Когда в октябре поздно вечером идёт холодный дождь с ветром, для того что бы выйти из домашнего уюта нужны очень весомые аргументы. Сегодня эти аргументы были. Все протесты организма были приговорены к немедленному расстрелу и, надев куртку, взяв зонтик, я отправился к метро.
Мелкая холодная морось кидалась в лицо и беспощадно разворовывала запасённое дома тепло. Я ёжился и только зонт хоть немного заботился о том, чтобы я окончательно не превратился в мокрую замерзшую тушку и не завалил свою ответственную миссию проводника.
Я миновал перекрёсток и свернул в подворотню. Напрямки к метро вела тропинка через пустырь, которую совсем недавно заасфальтировали. Удивительно, подумал я, иногда надо 20 лет ходить одной дорогой, что бы её в итоге заметили сверху и заасфальтировали. До этого в дождь тропинка превращалась в непроходимое болото. Теперь же к метро можно было попасть быстро, и не замочив ног.
Я шёл по мокрому асфальту и вдруг увидел лежащую в луже детскую варежку. Варежка была связана из хорошей шерстяной нити и была совсем маленькой. Я хотел пройти мимо, но почему то остановился. Наклонился и поднял её. Она была полностью пропитана водой и от того необычно тяжелой.
Из памяти, как сквозь дождь, всплыло воспоминание детства. Однажды наводя порядок в своей комнате, я залез в шкаф и среди прочих вещей обнаружил крошечные варежки, которые к тому моменту я мог надеть разве что на большие пальцы ног.
- Чьи это, - спросил я маму.
- Твои, - ответила она и улыбнулась.
- МОИ?! – потрясённо переспросил я.
- Да. А ты что думал? – ответила она вопросом на вопрос.
Помнится я еще несколько раз, потом доставал их из шкафа и смотрел на них. От этого созерцания внутри рождались странные тёплые и одновременно озадачивающие образы.
Я вернулся в реальность, под холодный московский дождь. Мокрая варежка по-прежнему лежала в моей ладони. Я огляделся и увидел в конце тропинки низкий заборчик огораживающий детскую площадку. Подошёл к нему и повесил варежку так, что бы она была заметна издалека. И пошёл дальше.
Когда на следующий день я возвращался вечером с работы, варежки на заборе не было. Почему то от этого на душе стало тепло и уютно, и хотелось верить, что варежка вернулась к своему молодому хозяину.