И вот он опять въезжает в темный тоннель, покидая станцию, освещенную сотнями электрических ламп, так похожих на маленькие частицы солнца. Но яркий свет станций – это вовсе не солнечный свет, а только жалкое его подобие, с настоящим солнцем ничто никогда не сравниться. Но все же гораздо привлекательней свет звезды, которая загорается голубым алмазом на небосклоне, когда ночь подходит к концу, и другие звезды начинают гаснуть. Для него она не кажется далекой и холодной, ее светом он греется в самый лютый мороз. Зовут его Пантелеймон, он обыкновенный поезд метрополитена. Зовут его так потому, что он сам так решил. Однажды, выезжая на станцию из тоннеля на полной скорости, он увидел, как какая-то девушка кинулась на рельсы. Затормозить он, разумеется, не успел, девушка погибла. Последнее слово, вырвавшееся из ее уст, было “Пантелеймон!”. И она умерла. Поезд так и не понял, зачем она это сделала, странные ведь существа – люди. Он только долго стоял, словно привороженный, никто даже не заметил, как с его электрических глаз на рельсы скатились две слезинки. В память о девушке, так нелепо погибшей под его колесами, он решил назвать себя Пантелеймоном. Такое решение одобрили сразу все другие поезда, с которыми он часто общался в депо, а так же лампочки, освещавшие тоннель. Лампочки все новости узнавали первыми и спешили сообщить всем остальным. Ох, и сплетничали они, перешептываясь в подземном царстве!
И вот он въезжает в тоннель. Лампочки весело проносятся мимо, передавая привет своим подружкам, но он их не замечает. Нет! Ни одна из них не заменит голубую утреннюю звезду! Лампочки – они все одинаковые, простые и электрические, она же – далекая и загадочная, в ней есть своя, особенная прелесть. Поздно ночью, закончив свою работу, Пантелеймон обычно выезжает из подземелья на поверхность и ждет, когда на небосклоне взойдет утренняя звезда. И вот сейчас, наконец, наступает тот долгожданный час, поезд выезжает на поверхность и устремляет свой взор в глубокую космическую бездну. Он будет ждать ее появления, он обязательно дождется.
- Пантелеймон, а вот и я! – говорит Утренняя Звезда.
- Я бесконечно счастлив видеть тебя снова!
- Но мы ведь видимся каждое утро!
- Я не могу на тебя насмотреться! Но ты такая далекая, смог бы я когда-нибудь увидеть тебя рядом?
- О, это невозможно, Пантелеймон! Я очень далеко. Даже самолет не может долететь до меня, даже ракета.
- Но ведь я вижу тебя, я чувствую, что от тебя исходит тепло! Почему же мы не можем быть вместе?
- Это безумный полет твоей фантазии. Ты видишь свет, который я тебе посылаю, но тепла от меня не исходит, это тебе только кажется!
- Но почему, почему я не умею летать?! Я долетел бы до тебя во что бы то ни стало!
- Нет, Пантелеймон. Ты живешь под землей, летать тебе не дано. Живи и радуйся жизни.
- Я не могу радоваться, потому что со мной нет тебя!
- Но ты же мне сам говорил, что в подземелье много маленьких звездочек!
- Это не то! Все они сделаны руками человека, все они не вечны.
- Но я ведь тоже не вечна.
- Для меня ты вечна, пока существую я будешь существовать и ты! И в конце концов я найду способ, чтобы долететь до тебя!
Разговор прерывает машинист, он заходит в кабину.
- Прощай, Утренняя Звезда!
- Прощай, Пантелеймон!
И поезд опускается назад, в подземелье, в душный тоннель, где ждут его сотни ламп, жалкое созданье рук человека.
Он добрый, он возит людей. И они его любят: ждут, переживают, когда долго нет. Но теперь он стал какой-то нервный, тормозит резко, с места двигается рывком. А думает только про Утреннюю Звезду. Навязчивая идея вскружила голову, не дает покоя. “Я долечу до нее,” – думает он. Лампочки это тоже давно заметили, стали перешептываться между собой. Но ему все равно, что о нем говорят. Пантелеймон носится из конца в конец по темному коридору, свет станций его не радует, о людях он не думает. Даже старухи временами кричат машинисту: ”Эй ты! Не дрова везешь!” Но машинист здесь не причем, просто поезд перестал слушаться его. Машинист ругается, бьет кулаком по приборам, но это не помогает, поезд все равно упрямиться. Однажды Пантелеймона показали ремонтникам, те посмотрели, но признали, что все в порядке. Конечно, откуда же им знать, что твориться на душе у машины.
Вот и опять ночь. Пантелеймон точно решил, что сегодня он попытается взлететь. Ну и пусть эта затея выглядит глупой, какой угодно, но он осуществит ее. Лампочки заметили что-то и укоризненно смотрят вслед. “Он стал какой-то безумный,” – шепчутся они.
Последняя станция позади, сейчас – выход на поверхность. Пантелеймон разогнался, что есть силы. Машинист испуганно заметался в кабине, дергая ручки приборов. Но нет! Это порыв души и стоп-краном его не остановишь. А вот и черная ночная мгла, как хорошо! А вот и небо, усеянное звездами. Что это? Утренняя Звезда! Но почему она взошла так рано? Сквозь грохот колес Пантелеймон слышит: “Нет, не надо, остановись!” Но единственный и последний раз в жизни он остался глух к мольбам Звезды. Поезд оторвался от земли…
К месту аварии сбегались люди. «Сошел с рельс», - говорили они. И никому не было ведомо, какое счастье испытал Пантелеймон в последние секунды своей жизни, какой восторг охватил его, когда он почувствовал, что взлетает.
На следующую ночь небо, как всегда, было усыпано звездами, но, когда под утро они начали гаснуть, то не зажглась, как обычно, Утренняя Звезда