Незаметно проходит время. Уже год службы в полку позади. Дни следуют за днями, и все они, в основном, похожи один на другой. Я уже привык к белым ленинградским ночам, к форсажному рёву наших МиГов, взлетающих прямо над спящей казармой, к ночным возвращениям с полётов друзей – эскадрильцев. Мы уже многое умеем делать на самолёте, кожа на руках огрубела и пальцам держать гаечный ключ сподручнее, чем скажем, авторучку, чтобы написАть письмо домой. Моё хэбэ ушито и постирано в слабом хлорном растворе, к нему пришиты новенькие голубые погоны и петлицы, на поясе – кожаный ремень, заменивший «дубовый» шмасовский из кожзаменителя, а на груди справа, красуется значок специалиста второго класса, и вот-вот, через пару недель, я заменю его на новый – первого класса. Приказ уже подписан, по сведениям друга – писаря строевой части.
В общем – всё нормально. ШМАС дал нам знания, а полк сделал из нас полноценных механиков.
А теперь немного о самом обычном дне службы в полку.
Подъём в шесть тридцать. Дежурный по эскадрильям громко оповещает нас о начале нового дня и даёт нам понять, что пора вставать – т. е. звучит команда – «Полк! Подъём!». И процесс начинается – поднимаются с кроватей все, но с разной скоростью. Сначала "молодые", потом согласно полковой табели о рангах и остальные – "шнурки", потом "старики". Вставшие, идут в тапочках, с полотенцами на шее и с зубными щётками в умывальник и здесь холодная вода делает своё дело – не проснувшиеся просыпаются окончательно. В чём сила армии – в постоянном воздействии на солдата, что бы служба мёдом не казалась. И начинается этот процесс в умывальнике. Никакой горячей воды, никаких нежностей и послаблений – холодная вода - лучший способ привести бойца в боеготовое состояние.
Затем зарядка. Процесс в полку достаточно стихийный. Если на улице тепло и солнечно, то и есть желание руками помахать и на турнике подтянуться, а если дождь или холод, то молодые, конечно, обязаны, а вот остальные ищут способ избежать неприятной процедуры. Тут годится всё – и, выйдя, свернуть за казарму и затаиться от старшины, а лучше всего зайти в «предбанник» мастерской по ремонту обмундирования, благо он располагался вдалеке от спортгородка и вмещал достаточное количество «ветеранов ВВС». Но были случаи, когда весь полк, как один человек, усердно выполнял все положенные комплексы упражнений. Так бывало, когда утром в казарме появлялся начальник физподготовки полка, майор Дубинин и очень бодро объявлял о том, что он лично проведёт сегодня зарядку.
И проводил, сомолично делая упражнения – куда уж тут было податься. Благо, что это было нечасто, да и погоду майор всегда выбирал хорошую.
Вернувшись в казарму, мы успевали прослушать прогноз погоды полковой метеостанции. Репродуктор висел над входом в спальное помещение и в голове до сих пор крутятся пару фраз из него – « облака слоисто- кучевые, кучево- дождевые…нижний край облачности…»….
Потом завтрак. Послужив с полгода в полку и сбросив ещё пару килограмм после ШМАСа, достигнув массы тела в 68 кг, я уже частенько утром кашу есть не хотел, а ограничивался чаем и хлебом с маслом. Зато обед шел на ура, несмотря на небогатый выбор блюд (это – шутка, про выбор, конечно).
Потом строем шли к КПП и, дождавшись своего тягача, опять - таки по ранжиру, занимали места в кузове, и можно было с десяток минут поглазеть на утренний город, и немногочисленных прохожих, среди которых иногда встречались и девушки.
Аэродром встречал ветром, почти всегда, огромное открытое пространство продувалось насквозь.
Наш ДСП менял часового роты охраны, стоянка открывалась, мы шли в свои группы, переодевались в техническую форму. Шкафы для переодевания стояли в одной из комнат нашей группы. Здесь же переодевались и прапорщики – механики и офицеры – техники.
Интересен был этот утренний процесс. Приехавшие из Ленинграда, из дома, прапорщики, а у нас были двое таких - Шура Реснеев и Алексей Алексеевич Козлов и гражданские механики-ленинградцы Женя Зейда и Толя Бекелев – рассказывали что-то из городской жизни. Здесь же можно было услышать анекдот. Было как-то хорошо, и эта отдушина была приятна сама по себе. С молодыми прапорщиками мы солдаты, были на «ты», как и с нашими гражданскими механиками, служащими Советской Армии. Это было нормально. С нашими лейтенантами-техниками – конечно на «Вы». Как и с прапорщиком Козловым – возраст его был около сорока, он был разведён, и по этой причине слегка задумчив и частенько на своей волне. Это часто было причиной шуток коллег-прапорщиков и лейтенантов.
Затем начальник группы капитан Кирьянов давал задания всему личному составу группы и мы, получив инструмент, расходились на самолёты.
Снять агрегат, принести в лабораторию, поставить на стенд и вместе с техником группы проверить.
А потом – снова на самолёт. Устанавливать агрегат. Доклад об окончании установки, проверка правильности установки техником группы. Расписаться в журнале.
В этой связи хорошо запомнился случай, когда я, установив снятые ранее приборы в кабине самолета на приборную доску, подсоединил к ним дюриты(шланги), зажал хомутами и стал закрывать приборную доску. Но, как выяснилось потом, я не совсем аккуратно подсоединил шланги. Пришлось пересовывать дюриты, путаясь в хитросплетении заприборного пространства. Кто хоть раз, заглядывал за приборную панель, тот знает как там много всего – дюриты, ШР (штепсельные разъемы), провода и всё это должно быть правильно подсоединено к приборам на панели. И это в придачу, был первый регламент на МиГ-21-м в ТЭЧ, после МиГ -17-х. Все волнуются, диспетчер – прапорщик Карасёв сверху из диспетчерской, по трансляции напоминает отстающим, что их время работы на самолёте заканчивается.
А у меня не закрываются замки приборной панели. Сбегал в лабораторию, принёс силовую отвёртку, как раз для таких случаев – уф, закрыл.
Меня уже выгоняют из кабины радисты – пришло их время.
Мокрый от пота, пришёл в группу, доложил начальнику. Расписался.
На сегодня всё.
Построение после рабочего дня. Офицеры уезжают, мы остаёмся ждать второго рейса.
Всё те же - три с небольшим километра до казармы. Едем и разглядываем вечерний город.
КПП.
Выгружаемся из «Урала», идём в казарму.
Чистка сапог, старшина не дремлет. Строем в столовую. Ужин. Жареная рыба. Каждый день. Рыба хорошая и вкусная. Но гарнир – капуста кислая, тушёная. Едим рыбу, пьём чай.
Кто не наелся - идёт в чайную. Колбаса докторская, пряники, лимонад.
Чуть позже – спортгородок.
Подъём переворотом, выход силой, кто может – делает «склёпку».
Молодые, здоровые. Мы уже обязаны уметь делать «дембельский выход» на турнике. Отрабатываем его. Выпендриваемся друг перед другом.
Потом – ленкомната, телевизор. Свободное время.
Половина одиннадцатого – время вечерней поверки и отбой.
Умылись – отбились.
Казарма затихает.
День прошёл.