— Генрих, открой! Ангел тебя раздери! — горячий шёпот Яна вот-вот готов был сорваться на крик. Каменный пол был так холоден, что молодой чёрт уже переставал чувствовать ноги, — Открой, плешивый праведник! Послышался сонный стук копыт, и через минуту сиплый голос вопросил:
— Ну, кто там ещё?
— А ну, открывай, чтоб тебя святоши кипятком окатили!
Дверь отворилась с таким скрипом, что казалось, скривились все камни коридорной кладки. Вид Генриха был плачевен. Обычно красные живые глаза, были подобны гаснущим уголькам. С фокусировкой дело обстояло не лучше. Мешки под глазами не уступали набухшим перед весенней линькой роговым шишкам. От Генриха так разило, что и сатана бы зашатался. Узнать, какую одежду раньше являли вонючие тряпки, прикрывающие тело студента 8 ступени адской академии, мог только некромант высокого уровня.
— Генрих… — Ян в ужасе потерял природный огненный цвет, — Ты, что опять?! Ты опять шатался за последними вратами?! Ты что не понимаешь, чем это грозит? Идиот криворогий!
Генрих огласил зычным иканием древние камни и усилием воли сфокусировал глаза на друге:
— Хоть и криворогий… но как девчонка… не бледнею… Вот… Ик!
Произнеся столь длинную тираду, Генрих окончательно лишился сил. Он начал падать назад, в последний момент ухватился за воротник друга, и они вместе кубарем влетели в комнату. Грохот сломанной табуретки и звон разбитых бутылок потонул в бурном потоке ругательств, перешедшим в краткую схватку. Несколько полновесных ударов дали результат — один протрезвел, другой успокоился. Отдышавшись, Ян нашарил уцелевшую бутыль, сделал пару глотков.
— Да, люди в виноделии кой-чего смыслят, — пыл с Яна сходил с каждой секундой.
Поднявшись, он добрёл до кровати, покрутил в руках бутылку.
— Что-то руны не знакомые.
— Это не руны, это иероглифы, — Генрих снисходительно осклабился, — Читать надо больше.
— Что?! Читать?! — ярость затопила Яна. — Читать?! Скотина пьяная! Ты забыл, к чему твой последний поход привёл? Забыл, сволочь?
Бутылка рассекла комнату, и её осколки дополнили пейзаж мусорного плацдарма у противоположной стены. А Ян уже схватил за горло своего друга и тряс как тряпичную куклу.
— Ах ты, гад! Ты забыл, что нас с тобой обязали участвовать олимпиаде джиннов?! Я тебя неделю не могу найти!
— Брм… И зачем?… А?...
— А затем, тупая скотина! Олимпиаду перенесли на ближайшее полнолуние! И у нас теперь в запасе только десять дней!
Некоторое время гудящая как котёл голова Генриха переваривала услышанное.
— Нда… Дела неважнец.
— Дерьмо дела! И мы по уши в дерьме! Если займём на олимпиаде последнее место, нас вышибут копытом под зад! А уж мы его точно займём!
— Заткнись! Придумаем что-нибудь.
— Придумаем, как же, — Ян скисал на глазах.
— Придумаем! Тебе-то что? Ну, спилит папаша рога за отчисление, ну, покрутишься с вилами у котлов годик-другой. Потом опять пристроит сыночка. Я-то сирота, потому сам вылезаю. И вылезаю всегда! А потому если хочешь, чтоб я помог, то будь так добр, поди вон! Завтра вечером поговорим.
На следующий вечер Генрих сам нашёл Яна. Схватил его за локоть, отвёл в дальний уголок библиотеки.
— В общем, так, — голос отдавал хрипотцой, сказывалась ночь на холодном полу, — Если будем идти обычным путём, загнёмся как пить дать. Я тут с утра пошуровал книжки. Лажа выходит. Во всех источниках написано, что сила джинна зависит напрямую только от виртуозности заклинания. И получается, что со своими заклинаниями мы сможем создать лишь полудохлого ифрита первого уровня…
Ян бессильно рухнул на скамью. Руки безжалостно мяли волосы на загривке.
— И что теперь?! — стоном священномученика взвыл молодой чёрт, — Никаких шансов?
— Погоди! Вот ты вопишь, что я часто к людям мотаюсь…
— Я?! Да мне вообще плевать! Ты нарушаешь уклад, утверждённый адской канцелярией! Ты не понимаешь, что ли, чем тебе это грозит?!
— … так вот люди говорят, что шансы есть всегда.
— Да пошёл ты со своими людьми!
