Осень. Падают листья. Дует ветер. Листья в ужасе пытаются ползти обратно. Ветер, завывая словами «Врёшь! Не уйдёшь!», догоняет их и валит на землю. Листья пытаются вырваться. Общая свалка. Наконец, с земли поднимается шуршащее существо из ветра и копошащихся павших листьев. Существо всхлипывает, шуршит, оглядывается, отряхивается и скрывается в ночном тумане.
Туман шевелится, клубится, наваливается на голые деревья. Из него то и дело показываются и исчезают то чей-то хвост, то уши, то крылья, еще что-то совсем уже непонятное. Он всё время куда-то перемещается, оставаясь на месте. И вот из него медленно выплывает одинокий одноглазый горящий уличный фонарь. Он поднимает голову и тянется к небу, продолжая стоять на одной ноге. Вытягивается высоко-высоко, потом упирается во что-то там, силится подняться выше, ярко вспыхивает, гаснет и покорно опускается обратно…
Всё утро режиссёр, закусив губу, снова и снова просматривает на ноутбуке кадры своего свежего ещё вчерашнего фильма. Но этого в нём так и нет. Где же он всё это видел? Неужели во сне? Должно же оно где-то быть! Он встаёт из-за стола, чтобы сходить на кухню за чашкой кофе, случайно натыкается взглядом на окно и тут же всё понимает. Осень кончилась. За окном идёт снег. Всё, что он видел (наяву или во сне?) – осталось там, за кадром. Там, откуда так упорно пытается выбраться одинокий одноглазый ночной фонарь…