27. 12. 91
Вчера с утра звучала грустная классическая музыка, сегодня тоже. У нас бы это означало, что кто-то из вождей умер.
Через 2-3 дня уходим опять в Оху, а потом с рисом в Сингапур. Или в Союз, мерещится чифу. Он последнее время носится с идеей, как бы стать гражданином Мальты, заиметь мальтийский паспорт и — с чистой совестью на свободу. Для этого надо год отработать на судне под мальтийским флагом. А я говорю, что надо хотя бы контракт подписать, это синица в руках, а то — журавль в небе.
Ворона с кормы взлетела, держа в клюве стаканчик бумажный. И начало ворону бросать из стороны в сторону ветром. Пришлось ей расстаться с этим стаканчиком. Так вот кто мусорит в порту: санитары-вороны!
Сегодня предстоит казнь девяти сомалийцев на главной площади Джидды усекновением головы. По христианским обычаям казни в праздники не проводились, а даже наоборот, помилования происходили. А здесь — вот как.
Чашка в своем значении и у греков звучит, — только в горных местностях, городская фифочка не скажет — чашка, но — купа.
Договора или контракты кэп подписал с оговоркой, что надо еще подтверждение хозяина. «Что вы нам не доверяете?!» — несли по кочкам нашего чифа оба грека. Вроде бы формальность, но целую бурю затеяли. Думают, что Чарли нас подстрекает, упечь его в тюрьму грозятся. Выяснилось, что у Чарли в Сименс-бук (морской паспорт) есть какие-то фальшивые записи или исправления. Пошли контры.
На ужине кэп заявил, что половину готовит электромеханик Яннис, а вторую наш кок Юра. Я не удержался: Давайте их поменяем. Ухмыльнулись оба. Недовольны готовкой кока.
Год кончается (а м. б.: заканчивается?, год, в котором я бездельничал, но построил будку на огороде, книжку напечатал, месяц у Наташи блоки штамповал. Пересдал на права и не покаялся. В Белоруссию съездил по-английски. Вернулся с Сережей-праведником. И теперь — на «Беби». Такой вот год.