http://www.youtube.com/watch?v=C-Og_Wh3dLM&feature=related
... Поток разцветных и разногабаритных машин сочился по узкой дороге невыносимо медленно, лениво, вяло. Пробка. Ну что же - иногда случается.
Белый "лексус" плавно, мягко перемещался по весенней снежной слякоти в такт неторопливому движению других автомобилей.
Непривычное зрелище - за рулем дорогого, новенького, пафосного средства передвижения - молоденькая девушка. Да не просто девушка - красавица: хрупкая, тонкая, миниатюрная длинноволосая блондиночка с большими выразительными проницательными ярко-синими глазами.
Владелец "лексуса" - Ветковская Анастасия Викторовна, девятнадцати лет, студентка третьего курса КНУ им. Т. Шевченко Института международных отношений, проживает по адресу... Стоп-стоп, какая, собственно, разница? Живет, должно быть, на пресловутом, печально известном Печерске...
"Лексус" отец подарил на совершеннолетие. Насте, правда, хотелось машину попроще, да полегче, но Виктор... Виктор всегда любил пустить пыль в глаза, по-детски похвастаться своим богатством.
Только сейчас девушка со спокойным удивлением отметила, что думает об отце в прошедшем времени. Холодно усмехнулась. Во вместительном кармане белого плащика - упаковка "Виагры". Ничтожному человечишке - жалкая смерть. Иной - не заслужил.
Руки в кожаных перчатках уверенно лежали на баранке. "Жигуль" впереди, наконец, тронулся с места, Настя поднажала на газ - и "лексус" послушно и беззвучно двинулся в путь. Такой же покорный, тихий и предсказуемый... как и мир вокруг нее.
Девушка на мгновение оторвала взгляд от дороги, сумрачно покосилась на вечернее темнеющее небо. Хотелось бы хоть раз приехать домой до заката, но, увы, снова не получилось.
Пробка. Проклятая пробка помешала.
***
... - Сестренка! Сестренка, наконец, пришла! - восторженно кричит девятилетняя Лиза и радостно тянет тоненькие ручки к Насте. Настя виновато улыбается, порывисто обнимает ее, трепетно гладит по белокурым волосам.
- Прости, малышка. Прости, что тебе снова пришлось встречать вечер одной. Тебе было одиноко? - с тревогой и волнением в глазах.
Лиза весело мотает головой, расплывается в счастливой улыбке.
- Совсем нет! И я не одна, - добавляет гордо. - Со мной мама... Мама разговаривала.
- Вот как... - грустно, горько улыбается Настя. Рассеянно, задумчиво гладит младшую сестренку - ученицу четвертого класса - по волосам. Осторожно косится на старую, черно-белую фотографию на письменном столе школьницы - Инна Завадько, молодая, счастливая, растерянная, непосредственная, с букетиком сирени в руках...
Лиза... Сестренка.... Сможет ли она когда-нибудь осознать, что ее мамы больше нет?
***
... С утра пораньше - снова за руль. Университет подождет - у Насти сегодня есть дела поважнее учебы.
За городом - необыкновенный пейзаж: деревья до самого горизонта и синее, безоблачное небо... Воздух отрезвляющий, чистый, свежий. Грязное месиво под колесами, но зато - никаких тебе пробок...
Роскошный трехэтажный замок в классическом стиле архитектуры - загородный особняк семьи Ветковских, - находится в 15 км от Киева. Жаль, что природой и воздухом наслаждаться недолго - всего 10 минут...
... Автоматические ворота послушно плавно разъехались в стороны, впуская белый "лексус" внутрь. Загородный дом был окружен высоким, крепким каменным забором, снабжен сигнализацией, в доме имелось оружие - отец сильно озабочен вопросами возможного разграбления любимого детища.
Колеса "лексуса" мягко покатились по широким каменным плитам. Летом вокруг дворца - прекрасная лужайка с фигурками гномиков, нищих, лошадок, с маленькой беседкой и деревянными качелями, цветами и деревьями, но в марте все выглядело довольно жалко - снежная каша, грязь...
Припарковала машину перед мраморными ступеньками, ведущими к дому. Вышла из автомобиля, медленно, лениво поднялась по лестнице. Каблучки мерно стучали по мрамору.
Открыла дверь в замок собственным ключом. Тихонько, не спеша, вошла.
В передней... нет, скорее в холле, было светло, тихо и пустынно. Драгоценный ковер устилал пол. Зеленые растения, некогда цветущие, отчего-то подвяли и подсохли.
До Насти донесся неясный голос - где-то мурлыкали попсовую песенку. Замерла, внимательно прислушалась. Кажется, из сауны. Оставила на вешалке перчатки и черный шарфик, неторопливо двинулась к двери в боковое помещение.
Уверенно нажала на ручку - крепкая деревянная дверь неслышно отъехала в сторону. В жаркой бане, на скамеечке, нежилась, блаженно прикрыв глаза, фигуристая длинноволосая блондинка лет восемнадцати с неправдоподобно большой грудью. Она отчего-то радостно улыбалась и пела.
Настя голоса не подала - стоя в дверях, спокойно, бесстрастно, холодно разглядывала голое мокрое тело девушки. Наконец, красотка открыла глаза, и.... испуганный визг разнесся по первому этажу, профурсетка вскочила со скамейки (силиконовые имплантанты взметнулись вверх), принялась лихорадочно искать глазами полотенце, попутно судорожно стараясь прикрыть срамные места... Настя, ухмыляясь, наблюдала за ней.
