Я изобрёл водородную бомбу. Настроение у меня было говённое, и я изобрёл. Чё я ещё могу сказать. Взял напильник и напилил взрывчатки. Потом кастрюлю взял, и засунул в неё напиленное. Потом взял сумку бабыварену, ну, всмысле бабы-вари, и вышел на улицу, вроде за хлебом. А в сумке кастрюля с водородом. Который я напилил. Пилил я его долго, как – не спрашивайте: военная тайна.
Ну а на самом деле, только ленивый не додумается: замораживаешь воду в морозильнике, потом гидролизом разлагаешь на водород и кислород, потом снова всё замораживаешь отдельно в пакетах из-под картошки в том же морозильнике морозишь, морозишь всю ночь, и наконец из отмороженного выбираешь нужный компонент, он же элемент, и его напильником напиливаешь в кастрюлю из-под щей. Ненужное сокращаешь в обеих частях равенства. Шутка.
Шутки шутками, а водород получился у меня отменный. Гремучая ртуть!!! Идёшь и гремишь. Знаете шуточку: «доктор, я феномен?» Молчите, поручик.
Иду и думаю – как взрывать? Вообще-то, нужен атомный взрыв для начала, иначе синтез не начнётся. И вообще, если честно, следовало напилить дейтерия или трития, а так ничего не выйдет. Но это всё фигня. Главное-то знать секрет, и у вас тогда хоть водород, хоть опилки с клеем так рванут – чертей затошнит. А если их сразу не затошнит, ещё сверху дряни какой-нибудь насыпь, полония там, розенкрысовых объедков, периодов полураспада каких-нибудь задрипаных, ну и вася-кот. Тогда точно затошнит. Кого-нибудь.
Ну вот иду и думаю. Бомбу бы мне, атомную, ага. Бомбочку. Урану бы мне 238-го. Ну или 235-го на худой конец, там как-нибудь обогатим сами в Свердловске-44.
Навстречу же мне идёт существо Люся с косичками и с зелёными глазами и тоже с пакетом из-под какой-то херни. Весёлая такая, и напевает: «В будне… весёлых строек… или каких-то тоже… новостроек… и перестроек…» Фальшивит слегка, конечно, ведь слуха нет, и коленкой сетку свою поддаёт. Я потом эту коленку сколько ни мазал ей зелёнкой – ничего не помогало. Карма. Но – к делу!
Я сразу сообразил – что у неё там в пакете. Там у неё уран.
Грамм 800, не меньше. Как же, думаю, к тебе подкатить-то с моей идеей… А я, если честно, всё решил взорвать. Вообще всё. Но начать думал, как положено, с себя. А чё? Так всегда делают все нормальные люди. И если по-вашему это не довод, то я уж тогда не знаю.
А теперь слушайте. Мы её взорвали с Люсей, эту самую бомбу. Не буду вам долго рассказывать – как да каким образом. Просто взорвали.
Бомба оказалась громадная и снесла на фиг весь мир, ничего не оставила. И никого. Кроме нас, потому что мы спрятались под кроватью. Сидим под кроватью и поём:
«В будне… весёлых строек… или каких-то тоже… новостроек… и перестроек…»
Сами напеваем, а сами думаем – чё делать-то теперь! И ведь, гадство, всё наоборот получилось, я хотел начать с себя, а вот он я, да ещё Люся. А миру трындец.
Ну ладно. Пошли мы тогда с Люсей гулять. Сначала на Уктус приходим, а Уктуса нет.
Ладно.
Выпили пуэра и пошли на ВИЗ. ВИЗа тоже нет. Только плоская площадка во все стороны до горизонта. И синее-синее небо. Вечный день навсегда. Почему-то.
И всё. Мы всех убили за одну секунду, так получается. А виноват я, но теперь не в этом дело.
Мы с Люсей жили вдвоём не так уж долгло. Не то пятьсот лет, не то двести, не то миллион. Но недолго. Не старели, конечно, но и не умнели, конечно. Только пинали мяч, ели грибы, пили пуэр… ну и ещё иногда цулавались. Но недолго. Коленка у неё не проходила, Люся плакала-плакала, и говорит:
- Пошли к Богу. Он коленки умеет лечить. И вообще.
- Ладно, - говорю, - пошли. А он нас не убьёт?
- Не, - говорит, – скорее всего не убьёт. Скорее всего мы и так давно мёртвые.
- А, - говорю, -ну тогда вообще бояться нечего.
В общем, пошли мы искать Бога, искали-искали, нашли в гараже, он сидел и на гитаре чего-то наигрывал. Посмотрел на нас сердито и говорит:
- Идите, - говорит, - во дворе подождите, я занят.
Мы пошли во двор. А там дождь. И дети какие-то с лягушками в фонтане носятся. И коленка у Люси не болит.
Вот так нас простили. Бог, в смысле, простил. Сделал, что это всё был сон.
Теперь вот думаю: на хрена мне надо было всё взрывать-то?! И сам не знаю. Сам не понимаю. А Люся… Ну что «Люся». Не стало никакой Люси. Она мне, типа, тоже приснилась. Ничего не попишешь. Зато мир в порядке. А? Чего говорите?
екатеринбург