Николаю казалось, что больной умирает. Наблюдая его третий день подряд, реаниматолог часто интересовался показаниями приборов, контролирующих состояние систем организма находящегося без сознания пациента. Уходя домой, мысленно молил Бога, чтобы больной не умер ночью. А на утро снова боролся за его жизнь.
- Показатели жизнедеятельности хорошие, - докладывал он профессору, делавшему обход.
- Голубчик, - обратился к Николаю старейший в их клинике консультант-реаниматолог, - обратите внимание на уровень сатурации. Он у вашего пациента снижается на глазах. Ещё чуть-чуть, и вам придётся переводить его на гемодиализ. Но это – если верить показаниям ваших приборов. Вы что думаете, - продолжал своё профессор, - сердце человека просто так проделывает гигантскую работу каждый день, сокращаясь примерно 100 тысяч раз, прокачивая по 7 тонн крови?
- Да нет, профессор, думаю, что не просто так…
- Протяжённость сосудов, - продолжал профессор, - составляет около 86 тысяч километров, Мы вдыхаем за сутки 10 кубометров воздуха. Зачем такая титаническая работа? Чтобы кровь насыщалась кислородом. Давайте доверять организму пациента. Вы назначили и делаете всего достаточно.
- Я понимаю, профессор, что это важно, но в данном случае я знаю, что надо что-то назначить, чтобы улучшить показатель, может, повысить уровень трансферрина, но не вижу оснований для дополнительного назначения препаратов железа. Больной выглядит нормально, губы не синие. Пульс в норме. Но ведь сейчас и не каменный век. Что ещё назначить?
- Вы, молодой человек, ещё многого не знаете, а я работал, когда у нас ещё не было столько приборов, сколько сейчас есть у вас, практически доверяя только себе самому. Достаточно всего, уже назначенного.
- Коля, ну ты что такое говоришь, - возмутился главный врач, придя в отделение позднее, увидев озабоченность врача показаниями компьютерного пульсоксиметра, - я сам заказывал этот пульсоксиметр, его собирает мой друг – мы с ним вместе учились в институте. Знаешь, сколько вложил он в этот прибор? Уйму денег. Я ему полностью доверяю. Все детали импортные, правда китайские, но ведь заводские.
- Я понимаю, Иван Иванович, но ведь можно засомневаться в приборе, если показатель сатурации такой, что больной уже должен быть синее, чем цыплёнок в магазине. Поневоле засомневаешься…
- Спокойно, Николай, больной ведь жив…
- Да, но ведь уровень сатурации гораздо ниже допустимого предела. Он у нас не выживет, боюсь.
- Нет, прибор новый, очень дорогой, и товарищ мне обещал, что их продукция сертифицирована.
- Позвольте, доктора, - санитарка баба Зоя пыталась протиснуться между разговаривающими врачами, чтобы подойти к монитору с тряпочкой, - я только пыль протру.
- Куда вы лезете, баба Зоя, - удивлённо возмутился Иван Иванович, - не ровен час, сломаете прибор. Вам никакой пенсии не хватит рассчитаться с нами за него.
- Вашим прибором только гвозди заколачивать, либо использовать в качестве подставки для приёма пищи.
- Ну, вы скажете, баба Зоя, - улыбнулся Николай, - такая подставка стоит несколько миллионов. Я учился с ним работать целую неделю.
- А разве может стоить несколько миллионов то, что вы теперь не знаете, верить своему прибору или нет?
- Нам выделяют деньги, - назидательно подчеркнул главный врач, - чтобы мы их освоили во благо больных. Если мы их не потратим, с нас их снимут и больше ничего не дадут.
В голове бабы Зои была чёткая внутренняя связь между новыми приборами, покупаемыми в больницу и новой иномаркой главврача, стоящей около их здания.
- Да, конечно, вставил своё мнение Николай, – правда, больной должен быть уже синим, судя по показателям прибора, а он нормального цвета и дышит спокойно.
- Я бы доверяла только нашему профессору, твердила своё санитарка, - я ведь помню, что он поднимал людей, вытаскивал их с того света, без всяких приборов и «сатрапций»...
- Ничего вы не понимаете, - твердил своё главный врач, который за этот прибор получил хороший откат от своего сокурсника, зная, что тот собирал его из составных частей, полученных по контрактам из Китая, но при этом прибор, не имея ничего отечественного в своём содержании, считался отечественной новацией, - и не сатрапция, а сатурация – показатель насыщения крови кислородом.
- У нас этот уровень ниже предельно допустимого, - скорее сам для себя почти простонал Николай, уперевшись взглядом в монитор пульсоксиметра,- чёрт бы побрал эти компьютеры.
Он думал: «Не доверять нельзя, а если доверять - надо заказывать каталку для больного в морг. Только ведь он нормального цвета, совсем не синий, даже около губ нет намёка на гипоксию… Было странно, потому что без воды человек продержаться может, хотя бы несколько дней, а без кислорода – совсем немного…»
В это время баба Зоя пробилась к компьютерному пульсоксиметру, стоящему рядом с больным, которого Николай уже мысленно готовил отправлять в морг, смахнула с него пыль, невольно пошевелив шнуры и провода, тянущиеся от прибора к датчикам на больном.
-Осторожно, - не выдержав, прокричал Николай.
- Ну вот, теперь хоть помрёт в чистоте, сердешный, - всхлипнула баба Зоя, пытаясь снизить уровень напряжённости, который ощущался рядом с больным…
Николай машинально посмотрел на монитор, пульсоксиметрия показала норму, 98%, тут же снова упала ниже 70%...покатилась ниже...
«Какого хрена нам устанавливают? Полное отделение электроники, а доверять можно только старичкам, типа нашего профессора…», - так думал Николай.
«Ага, сорву-ка я со своего фирмача дополнительную контрибуцию за брак. Пусть раскошеливается. Понятно, что заменит одно барахло другим. Я не виноват, но хоть есть причина потребовать у него компенсации на карман…», - так думал главный врач, представляя хороший повод для очередной порции денег в карман от однокурсника.
Больной в это время приходил в себя, благодаря усилиям врачей и крепкому организму, который сумел восстановить себя, несмотря на огромные, многомиллионные затраты Государства на оборудование и приборы, которыми было оснащено отделение реанимации, но от работы которых никак не зависел исход того, что больной выздоравливал… Оборудование работало так, как оно должно было работать, как его сделали, а больной выздоравливал, потому что у него организм справлялся с заболеванием, несмотря ни на какие усилия современной медицины и её оснащённости…
И это было не плохо, но не благодаря, а скорее – вопреки. Жизнь продолжалась!