- К-кто?.. - заикаясь и дрожа всем телом, пролепетала она, кое-как прикрывшись полотенцем, настороженно глядя на Настю.
Настя снисходительно, иронически усмехнулась. Ну, надо же - в подобной ситуации эта девица еще смеет задавать вопросы... Слишком смелая, слишком глупая или же слишком отчаянная? Не имеет значения. Молча, недвусмысленно указала пальцем с черного цвета маникюром на дверь.
Подстилка, уже полностью оправившаяся от первичного шока, с подозрением и неприязнью смотрела на Настю, явно раздумывая, как ей следует поступить - вцепиться в волосы наглой стерве, без просу ворвавшейся в сауну или же подчиниться ее невербальному приказу? Отметив оценивающим взглядом Настин плащик, туфельки, колечко с изумрудом, браслетик, серьги, Мисс Силиконовые Мозги (как ее мысленно саркастически окрестила Настя) благоразумно выбрала второе - придерживая полотенце, со всем ног помчалась к двери. Настя вежливо посторанилась, пропуская маленькую сучку вперед.
После бегства девицы снова вернулась в холл, спокойно поднялась на второй этаж, с отстраненным интересом гадая, сколько же еще подобных "сюрпризов" ее ожидает. Ждать пришлось недолго - "подарок" нашелся в широком освещенном коридоре между отцовским кабинетом и гостинной.
Снова - вертихвостка, на этом раз в совсем уж безобразном состоянии. Лежит в отключке прямо на полу. Из одежды - только тоненький пласстмасовый браслетик. Руки непристойно раскинуты, ноги бесстыдно раздвинуты, длинные черные волосы разметались по дорогому ковру. Тельце худенькое, грудь неразвитая, реснички слиплись от дешевой туши, личико бледное, ротик приоткрыт, пухлые губки обильно накрашены вульгарной ярко-алой помадой. Настя грустно вздохнула, скорбно покачала головой - девочка-то совсем юная, лет шестнадцать, и уже...
Жалкое ничтожество на малолеток потянуло.
Настя, усмехаясь, набрала в кухне стакан ледяной воды. Вода под стеклом приятно холодила руку. Вернулась, безжалостно занесла прозрачный сосуд над головой молоденькой путаны, медленно наклонила его...
- А-а-а, - закричала барышня, конвульсивно задергалась от ледяной воды. Вода затекла в приоткрытый рот, развратница захлебнулась и закашлялась.
- Доброе утро, маленькая, - ехидно усмехаясь, мягко, почти ласково поприветствовала ее Настя.
Ничего не понимающие, растерянные, бессмысленные, обалделые глаза девицы широко раскрылись от неожиданной, безумной ярости. Мокрые черные волосы облепляли лицо.
- Ах ты сука! - зарычала злобно. - Я тебя сейчас уро...
Профурсетка начала было подниматься на локти... Настя с веселым удивлением смотрела на нее - медленно. Слишком медленно и вяло. Просто-таки до безобразия.
Удар ногой под правое ребро - лучшее успокоительное средство для взволнованных, растроенных, недовольных девушек. Еще один - контрольный. Третьего не будет - жаль портить хорошие туфли.
Гулящая девчонка слабо, жалобно захныкала, свернулась колачиком у Настиных ног - подтянула тоненькие ножки к животу, схватилась рукой за болящее место... Да, удар ногой по печени - это больно. Настя даже испытала к этой презренной блуднице некое подобие сочувствия.
Спокойно перешагнула через постанывающую и покряхтывающую ночную бабочку, задумчиво вылила остаток воды в вазон с большим египетским кактусом.
- Кто... ты? - прохрипела девица, поднимая на Настю взгляд, полный ненависти и страха. Настя деловито, озабоченно, недовольно всмотрелась в окно - похоже, оно не мылось еще с прошлого лета. Пора брать эту территорию под свой контроль.
Молча развернулась, неторопливо двинулась по коридору - предстояло еще поговорить с отцом. Самое неприятное, нудное, отвратительное дело. Не оборачиваясь, на ходу равнодушно приказала юной подстилке:
- В течение пяти минут изволь освободить помещение.
***
... Виктор, развалившись, лежал на широкой мягкой, двухспальной кровати с ортопедическим матрасом. Рот приоткрылся, из него доносился мощный храп. Обрюзгший живот опускался и поднимался в такт дыханию. Серые семейные трусы, не выдержав напряжения, съехали с живота. Неостриженные длинные грязные ногти на ногах. Почти полностью седые волосы.
Настя брезгливо поморщилась. Когда, в какой момент времени... отец стал таким?
Он, Виктор, сильно сдал за последние пару лет. Его уже, кажется, выкинули из политики, и... если и дальше так пойдет, то он, несомненно, потеряет и свою фабрику.
Холодно, угрожающе усмехнулась - а не пора ли тебе, папочка, на законный отдых? Твоя благодарная доченька уж позаботится о тебе, не волнуйся...
Нож - в сердце. Прощальный подарок. Но - нельзя. Не заслужил.
Упала в глубокое кожанное кресло рядом с отцовской кроватью. Только в это мгновение осознала - не испытывает к человеку, подарившему ей жизнь ничего, кроме отвращения. Ровным счетом ничего, даже ненависти.
Мысленно горько порадовалась, что мама не видела всей той порочной пошлости, омерзительного разврата, что предстал сегодня перед Настиным взором.
Лениво, рассеянно взяла с прикроватного столика рюмочку с вином, задумчиво взгляделась в собственное отражение...
