил руками толстое дерево, чтобы не упасть, прижался щекой к шероховатой коре. До чего это глупо – заблудиться буквально в трех соснах! Ну ничего, как только он выберется из этой переделки, то просто посмеется над ней в уюте своей маленькой городской квартиры, вот так – ха-ха!
На какой-то миг почудилось, будто поблизости и впрямь кто-то хохочет – утробно и приглушенно. Грибник с ужасом вперил глаза в туман, откуда доносились звуки, однако то был не смех. Скорее это напоминало бурление кипящей воды в котелке, или журчание лесного ключа. Или, может быть, урчание в животе – гигантском, непомерно раздувшемся животе великана. Иван Денисович сделал пару робких шагов в сторону звука, как летящий на огонь мотылек, и замер. В нескольких метрах от него, за стеной рассохшихся стволов, в тумане темнела некая конусообразная форма, верхушка которой была устремлена в небо, превосходя высотой вершины ближайших деревьев. Грибник ничего толком не смог разглядеть, но силуэт непонятного тела, или, быть может, постройки, вызвал в человеке новую волну паники. Это зрелище напрочь лишило его остатков здравомыслия и рассудительности, и Иван Денисович в ужасе бросился бежать в противоположную сторону, стремясь поскорее оставить неведомый объект позади.
Бежать было трудно - ныли мышцы, гудели натруженные ноги. Старый лес, не скупясь, расставлял на пути человека свои препятствия – то в виде поваленного гнилого дерева, то в виде ямы, залитой холодной водой, а то и в виде западин и заросших кустарником оврагов, непонятно откуда берущихся посреди чащи. Лесной полумрак ухал голосами неведомых птиц, под чьими-то лапами трещал сухой валежник.
Волны тумана тягучими клубами раскатывались окрест – проклятый, навязчивый туман! К тому же, странный запах исходил от него, вернее, сложная смесь разнообразных запахов, навевающих мысли о гигантском зверинце. Была и еще одна особенность – эти мерзкие молочно-серые испарения окутывали Ивана Денисовича подозрительной теплотой. Сей факт казался ему чертовски противоестественным. Мужчина был твердо уверен, что туману не полагается быть теплым.
Совершенно внезапно серая пелена расступилась, и ошалевший от паники и усталости грибник буквально кубарем выкатился из леса. Не сразу он понял, что произошло. Долго лежал, уткнувшись лицом в сырую траву. Затем осмотрелся, и измученное лицо его приобрело выражение, отдаленно напоминающее радость – правда, напряженные мышцы дрожали, как студень, так что счастливая улыбка напоминала скорее звериный оскал.
Он лежал на опушке леса. Проклятый туман остался за спиной, словно запутавшись среди серых древесных стволов. Впереди виднелось плавно понижающееся поле, петля дороги, и – ну наконец-то! – крыши прижавшихся друг к другу домиков. Там, посреди поля расположилась какая-то деревенька, с десяток дворов. Рядом поблескивало круглое озерцо, за которым раскинулось просторное пастбище. Стадо коров тоскливо топтало траву, слышалось их ленивое приглушенное мычание и звон бубенцов.
И лишь одно смутило Ивана Денисовича в этой пасторальной картине – вся панорама, насколько хватало глаз, выглядела совершенно серой, словно выцветший фотоснимок. На какой-то момент ему подумалось, что подводят собственные глаза, однако, осмотрев себя с ног до головы, Иван Денисович убедился, что его одежда сохранила все прежние краски. Он остался последним ярким пятном на фоне окружающей бледности.
Впрочем, эта цветовая аномалия наверняка объяснялась игрой света и тени – день выдался туманным и пасмурным, первым предвестником наступающей осени. Отдышавшись и частично восстановив силы, грибник поплелся в сторону домов, постепенно возвращая себе душевное равновесие. Спокойствие, только спокойствие, мысленно твердил он. Что бы с ним ни приключилось, это осталось в прошлом. Теперь лучше задуматься о том, как бы поскорее оказаться в тепле и уюте родной квартиры. Интересно, как называется деревня? И далеко ли от нее до ближайшей станции?
Он брел через поле, где легкий ветерок колыхал бесцветные стебли трав. Дома приближались, позволяя рассмотреть себя в деталях, на улице стали видны люди. Глаза Ивана Денисовича настойчиво искали в деревне хотя бы один яркий предмет, но не находили ничего – взгляду были доступны лишь все оттенки серого.
Грибника заметили, когда он уже достиг околицы и миновал поваленный плетень. Люди вышли навстречу, и Иван Денисович вдруг испытал какую-то неуместную неловкость. Одежда местных жителей была серой, так же как и глаза, и кожа, и волосы. Лица выглядели бескровными, на них читались недоумение и легкий испуг. Движения их были ленивы, натужны, позы выражали бесконечную усталость. На ум измученному грибнику вдруг пришло известное библейское выражение: «долина смертной тени». Действительно, над всей деревней словно нависла некая тень, и не просто нависла – пропитала собой каждую пядь земли, каждую клеточку человеческого тела. Иван Денисович вдруг ясно понял, откуда взялась его неловкость. На фоне всего этого монохромного однообразия он выглядел неприлично ярким, а выделяться из толпы грибник не любил. Ему вдруг представилось, что он стоит посреди людной площади в пестром клоунском наряде – словно вживую ощутил стыд и неловкость, увидел нескрываемые усмешки на лицах прохожих...
