Вот и Рождество братьев-католиков.
С утра мои филиппинцы не вахтят, бастуют, пока денег не выплатят. Будем с Юрой отдуваться. Зато идет выгрузка. Небывалый случай — перевозку груза оплатил фрахтователь, а должны, по идее, или грузополучатель, или грузоотправитель, а потом уже делать между собой перерасчеты.
На моё: Хав ай ю? — кэп пожаловался: вери бадли, как я ему недавно отвечал. Я ему посочувствовал. А вчера и чиф его пожалел. А филиппинцев мы не осуждаем, поддерживаем.
Навернулся печальный эпизод. Перед отлетом из Шереметьева бросилась в глаза рыдающая вьетнамка. Я уже зашел в аэрофлотовский корраль, а она носилась за таможенным барьером от одного к другому проходу, её не пускали. Другие её соотечественники уезжали, а она оставалась, не знаю почему. Сколько горя и безутешья было в ее плаче! Так и стоит она в моих глазах.
Наши паханы поехали в город за зарплатой и бункером. Чарли написал бумагу, в которой приводит факт угроз со стороны кэпа и Бывалого в смерти, мордобитии и дискриминации и просит чифа подписать сей рапорт. Чиф мнётся, советуется со мной, что делать. Я советовал подписать только то, чему он был лично свидетель. Но, видно, не подпишет.
Не получается у кэпа единая семья.
Вернулись наши кормильцы. Деньги будут только в субботу, пятница у мусульман выходной. Мои ойлеры вышли на вахту после переговоров. Бывалый превратился в буйвола, когда вдалбливал Эдди понятия о вахте, приказе и т. д. От злости побелели губы. Темперамент годы не сгубили
Любите врагов ваших…
По радио шумит лес, журчит вода и поют птицы, май-июнь, прекрасно! Потом закуковала кукушка, потом филин, все дышит вечером. Потом цикады ударили в струнные инструменты и эфир заполнился ночными стрекотунчиками. Потом тишина. Петухи начали перекликаться, первые птички пробуют голос, воркуют вовсю голуби, вода опять же плещется, солнце встает и разгорается новый день.
Любите врагов ваших…