Отец закряхтел, заерзал на кровати. Широко зевнул, сладко потянулся, распахнул заспанные, выцветшие глазки... и замер, ошарашенно приоткрыв рот.
- Здравствуй, папа, - мило улыбнулась девушка. - Неважно выглядишь. Принести тебе воды? - голос звучал сочувственно, заботливо - за годы и годы тренировок она досконально научилась изображать чувства, которых и в помине нет.
Виктор закашлялся, поспешно натянул на себя одеяло. Взглянул подозрительно, про себя явно задавшись вопросом - видела ли Настя его... служанок? Кое-как выдавил из себя:
- Что... ты здесь делаешь? Почему не предупредила заранее о своем приезде?
Настя невинно захлопала ресницами, пожала плечами... Горько вздохнула, укоризненно покачала головой.
- Я ненадолго, скоро уеду... Ты забыл, не так ли, папочка? - с неприкрытым осуждением в голосе.
- О чем? - настрожился Виктор, близоруко прищурив глазки. "Так и есть, он достаточно быстрыми темпами теряет форму - уже не способен скрывать и контролировать свои эмоции" - с удовлетворением констатировала девушка.
Неожиданно дверь в спальню распахнулась и на пороге возникла черноволосая профурсетка. В черных глазах - беспокойство и беспомощность, тревожно закусила губку, руки нервно теребят салфетку. Девушка оделась - на ней потертый розовый обтягивающий свитерок с очаровательным мишкой, потрепанные, видавшие виды узкие джинсы и ядовито-зеленые кедики, совсем не подходившие для мокрой, слякотной, непостоянной погоды, умылась - следов от слез и косметики на бледном лице уже не было, и выглядела относительно пристойно, если не считать мокрых прядей волос.
- Витя... - взволнованно прошептала. Было заметно, что она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. - Витя...
Виктор изумленно уставился на нее, недовольно хмыкнул.
- Ну, какой я тебе "Витя"... Я - Виктор Александрович, - строго процедил. Холодно взглянул на девицу. - Совсем уж распустилась...
Подстилка замерла, растерялась - целая гамма эмоции промелькнула на лице: и страх, и тревога, и злость, и отчаяние...
- Виктор Александрович, - кое-как взяв себя в руки, выдавила блудница. - Я...
- Подожди, - смягчившись, досадливо махнул рукой Виктор. - Лиля, разве ты не видишь, я с человеком разговариваю?
Лиля покорно заткнулась, опустила голову...
- У Лизы в пятницу день рождения, - буднично сообщила Настя, пристально глядя на отца. - Ей исполнится десять.
- А, вот оно что... - напряженно улыбнулся Виктор. С деланным сожалением скривился. - Ну, ты же знаешь, Настенька... у папы дела.
"Дела"... Настя ощутила, как иступленная ярость захлестывает изнутри. Заставить замолчать. Навсегда заставить замолчать это уродивое существо, по жестокой иронии судьбы называемое ее отцом...
"Дела"... Что может быть важнее дня рождения дочери-инвалида?
Настя отлично знала, что никаких дел, кроме удовлетворения своего неугасаемого инстинкта размножения у Виктора нет и быть не может - отец уже месяц, как в отпуске. Но...
Ничего, ровным счетом никаких чувств не отразилось у нее на лице.
- Значит, не приедешь? - ровно, деловито осведомилась. Ледяной взгляд. - Жаль...
Лиля, до сих пор молча, уныло стоявшая у двери, деликатно кашлянув, робко спросила:
- Виктор Але... Александрович, можно... мне приступать к работе?
Виктор рассеянно махнул рукой.
- Работай...
- К работе? - изумленно спросила Настя, вопросительно изогнув бровь.
Отец нервно засмеялся.
- Ах да, я же вас не познакомил... Познакомься, Лилечка, это Настя, моя дочь, по совместительству хозяйка этого дома.... Настенька, это Лиля, горничная...
Лиля испуганно закусила губку, на лице эмоции меняются с калейдоскопической скоростью - изумление, настроженность, паника... Настя без труда читала бессвязные, тревожные мысли юной путаны: "Дочь... Как так... Как так - дочь?.. Он же не говорил, что у него.... Как же... Я же... перед ней... в таком виде... угрожала... а она меня... ногой в живот... как же... эта сучка.... почему она... почему она - его дочь?.. почему именно, именно эта поганая сучка?.. Я ведь... я ведь думала даже пожаловаться ему на нее, чтобы ее ноги в этом доме больше не было... а тут - хозяйка... ну, я и влипла... что же делать?.. что же мне теперь делать?.."
Настя издевательски ухмыльнулась, насмешливо взглянула на Лилю.
- А мы уже знакомы, папуля... Не так ли, маленькая? - услышав последнее слово, Лиля заметно вздрогнула, с немой мольбой во взгляде посмотрела на Настю. - Ты уволена. Сожалею, - бросила равнодушно.
Лиля замерла, губы задрожали, глаза широко раскрылись от ужаса. Побледнела, судорожно вцепилась пальцами в свой старенький свитерок.
- Как так - уволена? Как же так, Виктор Александрович... Вы же... обещали... - бормотала бессвязно.
Виктор окинул оценивающим похотливым взглядом выпусклости Лилечкиного тела, проникся жалостью к несчастной девушке.
- В самом деле, Настенька... Отчего ты столь строга к ней? Она старается, честно и прилично выполняет свою работу, - Виктор плотоядно облизал пересохшие губы.
