Константин Петрович проснулся по приказу будильника, сладко потянулся и побрел на кухню, где жена уже шкворчала на плите завтраком.
- Доброе утро, дорогая,- привычно и отточено ежедневной практикой супружеской жизни произнес Константин Петрович.
- Дорогая?!- жена резко развернулась, пронзив его ненавидящим взглядом жгучих глаз.- Да пошел ты на ***!
Пораженный Константин Петрович рухнул на табурет, а жена, превосходно делая вид, что он для нее пустое место, накрыла завтрак и принялась есть. Она настолько вошла в свою роль, что позволила себе пролить на него горячий чай. По этому признаку Константин Петрович понял, что его жена чудовищно зла. Вот только он не мог понять,- за что? Может, сказал что-то неаккуратное, а она за ночь взвинтила себя до нынешнего состояния? Кто разберет этих баб…
Тем временем его жена доела завтрак и, разбудив сына в школу, принялась одеваться на работу. Это напомнило Константину Петровичу о том, что и ему пора на завод. Он налил себе чаю, наскоро соорудил трехэтажный бутерброд и принялся его жевать. Тем временем его жена уже ушла, а на кухню зашел его заспанный сын.
- Привет, Толик,- рассеянно проговорил Константин Петрович, чьи мысли были целиком и полностью заняты неожиданно свалившейся на него этим утром неприятностью.- Привет, сынок…
- Я тебе больше не сын!- злобно и даже с какой-то радостью крикнул Толик.- Пошел ты на ***!
- Чего-чего?- грозно вопросил Константин Петрович, поднимаясь над столом. Но эти два утренних посыла на *** совершенно выбили его из колеи и интонации не набрали нужного тембра.
- А что слышал! Пошел на ***!- взвизгнул Толик, будто мстя за те пару раз, что отец прошел по нему ремнем, ругая за поздние прогулки, или плохие отметки в дневнике.- Ты мне больше не отец!
«Напился вчера и натворил невесть что?- заметалось в голове у потрясенного Константина Петровича.- Так нет, уже две недели как не пью… Так что же, что?!»
Тем временем его сын, даже не допивая свой утренний чай, стал поспешно собираться в школу, будто ему было противно находится под одной крышей с отцом. Натянув куртку и схватив ранец, Толик метнул в сторону Константина Петровича очередной презрительно-ненавидящий взгляд и скрылся за дверью. Еще некоторое время его отец слышал тарахтенье сыновьих ботинок на лестничной клетке, а затем все стихло. Константин Петрович горько и глубоко вздохнул, чувствуя, что сегодняшний день, не успев начаться, уже полностью и безнадежно испорчен, и принялся одеваться.
В подъезде он нос к носу столкнулся с Семеном Михайловичем, своим давним соседом, с которым они, бывало, дотемна засиживались в гараже, неспешно пили водку из граненых стаканов, перебирали мотор старенького москвича и обсуждали свою унылую личную жизнь. «Хорошо, что я его встретил,- удовлетворенно подумал Константин Петрович.- Ужо сегодня водку попьем, раз все так хреново складывается…»
- Здравствуй, Михалыч…
- ***лыч!- вдруг взревел сосед, блеснув бешено белками глаз.- Пошел ты на хуй! Руки тут еще тянет…
- Ты что, друг?- опешил Константин Петрович.
- Друг?!- рявкнул Семен Михайлович.- Таких друзей за ***, да в музей! Пошел на хуй, сказано тебе!
Крик соседа гулко загремел в пространстве подъезда. Ничего не понимая, Константин Петрович выскочил на улицу в промозглую осеннюю слякоть. Он не помнил, как дошел до остановки и как успел заскочить в отъезжающий транспорт.
Опомнился он уже в автобусе. Он был битком набит людьми,- казалось, зайди сюда еще два человека и автобус тотчас же лопнет, не выдержав разницы между внешним и внутренним давлением. Но стоило там появится Константину Петровичу, как вокруг него тотчас же образовался пятачок свободного пространства. Пассажиры были готовы передавить друг друга, но только не соприкоснуться с Константином Петровичем, как будто бы тот с ног до головы был измазан говном.
- Что случилось? Почему не едем?- возмутился кто-то с передней площадки.
- Вон как тот гондон в коричневом пальто выйдет, так и поедем,- сообщил водитель по селектору. Константин Петрович вздрогнул: вне всяких сомнений, гондоном в коричневом пальто был именно он. Судя по всему, остальные пассажиры тоже так считали, поскольку в его адрес тотчас направилось множество негодующих выкриков, слившихся в единый, недобрый гул.
- Пешком иди!- вычленило ухо Константина Петровича из пастиччо голосов. К нему уже пробивался плечистый парень в кепке и с неприятным лицом.
- Ща, бля, он выйдет,- пообещал обладатель неприятного лица окружающим.
Константин Петрович не стал дожидаться развязки событий, а поспешно выпрыгнул в распахнутые двери автобуса.
В голове у него не было ни одной мысли. Все произошедшее с ним было настолько невероятным, что отправило его в моральный нокаут. Автобус, довольно заурчав, тронулся с места, обдав Константина Петровича щедрой осенней грязью. Но тому уже было все равно. Не став дожидаться следующего, Константин Петрович двинулся в сторону завода.
… На работу он, конечно же, опоздал. На проходной его остановил знакомый охранник Игорек:
- Куда прешь?
Смурной Константин Петрович полез в карман своего пальто за пропуском, думая, что охранник его не узнал.
- Ты мне эту писульку не суй,- невозмутимо скрестил руки на груди Игорек.- Недействительна она.
- Как так?- выдохнул Константин Петрович, хватаясь за сердце.
- Хером об косяк. Уволили тебя, мудака. С утра приказ вышел.
- Как уволили?- Константин Петрович побелел как мел.
- Ты что, тупой?!- неожиданно взъярился Игорек.- Иди на *** отсюда! Некогда мне с тобой, уебком, разговаривать! Проваливай, пока рыло твое говенное не разбил! Удивляется еще… Да будь моя воля, я бы тебя не увольнял, а несчастный случай с пресс-ножницами устроил!
Жена Константина Петровича пришла домой на обед и обнаружила своего мужа, повесившегося на крюке от люстры в гостиной.
- Нет, ты гляди!- возмутилась она.- Еще и красный угол для смертного греха выбрал. Как был сволочью, так сволочью и помер. Хорони его теперь!.. Нет бы в реку, где подальше сбросился,- хоть денег бы сэкономил, да и Толеньку не травмировал. Э-эх, да что говорить то. Сволочь и есть сволочь…
Читатели, вероятно, ждут объяснения,- за что такое отношение к человеку? Так не к человеку же, а к Константину Петровичу! И вообще, пошел он на ***, даже говорить о нем не хочу.