Впрочем, здесь ни о каких усмешках речь не шла. Лица обитателей деревни выглядели каменными – или, скорее, вылепленными из глины. Затем один из мужчин взял грибника за рукав и в полном молчании отвел в ближайшую избу. Внутреннее убранство оказалось выдержано все в той же цветовой гамме, что было неудивительно – к тому же, Иван Денисович ничуть не сомневался, что все избы в этой деревне имеют между собой отличий не больше, чем пара близнецов. За спиной скрипнула дверь – бессловесный провожатый оставил его в одиночестве.
Не зная как вести себя в столь странной ситуации, грибник подошел к широкому окну. Он увидел серое поле, больше напоминающее пепелище, и небо над ним – пустое и бесцветное, а вдали – кромку леса, из которого сам недавно появился. Создавалось впечатление, что некий безвестный художник прошелся по пейзажу гигантским ластиком, уничтожив все яркие пятна. Тоска и уныние, простор отчаянью, бескрайняя, бескрайняя серость!
Вновь скрипнула дверь. Грибник резко обернулся – на пороге стояла молодая девушка с длинными прямыми волосами. Она была одета в грубую серую блузу и такие же штаны из домотканой материи. И в глазах этой красавицы – лицо которой было бы чертовски миловидным, если бы не ужасающая бесцветность – в ее глазах он увидел подлинный восторг, живую радость внезапной встречи. И еще – она улыбалась. Иван Денисович не удержался, и уголки его губ тоже поползли вверх. Как-никак, перед ним стоял первый человек в этой деревне, на лице которого читались вполне человеческие чувства.
Незнакомка жадно обвела грибника глазами, словно упиваясь яркими красками его одежды.
- Не могу поверить, - прошептала она, - не могу поверить, что есть кто-то еще! Но вы… Этот цвет… До чего все ярко!
- Послушайте… - хрипло начал было Иван Денисович, но незнакомка прижала палец к губам. Затем, прежде чем грибник успел хоть что-то сообразить, она рванула свою блузу вверх, и перед его взглядом закачались тяжелые обнаженные груди прелестнейшей формы. В целом кожа девушки была такой же мертвенно-серой как и у остальных, однако вокруг правого соска виднелся небольшой участок совершенно здоровой розоватой кожи, и сам сосок был темным, едва ли не коричневым.
- Теперь вы видите? – в голосе девушки послышалась тревога. Она вновь опустила блузку и продолжила: - Об этом никто не знает, а если бы кто-то узнал… Я не такая, как все прочие – пока не такая. Они не говорят, они ничего не хотят – господи, какой ужас! А если бы вы видели, как они умирают... Едва наступит гибель – рассыпаются в прах за несколько мгновений. С нормальным человеческим телом такого происходить не должно! Нет цвета, нет ничего внутри... Он высосал все, поглотил, он этим живет. И он будет вас искать.
Грибник выслушал ее монолог очень внимательно, но нельзя сказать, будто он хоть что-то понял.
- Я бы хотела помочь вам… - сказала девушка, силясь сдержать слезы, ее руки воинственно сжались в маленькие кулачки. - Но никто не в силах противостоять его воле. К тому же, уже слишком поздно!
Тревожно сглотнув, грибник повернул лицо к окну, куда при последних словах устремился взгляд девушки, и там, на краю леса разглядел какое-то движение. Рывком покинув избу, он выскочил во двор и вновь бросил взгляд через поле. Кроны далеких деревьев сотрясались, трещали ломающиеся сучья. Что-то приближалось, натужно выбиралось из чащи, прокладывая себе путь среди стволов.
Девушка оказалась рядом и обняла его, прижавшись всем телом, но Иван Денисович не обратил на это никакого внимания, поглощенный жутким зрелищем. Нечто массивное поднялось над краем леса – гигантское конусообразное туловище, точно вылепленное из воска, серое и кольчатое. Расширенная часть конуса представляла собой огромную воронкообразную пасть, украшенную рядами зубов, кривых и острых, словно сабли. По всему периметру вокруг круглой передней части росли длинные, невероятно тонкие лапы, напоминающие паучьи. У самого основания ног, неотступно следуя законам симметрии, располагались влажные поры, извергающие клубы серых испарений. «Так вот откуда взялся растреклятый туман!» - с ужасом подумал грибник, и его тут же передернуло – ведь он так долго дышал этими испарениями, пропуская их через свои легкие! И еще он подумал, что видел это чудовище уже дважды. Древняя резьба на камне посреди чащи, и черный силуэт за призрачной туманной пеленой. Без сомнения, это было именно оно.
Чудовище шагало через деревья на своих многочисленных конечностях, которые с неправдоподобной скоростью несли его вперед. Чтобы преодолеть поле ему потребовалось несколько секунд – оно уже фактически достигло околицы, когда девушка горячо зашептала на ухо Ивану Денисовичу:
- Мы не можем просто стоять на месте! Вы погибнете, я погибну, но мы должны хотя бы попытаться!..