- Она некомпетентна, отец, - спокойно возразила Настя. - Дом в запущенном состоянии: растения завяли, окна не мыты... Завтрак, как я понимаю, еще не приготовлен... К тому же... уж не нарушил ли ты, папочка, трудовой кодекс Украины, наняв ее на работу? - иронично усмехнулась, покачала головой.
- Но... - вяло отбивался отец. - Она...
- Не волнуйся, папочка, я позабочусь о тебе, - вкрадчиво заверила Настя. - Завтра же свяжусь с пристойным агенством - они пришлют тебе умелую, трудолюбивую, покладистую горничную... Я самолично проконтролирую, чтобы твоя прислуга оказалась действительно достойной... Тебе, папка – только самое лучшее, - тихонько ворковала, с искренней доброжелательностью глядя на отца.
- Спасибо, - скучно отозвался Виктор. Даже и думать нечего - и так понятно, кого Настя выберет ему в горничные - пятидесятилетнюю толстуху с жабьим лицом, отвисшими сиськами и задом, в нелепой, неэстетичной, безразмерной цветастой одежде... И в кого дочь такая мстительная? Отчего не позволяет отцу полноценно отдохнуть от работы, расслабиться?
Лиля бессильно прислонилась к стене. Ноги неожиданно ослабели, и девушка медленно съехала по стене на пол спальни. Закрыв лицо руками, горько заплакала.
- Ну вот... - беспомощно буркнул отец - он не выносил женских слез. Торопливо натянул на себя штаны, забегал по комнате. - Лилечка... воды? - суетился.
"Пожалуйста... не выгоняйте... умоляю... прошу..." - сквозь рыдания, слышались отчаянные, безнадежные мольбы. Плечики нервно вздрагивали. "Я все... все сделаю... только пожалуйста... пожалуйста...".
Настя хмыкнула, снисходительно усмехнулась.
- Такие штучки на меня не действуют, детка. Встань с пола.
Лиля кое-как поднялась на нетвердые ноги. По щекам струятся слезы, на лице - такое горе, словно бы нимфетке только что сообщили о гибели ближайшего родственника.... В глазах - спокойная, смиренная обреченность.
- Ненавижу тебя, - тихо, но отчетливо проговорила Лиля, испепеляя Настю взглядом серых глаз. Настя, без тени страха, ответила на него своим уверенным, холодным, пристальным, завораживающим, скривила губы в презрительной усмешке. - Мажоры... *** мажоры! - внезапно отчаянно закричала. - Чтобы вы все... все подохли, уроды! - резко развернулась, выбежала за дверь. Спустя секунду до Насти и Виктора донесся быстрый топот ножек по лестнице, громкие, судорожные рыдания...
Виктор жалостливо покачал головой.
- Зря ты так с ней... У нее, кажется, мать в онкологии лежит... Деньги позарез нужны.
- Мне ее дела неинтересны, - безразлично, ледяным тоном.
- Жестокая же ты, Настя, - вздохнул отец, натягивая на себя рубашку.
- Дочь своего отца, - горько улыбнулась.
***
... Настя устало откинулась в глубоком кресле, скосила взгляд на сейф с отцовским сбережениями, пригубила "бейлиза" из бокала... Наслаждаясь каждым оттенком вкуса волшебно-сладкого ликера, блаженно прикрыла глаза. Улыбка на устах. Кажется, все хорошо.
Но так только кажется. За деньги можно купить лишь иллюзию счастья. Или же... нет?
Задумалась. Отец и не подозревает о том, что Насте известен код его сейфа. Она выяснила его еще в четырнадцатилетнем возрасте.
Отец... до чего же ты глуп.
Двадцать тысяч гривен. Способны ли они по-настоящему осчастливить человека, придать смысл его жизни? Настя не знала, ведь по себе, как известно, не судят.
Мама... Чтобы сделала на ее месте мама? Этот вопрос Настя неизменно задавала себе, решая сложные, неоднозначные дилеммы.
Мамочка... Прошло уже два года с тех самых пор, как...
"Добрый" отец, жалеющий здоровых юных красоток, но проявляющий редкую жестокость, равнодушие к своей больной, невинной, беззащитной жене... искренне надеющейся, слепо верившей и безнадежно любившей его до самой последней минуты жизни.
Без сомнения, это Виктор виноват в смерти мамы. И... она, Настя.
Господи, как хотелось бы навсегда забыть о трагических, отзывающихся режущей болью в сердце событиях, вычернуть их из жизни...Но это невозможно. Это ее, Настин, крест. Вот и сейчас память услужливо рисует перед глазами картины из прошлого...
... Два года назад Виктор, наконец, решился - после своих многочисленных измен подал заявление на развод. Инна с деланным спокойствием собирала вещи в большую, вместительную дорожную сумку на колесиках, слабо улыбалась, и даже пыталась шутить, поддерживать своих дочерей. Настя дотошно распросила мать о ее самочувствии, самолично убедилась в том, что Инна положила свои сердечные лекарства в сумку, и... беззаботно отправилась гулять с Леночкой Ярмаковой. Только вечером узнала - в дороге матери стало плохо, она потеряла сознание, произошла авария, и...
... Дверь в реанимацию. Насте - туда. "Эй, туда нельзя" - кричит молодой человек, медбрат в зеленом халате, суетливо подбегает к ней, строго указывает на выход из небольшого, тускло освещенного коридорчика.
- Мне нужно туда, - безжизненно откликается Настя. Глаза остекляневшие, безумные.
- Нельзя, - неумолимо качает головой парень. - Это реанимация... Ни в коем случае нельзя.