— Зря ты так. Я вот ещё и недоговорил, а ты уже крик поднял. Лучше послушай, люди хоть и называют себя детьми божьими, а по хитрости и коварству, на самом деле, сто очков вперёд нам дадут. Я с ними натерпелся такого, тебе, сопляк, и не приснится! Ну, ладно, ладно, не сверкай так очами, а то у меня уже хвост дымится. Короче говоря, занялся я одним из самых любимых людских дел — копанием в фактах…
— И что ж ты раскопал? Лопатой рук не натёр?
— А то! Кто побеждал на четырёх последних олимпиадах?
— Известно кто. Ивар. И что дальше?
— А ты помнишь, его джиннский сосуд?
— Брось говорить загадками! Ивар сосуд не показывает. И это правилами не запрещено. Кроме того, так поступают многие.
— Именно, что многие. А начал он. Я проверил. Это знаешь ли интересный факт. Я тут поводил носом. Понимаешь, спецы говорят, что заклинания у него простенькие…
— Что за вздор! А как же переливы эха? Его вроде назвали «Радугой Танатоса»? Там консилиум месяц мусолил его заклинания.
— Правильно! А кто был председателем консилиума? Великий Зуал! Который и есть научный руководитель нашего Ивара. Сечёшь?
— Брось! Подтасовки результатов быть не могло. Зуал не будет мараться из-за какого-то ученика.
— Согласен. Но не всё тут так просто. Термин «Радуга Танатоса» был предложен самим Зуалом, для объяснения феномена заклинания Ивара. Вот тут и начинаются странности. Переливы эха реально слышат единицы…
— Можно подумать, это удивительно, — Ян фыркнул.
— Удивительно. Потому как даже сам старый Гехен говорит, что это притянутое за уши объяснение.
— Гехен уже тысячу лет, как выжил из ума.
— Однако он самый старый заклинатель. И до сих пор один из самых искусных. Нет, дружок. Тут дело в другом…
Генрих так глубоко и серьёзно погрузился в размышления, что Яну пришлось сглотнуть вертящуюся на языке остроту.
— Делаем так. Ты разбирайся с заклинаниями. Авось пригодиться. А я пойду думать.
Генрих удалился под градом проклятий друга. Мысли Яна судорожно носились в голове: «Вот сволочь! Навесил лапши и ушёл! И чего я с ним связался!» Продолжая мысленно ныть, Ян побрёл в библиотеку.
Библиотечный зал был почти пуст. Горело не более дюжины факелов, высвечивая силуэты студентов. Зубрилы корпели над книгами, рога нависали над толстенными фолиантами. Это спокойствие, всегда нравившееся Яну, сейчас вызвало приступ тошноты. Он с неимоверным трудом добрёл до библиотекаря. Моложавая чертовка, восседавшая за массивным бюро, со смесью тоски и презрения глянула на несчастного студента. Ледяной голос вопросил:
— Ваш читательский билет?
Ян предъявил и был пропущен к высоченным рядам библиотечного каталога. Литература по джиннам находилась на четвёртом ярусе. Скрип ступеней древнейшей библиотечной лестницы царапал по нервам, как рашпиль по рогам. Устроившись на ужасно неудобном приставном сидении, Ян обвёл грустным взором полки с интересующей его литературой. Эта обширная панорама ввергла его в ещё более сильное уныние. Он тяжко вздохнул, и сидя, как на насесте, начал перебирать книги одну за другой.
Спустя четыре часа, вконец одуревший, он уже просто сидел и разглядывал бесконечный ряд корешков книг. Они представлялись ему диковинным пейзажем. Воображение дорисовало его бредущего по диким местам заброшенных адских провинций. Вот он взбирается на высоченную скалу из кровавого гранита, вот спускается в долину, а вот тоненькая струйка реки, какие-то перелески, холмы, холмы, холмы… А вот он утомлённый падает в тени обуглившегося дерева… Стоп. А что это ещё за «дерево» выросло над корешками книг? Ян смотрел и не мог понять. Тогда, потянувшись и забыв, где находится, он с грохотом сверзился вниз. Проклиная всё на свете, Ян встал, передвинул лестницу и с тихими ругательствами влез до четвёртого яруса.
«Деревом» оказалась тряпочка закладки. Ян в сердцах сплюнул, но всё же вытащил находку. Чёрная шёлковая ленточка с затейливо вышитым серебряным узором — шикарная закладка какого-нибудь богатенького студента. Покрутив её в руках, он уже хотел было просто выкинуть её, и тут молнией в мозгу просигналила память — такие закладки обожал наматывать на пальцы щёголь Ивар! Руки Яна сами потянулись к этой книге. Удивлению его не было предела. Книга была из мира людей. Хотя поразило не это. Человеческие книги в огромном количестве имелись в адских библиотеках. Название просто сбивало с ног: «Практическое пособие по созданию джинна». Мысль, что люди тоже могут создавать джиннов, повергала в шок. «Это надо срочно показать Генриху!» — стучало в мозгу. Он пулей вылетел из библиотеки, сбив по пути тоже спешащего на выход студента.
