Сегодня в приюте для животных маленький праздник – у кота Тимофея день рождения.
По этому поводу в богадельне отменили обязательные медицинские процедуры и разрешили отойти ко сну на пару часов позже.
Обслуга разошлась по домам, оставив на дежурстве безотказного ослика. Неказистый парнокопытный был от природы застенчив (немудрено с такой-то фигурой) и молчалив. Серенький (так его называли) дни напролет ишачил по дому – неторопливо, но с маниакальной настойчивостью.
- Надежен, как старая швейная машинка Зингер, - любил говаривать про него главврач, он же заведующий невеселым заведением, Ворон Воронович Вронберг, - и что ценно – бессеребрянник.
В кафетерии сдвинули столы и накрыли чистой скатертью. По центру красовался букет полевых цветов, заботливо собранных все тем же Сереньким.
Гости подтягивались по одному и парами. Позже всех заявился ежик.
- Я без головы и ножек, - оправдывался он.
- Без головы – это точно, - пробубнила сова, - ишь, как разит.
И действительно: опоздавший успел загодя где-то набраться. Его глаза-бусинки хитро блестели, а на редких иголках налипли опавшие листья. Видать, дорога к застолью далась ему с большим трудом.
- Уважаемые дамы и господа, - председательствующий Крот хотел было постучать по бокалу, но промахнулся, - позвольте мне на правах старинного друга именинника сказать первый тост.
- Валяй, - приблатненный заяц поправил лихо заломленное ухо и обнял соседок.
- А тебя и не спрашивают. Не наливайте ему – он и так «косой», - сострил вальяжный косолапый. В прошлой жизни Михал Потапович руководил большим лесным хозяйством. «Хозяин» - уважительно говорили про него рядовые обитатели подведомственных угодий.
- А Вы не обзывайтесь, - огрызнулся развязный гость, - Кончилась Ваша власть.
- Господа, не ссорьтесь раньше времени, - призвал к порядку Крот и поправил круглые черные очки. Носил их Председательствующий на манер модных эстрадных певцов, - я предлагаю выпить за Тимофей Тимофеевича и пожелать ему лошадиного здоровья и черепашьего долголетия.
Присутствующие с сомнением посмотрели на дремавшую в углу стола кобылу. Всю жизнь она ходила по кругу с зашоренными глазами, вращая детскую карусель, поэтому имела весьма смутное представление об окружающем мире. Ее физическую кондицию тоже нельзя было назвать блестящей за исключением отсвечивающих потертостей от грубой упряжи.
Упоминание черепахи казалось уместным, так как она и сама не могла назвать свой возраст. Впрочем, тактичные постояльцы ее никогда об этом не спрашивали. Она охотно отзывалась на grandmama и продолжала делать маникюр.
За первым тостом последовал второй, третий и вскоре тостующие начали перебивать друг друга:
легавая с провисшей спиной и слезящимися глазами пожелала «не терять нюх»; потертая до неприличия лиса – «держать хвост пистолетом»;
окончательно развинченный заяц, педалируя тему, - «перестать «косить» под пенсионера», а захмелевший косолапый – «шоб тихо у меня. Вот».
Когда тарелки сиротливо опустели, а разномастные настойки украсили скатерть замысловатыми узорами, гостей потянуло на лирику. Немного поломавшись, кенар Гриша затянул балладу о неразделенной любви. Потом – о разлуке, о маме и, в конце концов, о родине.
Размазывая пьяные слезы, беззубый волчара отправился искать веревку. «Косой» дремал, запутавшись в сосках свинобабки. Крот, выключив для лучшей ориентации свет, искал в подсобке заначки.
- Нашел!!! – голос Председателя разбудил даже лошадь, - Нашел!!!
Волк передумал вешаться, типа «успеется». Нанюхавшийся валерьяны именинник, убрал лапу с волосатой груди шимпанзе.
Черепаха высунула голову из домика:
- А я, уж, хотела сбегать.
Всеобщее оживление переросло во второй акт пьесы «Ужин при свечах»
Гриша исполнил осипшим голосом « И в нАшу гавань заходили корабли». И еще раз. И «на бис». И просто так.
Расходились дольше, чем собирались.
За столом оставался только «косой».
- На посошок! - требовал он, не вынимая нос из винегрета.
Про ослика так никто и не вспомнил. Серенький отвел под руки зайца в его комнату и принялся наводить порядок.
07.10.12