- Там моя мама, - мгновенно теряя самообладание, кричит Настя.
- Да все я понимаю... - морщится парень, с сожалением смотрит на нее. - Но правила есть правила...
- Там. Моя. МАМА, - раздельно, четко произносит Настя, жутко улыбается. От этой улыбки, а скорее, оскала, медбрату Владу становиться не по себе - муражки бегут по спине.
Неожиданно девушка, не задумываясь, снимает с шеи золотой крестик, сережки с бриллиантиками... Протягивает драгоценные сокровища молодому человеку.
- Возьми... Продашь... Только позволь мне... поговорить с мамой... в последний раз.
... Теплый, успокаивающий солнечный свет льется из больших окон реанимации. Помещение обложено зеленой стерильной плиткой. Инна очень бледная, губы синие, на лбу - испарина, к голой груди тянутся какие-то проводки, прибор отсчитывает ее сердцебиение... Глаза Инны широко раскрыты, невидящий взгляд устремлен в потолок... а вернее - ввысь, губы слабо шевелятся, волосы разметались по подушке.
Настя бросается к ней, бессильно падает на стул рядом с маминой кроватью... Осторожно берет бледную пухлую руку в свою - ладошка Инны на ощупь холодная, мокрая и липкая.
- Мамочка, - зовет тихонько, интуитивно понимая, как следует вести себя с больным человеком. Мягко, нежно гладит мамину руку. - Это я...
- Настенька, - слабо, почти неслышно шепчет в ответ Инна (Насте приходиться низко нагибаться к ней, чтобы разобрать хоть слово), по-детски, радостно улыбается. - Доча пришла...
- Да, это я. Твоя доча, - несмотря на природные способности и годы тренировок, Насте стоит больших усилий убрать дрожь из голоса.
- Так темно... Сейчас ночь, да? - с трудом выдыхает Инна.
Настя замирает, на мгновение задыхается от слез... Ответить. Надо пересилить себя, что-то ответить. Ради мамы...
- Да. Ночь, мам, - слезы струятся по щекам, Настя яростно вытирает их.
- Я - дома? - беспомощно, с надеждой шепчет мама.
- Дома, - уверенно подтверждает Настя. Слезы капают на пол - ничего уже не поделаешь. Только бы... их не было в голосе. Господи, умоляю, сделай мой голос спокойным и беззаботным.
- А где же.... - тревога, страх на лице Инны. - А где же папочка?
- Отец... отец вышел ненадолго. В туалет, - наигранно весело, энергично. - Скоро вернется...
- Понятно... - умиротворение и безмятежность на мамином лице - ее доверие к дочери безгранично. Счастливо улыбается. Грудь судорожно вздымается – из последних сил хватает ртом воздух. - Я... так... ра...да...
Облегченно выдохнула воздух, а вдохнуть... не смогла. Смотрит остекленевшими, бессмысленными глазами - ввысь, на губах застыла блаженная улыбка, рука безвольна и мягка.
- Мама? - растерянно, испуганно спрашивает Настя, снова наклоняется, с ужасом вглядывается в лицо Инны. - Мама?!
Противно, тревожно гудит подключенный к телу Инны медицинский прибор, но в голове Насти - тишина. Звенящая, невыносимая, безнадежная, парализующая, сводящая с ума... от нее хочется кричать и бежать. Бежать, не останавливаясь, заранее зная, что обречен...
Настя резко вскочила - стул с грохотом упал на пол, понеслась к дверям, уже осознавая - все кончено. Осознавая, но не смирившись, не приняв неизбежное.
Каблук подломился в процессе бега, но это не имело ни малейшего значения. Она что-то там кричала в больничном коридоре, какие-то глупые нелепости вроде:"Спасите мою маму, моя мама умирает, умоляю, спасите мою маму" - что-то в таком роде. Незнакомые, деловитые люди в белых халатах бросились в реанимацию... Настя бессильно прислонилась к стене – ноги впервые в жизни подкашивались, отказывались верно служить хозяйке... Слезы текли по щекам, рыдания рвались из груди, Настя смотрела в потолок - туда, куда не так давно устремила затуманенный взгляд ее мама...
Спустя пять минут врачи вышли из реанимации. Настя в волнении кинулась к ним. Взгляд - немой вопрос, живая мука, обреченная надежда, отчаянная мольба...
Седой, усталый, печальный доктор осторожно тронул ее за плечо. Скорбно покачал головой.
- Простите... Мы сделали все, что могли... - виноватым, сочувственным тоном. Как будто бы Насте могли хоть чем-то помочь его чертовы извинения.
Молча развернулась, медленно побрела прочь по коридору. На лице - безжизненное равнодушие, безразличная отрешенность, пустота. Все... кончено.
Человеческая власть - всего лишь жалкая иллюзия, сладкий мираж, убедительный самообман. Грошь цена влиянию Виктора... и ее собственному, если она не способна спасти даже одного-единственного человека.
Глупый, жестокий, несправедливый мир. Слабые, нестойкие, ранимые люди.
Она, не задумываясь, отдала бы все капиталы, сбережения отца до последней гривны за возможность хоть что-либо изменить, исправить, перестроить.
Но, по крайней мере, ее мама была счастлива в последние мгновения своей жизни.
А отец... так и не пришел проститься с нею, женщиной, с которой жил долгие двадцать лет.
... Семилетняя Лизонька, ехавшая в тот роковой день вместе с мамой в машине, к счастью, выжила. Ее спасло местонахождение - заднее сиденье автомобиля.