— Ян! Скотина! Хоть бы извинился! — упавший Генрих был серьёзен и даже на ругань не стал размениваться. Ян на секунду запнулся, а друг уже понял, что дело не шуточное, — Тихо ты. Пошли ко мне.
Пока Генрих с любопытством рассматривал находку, голодный Ян усиленно пережёвывал бутерброд.
— Интересное чтиво. Полистаю… А я решил тоже узнать, что почитывает наш Ивар. Увы, выкрасть его карточку не получилось. Потому пришлось идти на банальное обольщение библиотекарши…
— Ты решил склеить эту мымру?! — Ян чуть не подавился.
— Ну что ты! Зачем такие жертвы? Уж лучше отчислиться и спокойно спать по ночам. Лёгкий флирт, не более. Она не избалована вниманием, потому многое просто так рассказала. В людском мире прорва странных изречений. Я вот только что одно понял: «Единственная роскошь в мире — это роскошь человеческого общения». Вот эту самую роскошь я ей и предоставил.
— А взамен?
— Какой ты меркантильный! Взамен получил интересные сведения. Ну, ладно. Не буду тебя томить. Так вот, Ивар перед каждой олимпиадой берёт из библиотеки Книгу Судеб!
— Что? Зачем? Бред какой-то…
— Не думаю, что он перечитывает её на ночь для успокоения перед соревнованием. Она ему нужна именно для заклинаний.
— Всем известно, что в книге нет никакой магии. Только данные обо всех живших и живущих. Нельзя с её помощью колдовать. Это абсолютно точно!
— Видимо, у Ивара свои мысли на этот счёт. Кстати, он её уже взял.
— Послушай, а чего мы схватились за этого Ивара? Ну, выиграет он снова, нам то что? Нам нужно хотя бы первые схватки джиннов выиграть и дело в шляпе!
— Дубина! У нас нет времени на простые вещи. Только если поймём, как сильнейший бьётся, сможем хоть что-то сделать.
Была уже глубокая ночь. Ян давно спал, свернувшись на кровати друга и обхватив толстенный том «Введения в заклятия». Генрих, полностью погружённый в чтение, сидел прямо на полу. В комнате царила ватная тишина, нарушаемая только шелестом страниц да редкими потрескиваниями факела. И вдруг её буквально взорвал ликующий крик Генриха. Ян мгновенно проснулся, от неожиданности совершенно не понимая, где находится, он спросонья несколько секунд хлопал глазами.
— Вот оно! — Генрих выбивал некое подобие чечётки, — Теперь мы им всем покажем! Они у нас попляшут!
Ян давно не наблюдал такого бурного веселья, потому молча таращился на друга. А Генрих никак не хотел успокаиваться. Он подбрасывал книги, вскакивал на рога, безумно носился по комнате. Подобрав бутыль с отколотым днищем, затрубил в неё как в адский горн. Всё это веселье прервал стук в дверь железного кулака коменданта. Студенты мигом угомонились. Генрих подскочил на кровать и жарко зашептал в ухо другу:
— У людей вообще другая магия. Знаю, знаю, у них нет никакой системной школы, учатся не пойми как, друг у дружки, предрассудков масса. Вообще, сплошная темнота и деревенщина. И вот что странно: они сами напридумывали множество совершенно дурацких магических законов, но которые, судя по всему, работают.
— Ты перепил!
— Заткнись! Если у тебя есть другая возможность остаться в академии, то давай. А нет, тогда слушай! — Генрих от злости заскрипел зубами.
— Хорошо, хорошо. И что дальше?
— А вот что. По-ихнему выходит, сила джинна зависит от многих факторов. И далеко не в первую очередь от искусства заклинателя. Самым важным они считают сосуд для джинна.
— Да мало ли что они там считают. Они-то и колдовать нормально не умеют.
— Нормально, может быть, и не умеют. Все их предрассудки проверять не собираюсь. Давай, только выиграем, а потом видно будет.
— И как выиграем?
— А вот помолчи и послушай. «Сосуд для джинна куда более важен, чем тело для человека. Чем богаче сосуд, тем сильнее джинн. Чем искуснее выделан сосуд, тем изощрённее джинн…» Но и это не самое интересное! Тут в комментариях занятная полемика приведена. Читать долго, а в двух словах, сложность сосуда прямо пропорциональна силе джинна. А информационная наполненность усиливает его многократно! Тут описан опыт с двумя амфорами. Одна была расписанной, а другая нет. И самое интересное — сосудом джинна не обязательно должен быть сосуд!
