Долго и даже зачарованно стояла Грибальда Арнольдовна Гульфикова на пороге квартиры. Слова Мирона рассекли ей сердце и ударили в голову.
Так значит ,на *** пошла ?сестра милосердия ?ах, подлец! гадёныш! конченый сифилитик ! мразь спортивная, бомж без пяти минут! скотина!- поток ругательств так и распирал ей грудь, оставляя на душе серебряные сколы и зарубки, словно она сама себя обтачивала и скалывала всю память и даже имя ,и даже лицо этого ,как она произнесла про себя в последнюю очередь, этого- дегенерата!
Так распалиться она могла лишь по тому человеку, кто был для неё ещё дорог и вызывал в её огрубелой дебелой душе мечты и фантазии. Мирона она ещё не отпускала от себя,ещё приберегала на потом,когда всё забудется,недельки через две,когда денежки у него тоже закончатся и тогда начнёт названивать и упрашивать ,как уже и было между ними,не раз было!
Но чутьё старой битой крысы подсказывало ей,что в этот раз Мирон может и не вернуться,тут бабушка надвое сказала,может и вообще скрыться от неё,уехать и совсем затеряться в гуще людской,далеко от неё,и главным в его решении будет и не она уже,а тот факт,что получил Мирон по морде,сильно получил,и не знал от кого,а то ,что ни разу по нападавшему и не попал,лишь подтверждало его худшие опасения,что не простой человек рискнул напасть,но точно профик,классный и жестокий враг.
И это было главным в его решении навсегда исчезнуть из квартиры Грибальды.Он даже не был уверен,не мог быть уверен,не пасут ли его ещё,чтобы рассчитаться окончательно.
Снова и снова Мирон перебирал всех знакомых и незнакомых,даже случайно встреченных,припоминая их смутные лица,стараясь понять,не перебежали ли кому дорогу,не обидел ли или вдруг оскорбил?
Снова и снова крутил киноленту жизни назад,отматывал,но ничего,похожего на угрозу от постороннего, не находил.Тогда,значит,всё дело в старухе!
На этом и остановился.И когда уже с мрачным удовольствие обсыкал ей в ванной упругие её пластические груди,принял это вырешенно-важное и единственное решение: прочь отсюда навеки!
Порвать все отношения,забыть,навсегда забыть,выбросить из памяти,испепелить всякие воспоминания и совершенно вырваться из её объятий ,из её цепких ,пахнущих ладаном,когтистых пальцев.
И ещё неизвестно,какие будут последствия,даже если и исчезнет!Кто знает,как глубоко проникся местью этот кто-то,с таким совершенством избивший всё тело Мирона,каждую болевую точку.
Неизвестно,чем всё закончится, и потому уезжать надо надолго,-может ,давно уже и следят?Тут одной переменой квартиры не отделаешься!Тут совсем съезжать надо,с концами,так мыслил себе Мирон ,и эта работа мысли отражалась на его лице,вспухшем,в ссадинах и в кровоподтёках,особенно заметно ,хоть он и старался скрыть,и Грибальда уже тогда усмотрела его отстранённость и задумчивую отдалённость от неё,уже тогда она усмотрела в нём вызревавшее решение броситься прочь и навсегда захлопнуться от неё в своём новом неизвестном мире,где для неё места уже не будет,и где ничего уже не будет,что их связывало:ни денег от неё,ни маслянистого кукурузного початка от него,работавшего с завидной быстротой и сноровкой,так удовлетворявшего в ней идею правильной супружеской жизни,с регулярными правильными оргазмами,с регулярной правильной позой,с регулярным и правильным направлением и всех мыслей.
После встреч с Мироном она особенно хорошо чувствовала себя морально и не посещала её такая тоска , как от других встреч, с теми двумя другими ,от её с ними скверных излишеств и от извращённых фантастических превращений её плоти,требующей чего-то и сатанического,в чём и помогали ей Сысой с Митяем,совершенно пустые оба внутри,душевно пустые,без всяких соблазнов для других от себя,но давно уже напрочь себя соблазнившие, в полное подчинение любым видам своей или чужой,но выгодной для них, страсти,покладистые,как брёвна и без собственных измышлений своего внутреннего мира,принимающие своё мир округло и выгодно для себя,избавленные от всяких укоров совести самим фактом своего существования.