Серьезная травма позвоночника - малышка так и не смогла больше встать на ноги.
***
... Слезинка медленно набухала в прищуренном глазу Лили. Девушка рассеянно смахнула ее рукой, виновато улыбнулась...
- Ну что же ты плачешь, глупенькая? – счастливо рассмеялась мама, весело подмигнула девушке. – Все хорошо. Слышала, что довольный доктор сказал? "Вы почти здоровы, и вероятность рецидивов ничтожно мала" – как-то так. А все потому, что вовремя операцию сделали...
- Прости, я плачу от счастья - смущенно призналась Лиля. Темные глаза сияли от радости и облегчения. – Я просто до сих пор не могу поверить...
- Да-а, - глубокомысленно протянула мама. – Оказывается, женщины с опухолями молочных желез еще нужны кому-то... Как же приятно сталкиваться с человеческой добротой и неравнодушием... – задумалась. – Как бы мне хотелось лично поблагодарить основателя этой благотворительной акции...
- Мне тоже! – взволнованно добавила Лиля, приложила кулачок к груди. – Мне тоже! Он...
Мама вздохнула, добродушно погрозила Лиле пальцем, сделала "страшное" лицо... Лиля не смогла не взорваться здоровым девичьем хохотом.
- Эх, рано тебе еще думать о богатых и отзывчивых. К выпускным экзаменам-то готовишься?
Лиля беззаботно махнула рукой. Экзамены... Что уж тут говорить – все равно нахваталась троек в этом году из-за маминой болезни... пропускала много – работала-то ведь служанкой у отвратительного Виктора Ветковского. ВУЗ – не светит, да и не нужен он Лиле. Тратить пять лет драгоценного времени на бесплодное просиживание штанов в обществе заучек и мажоров... То ли дело – пойти работать на простую должность после окончания школы, потихоньку подняться по карьерной лестнице, заработать денег на приличную жизнь себе и достойную старость матери... Да только вот беда – мать и слышать не хочет о ее планах...
Ну, ничего. Как-нибудь прорвемся. Все самое страшное уже позади.
Работать, зарабатывать деньги, и... никогда и ни перед кем не прогибаться. Больше никогда не позволять всякой мрази использовать себя для удовлетворения физических потребностей.
Невольно вспомнила пыхтящего, потного, красного Виктора с искаженным лицом, поежилась от омерзения...
Никогда. Ни за что.
Неожиданно в дверь деликатно постучали, спустя мгновение молодой врач показался в проеме.
- Извините... Лилия, можно вас на пять минут? – подчеркнуто вежливо.
Лиля изумленно воззрилась на него, захлопала ресницами. Находясь в состоянии крайнего удивления, поднялась.
- Мам, скоро приду, - мать и дочь тревожно переглянулись.
... – Ну, и зачем же вы меня позвали? – выпалила Лиля, когда они отошли от палаты на пару метров. Не сдержалась – улыбнулась. После произошедшего с мамой Чуда рот Лили частенько непроизвольно растягивался в улыбке, порою даже совершенно неуместной.
- Поговорим насчет операции вашей матери, - начал без предисловий, сразу к делу. – Должен сообщить вам, что никакой благотворительной акции в нашей больнице не было.
- В смысле? – потрясенно уточнила Лиля, растерянно, непонимающе улыбнулась. – Как так – не было? Мою маму ведь бесплатно...
- Не бесплатно, - спокойно покачал головой молодой мужчина. – Операция была оплачена.
Лиля замерла. Пару секунд беспомощно переваривала информацию, наконец, пришла в себя, прошептала пораженно:
- Кем? Кто... спас мою маму? – взволнованно подскочила к врачу. – Скажите, кто?!
Доктор протянул ей обыкновенный почтовый конверт.
- Она велела передать вам это, Лиля.
- "Она"? – неожиданно осипшим голосом пробормотала Лиля, дрожащими руками взяла конверт из рук мужчины. – Подождите, - закричала, видя неспеша удаляющуюся спину, но ее информатор даже не думал оборачиваться.
Прислонилась к холодной больничной стене. Мысли беспокойно роились в голове. Что происходит? Кто ей помог и почему? Чего хочет взамен? Единственный способ узнать – это...
Торопливо, нервно раскрыла конверт. Внутри – обычный листик А4, сложенный вчетверо. Изводясь от тревоги и любопытства, раскрыла, разгладила бумагу.
На огромной белоснежной пустыне – всего одно предложение, напечатанное мелким шрифтом. Лиля перечитала его несколько раз, прежде чем в голове, наконец, начало проясняться...
Глаза поблескивают от слез. Прижала лист бумаги к груди, к старательно отстукивающему ритм сердцу.
- Прости... – с трудом разлепила пересохшие губы.
***
...Настя тихонько пересекла роскошную гостинную, неслышно поднялась по ступенькам... Она легко, счастливо улыбалась. Не испортить бы ребенку сюрприз – в сумочке уютно притаилась чудесная книга – "Единица с обманом" Нестайко.
Заглянула в комнату девочки, и... ласковые, нежные слова застряли в горле, улыбка застыла на лице.
Лиза... Школьница, держась одной рукой за письменный стол, другой за книжный шкаф, медленно, тяжело передвигается... Непослушные ножки скользят по полу, разъезжаются. По лицу струятся слезы, выражение боли, страдания и... какой-то неестественной, несгибаемой воли к победе. Ручки побелели от напряжения – ведь, фактически вся нагрузка приходится на них. Губа закушена, глаза прищурены – Лиза видит цель... каждый шаг невыносимо болезненнен и труден, но школьница не сдается. Не имеет права. Она – Ветковская Елизавета Викторовна, обязана быть сильной.