— ЧТО?! — глаза Яна чуть не выкатились из орбит.
— А то! Понимаешь теперь, зачем нужна книга судеб?
За два дня до олимпиады Генрих пропал. Ян сильно по этому поводу не расстраивался. Всё было готово. В библиотеке взят справочник «Кто есть кто в аду». Был пошит безразмерный мешок, скрывающий книгу. Сотворённый джинн показывал превосходные результаты. Всё должно было пройти, как задумывалось. И всё же паникёрская душа Яна грызлась сомнениями.
Генрих появился, когда уже началась регистрация участников. По его виду Ян сразу понял, что друг в очередной раз совершил вылазку к людям. Генрих подошёл, нагловато улыбаясь, подмигнул, и не удостоив друга даже словом, взошёл на помост соревнований в первой паре. Его джинн в секунду сделал котлету из соперника. Через некоторое время Ян повторил его успех. С плеч свалилась тяжесть, дышать стало легко и приятно, по сердцу разлилась предательская любовь ко всему окружающему, милый ад ещё никогда не казался столь радужен.
Увы, но друзьям не удалось покинуть арену тотчас же. Правилами оговаривалось, что по своему желанию участник не мог выйти из соревнования. Поэтому пришлось терпеть до конца олимпиады. Ян от скуки просто ждал поражения своего джинна, а Генрих постоянно суетился, рылся в своём глубоком мешке, куда-то непрерывно бегал.
В полуфинале Ян вышел против Ивара. И у него засосало под ложечкой. Появилось неведомо откуда желание одолеть непобедимого, ведь секрет его раскрыт.
Однако чуда не произошло.
Джинн Яна держался неплохо, но проиграл. Вторым финалистом был, разумеется, Генрих.
Вокруг помоста яблоку негде было упасть. Всеобщее внимание было приковано к паре финалистов. Ивар был великолепен. Одно только платиновое покрытие рогов стоило безумных денег. Костюм, сшитый знаменитым кутюрье, потряс даже такого профана в моде как Ян. Серебряное шитьё чудным образом перетекало с костюма в причудливый узор стальной татуировки. Копыта главного претендента по последней столичной моде были полупрозрачными.
Генрих был замызган не сильнее обычного. Самым наглым образом осмотрев соперника-щёголя с копыт до рогов, он кивнул судье в знак готовности…
Последующий за этим бой джиннов обсуждался много лет, он вошёл во все летописи, по нему была написана уйма научных работ… Ибо столь грандиозного поражения ещё не было на тысячелетней арене. Тем более, поражения чемпиона от аутсайдера. Джинн Генриха, казалось, играл с соперником. Он совершенно непостижимым образом разрывал все иллюзорные преграды, с ловкостью струйки воды уклонялся от самых стремительных атак… Через четырнадцать минут, когда казалось, джинн Ивара выжал из себя все пригодные для боя заклинания, его соперник просто подошёл, обнял и впитал его в себя. Под гробовое молчание многотысячной толпы зрителей главный судья произнёс:
— Ивар из рода Раззаулла! Твой джинн развоплощён. Победил джинн Генриха Безродного…
Генрих появился только через двенадцать дней после победы, что он где-то праздновал, было всем понятно. Но явился непривычно трезвым, чистым и спокойным. Он сидел в комнате Яна одетым совершенно непривычно: строгий серый костюм, лаковые штиблеты на человеческий манер, начисто срезанные рога, спрятанные под искусную иллюзорную причёску…
— Не удивляйся, — даже голос Генриха звучал непривычно, — я более не учусь. Мне предложили работу. Очень серьёзную работу. Сам понимаешь, такие шансы нельзя упускать.
Ян погрустнел. Осознание, что уходит его друг, вызвало внезапный прилив тоски. Он с трудом проглотил комок в горле:
— Ты на службе в мире людей?
Генрих кивнул. Ян, постоянно коривший друга за пьянство, нарушения устава, грязь в комнате и за тысячи других грехов, внезапно понял, что не знает, что сказать другу на прощание. Но тут наружу прорвался давно мучивший вопрос:
— Генрих, а что было в твоём мешке?
Друг усмехнулся и достал из-за пазухи небольшую книгу в чёрном переплёте. На обложке не было ни одной руны. Генрих раскрыл её. Страниц в ней тоже не было. Одна внутренняя сторона обложки была зеркально-гладкая, другая была усыпана чёрными квадратиками с белыми рунами.
— Это что такое?
— Это, друг, — книга. Книга для записей. В мире людей её повсеместно называют на манер языка одной из народностей — ноутбук…