Грибник судорожно кивнул, и, взявшись за руки, они побежали прочь, стараясь не повторить ошибки, которую совершила жена Лота. Никто не пытался их задержать – серые унылые люди замерли на месте, как только появилось лесное чудище, и теперь не сводили с него глаз, не проявляя при этом никаких эмоций. Монстру они тоже были безразличны – он перешагивал через дома и людей, даже не делая попыток попробовать кого-то на зуб. Лишь по воле слепого случая один из жителей оказался там, куда гигант вознамерился опустить свою ногу, и длинный кривой коготь вмиг пронзил человеческую плоть. Мертвое тело оказалось насажено на тонкую паучью лапу, как кусок шашлыка на вертел, и – как и утверждала девушка – прошло не более нескольких мгновений, прежде чем мертвец рассыпался невесомым пеплом.
- Только не оглядывайтесь! – на бегу прокричала незнакомка. Ее глаза истерично блестели. Иван Денисович молча кивнул – все его силы сейчас уходили на то, чтобы поддерживать тело в вертикальном положении и спешно переставлять ноги.
- Мы бежим к озеру, - вновь зазвучал мелодичный, хоть и наполненный тревогой голос, - там есть лодка... Он не любит воду, я знаю!..
По большому счету грибнику уже было на все плевать, и потому он решил целиком положиться на свою спутницу. Судя по всему, она провела в этом сером бесцветном аду достаточно времени, ну а он здесь – всего лишь случайный бродяга.
Озеро, которое он приметил еще издалека, при ближайшем рассмотрении оказалось довольно крупным. Неярко поблескивала грифельно-серая вода. На берегу лежала перевернутая лодка, ветхая и ненадежная на вид – совместными стараниями они столкнули ее на воду. Это действие стоило Ивану Денисовичу колоссальной затраты сил, однако он все же сумел взять в руки весла, и едва они забрались на борт, принялся неумело грести прочь от берега. Чудовище оказалось рядом – черная тень пала на их головы. Иван Денисович греб с закрытыми глазами (на то, чтобы поднять веки, сил уже не оставалось) и в любую секунду ожидал услышать рядом плеск гигантского тела. Однако – хвала небесам! – тварь действительно словно в недоумении замерла на берегу, широко раззявив влажную пасть.
Достигнув середины озера, грибник в бессилии выпустил весла. Это был предел его возможностей, граница, которую немыслимо перешагнуть – даже в состоянии мобилизации всех сил. Он подался вперед, едва не растянувшись на лодочном дне, и нежные руки тут же поддержали его.
- Пока что мы в безопасности, - баюкающим шепотом произнесла девушка.
Тяжело дыша, грибник уставился на застывшего на берегу врага. Сердце билось с перебоями, рук и ног он не чувствовал. И, тем не менее, он жил. «Эту тварь привлекают яркие цвета, - стучало в мозгу, - он все поглотил, опустошил, как пиявка. Гигантская пиявка... Остались лишь тени, пустота… Но ведь это не правда? Это не может быть реальностью?»
Оказалось, все это он произнес вслух. За спиной вдруг раздался тонкий злорадный смешок.
Иван Денисович повернулся, резко покрываясь испариной и ощущая боль в каждой натруженной мышце. То, что он увидел, швырнуло его в самую пучину тягучего ужаса, копившегося в душе на протяжении дня. Смеялась его спутница – настолько злорадно, как может смеяться только мерзкий сказочный тролль.
Словно во сне он увидел, что на девушке нет лица – в буквальном смысле. Глаза, брови, нос, все смешалось, растаяло, и остался лишь рот, круглый и зубастый, как у паразитической рыбы. Рот, который теперь занимал все пространство округлого лица. Мгновение – и острые коготки впились грибнику в тело, раздирая кожу, а чудовищная присоска нашла его шею. По правде сказать, удерживать его на месте уже не имело смысла - Иван Денисович так устал, что принял свою судьбу едва ли не с облегчением. Вдруг вспомнился камень посреди чащи, и то, что на рисунке было изображено не только конусообразное тело, но и женская фигурка, в экстазе оседлавшая чудовище.
В глазах потемнело. Грибник подумал, что это смерть милостиво набросила ему покрывало на глаза, однако мгновение спустя девушка оторвалась от его шеи, и заливисто хохоча начала сбрасывать с себя одежду. Оставшись совершенно обнаженной, она помахала жертве в игривом прощании и бросилась в воды озера, вспенив идеально ровную гладь. Направлялась она, конечно, в сторону берега, где дожидалось верное чудище.
Иван Денисович поднес руку к глазам – кожа приобрела мертвенно-серый оттенок, так же как и одежда.
…Он смотрел, как суставчатая тонкая нога чудовища помогает девушке выбраться из воды, затем аккуратно поднимает, усаживая к себе на спину…
…Жуткая парочка удаляется, перешагивая через серые дома, через заборы и пасущихся коров – в сторону мертвого, выцветшего леса…
Он смотрел – и ему было все равно.