После них двоих Грибальда долго отходила,морально убитая и выпотрошенная изнутри,как курица в супермаркете.
Было в её особом отношении с Митяем что-то совершенно инфернальное,в чём признаться было ей даже страшно,и сам факт постоянного присутствия появившейся в её теперь жизни этой чёртовой подворотни,ужасавшей её короткими воспоминаниями,жалящими,не дававшими совсем забыть о подворотне,говорил сам за себя.
Но самое ужасное было то,что в самой подворотне,на другом от неё конце,находился точно такой чёртовый господин,как и на груди у Митяя,на таком же колесе,но только одетый прилично,в тройку с галстуком и в рыжее пальто,а на груди же Митяя чёрт был обычный и мохнатый!
Вот это и было для Грибальды главной мукой её понимания-как же такое могло быть? И главной мукой разъяснения для себя , и для всей этой явленной засмоленной подворотни, как начала её будущей вечности,куда она уже и не сомневалась,что точно и неминуемо отправится-так скоро,как подует чёрный ,захлёстывающий дыхание ветер.
Что и говорить,на старости лет решать такие запутанные вопросы вечности было для неё обременительно и как-то даже не по чину,для этого попы существуют,но понимала она и то,что такое никакому попу не объяснишь,не расскажешь даже,потому как вопрос то уже решённый!
Уже принято по ней решение!И уже её и ждут!И толку кому-то говорить?Что толку,когда решение принято и ждут?Поп тут уже не при чём.Проехали!
И была в ней эта твёрдая,до самозабвения и гнева,уверенность,что и сделать уже ничего нельзя,невозможно ничего изменить,раз решение по ней принято,а будет только хуже,если начнёт артачиться и самовольничать,чтобы сбросить себя со счетов решённых.Только хуже будет!И это она уже понимала совсем ясно,как самую главную свою мысль о себе и о будущем.
И что и ещё ко всему значит,что Митяй и был для неё вестником смерти,именно для неё,сам того не зная о себе,как о вестнике,но всё же привычно цепляясь своей памятью за тот тюремно-дурдомовский сон,с чёртом на колесе,когда Митяй что-то такое во сне подписывал кровью ,или чернилами?,но что именно,забыл прочно?!И принёс он ей эту весть прямо со своей груди,мускулистой и потной,украшенной памятной татуировкой.
Только ли вестником?Или и ещё и палачом?Тут она невольно,страшась правды, сшибалась с мысли,соскакивала и начинала мелко думать,налично,словно жить ей ещё тут долго ,а никак не там,никак не всасываться через подворотню,никак не втягиваться в то пространство,где её ждали долго,долго уже ждали,заждались даже, эти странные типы,молчаливые и таинственные, до мурашек по телу.
Что смерть для неё обозначилась теперь явственно и даже ожила картинно,принесло ей теперь даже театральное облегчение.Она уже присматривалась к своей участи,хоть пока издали,через подворотню,приглядом,но всё же.
Не то ,что те,кто нырял в черноту без всякого путеводства со стороны,наудачу,-несчастные странники вечной ночи,кто не успел дождаться своего вестника,открывающего хотя бы общее направление пути,хотя бы мельком,как через щелку,и уже как бы и есть время для сопоставления маршрутов,для ясности общего исхода,что так важно для запутавшейся в тине жизни души.
И потому невозврат к ней Мирона лишь подчёркивал окончательный смысл ей расставания с жизнью,необходимо приближающийся и совершенно решённый в неведомой для неё высоте,куда добираются лишь вестники,да и то не по своей воле,а по той же, решённой в той же высоте, своей участи- нести весть и нести смерть.
Грибальда захолодела на пороге.Скакнула в тепло квартиры.Растёрлась вся, сухими своими ладонями,прыгнула на кухню,на одной ножке,как в детстве бывало,поставить сейчас чайник.
Поискала шоколадных конфект.И села ожидать кипяток,вся исполненная какой-то внезапной радостью и легкостью.
Так ,долго мучившийся неизлечимой болезнью человек,узнаёт наконец,что верное лекарство от этой болезни существует и скоро его,лекарство это, принесут,доставят и вся болезнь отступит окончательно и бесповоротно начнётся новое и неизведанное здоровье.
10.10.2012г.