Куриньш

               
План сына, решившего семьёй отметить и день своего рождения, и наш с ним День авиации, был таким:  приезжаем в Каугури  (район  Юрмалы, где  живёт  его семья)  и идём в Куриньш.   Как? Ты не знаешь, что такое Куриньш?   Напрасно!      Это  старая рыбацкая  корчма на самом берегу моря, на последней дюне, метрах в тридцати от воды.  Известен он жителям (и не только местным)  чудесной кухней, незатейливо вкусными, обильно приправленными чесноком  простыми блюдами, и чудеснейшим Пиебалгским пивом.  В Латвии много городов,  городков  и посёлков  варят  вкусное  пиво  и каждое из них  по–настоящему  замечательно,  чем–то отличается  и чем–то привлекает;  каждое из них  запоминается  своим, именно  своим вкусом, ароматом, но… пиво, сваренное в Пиебалге…  Это – что–то особенное…   Пусть оно и не из громко известных сортов заводов   «Алдарис»,  «Варпа»,  «Илгуциемс»  или даже пивоварни «Лачплесис», но, ей Богу,  пиво городка  Пиебалга  достойно того, чтоб…  Впрочем, кто попробовал его вкус, вдохнул мягкий нежный аромат, уже не забудет всей тёпло–лирической прелести  этого божественного напитка.  И не в бутылках, которых тоже полно в гипер–  и  супермаркетах, а в настоящих дубовых бочках.
Впрочем,  речь не о пиве, а о том, что Куриньш стоит на самом берегу  Балтийского моря.
Всей  семьёй пришли мы в этот  krogs (в переводе с латышского – корчма).  Хоть и суббота, но  (день был пасмурным, ветреным)  народу в этом  krogs,е  на удивление  мало.  Сели  за  свободный  стол под навесом.

Простой навес на песке, сколоченный из грубых неструганных досок и горбылей.    Интерьер этого  «зала» отделан под стать  его первоначальному назначению – рыбацкая корчма.  Растянуты по стенам и под потолком сети, висят на столбах примитивные  якоря,  развешаны фонари с судов и старинных маяков, штурвал какой–то шхуны, почему–то лошадиный  хомут,  в углу наискось подвешен каркас шлюпки,  привалена к стене  старинная соха (орало), к одному из столбов в знаменитом перекрещивании  приколочены серп и молоток,  на врытом в песок пне настоящий древний компас, масса различных поплавков, буйков и прочего такелажа, из которого многое увидел впервые.
Хозяева вечера –  сын и невестка – пошли в сам домик за пивом  (пиебалгским!) и заказать ужин, а я, рассмотрев древне–старинную  рыбацко–морскую  экспозицию,  пошёл вдоль моря.

Хоть каждый день ходи к морю – оно всегда будет разным,  каждый раз не похожим на море предыдущего дня.
В тот день оно было умеренно взволнованным.  Ветер под прямым углом накатывал на берег волны с белыми барашками,  которые набрасывались на песок со злостью, успокаивались рассыпаясь.  Удивляло постоянство, с которым они ритмично хлестали берег,  на большое расстояние от воды покрытый выброшенной тиной.  Ею была  забита и прибрежная полоса воды.  Воздух  насыщен ни с чем не сравнимым  легко угадываемым сырым запахом  морской  флоры.
На море, как  и на  пламя,  можно смотреть  вечно.  Вот и стоял, перетаптываясь на песке,  смотрел на неугомонную стихию и вспомнил, как в феврале, будучи в  Булдурском  доме отдыха,  в самый страшный шторм пошёл к морю.  На мой клич отдыхавшим со мной  «сокамерникам»  «Глянем на море!»  они испуганно–внимательно посмотрели на меня,  а один из них выразительно повертел пальцем у виска в мой адрес.  Но я, невзирая на их опасения,  пошёл к Его Величеству  Свирепейшему  Морю.   Пошёл один.
Страшный ураган!  С трудом продвигался по аллее:  встречный ветер ещё задолго до последней дюны сек лицо песком.   С  остановками поднялся на дюну.  Чтоб устоять на ногах, пришлось наклониться  «на ветер».  Берет на голове  (берет!)  пришлось держать двумя руками.  В ушах сплошной рёв и вой.  Хоть море и было покрыто метров на двести от берега ледяными торосами, но и издали ощущалась свирепость волн, разбивавшихся о льдины.    Замерев, смотрел на дикую силу разъярённой стихии, пока не различил в сплошном рёве урагана  скрипа  сосен – «не  задавило  бы сломанное дерево!» – и я, подгоняемый шквалами ветра, с дюны по аллее на приличной скорости влетел в гостиничный  корпус.

Сейчас, в августе, море хоть и злилось на кого–то, но было совсем не таким ужасным;  я с удовольствием  любовался размеренным швырянием волн на берег, неутомимым его ворчанием.

От Куриньша меня окликнули и я  в сопровождении  плеска волн  пошёл по плотному песку  к праздничному столу.  Хоть стол и лавки сколочены из грубых досок, но…  «не красна изба углами», а  привлекателен  этот  сrogs  Куриньш  своими  примитивными, но очень вкусными,  обильно приправленными чесноком,  простонародными блюдами.

                2003 г.