Неожиданно увидела прямо перед собой побледневшую Настю, выражение непоколебимой отчаянной силы покинуло лицо, Лиза растерялась, резко превратилась в обычную десятилетнюю девочку... Рука соскользнула со стола – Лиза упала на пол. Потрясенная Настя среагировала мгновенно - кинулась к сестре, подняла невесомую девочку с пола, крепко обняла, прижала к себе дрожащее маленькое тельце...
- Лиза! – взволнованно. – Не смей, слышишь, не смей больше такого делать! – строго посмотрела, легонько встряхнула девочку за плечики.
Впезапно из глаз Лизы покатились крупные слезы, личико болезненно искривилось. Зло оттолкула Настю от себя.
- Не лезь! Не лезь ко мне... Я учусь ходить, не мешай! – крикнула, ударила кулачком по полу. – Я буду ходить... я буду ходить, правда? – подняла взгляд, полный отчаянной надежды и робкой веры. – Правда ведь?
Настя отвела взгляд, в груди заболело. Соврать... Казалось бы, что может быть проще? Но...
- Нет, Лиза. Не будешь, - голос звучал на удивление спокойно и умиротворенно.
Пару секунд Лиза переваривала информацию. Наконец, безразлично, отстаненно откликнулась:
- Вот как... – на лицо легла черная тень. – Я столько раз просила маму... чтобы она забрала меня с собой... – всхлипнула. - Я – только обуза для сестренки...
Настя вспыхнула, ей стоило больших усилий сдержаться, чтобы не дать ребенку пощечину.
- О чем ты думаешь? – наконец, пораженно выдавила из себя, снова прижала Лизу к себе. – Ты...
- Если бы не я, ты бы поехала учиться в Англию, - плакала Лиза, растирала кулачком слезы по щекам. – А так...
- Ты – самый любимый человечек для меня, - ласково прошептала Настя, с бесконечной нежностью и любовью посмотрела на сестру. – И... я всегда мечтала получить высшее образование именно в Украине, - Лиза не смогла уловить ни печальной горечи, ни тонкой иронии в голосе сестры.
Школьница судорожно обвила руками Настю, виновато улыбнулась. – Прости... Прости меня, сестричка... Я – такая дура...
Настя тихонько засмеялась, шутливо погрозила девочке пальцем...
- Живи. Живи, если я хоть сколько-нибудь дорога тебе. И не смей думать о печальном...
Глаза Лизы налились решимостью, она уверенно кивнула.
- Не буду. Обещаю.
Девушка и девочка обнялись - не разделить. Сестры Ветковские. Самые дружные сестры на свете. Вместе – навсегда.
Если и Лизочки не станет, мне незачем будет жить.
***
... Странный сон. Настя осознавала, что она – спит, и данный факт удивлял.
Белое бесконечное пространство вокруг, притягательное, пугающее, загадочное и неизведанное, словно звездное небо... Вселенная, не имеющая границ, извечная, недосягаемая, непостижимая... Человек – всего лишь песчинка в пустыне, капелька в океане.
Светлое безмолвие на миллионы километров, и ты крепко сжимаешь руку маленькой девочки – своей младшей сестры, Лизы. У Лизы во сне – здоровые, сильные ножки.
Она заливисто смеется и укоризненно качает головой:
- Вот видишь... А ты мне не верила... Чудеса бывают... Мама! – школьница тянет ручку вперед, рвется куда-то бежать... Настя терпеливо удерживает непослушную девочку на месте.
- Настенька... – до боли знакомый, мягкий, ласковый голос. Настя пораженно оборачивается. Инна – красивая, молодая, в розовом обтягивающем платьице... нет-нет, ничуть не полная, - фигуристая... на щеках - румянец, улыбка немножко печальная, но глаза светятся облегчением и любовью, длинные каштановые волосы развеваются на неизвестно откуда взявшемся ветру...
- Мамочка, мамочка пришла, - радостно визжит Лиза.
- Я так счастлива... так счастлива, что смогла снова вас увидеть, - тихонько, почти неслышно произносит Инна. Виновато, робко улыбаясь, протягивает дочкам руку... "Мама!" – отчаянно кричит Настя, но ее крик утопает в тишине, а пейзаж вокруг неожиданно сменяется...
... Центр Киева, Майдан Незалежности. Зима – февраль или март. Слякоть под ногами. Деловитые, безразличные люди с серыми лицами и в бесформенных одеждах снуют вокруг. Лиза удивленно оглядывается и замечает все большее количество странностей:
- Где же "Глобус"? Куда делся "Макдональдс"? А монумент "Украины" где? А это... кто? – приоткрыв рот от изумления, указывает пальчиком в сторону добротного памятника, возвышающегося прямо перед гостиницей "Украиной" – гордый мужчина со взглядом, устремленным вдаль... Вокруг него развеваются многочисленные красные знамена.
Настя усмехается, качает головой. Все же, каким невежественным растет новое поколение... Не узнать Владимира Ильича Ленина, вождя пролетарской революции...
Но всемирно известный коммунист в данный момент мало волнует Настю. Взгляд невольно, снова и снова возвращается к мужчине... нет, молодому парню, стоящему под филармонией. Он неловко переминается с ноги на ногу, крепко прижимает к груди трогальный, наивный букетик подснежников... На голове – шапка-ушанка из нутрии, из-под нее выбиваются белокурые прядки волос... Ярко-синие глаза светятся от волнительного предвкушения. На губах застыла счастливая улыбка – явно ждет любимую девушку.
- Какой симпатичный, - отмечает Лиза. Настя молчит, продолжая печально наблюдать за парнем. Она узнала этого человека. Не могла не узнать.
- Витя... Витенька, - бежит к нему молодая, очень хорошенькая девушка в бесформенной шубе. Длинные каштановые волосы развеваются на холодном ветру. Круглое, румяное личико сияет от счастья. – Прости, что опоздала... Задержали на парах, - доверчиво прижимается к широкому Витиному плечу, со страхом вглядывается в глаза любимого. – Ты не сердишься?
Виктор с веселым удивлением смотрит на нее, хохочет.
- Я очень... очень зол, - смеясь, шутливо обхватывает руками тонкую шею девушки... Неожиданно становится серьезным, берет ее за плечи. – Я буду ждать тебя до тех пор, пока ты не придешь... и не важно, сколько времени пройдет. Это – тебе, - нежно и как-то торжественно вручает букетик.
Энергии – через край. Молодой человек легко подхватывает девушку на руки, кружит с нею по снегу...Инна весело, заливисто смеется. Прохожие с недоумением и даже осуждением косятся на парочку, но этим двоим, похоже, все равно. Для них в мире не существует никого, кроме друг друга...
Беззаботно, заливисто хохоча и крепко взявшись за руки, парочка бежит в сторону Крещатика. Снег падая, запушил шапки, снег скрипит под ногами... Юные, влюбленные, веселые, дерзкие, счастливые... Ладошка к ладошке – вместе по жизни. Навсегда.
- Это же... Не может быть, - растерянно бормочет Лиза, узнавшая, наконец, этих людей. – Папа! Мамочка! – кричит взволнованно, порывается за ними бежать...
Молодые парень и девушка, физически не имеющие возможности быть родителями десятилетней девочки, не оборачиваются и, судя по всему, даже не слышат голоса Лизы.
- Почему? – пораженно, озабоченно вопрошает Лиза. – Почему они?..
- Нас не существует, - спокойно, вдумчиво отвечает Настя. – В этом мире мы еще не родились.
- Но... как же...
- Пойдем, - уверенно берет сестру за руку. Интутивное чутье подсказывает Насте – нужно двигаться за влюбленными.
... Декорации в очередной раз меняются. Маленькая комнатенка со старенькой, еле дышащей мебелью. Виктор и Инна. У Инны – небольшой округлившийся животик. Шестой месяц беременности. Виктор с любовью целует животик жены, нежно проводит по нему ладонью, бережно гладит... Внезапно вздрагивает, лицо расплывается в блаженной улыбке.
- Он шевельнулся! Шевельнулся! – восторженно, по-детски радуется, слезы умиления и гордости поблескивают в глазах...
... Больничная палата. Инна бледная, усталая, ослабевшая, счастливо улыбается. Виктор – тут же. С тревогой спрашивает:
- Как ты себя чувствуешь, родная?
- Со мной все хорошо, Витя, - тихонько, слабо откликается. Блаженная улыбка не сходит с лица. Осторожно, аккуратно берет на руки нечто запеленотое и громко сопящее. – Это наша дочь, Витенька. Посмотри, какая она красивая...
Доверчиво протягивает мужу покряхтывающего младенца – самое дорогое в ее жизни... Витя со страхом, по-мужски неловко, неуверенно берет ребенка, вглядывается в красное крохотное личико.
- Здравствуй, Настенька. Видишь меня? Я – твой папа... Папочка, - слезы умиления и счастья текут по щекам. – Посмотри на меня...
Лиза тоже горько, тихонько плачет.
- Они ведь... были так счастливы, - бормочет сквозь рыдания. – Как же так... Почему?
- Идем, - печально откликается Настя, приобнимает Лизу за худенькие плечи. Украдкой смахивает одинокую слезинку с ресниц...
... Настя задумчиво смотрит с балкона в серое небо. Она давно уже все спланировала, но что-то не позволяло ей осуществить необходимое...
Когда отец умрет, его состояние достанется в наследство ей, Насте. Она оформит опеку над Лизочкой... они обретут счастье и достаток...
У нее, Насти, будет железное, бесспорное алиби – его обеспечит верная Машенька Дудник... Мотива для преступления нет.
Отец очень падок на молоденьких, симпатичненьких девушек – всем это известно. И вот, однажды, он немного переборщит с "Виагрой"... слегка не рассчитает дозу...
Несчастный случай. Ничьей вины нет.
Настя рассеянно повертела в руках упаковку специфического лекарства. Виктор... Виктор дарил матери счастье. Дарил, до самого конца ее недолгой жизни. Дарил, несмотря ни на что.
И ее бедная мать больше всего на свете не желала бы, чтобы Настя...
Выбор всегда труден, когда касается близких людей. Эмоции... мешают, заставляют совершать необдуманные, нелогичные, глупые поступки. Но что поделать – такова природа человеческая.
Настя облегченно усмехнулась, беззаботно рассмеялась. Она сделала свой выбор – сразу стало много легче.
Мама... Мамочка, послушай меня внимательно. Того человека, что ты любила, не существует...
... Газета "Факты" от 25-го апреля 2012-го года. Заголовок на девятой странице: "На 50-м году жизни умер Виктор Ветковский, владелец компании "Конти Украина".
24 сентября-5 октября 2012.